Слово

Не сразу, но Генри заснул. Пробуждение спустя четыре часа сна давалось невероятно тяжело. Всё тело отзывалось ноющей болью, а хуже всего пришлось голове: сравнить свои ощущения Генри мог разве что с тисками. Правый висок пульсировал в такт биению сердца, словно кто-то без конца нажимал на больное место.

«Отлично, доигрался. Молодец». – говорил он сам себе, поднимаясь с кровати и хватаясь за голову.

Благо, в шкафчике в ванной нашлись обезболивающие таблетки, и Генри выпил сразу две. Затем началась стандартная утренняя рутина: кофе, нехитрый завтрак (выбор Генри пал на омлет), чистка зубов, сборы на работу. Каждая мелочь давалась с трудом: закрыть дверь, дёрнуть за ручку, выйти к машине. Холодный осенний воздух немного отрезвил, но головная боль всё ещё давала о себе знать. Сесть, завести, посидеть пару минут и поехать. Пальцы барабанили по рулю. Чем ближе Генри подъезжал к больнице, тем сильнее переживал. Ему без конца казалось, что как только он ступит на порог больницы, кто-то сразу подбежит и скажет что-то вроде: «У Элли остановилось сердце!» или «Кайл предпринял вторую попытку!»… Ладони становились влажными, мысли путались. Конечно, медперсонал в оба глаза следил за больными, но у них случалось и не такое.

Психиатрическая клиника – та же тюрьма, только садятся туда не за преступление, (за исключением особых случаев) а за то, что просто заболели. И, как и в любом заточении – изворотливый человеческий мозг непременно найдёт пути для обхода установленных порядков.

Машина медленно въехала на территорию больницы. Утренний туман ещё не рассеялся полностью, придавая зданию мрачный, почти готический вид. Генри припарковался на привычном месте и на мгновение замер, собираясь с мыслями.

«Принцип белого медведя12. Просто переключись на что-то другое… Ну, или на белого медведя. Всё лучше, чем беспричинные тревоги…» – мысленно приказал он себе, выходя из автомобиля.

В холле было непривычно пусто. Только дежурная медсестра сидела за стойкой, бодро перебирая бумаги. Она приветливо кивнула Генри и он ответил тем же, стараясь скрыть своё напряжение.

– Всё спокойно? – спросил он, проходя мимо поста. Генри мысленно удивился, как хрипло прозвучал его голос.

– Да, всё в порядке. Никто не пытался сбежать или навредить себе, если это вас беспокоит. – улыбнулась медсестра, будто прочитав его мысли.

Напряжение немного отступило, мышцы расслабились, дыхание стало ровнее.

«Чёрт, а ведь теперь я действительно думаю про белого медведя… И зачем я вообще про него вспомнил?»

Он направился к своему кабинету, по пути заглядывая в палаты. Кайл сосредоточенно читал книгу, сидя на своей кровати, Генри поздоровался с ним и тут же прикрыл дверь. Джонсона в палате не оказалось. Лея рисовала что-то в альбоме, с ней он тоже поздоровался. Элли мирно спала, укрывшись одеялом с ног до головы.

И снова: сумка на стол, пальто на вешалку, халат на костюм. Шорох бумаг, план работы на день. Первым делом Генри решил разыскать Стивена и узнать как можно больше о новом пациенте, а по возможности – пройти к нему и познакомиться.

«Ещё кофе выпить, что ли?»

Стивен обнаружился в своём кабинете.

– Как прошёл обход? – спросил он у психиатра, деловито присаживаясь на стул.

– Как обычно. Элли, правда, вставать отказывается… Но мы решили её не будить.

– А что с ней? – Генри и сам не заметил, как задал этот вопрос.

Стивен посмотрел на коллегу из-под очков с нескрываемой подозрительностью.

– Ничего, Генри. Она просто спит. Не переживай. – спокойно ответил он. – И сходи на эту… Как её там?… Личную терапию?

Генри кивнул.

– Тебе не помешает. А то сам скоро нашим пациентом станешь, такими темпами. – продолжал Стивен. – Что у тебя с глазами, к слову?

– В смысле? – Генри нахмурил брови.

– Опять спать перестал? – с неожиданной участливостью поинтересовался психиатр.

– Да… – неохотно признался Генри. – Переживал по поводу знакомства с тем парнем. Как он там, кстати?

– Вчера в драку лезть пытался, но мы его быстро успокоили: от шприца ещё никто не убегал. – Стивен улыбнулся в столь излюбленной им саркастичной манере. – С утра вроде притих, хотя переводить его в открытое отделение я пока не решаюсь.

«Может, перенести эту затею на потом?…»

– А как его зовут? Что-то ещё узнать удалось?

– Томас Браун, шестнадцать лет… Ну, это ты и так знаешь. В остальном: всё то же самое. – Стивен вздохнул и перевёл взгляд в сторону. – До этого неоднократно привлекался по закону за мелкие кражи, попытки мошенничества, а также – за живодёрство. Всё это обошлось его родителям в круглые суммы штрафов и долгие часы разговоров с юристами, полицией, службами защиты детей и врачами. В последние годы ситуация сильно ухудшилась, из-за чего и было принято решение поместить его к нам. Не считая данные наклонности – бреда и галлюцинаций у него нет, моется регулярно, в быту отлично справляется сам. Шизофрения, биполярно-аффективное, депрессия и другие заболевания были исключены, поэтому я поставил ему «антисоциальное расстройство личности». Психопат он, короче.

Генри молчал и думал. Брови сошлись на переносице, пока он переваривал полученную от коллеги информацию. Минут через пять произнёс:

– Если честно… Я не думаю, что мы справимся. Такие, как он, в будущем становятся заключёнными тюрем.

Психиатр согласно и не менее задумчиво покачал головой.

– Да. Но нам надо как-то привести его в чувство, хотя бы сейчас. А как оно там дальше будет – уже не наши проблемы.

Они посидели ещё пару минут в тишине, после чего Стивен поднялся, схватившись морщинистыми пальцами за широкую поясницу и едва слышно «охнув».

– Пойдём, проведу тебя. Познакомитесь хоть.

Генри открыл было рот, чтобы возразить и сказать, что будет лучше оставить эту затею на другой день… А потом закрыл его и послушно поднялся со стула, так ничего и не ответив.

«Белый медведь, Генри… Белый медведь».

Они шли по коридору в полном молчании. Напряжение в мышцах росло с каждым шагом. Стивен остановился у массивной двери с небольшим окошком. Охранник у поста достал ключ, когда психиатр показал пропуск.

– Готов? – спросил Стивен, косясь на психолога из-за спины.

Генри сделал глубокий вдох и кивнул. Комната была небольшой, но светлой. Окна, как и полагается – закрывали решётки, их тени падали на пол. В углу, на кровати, сидел юноша, которого Генри видел мельком вчера вечером. Томас Браун. Его лицо выражало абсолютное безразличие: ни один мускул не дрогнул при появлении двух мужчин. Телосложение казалось крепким. Волосы тёмного, коричневого цвета, глаза карие, кожа тёплого оттенка. Нос крупный, округлый; подбородок слегка раздвоен, скулы отчётливые.

– Томас – знакомься: этого человека зовут Генри Митчелл. Советую тебе как следует запомнить его имя, поскольку следующие несколько месяцев он будет работать с тобой. – сказал Стивен, указывая на Генри.

Парень медленно поднял глаза. Его взгляд был холодным, почти изучающим.

– Работать? – протянул он с усмешкой. – И что же вы собираетесь со мной делать?

Генри почувствовал, как внутри всё сжалось от страха, но постарался сохранить спокойствие.

– Попытаемся тебе помочь. – ответил он, стараясь делать это так, чтобы голос звучал уверенно. – Попробуем понять, что происходит в твоей жизни и найдём способы сделать её лучше.

Томас рассмеялся, но как-то резко, неестественно, отрывисто и в целом – неприятно.

– Лучше? – повторил он. – А что, по-вашему, может быть лучше, чем то, что у меня уже есть?

Стивен сделал шаг вперёд.

– Томас, это не обсуждается. Доктор Генри будет проводить с тобой сеансы терапии. Это неотъемлемая часть твоего лечения.

«Так я же не доктор…» – подумал Генри, вопросительно глядя на психиатра, но вслух не сказал: момент неподходящий.

Парень снова перевёл взгляд на Генри и в его глазах промелькнуло что-то, чего психолог так и не смог расшифровать.

– Ну, это мы ещё посмотрим. – только и сказал он, отворачиваясь к окну.

Стивен вывел Генри из палаты и закрыл дверь на ключ.

– Ну, что ж… – нарушил молчание психиатр. – Первый контакт состоялся. Теперь дело за тобой.

Генри молчал. Он понимал, что работа с Томасом будет сложной. Очень сложной.

«Белый медведь». – думал Генри.

В середине рабочего дня случилось ещё одно событие: он узнал новости, которые тогда показались совсем незначительными. Однако именно они сыграли определяющую роль в дальнейшей судьбе Генри.

В кабинет неожиданно и без стука входит Стивен. Тяжело дыша, он плюхается на диванчик и долго смотрит на Генри, ехидно улыбаясь. Психолог в то время читал книгу, пытаясь найти подходящие методы терапии для Томаса, но пока так ничего и не нашёл. Он отложил своё чтиво и поднял взгляд на коллегу. Лучи солнца падают на пол, из приоткрытого окна дует лёгкий ветерок, покачивая жалюзи. Генри смотрит на Стивена в ответ, ощущая неловкость: зачем он пришёл? А почему улыбается? И почему молчит? Хотелось нарушить эту давящую на нервы тишину, но почему-то не получалось. Первым заговорил Стивен:

– Генри. Генри, Генри, Генри… – улыбка психиатра становилась всё шире, растягивая морщины на лице. – Хочешь «обрадую»? – на последнем слове мужчина поднял руку вверх и два раза согнул средний и указательный пальцы.

– Ну, давайте. Чего уж. – психолог пожал плечами.

– Скоро к нам ещё один пациент приедет. Угадай что?

Генри нахмурился. Не нравился ему этот разговор…

– Что? Ещё один буйный, которого вы скинете на меня?

– Почти. – психиатр склонил голову набок и отвёл взгляд от Генри. – Случай очень сложный, вполне вероятно, что там тяжёлая кататония13… Хотя я, признаться честно, не уверен.

Напряжение начало медленно перетекать в раздражение. Нет, не то, чтобы он против взять к себе ещё одного пациента, но… Кататония – если она действительно присутствует там – не то, что лечится у психолога. Выходит… Там не она? Или пока всё не настолько запущено? В любом случае – лечение таких пациентов требует особого подхода и колоссальных усилий.

– У меня и так хватает работы с нынешними пациентами. – попытался высказаться Генри.

Стивен поднялся с дивана и подошёл к окну. Его улыбка постепенно угасала.

– Генри, ты же знаешь, что у нас не так много специалистов, способных работать с подобными случаями. Ты один из лучших в своём деле.

Психолог вздохнул и откинулся на спинку кресла. Мысли о новом пациенте наложились на беспокойство о Томасе, Элли, Кайле и других подопечных. Снова начало стучать в висках.

– И когда его привезут? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

– Через пару дней. Сейчас оформляют все необходимые документы… Он тоже из обычной больницы к нам приедет, к слову. А потом, вероятно – в приют. Мальчишка потерял мать во время пожара, а других родственников нет. На состояние ребёнка пожаловались медработники.

Генри закрыл глаза и помассировал виски. Ситуация становилась всё более сложной. Он понимал, что отказаться не сможет – это его работа, его долг. Но усталость никуда не девалась и активно напоминала о себе.

«Подождите-ка… Пожар?» – Генри открыл веки и снова нахмурил брови. – «А это не тот ли самый парень, которого по новостям показывали?»

– Ладно… – наконец произнёс он. – Что уже известно о пациенте? Возраст, анамнез?

Стивен повернулся к коллеге:

– Парень пятнадцати лет от роду. Истории болезни, как таковой – нет. Судя по всему, мать не занималась им должным образом.

– То есть, ты хочешь сказать, что она жила бок о бок с психически больным человеком и ничего с этим не делала? Никуда не водила, не наблюдалась?

Стивен пожал плечами:

– Выходит, что так. Поэтому решать проблемы нам придётся по мере их возникновения.

Психолог кивнул, хотя внутри всё протестовало против новой нагрузки.

– А сами врачи что такого за ним заметили? Часами в одной и той же позе стоит? – спросил он у психиатра.

– Вот тут-то как раз и кроется главная загвоздка: врачи говорят, что парень молчит.

– То есть? – Генри вытаращился на Стивена. – Но это ж не кататония… Это… – он вздохнул, перебирая в голове все известные ему диагнозы. – Забыл. Но это точно не она. А до этого он говорил? При поступлении в больницу или с фельдшерами скорой?

– Не уточнял, но сдаётся мне – нет. Врачи говорят, что с момента поступления он не произнёс ни слова.

– Хорошо, а по части умственных способностей что? Слуха? Здоровья гортани и голосовых связок?

– С мозгами у него всё хорошо. Слух и голосовые связки проверили – с ними тоже всё в порядке.

В кабинете повисла тишина. Не зная зачем, Генри снова спросил:

– То есть, он просто молчит?

– Да.

– Интересно… – Генри смотрел на стену перед собой. – А как я должен с ним работать? Мне же нужно как-то поговорить с пациентом, чтобы разобраться в проблеме, а тут… Ну… Что я делать-то с ним буду?

– А это, коллега, уже решать только вам. Вы же у нас психолог, не я.

Когда дверь за психиатром закрылась, Генри по-прежнему продолжал сидеть за столом, размышляя. Пальцы машинально перелистывали страницы книги. Случай выглядел весьма занимательно, но…

«А что, если я не справлюсь?»

Совсем скоро Генри начал осознавать, что всё чаще закрывает глаза. Не просто моргает, а практически спит. Комната начинала кружиться перед глазами, а мысли становились всё более спутанными. Он встал со стула и чуть не упал. Пришлось схватиться за край стола, вцепившись в полированную поверхность. И ровно в тот же миг открылась дверь.

– У вас… Всё хорошо? – тот, кого Генри точно не ожидал увидеть сегодня. Джонсон. Его голос звучал непривычно мягко и обеспокоенно

«Ничего себе…» – подумал Генри, медленно выравниваясь и поднимая голову.

– Да, всё в порядке. – поспешил заверить он, натянуто улыбаясь.

– Выглядите… Как… Заболевший. – глаза Джонсона казались потухшими, лицо бледным, а губы сухими и тонкими. Он понимал состояние психолога, как никто другой.

– Нет, я здоров. У тебя что-то случилось?

Джонсон помолчал недолго.

«Когда его уже на таблетки переведут?»

– Я должен был прийти к вам вчера… Но я не хотел…

– Передумал? – спросил Генри, не став дожидаться, пока Джонсон закончит мысль.

– Да. – ответил он, продолжая стоять в дверном проёме, крепко вцепившись в ручку.

Генри вздохнул и молча указал на два диванчика.

– Итак, о чём сегодня пойдёт речь? – спросил он, усаживаясь на место с блокнотом в руках.

– Я боюсь… Что не смогу… Вернуться в общество. – проговорил Джонсон, устремив взгляд куда-то в пол.

– В… Каком смысле? – уточнил психолог.

– Моя болезнь… Она прогрессирует. И я это знаю. Я боюсь… Что, если однажды я потеряю связь с собой?… Я и так провёл уже немало времени в больнице… Что, если однажды я останусь тут навсегда?

Генри снова вздохнул. Он мог понять опасения Джонсона: если верить тому, что утверждал Стивен – его случай выглядит совсем непросто.

«Но он по-прежнему всё тот же капризный подросток, не желающий пить прописанные ему таблетки». – напомнил себе Генри. – «К тому же – сейчас он под препаратами и плохо соображает… Впрочем, я тоже».

Джонсон больше не был похож на прежнего себя. Сейчас перед Генри сидел не ребёнок, а сгорбленный старик, готовившийся поставить крест на всей своей дальнейшей жизни.

– Ты знаешь, Джонсон, – начал он осторожно. – твои опасения вполне естественны. Любой человек, оказавшийся в подобной ситуации, будет беспокоиться о своём будущем… И именно поэтому тебе так важно следовать назначенному лечению. Твои таблетки помогают контролировать симптомы, и не дают болезни развиваться быстрее.

– А если они не помогут? – в голосе Джонсона прорезалась паника. – Что, если однажды я просто перестану быть собой?… Я уже перестал чувствовать себя таким… Все эти тени… Голоса… Я постоянно вижу их… Вы когда-нибудь чувствовали чужую руку на своём плече?

Генри приподнял одну бровь, но ответил:

– Бывало.

– А теперь представьте себе… Как вы оборачиваетесь… А там никого. Мне, вот – и представлять не надо. – его голос дрогнул.

Генри помолчал, обдумывая ответ. Он понимал, что сейчас не время для утешительных фраз – Джонсону, как никогда прежде, нужна правда.

– Да… Страшновато. – наконец произнёс он. – Но давай разберёмся с твоими страхами по порядку? Первое: ты уже доказал, что способен справляться с трудностями. Второе: современная медицина не стоит на месте. И третье: ты не один. Тебя окружает команда специалистов, готовых помочь.

Джонсон молчал, обдумывая слова психолога. Генри видел, как в его глазах мелькает борьба между страхом и надеждой.

– Специалистов? – неожиданно спросил Джонсон. – Я вижу специалиста в вас. Но они… – тут он махнул головой в сторону двери. – Едва ли достойны этого слова.

Генри натянуто улыбнулся во второй раз – всего на пару секунд.

– Благодарю за признательность. Но почему ты так думаешь?

– Потому, что они не слышат меня. – тихо произнёс Джонсон, опустив взгляд. – Они просто делают укол и уходят… А я остаюсь один на один со своими страхами, с этими тенями… С голосами… А ваш психиатр?

– Что наш психиатр? – спросил Генри, приподняв брови.

– Я много врачей видел… Но он… Вы хоть раз видели, как он общается с пациентами?

– Бывало, конечно. Мы же работаем вместе. – Генри кивнул.

– Он даже дослушать не хочет, а уже диагноз лепит… Ну кто так делает?

Психолог не знал, что на это ответить. Признаться честно? Сказать: «да, Стивен полная бездарность»? Но… Так же нельзя…

– Ты прав в том, что каждый случай уникален. – осторожно начал он. – И подход к лечению должен быть индивидуальным. Но давай тогда, в таком случае, поговорим о том, как мы можем улучшить твоё взаимодействие с врачами?

Джонсон поднял глаза:

– Улучшить? Как? Они же…

– Мы можем начать с того, что ты будешь более открыто рассказывать о своих ощущениях. – перебил его Генри. – О том, что ты чувствуешь, когда видишь тени, слышишь голоса. Это поможет врачам лучше понять твоё состояние и подобрать правильное лечение. К примеру, когда я посещал тебя в последний раз – ты не выказал особого желания общаться со мной. Поэтому, вполне вероятно, что часть твоей вины в том тоже имеется.

– А если они снова меня проигнорируют?… У них таких, как я, ещё целая больница.

– Тогда я постараюсь помочь тебе.

Джонсон молчал.

– И всё же… Я не верю в то, что смогу справиться с этим… Мой разум… Не подчиняется мне.

«Мой иногда тоже…» – промелькнуло в голове Генри.

– Джонсон, давай посмотрим на это с другой стороны. Твой разум – не враг. – это не враг. Это твоя часть. Такая же неотъемлемая, как руки, ноги, глаза…

– Но глаза можно выколоть, – сказал Джонсон и слабо улыбнулся.

– А… – Генри открыл рот, тут же закрыл. Задумался. – Ну, да, но… Не думаю, что это хорошая идея.

В кабинете повисла тяжёлая тишина.

– Я… Пошутил. Простите. – произнёс Джонсон, опустив голову.

– Знаешь, Джонсон, – медленно произнёс психолог, – иногда нам всем кажется, что мы теряем контроль над собой. Но это не значит, что мы действительно теряем его… Просто наш мозг любит играть с нами в странные игры.

Джонсон слегка кивнул.

– А что, если… – начал он, но замолчал, будто боясь произнести свои мысли вслух.

– Что «если»? – мягко подтолкнул его Генри.

– А что, если я причиню кому-то вред? – наконец выдавил Джонсон. – Из-за голосов, теней… Я боюсь этого больше всего.

«Он кидался на фельдшеров». – прозвучали в голове слова Стивена.

– Джонсон, – произнёс он медленно, стараясь, чтобы голос звучал максимально спокойно и уверенно. – я понимаю твой страх. И он абсолютно обоснован. Но давай попробуем разобраться с ним вместе?

Психолог наклонился чуть вперёд, чтобы установить более тесный визуальный контакт с пациентом.

– Ты знаешь, что твои страхи – это часть болезни. И это нормально: чего-то бояться. Но важно понимать: ты – не твои страхи. Ты – не твои голоса. Ты – это ты. И все окружающие прекрасно понимают, что у тебя имеются проблемы, которые могут так или иначе влиять на твоё состояние, поэтому винить тебя тоже никто не станет. В любом случае: пока что не произошло ничего действительно страшного, поэтому и беспокоиться тоже не о чем.

Генри сделал паузу, давая пациенту время осмыслить сказанное.

– И ещё одно: ты не одинок. Мы здесь, чтобы помочь тебе и другим пациентам контролировать эти состояния. Мы можем разработать план действий на случай, если ты почувствуешь, что теряешь контроль.

Психолог вырвал лист из блокнота и взял в левую руку ручку.

– Давай запишем: что ты можешь сделать, если почувствуешь, что что-то не так? Какие техники дыхания ты знаешь? К кому можешь обратиться за помощью?

Ещё около десяти минут они обговаривали все эти вещи.

– Вот, например, техника «квадратного дыхания». – Генри взял маркер и нарисовал на листе квадрат. – На каждом углу делаем остановку. Вдох на четыре счёта, задержка, выдох на четыре, ещё задержка. Это помогает вернуть контроль над телом.

Джонсон внимательно следил за его объяснениями, иногда кивая. Было видно, что ему становится легче от осознания, что у его состояния есть конкретные инструменты управления.

– А если голоса становятся слишком громкими? – спросил он, нервно сжимая край футболки.

– Тогда можно попробовать «белый шум». – ответил Генри. – Включить спокойную музыку, шум дождя или океана. Это помогает заглушить нежелательные звуки. Но вообще – конечно, если ты почувствуешь себя настолько плохо – лучше всего обратиться к специалистам.

Дверь распахнулась, Генри резко обернулся на звук и увидел в проёме раскрасневшуюся и запыхавшуюся медсестру.

– Джонсон! Ты бы хоть предупреждал, куда идёшь! Мы тебя по всей больнице ищем, уже хотели тревогу поднимать!

Генри поднял руку, с намерением урегулировать начинающийся конфликт.

– Спокойно, Сара. – произнёс он ровным голосом. – Всё в порядке. Джонсон был здесь, со мной. Ничего страшного не произошло, зачем же так кричать?

Медсестра перевела недоверчивый взгляд с пациента на психолога.

– Но его не было в палате, когда я проверяла…

– И тем не менее. Никто не сбежал и теперь вы видите, что всё это время наш пациент был с сотрудником больницы.

Джонсон нервно поглядывал то на психолога, то на медсестру, его зрачки буквально бегали из стороны в сторону.

– Ладно… – неохотно согласилась медсестра. – Но в следующий раз предупреждай, куда идёшь. К слову: пошли со мной. Потом пообщаетесь.

Генри повернулся к Джонсону и улыбнулся:

– Я приду на работу через пару дней и буду рад снова увидеть тебя в своём кабинете.

Парень кивнул, взял протянутый ему листок и поднявшись, вышел вслед за Сарой. Генри откинулся на спинку кресла и посмотрел на часы. «Неужели, мы так долго разговаривали?»