- -
- 100%
- +
– Тогда придётся придумать способ. Я не из тех, кто сдаётся. Даже если мир решит, что мы должны быть врагами.
Она глубже зарылась лицом в его плечо, глухо пробормотав:
– Иногда мне кажется, что Орден сам не знает, чего хочет. Разрушить или спасти. Использовать нас или защитить.
– Я знаю, – ответил он твердо. – Чего хочу я.
Она подняла взгляд, в её глазах блеснуло что-то между надеждой и отчаянием. Элис было безумно интересно узнать его желания, его цели, то, как он видит будущее, то, как он хочет видеть их вдвоем в будущем. Ей также было интересно, что бы он делал, если бы Ордена и не было вовсе? Где бы он учился? Кем хотел бы работать? Какие привычки обычного человека он бы имел? Просто обыденные вопросы и жизненные ситуации, которые проходят все остальные, кроме Ордена…
– И чего же?
Ривер наклонился ближе, его голос был почти шёпотом:
– Чтобы, как бы ни обернулось будущее, ты выбирала не Орден. Не первую ветвь. Не медальон. А себя.
Элис улыбнулась едва заметно, с горечью.
– А если я выберу тебя?
Он закрыл глаза, будто это признание ударило сильнее любого врага.
– Я никогда себя не прощу из-за этого.
Элис не сразу ответила. Она будто боялась собственных слов, и только когда тишина стала невыносимой, прошептала:
– Я слишком часто думаю о том, что у нас может не быть завтра. Что оно оборвётся где-то на полпути.
Ривер сжал её руку сильнее.
– Это и есть завтра – бесконечный риск. Мы с ним живем с тех пор, как вступили в Орден.
– Но у тебя есть цель, – возразила она. – У тебя есть долг, твоя клятва… Я же иногда не знаю, зачем вообще тут. Всё кажется чужим. Всё… кроме тебя.
Он замер, а потом чуть наклонился, чтобы поймать её взгляд.
– Ты даже не представляешь, как много значат для меня эти слова.
Элис нервно усмехнулась, будто оправдываясь:
– Я не романтик, Ривер. Я не хотела сказать что-то красивое. Просто… это правда. Ты – единственное, что удерживает меня на месте. Что не дает мне сойти с ума.
В его глазах промелькнула боль. Боль потерять то самое дорогое, что приобрел впервые за свою жизнь.
– И именно поэтому я боюсь. Потому что, если ты выбрала меня, ты сделала ставку на того, кто первым бросится под удар.
Она провела пальцами по его щеке, мягко, будто споря без слов.
– Тогда не смей бросаться один. Если ты решишься на это – я пойду рядом.
Ривер тихо рассмеялся, но смех вышел срывающимся, нервным.
– Упрямая. Невыносимая. И всё равно… моя.
Элис улыбнулась, внутри от его слов произошел всплеск, взрыв, да неважно что. Она никогда не была в нем так уверена, как сейчас. Его глаза говорили без слов, его действия признавались без громких речей. Его нахождение здесь сейчас придавало ей огромных сил, но в то же время усиливался страх потерять все это. В его глазах она видела жизнь, огонь, который упорно старался не гаснуть. В ее же глазах была бездна отчаяния и сомнений, приправленная надеждой.
– Ривер… – тихо позвала она.
– Хм? – он лениво открыл глаза, взгляд снова стал мягким, спокойным.
Элис колебалась, собиралась с силами.
– Перед тем как я потеряла сознание… в доме Маркела… Я видела кое-что. – Голос её дрогнул.
Он напрягся. Взгляд резко стал собранным, внимательным.
– Что именно?
Элис отвела глаза к потолку, будто боялась столкнуться с его реакцией. Она понимала, что рано или поздно придется вернуться из мира романтики, заботы и надежды.
– Это был разговор. Двое людей… я не знаю кто. Лица были размытые, но они говорили обо мне. О том, что нужно завладеть мной. Что я могу менять будущее с помощью медальона.
Она замолчала, проглотив ком в горле. Ривер поднялся на локоть, глядя на неё с холодной серьезностью.
– И что ещё?
Элис сжала простыню пальцами.
– Один из них говорил, что ради этого готов предать Орден.
Тишина упала тяжелее камня.
Ривер выпрямился, провел рукой по лицу.
– Предатель в Ордене? – произнёс он хрипло, будто слова отдавались болью. Ни одному человеку не будет приятно узнать о предательстве. – Ты уверена?
– Я не знаю… – Элис качнула головой. – Я видела только очертания. Но они говорили это так, будто это решение уже принято. И всё было связано со мной.
Ривер посмотрел на неё долгим, почти мучительным взглядом. Он резко встал, начиная ходить по комнате полностью голым, его ничего не смущало, в то время как Элис раскраснелась от его вида, даже несмотря на серьезность диалога.
Его плечи были максимально напряжены, а на лбу начала проступать венка.
– Если это был кто-то из Ордена… – начал он глухо. – Значит, не рядовой. И уж точно не из молодых. Предательство такого уровня может исходить только сверху.
Элис осторожно посмотрела на него.
– Ты думаешь… это кто-то из Пятых Звёзд?
Ривер кивнул.
– У них достаточно власти. Достаточно доступа. И самое главное – мотив. Каждый из них так или иначе связан с политикой и стратегией. Если кто-то из них решит, что Орден идёт не по тому пути… он способен на всё.
Он провёл рукой по лицу, будто прогонял мрачные мысли.
– Но это не может быть Маркел.
– Почему? – осторожно спросила Элис.
Ривер вскинул на неё глаза. В них горела смесь лояльности и отчаяния.
– Потому что он – тот, кто держит нас всех. Он никогда не предаст Орден. Я знаю его слишком хорошо. Я бы почувствовал.
Элис прикусила губу, но промолчала.
– Это значит, – продолжил Ривер, – что если твоё видение верно… среди Пятых есть кто-то, кто играет против нас. Кто-то, кто уже давно готовит почву. И теперь этот кто-то хочет тебя. – Он подошёл к ней, сел рядом на кровати и взял ее ладонь в свою. – Кто-то из наших готов нас предать. Ради чего? Ради силы? Ради чужой идеологии?
Элис чуть повернулась к нему, стараясь уловить в его лице хоть крупицу спокойствия. Но в глазах Ривера горел тот же мрачный огонь, что она видела в коридоре, когда он разбил руку о стену.
– Не спеши, – осторожно сказала она. – Я видела видение. Это не факт, это… предупреждение. Возможный исход.
– Но видения сбываются, Элис, – резко оборвал он. – Мы оба это знаем.
Она крепче сжала его ладонь, почти вынуждая его обратить внимание на неё, а не на свои подозрения.
– Видения показывают лишь одну дорогу. Но не единственную. Ты же сам говорил мне – будущее меняется. Я видела твои… – она запнулась, не осмелившись договорить, – я видела иные исходы. И они не все стали правдой. – И неважно, что то его будущее пока не наступило, она будет сама верить в то, что его уже изменили. Больше никакого страха.
Ривер задержал на ней взгляд, тяжёлый, недоверчивый, но и не злой. Внутри него боролась ярость с рациональностью.
– У меня есть догадки, – наконец произнёс он, стиснув зубы. – Я знаю, кто мог бы рискнуть.
Элис почувствовала, как холодок пробежал по коже.
– Кто?
– Неважно. – Он резко отвел взгляд. – Пока нет доказательств – это только подозрения.
– И слава богу, – перебила она, чуть резче, чем собиралась. – Ривер, ты не можешь обвинять кого-то, основываясь лишь на моём видении. Это… опасно. Ты сам знаешь, что может начаться в Ордене, если заподозрят внутреннюю измену.
Ривер сжал губы в тонкую линию. Видно было, как сильно он сдерживает себя, чтобы не сказать больше.
– Я не позволю им тронуть тебя, – тихо, но твёрдо сказал он. – Ни своим страхом, ни своими играми.
Разговор выдался хуже, чем Элис того ожидала. Тема не самая приятная, конечно же, но холодный разум не помешал бы им сейчас обоим.
Ее глаза забегали, есть ещё, что она не рассказала. И если совместить два видения, то Ривер может слететь с катушек, чтобы обезопасить Элис. Но молчать она не могла.
Элис медлила, кусала губу, словно решалась прыгнуть в ледяную воду. Но молчать больше не могла.
– Это было не только то видение… с предательством, – сказала она тихо.
Ривер снова напрягся.
– Что ты ещё увидела?
Элис глубоко вдохнула, будто готовясь к удару.
– Когда я прикоснулась к медальону в первый раз… всё резко оборвалось, и я оказалась в белой дымке. Там был силуэт женщины. Сначала я думала, это просто иллюзия, но потом она заговорила со мной. Она сказала, что у неё мало сил, что она не может удерживать мой фокус долго… и что она дочь Рекьявы и обычного человека.
Ривер замер, будто кто-то вырвал у него дыхание.
– Дочь Рекьявы?.. – его голос был почти шёпотом. – Но… это невозможно. По легендам прошло столько лет с момента ухода богов, даже несмотря на то, что она наполовину бог, она бы не смогла прожить так много.
Элис кивнула.
– Я тоже думала, что это невозможно. Но я ее видела, она казалась живой и говорила так, будто всё правда. Рассказала, что её сестра заточила ее в медальон, чтобы отомстить и ей, и отцу сестры.
Ривер провёл рукой по лицу, вглядываясь в Элис. О какой сестре идет речь? По легендам у каждого бога был только один ребенок. Кроме Роуса, по какой-то причине о его детях не написано ни слова, никто не знает ни одного одаренного его силой.
– Ты хочешь сказать… медальон не просто артефакт. Внутри – сознание. Живая сущность?
– Она сказала больше. Что медальон – и погибель, и спасение. С него начинается конец света, и им же можно его закончить. Но… – Элис сжала кулаки, – она умоляла: никогда не проливать на него кровь Роуса. Сказала, что именно это запустит конец. Еще она сказала, что ключ – это я.
В комнате повисла тишина. Только дыхание – её сбивчивое и его тяжёлое.
Ривер заговорил медленно, будто каждое слово стоило ему усилий:
– Значит… всё, что мы знаем о пророчестве, может быть искажено. И всё вращается вокруг тебя. – Ривер сжал её ладонь, и в его глазах мелькнула боль, смешанная с решимостью. – Тогда мы должны понять, что это значит. До того, как кто-то другой попытается использовать тебя.
Ривер какое-то время пытался уложить все услышанное в голове. Его взгляд был тяжелым, напряженным, но уже не таким острым. Он глубоко вдохнул, провёл ладонью по волосам и вдруг сказал:
– Нам нельзя держать это только при себе.
Элис настороженно посмотрела на него.
– Ты хочешь рассказать Пятым?
– Нет, – отрезал он. – Пятым нельзя. Слишком рискованно. Но… – он поднял взгляд на неё, – Рози и Лиам должны знать.
Элис нахмурилась.
– Ты думаешь, они смогут помочь?
– Лиам умеет смотреть на вещи под другим углом, – тихо пояснил Ривер. – Его логика иногда раздражает, но он видит то, что мы упускаем. А Рози… она слишком умна, чтобы прятаться за красивыми словами Пятых. Она умеет складывать картину из обрывков.
Элис закусила губу. Ей было страшно делиться этим откровением даже с близкими. Но в то же время внутри теплилась надежда: может, если они все вместе посмотрят на эту головоломку, удастся понять смысл слов женщины.
– Ты уверен? – осторожно спросила она. – Вдруг им станет слишком опасно знать?
Ривер сжал её руку.
– Опасно молчать. Мы не сможем разгадать это вдвоём. А они… они помогут.
Элис долго всматривалась в его лицо, в эту упрямую решимость, и наконец кивнула.
– Хорошо. Но только они. Больше никто.
– Согласен.
Ривер встал с кровати, натягивая на себя штаны, движения резкие, решительные.
– Ждать мы не можем. Если все действительно так, если внутри медальона заключена живая сущность – это меняет всё.
Элис приподнялась, придерживая простыню, и нахмурилась:
– Ты хочешь сейчас?..
– Да, – он обернулся к ней. – Сегодня. Пока воспоминания еще свежи в твоей памяти. Рози и Лиам должны услышать от тебя, а не из моих пересказов.
Её сердце сжалось. Она хотела времени, хотя бы несколько часов, чтобы собрать мысли, но понимала: Ривер прав. Отложить – значит дать шанс сомнению и страху разъесть все изнутри.
– Ладно.
Через полчаса они сидели вчетвером в комнате Ривера, где меньше всего возможности быть услышанными чужими. Лиам, развалившись на стуле, как обычно играл на публику – лёгкая усмешка, чуть прищуренные глаза, но в глубине зрачков уже мелькал интерес. Рози, наоборот, сидела прямо, с вниманием и серьезностью, как будто заранее знала, что разговор будет важным.
– Итак, – начал Ривер, опершись о край стола. – Мы не ради пустых слов собрались. Элис должна вам кое-что рассказать.
Рози чуть подалась вперёд:
– Речь о медальоне?
Элис кивнула, чувствуя, как внутри всё холодеет. Она перевела взгляд на Ривера – он ответил коротким уверенным кивком. Тогда она глубоко вдохнула и начала говорить: о белой дымке, о женщине, назвавшей себя дочерью Рекьявы, о ее сестре, о проклятии медальона и предупреждении насчёт крови Роуса.
Поначалу слова давались тяжело, но чем дольше она рассказывала, тем внимательнее становились лица её слушателей. Улыбка Лиама исчезла, сменившись задумчивостью. Рози прикусила губу, скрестив руки, и, кажется, мысленно что-то сопоставляла.
Когда Элис закончила, тишина повисла плотным покрывалом. Первым нарушил её Лиам.
– Ну, звучит так, будто мы играем в какую-то древнюю игру богов, где фигуры живые, а правила никто не объяснил.
Рози посмотрела на него строго:
– Это не игра. Если её слова правдивы, пророчество может быть перевернуто с ног на голову. Кровь Роуса… может быть не спасением, а катализатором.
Лиам откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой, и с задумчивым видом протянул:
– Сестра, говоришь… Хм. Если верить легендам, у каждого бога только один ребёнок. Но легенды ведь пишут те, кому выгодно. Может, у Рекьявы и правда было двое детей? Одного признали, другого – спрятали. Или… – он прищурился, в его глазах мелькнула ирония, – может, «сестра» – это не буквально родство, а что-то вроде клятвы? Знаешь, как в древних орденах: названые братья и сёстры.
Элис нахмурилась.
– То есть ты думаешь, что это могла быть не кровная сестра?
– А почему нет? – Лиам пожал плечами. – Скажем, соперница. Та, кто тоже владела даром, но осталась в тени. Легенды любят таких вычеркивать, чтобы не портить красивую картину.
Рози не дала ему развить мысль. Она уже сидела, опершись локтями о стол, и в её глазах блестел живой интерес.
– Нет, – покачала она головой. – Здесь всё сложнее. Знаете, что меня всегда настораживало в хрониках? – Она посмотрела по очереди на всех. – Ни в одном источнике не упоминалось, что род Валтер пошел от дочери Рекьявы. И вообще, о потомках Рекьявы в течение столетий не было ни слова. Полная тишина.
Элис нахмурилась.
– Но ведь в записях есть предсказания, связанные с ними…
– Именно, – резко подтвердила Рози. – Они начали мелькать только в тот момент, когда появилось первое предсказание.
Она откинулась назад и скрестила руки.
– Я думаю, что потомки были не от той дочери Рекьявы, которая сейчас в медальоне. А от её сестры.
Ривер нахмурился.
– Хочешь сказать, что официальная версия – ложь?
– Хочу сказать, что кто-то переписал историю, – твёрдо ответила Рози. – Настоящая дочь Рекьявы могла быть заключена в медальон, и её имя стерли из хроник. А сестра заняла её место. И именно от неё пошли потомки, которых мы знаем сейчас.
Лиам фыркнул, криво усмехнувшись.
– То есть одна из них тихо «зачистила» собственную кровь? Стерла их из памяти мира?
– Не зачистила, – поправила его Рози. – Спрятала. Сознательно. Слишком тщательно, чтобы это было случайностью. Иначе как объяснить, что хроники десятки лет молчали, а потомки появились лишь в момент предсказаний?
Ривер нахмурился, сжав руки в замок.
– Значит, сестра скрывала своё поколение… но зачем?
Лиам откинулся на спинку стула, усмехнулся и, как всегда, не удержался:
– Ну, если сестра всё это провернула, то мотивы могут быть самые «возвышенные». Знаете, классика жанра: ревность к отцу, зависть к сестре, желание захапать больше власти. Может, она просто решила: «Почему бы мне не переписать историю под себя?» – и аккуратно вычеркнула чужое поколение.
Элис нахмурилась.
– Ты шутишь? Это же целые судьбы… люди, которые могли изменить ход событий.
– Я не шучу, – пожал плечами он. – Просто если отбросить мистику и громкие слова, всё сводится к человеческим страстям. Даже у полубогов.
Ривер резко обернулся к нему. В его голосе не было и тени улыбки:
– Если это правда, то она обрекла весь мир. Не просто поколение – всех нас. Ради мести или власти.
Лиам чуть вскинул руки, будто защищаясь.
– Я же сказал – это версия. Но согласись, слишком уж удобно совпадает: скрытые потомки появляются в момент первого предсказания. Как будто кто-то всё это время ждал подходящего момента.
Рози тихо добавила:
– И если она ждала, значит, её игра ещё не окончена.
Элис сжала пальцы, чувствуя, как от этой мысли по коже бегут мурашки.
Рози нахмурилась, перебирая в голове услышанное.
– Подождите. Она сказала – месть ей и ее отцу. Значит, у них были разные отцы. Дочери одной богини, но от разных мужчин.
Элис прижала ладони к коленям.
– То есть… ревность? Что её отец оказался «хуже»?
Рози кивнула.
– Или менее значимым. Представь: одна дочь от бедняка, другая – от того, кто занимал более высокое положение. В глазах людей и богов это сразу давало разный вес.
Ривер задумчиво произнес:
– Тогда понятно, откуда ненависть. Если отец дочери из медальона ничего не стоил, сестра могла считать ее «слабым звеном», позором, тенью, которая тянет вниз их линию.
Лиам хмыкнул и наклонился вперед.
– Или наоборот. Может, отец женщины в медальоне был чем-то особенным, и именно поэтому сестра чувствовала себя второй. Представь: всё внимание к одной, все надежды – тоже. Вечно быть запасной… тут и у обычных людей крышу срывает.
Голова уже шла у всех кругом. Столько теорий, столько предположений, но какая из них верная? И что это может дать команде? Какое преимущество?
Элис тихо сказала:
– Но за что мстить отцу?
Рози поджала губы.
– Возможно, он ее отверг. Либо… просто не признал свою дочь. Для ребёнка это – самое болезненное.
Ривер сжал кулаки.
– И тогда её месть становится понятной: стереть соперницу, наказать отца и переписать всю историю под себя.
– Вот и получили, – усмехнулся Лиам. – История мира пошла под откос из-за старой семейной обиды. Две сестры, два отца, и всё человечество в придачу.
Рози постучала пальцами по столу, словно складывая картину в голове:
– Если подумать, всё сходится. Сестра решила мстить не только лично, но и историей. Она вычеркнула потомков женщины из медальона и их линию из хроник. Сделала вид, что их никогда не существовало.
Элис нахмурилась.
– Но зачем? Просто чтобы уничтожить память о них?
– Не только, – покачала головой Рози. – Представь: если убрать одно поколение и его потомков, то все пророчества и разделения начнут связывать уже с другой линией. Так в истории появилась «первая» и «вторая» ветвь – но на самом деле они могли быть… третьей и четвертой.
Ривер резко поднял взгляд.
– То есть ты хочешь сказать, что всё, на чём держится Орден, основано на подмене?
Рози пожала плечами.
– Не Орден её устроил. Сестра. Она искусственно сместила акценты. И никто даже не заметил, потому что зафиксированная в хрониках правда – единственная, которой люди могли верить.
Лиам усмехнулся, но без веселья.
– Удобно, конечно. Взял перо, зачеркнул несколько имён, и вот твоя ветвь уже «первая», твоя история – главная. А все остальные в пролёте.
Элис провела рукой по лицу, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Она украдкой смотрела на каждого, пыталась прочитать их мысли, переживания, но все настолько удачно сохраняли спокойствие, что появлялось ощущение, что только Элис не может совладать со своими нервами.
– Значит… мы всё это время жили в ложной версии истории?
Ривер опустил ладонь на стол, тяжело вздохнув.
– Если это правда… тогда мы даже не знаем, где искать настоящие корни. И есть ли ещё ветви.
Элис резко подняла голову, глаза её загорелись решимостью.
– Мы должны вернуться к медальону. Только она знает всю правду. Если я смогу с ней снова поговорить, то, может, пойму, зачем сестра всё это скрыла.
Ривер напрягся мгновенно, как будто слова ударили током.
– Нет. Даже не начинай.
– Почему «нет»? – Элис подалась вперёд. – Это единственный источник информации! Все хроники переписаны, Орден сам ничего не знает, а эта женщина – свидетель. Живая память!
– Элис, – Ривер сжал кулаки, голос у него был низким и жёстким, – ты уже едва не угробила себя, когда прикоснулась к медальону в первый раз. Твоё сердце остановилось на секунды. На секунды! Я не позволю это повторить.
– Но ты же сам говорил – времени мало! – воскликнула она. – Мы не можем просто сидеть и гадать!
– А я говорил ещё кое-что, – перебил он, его глаза метали искры. – Что ни одно знание не стоит твоей жизни. Ни одно!
Элис прикусила губу, в глазах ее вспыхнул гнев.
– Ты хочешь защитить меня, лишая возможности бороться? Я не вещь, которую можно спрятать в ящик, Ривер!
– Я хочу защитить тебя от самой себя, – резко бросил он. – Ты не понимаешь, как ты смотришь на этот медальон. Ты уже готова прыгнуть в пропасть, лишь бы узнать ответы. А я не дам тебе шагнуть туда второй раз.
Тишина повисла гулом, Элис тяжело дышала, упрямо глядя ему в глаза.
– Если мы не попробуем, то проиграем. А если проиграем – тогда всем будет все равно, жива я или нет.
Ривер замер, будто ее слова ударили в самую боль. Его руки дрогнули, но он ничего не ответил.
Лиам поднял руки, будто физически хотел разорвать напряжение между ними:
– Стоп, стоп, ребята. Вы оба сейчас звучите как два человека, которые собрались прыгнуть в пропасть, только спорите, кто первым.
Элис сверкнула глазами, пытаясь сдержать обиду, злость и слезы.
– Это не спор. Это моя жизнь.
– И его тоже, если что, – спокойно вставил Лиам, кивнув на Ривера. – Вы оба в этом завязли. Но, может, давайте хотя бы попробуем придумать способ, как сделать это безопаснее?
Рози тихо, но твёрдо поддержала:
– Лиам прав. Но ты же понимаешь, Ривер, что мы не можем остаться в неведении. Если женщина из медальона знает правду, нам нужен доступ к этой правде.
Элис глубоко вздохнула, глядя на Ривера:
– Я не прошу тебя просто так меня туда бросить. Давай подготовимся. Вместе. Составим план. Но, Ривер… я всё равно это сделаю. С тобой или без тебя.
Ривер смотрел на неё несколько долгих секунд, в его глазах боролись ярость и страх. Наконец он выдохнул, как человек, сдавший бой, но не сдавшийся совсем:
– Тогда хотя бы со мной.
Лиам криво улыбнулся.
– Ну вот, звучит уже как почти разумный самоубийственный план.
– Если ты снова окажешься в том состоянии, – начала предлагать Рози, – если после первого выхода из видения захочешь сразу же нырнуть обратно, – она посмотрела прямо на Ривера, – ты, Ривер, должен будешь вытащить её силой. И если в момент видения мы увидим ухудшение, то тоже должен будешь вытащить ее силой. Телепортировать. Мгновенно.
Ривер резко повернулся к ней.
– Телепортировать, пока медальон открыт? Это рискованно.
Лиам пожал плечами:
– Зато это шанс. Ты же сам говорил, что главное – не дать ей угробить себя. Вот тебе и способ: если Элис начнёт снова «проваливаться», ты просто не дашь ей даже секунды.
Рози кивнула.
– Ты – единственный, кто может сделать это достаточно быстро. Другого выхода у нас нет.
Ривер смотрел на них долго, тяжело, но в конце концов его плечи чуть опустились.
– Хорошо, – сказал он хрипло. – Но при одном условии: если я чувствую, что твой разум уходит – я действую без предупреждения. Не важно, что ты скажешь.
Элис сжала губы, потом кивнула:
– Согласна. Только так мы сможем узнать правду.
Лиам развел руками.
– Ну всё, звучит как план: ты идёшь в бездну, а Ривер тебя выдергивает обратно. Давайте ещё только придумайте кодовое слово, чтобы он понимал, когда пора действовать.
Ривер усмехнулся без радости.
– С кодовым словом она не успеет. Я буду держать её за руку. Если почувствую, что пульс меняется или сознание «проваливается» – всё, мы уходим.
Элис опустила глаза, глядя на свои пальцы, но внутри всё равно чувствовала упрямую решимость.
– Хорошо. Так будет честно.
После спора в комнате повисла тяжелая тишина. Каждый из них понимал, что принятое решение слишком опасно, но отложить его уже было невозможно. Элис ощущала, как напряжение сжимает грудь – впереди её ждала новая встреча с медальоном, и неизвестно, удастся ли вернуться в этот раз.
Ривер сидел молча, уткнувшись ладонями в колени. Его поза говорила яснее любых слов: он готов следить за каждым ее вздохом, готов удержать, вырвать из лап этого проклятого артефакта, если придётся. Но вместе с тем в его взгляде читалась усталость – не физическая, а та, что накапливается, когда слишком долго несешь груз ответственности.