Трофейная ведьма
- -
- 100%
- +
Стального цвета, с защитными символами и выбитыми данными о его хозяине внутри – вроде бы безыскусное украшение, оно тем не менее притягивало взгляд непосвященных. С вещами, созданными с помощью магии, всегда так. А еще на него удобно накладывать защитные чары, которые не помешают охотнику во время сражения с одержимым или демоном.
Оберег из медальона сына делала сама Стелла, я же добавила к заклинаниям то, что другим ведьмам не пришло бы и в голову.
* * *Что кулон моего рода превращен в удавку, я узнала через несколько дней, сразу, как Герман уехал со своей группой на охоту. Его мать пригласила на чай и с ходу продемонстрировала свою власть надо мной.
Мгновения, что цепочка с сапфиром душила и жгла меня, показались вечностью. Когда пытка прекратилась и я лежала на полу выпотрошенной, но еще живой рыбой, Стелла встала из-за стола. Приблизилась и носком черной туфельки с красной подошвой отвела мою руку от залитого слезами лица.
– Я могла бы тебя убить, Вероника, прямо сейчас. И никто бы не поинтересовался твоей судьбой. А знаешь почему? Ты здесь лишняя, Вероника. Слабая, никчемная и потому никому не нужная. Слабые ведьмы – лишний груз для общины, особенно когда отказываются рожать детей. А ты отказалась, ты четыре года только и знала, что ныла и жалела себя. Ты даже крохи своего дара восстановить не пожелала, хотя для этого достаточно регулярно купаться в озере.
Полные презрения слова били больно и прицельно. На какой-то миг я поверила, что все именно так, как она говорит. Слабая ведьма никому не нужна…
Но тут же Волкова сама себя и опровергла, упомянув сына:
– Не знаю, что Герман в тебе нашел, что цепляется за неудачницу, когда вокруг полно ведьм, по-настоящему достойных его любви. Сильных, одаренных и смелых.
Вот такое вот противоречие: никому не нужна… кроме Германа. И не стоит забывать, что отец с братьями звали к себе в общину, и отчим предлагал переехать в Америку… Так уж и никому.
Размышления приободрили, и я собралась с духом, чтобы выдержать «беседу» со Стеллой. Но больше меня занимал вопрос, как избавиться от кулона.
– Итак, обрисую ситуацию, Вероника. – Волкова подошла к столу и прислонилась к нему поясницей. – Кулон ты не снимешь сама – силенок не хватит. Рассказать о нем или передать кому-либо наши разговоры тоже не сможешь. Выход один: подчиняться мне и сделать счастливым моего сына, если хочешь жить.
Я поперхнулась непроизнесенным вопросом о сроках такой сделки. Сделать счастливым Германа?! Это как? Соглашаясь в пещере на его предложение, я не думала о будущем. Выбор диктовала ситуация. Наш союз временный, я не собиралась за него замуж.
Стелла же намеревалась привязать меня к нему.
– Как долго мне делать счастливым вашего сына? – спросила медленно, через боль в прокушенных губах.
– Пока ты жива, Вероника, – зло рассмеялась Стелла. – У Германа истинное чувство к тебе, которое может исчезнуть вместе с тобой, а может и остаться – и тогда он вскоре умрет вслед за тобой.
Откровенность ошарашила, я не ждала ее от мучительницы.
– Вы уверены, что любовь истинная?
– Я проверяла, – процедила сквозь зубы ведьма.
Подмешивала сыну зелье, чтобы он забыл обо мне? С охотником сложно добиться нужного эффекта, а если любовь настоящая, то и вовсе невозможно.
– Мне жаль. Я ничего не делала, чтобы он полюбил меня.
Произнеся, поняла, что соврала – несколько лет назад я попыталась привязать его к себе клятвой вечной любви и отдала ему свою невинность.
Внутри разлился холод. А если Стелла узнает? Ведь убьет же со злости!
– Мне все равно. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, – припечатала ведьма. – Я даже помогу тебе в этом.
Подойдя к стене, она сняла осенний пейзаж, оголяя дверцу массивного сейфа. Подсмотреть код с пола не получилось, впрочем, я и не старалась, напряженно ожидая, что предпримет Волкова дальше.
На стол опустился пухлый фолиант, обтянутый темно-коричневой кожей с серебряными уголками и тиснением в виде головы волка по центру. Глаза животного, насколько я помнила, небольшие рубины. Гримуар рода Волковых.
– Я отыскала для тебя два заклинания, которые помогут Герману стать счастливым с ведьмой, которая не любит его. – Женщина положила на стол пачку бумаги для принтера и ручку. – Перепиши одно из них и в ближайшее время проведи ритуал, и тогда можешь жить спокойно.
– А я смогу его провести? – напомнила о своей слабости, и Стелла поморщилась.
– Да, любой из них тебе по силам. Видишь, Вероника, я весьма милосердна к тебе – даю выбор. Начинай.
Она величественно опустилась в гостевое кресло, а я несмело приблизилась к месту хозяйки кабинета. Книга заклинаний манила – взглянуть хотя бы одним глазком на сокровищницу знаний чужого рода не откажется ни одна ведьма. Даже когда ее жизнь висит на волоске. Нет, ни одной из нас не устоять перед соблазном, любопытство не позволит.
Я открыла гримуар на первой закладке. Прочитала объяснения, для чего используют заклинание, и нахмурилась. Открыла страницу на следующей… Еще хуже. Как ни крути, а я в проигрыше.
Взглянула на Стеллу – она зорко следила за мной, но при этом во взгляде читалось предвкушение. Понимает, что оба заклинания гадкие и не учитывают мои интересы.
«Охотнику надобна ведьма любящая, только через сердце она напоит его силой. Коли любви нет, ее заступит тяга телесная. Всяко лучше неприкаянного воя без любезной. Страсть должно запирать на вещь, с коей охотник неразлучен. Его жажда через заклятие пробудит ответную жажду в ведьме…»
Стелла предлагала мне самой сделать для себя амулет-приворот? Чтобы я с радостью прыгала в постель не просто по просьбе Германа, а отзеркаливала его страсть? Безотказная, на все всегда согласная…
Истинно ведьминское коварство.
Второе заклинание, о котором я никогда не слышала, щадило мою честь, но не жизнь. Если оно поможет и Герман разлюбит, Стелла гарантированно меня убьет.
Что выбрать? Жизнь с мужчиной, к которому равнодушна? И зависимость от него и секс, замешанный на одной страсти и чарах? Или же выбрать второе заклинание, которое справится с безответной любовью Волкова, и потом гордо умереть?
Ведьма может спать с нелюбимым мужчиной по разным причинам: любопытство, сиюминутное притяжение, крайняя необходимость, как в случае с лишением невинности на стороне. Но именно она будет инициатором и никогда не пойдет против своих желаний.
Первое заклинание обещало иллюзию защищенности и сулило бурные ночи. Но при этом паршивое чувство, что капкан захлопнулся навеки, не исчезало.
Второе щадило чувство достоинства, и я бы воспользовалась им, не будь Стелла заинтересована в моей смерти. Если Герман не будет горевать по мне, она с легкой душой меня уничтожит.
– Вероника, часики тикают, да и не могу я сидеть здесь без дела, пока ты чешешь репу, – язвительно напомнила о себе Стелла.
Не ответив на подколку, вытащила из пачки лист и принялась переписывать второе заклинание.
Буквально сразу в кабинет влетела Роза. Вскинув бровь при виде меня, восседающей за столом Верховной, она перевела взгляд на старшую сестру.
– Стелла, к тебе посетители.
– Видишь, я занята?
– Это важно и срочно, Стелла! – стояла на своем Змеева.
Подойдя к столу, Волкова сухо велела:
– Переписывай и жди в кабинете, я скоро вернусь.
Как только дверь за сестрами закрылась, я кинулась листать фолиант. Раз собственный гримуар недоступен, попрошу помощи у чужого.
Увы, чужачке упрямая книженция открыться не пожелала – страницы словно слиплись, а когда я попыталась их рассоединить – слегка ударили током. И я могла читать текст только в двух местах – там, где лежали закладки из плотного кружева цвета топленого молока, то есть там, где мне разрешили.
Повздыхав, я принялась быстро писать заклинание. А закончив, перечитала его и…
Нет. Мне рано умирать, я еще побарахтаюсь. Скомкав лист, я швырнула его в корзину для мусора под столом и открыла гримуар на первой закладке. Да, я малодушная, слабая и трусливая. Хочу жить, пускай с нелюбимым, и не испытывать боль…
Когда вернулись сестры-ведьмы, я заканчивала писать.
– Все? Нет? Сколько можно копаться, Вероника!
Я пропустила мимо ушей оскорбления Волковой и дописала последние строчки.
Выдернув из моих рук лист с заклинанием, Стелла бегло прочитала его и презрительно усмехнулась.
– Так я и думала… Что ж, ты выбор сделала, смотри, Вероника, не пожалей. Пока свободна.
Сложив лист в два раза, я поспешила к выходу из кабинета.
– Стой! – неожиданно велела Верховная. – Роза, обыщи ее.
Я недоуменно посмотрела на Стеллу. Она что, совсем сбрендила?! Думает, что я выписала из гримуара что-то лишнее?
– О да, лучше проверить, не унесла ли наша Никочка что-нибудь ценное, – осклабилась Роза. – У слабых ведьм нет чести, они играют не по правилам.
Унижение и горечь, а еще гнев и ненависть – коктейль из этих чувств бурлил в крови, грозясь лишить самоконтроля. Я стиснула зубы так сильно, что они заболели. Если не научусь отстраняться, придется стать частым клиентом стоматолога.
У слабых ведьм нет чести? Тогда у сильных, наделенных властью, нет совести и души.
Думаю, удалось не показать, как зацепила меня подколка. И я выдержала досмотр с непроницаемым лицом.
Но это не значит, что им сойдет с рук мое унижение. Пусть я слабая, но у меня есть терпение. Не знаю когда и как, но Стелла пожалеет обо всем, что она сделала Вороновым. Она расплатится за мою боль и смерть моей матери.
До приезда Германа я успела подготовить ингредиенты. Четко соблюдая пропорции, смешала эфирные масла: сандал, бей, имбирь, бергамот, ветивер, иссоп, вербена, шалфей и мирт. Всего девять растений. Одни ароматы дополняли друг друга, другие, наоборот, глушили, но все недостатки и противоречия стирали чары.
Дала постоять хрустальному флакону под светом полной луны, извечной свидетельницы душевных метаний влюбленных пар, которая никогда не выдавала чужих тайн. Выдернув живую волосинку с виска, сожгла ее заклинанием и добавила пепел в ароматную смесь. Затем настал черед капли крови с безымянного пальца левой руки.
Под недовольное карканье возмущенного Морригана прочитала слова заклинания: «Твои прикосновения лишают разума. Взор зажигает мою кровь. Я готова пить твое дыхание вечно, растворяясь в твоей страсти». Завершающий штрих – набрать полную грудь воздуха и выдохнуть в горлышко флакона, запечатывая заклинание.
Готовить для себя магический афродизиак – странный опыт, и не скажу, что бесценный. Надеюсь, ничем подобным мне больше не предстоит заниматься в будущем.
Ворон, которого я по глупости оставила тогда на кухне, пытался разбить бутылочку. Он понимал, на что я обрекла сама себя. Гореть в пламени страсти без любви, отзеркалив желания безразличного мне мужчины.
Одно радовало – на медальон необходимо регулярно капать зелье, чтобы чары продолжали действовать. Когда-нибудь, когда моя месть свершится и я стану свободной, достаточно всего лишь расколотить флакон – и тяга к охотнику исчезнет навсегда…
* * *Первые лучи солнца заглянули в кухонное окно. Захлопнув крышечку медальона, я тихо произнесла заклинание:
– Твои прикосновения лишают разума. Взор зажигает мою кровь. Я готова пить твое дыхание вечно, растворяясь в твоей страсти.
Какие все-таки тут романтичные слова, особенно то, как названы поцелуи – «пить дыхание вечно». С любимым человеком можно разделить одно дыхание на двоих.
После треволнений ночи я ужасно хотела спать. Глаза сами закрывались, тяжелая голова мечтала оказаться на подушке. Осталось осторожно надеть на Волкова медальон и можно исполнить свое заветное на данный момент желание.
И у меня почти получилось…
– Ника… – Рука мужчины легла на мое бедро, когда я скользнула под покрывало. – Ника…
Сонные карие глаза, полные желания и любви, смотрели на меня ожидающе. И я потянулась к его губам за порцией нежности.
Охотник притянул к себе, недвусмысленно прижимая к жесткому телу. Запах сандала стал ярче.
Демоново заклинание… Демонова Стелла!..
* * *Она его не любила. Во всем виновата магия.
Губы наблюдателя искривила недобрая улыбка. Этой ночью он узнал то, что держало серебристоволосую ведьму возле охотника, рожденного под знаком волка. Чары и страх.
Непорядок… Когда подходящих женщин мало, неправильно удерживать одну из них обманом, почти насильно, лишая ее права выбирать по сердцу.
Даже если бы девчонка не нравилась ему, он все равно не смог бы пройти мимо сложившейся ситуации.
Лучше ничто, чем суррогат любви.
Глава 9. Отец ведьмы
– Девушка, у нас есть шампанское.
Вот я попала! Как же он меня достал…
– Спасибо, я не пью теплое шампанское, – улыбнулась через силу.
– Оно ледяное, проводница только что из холодильника принесла! – кипятился плотного телосложения блондин. Одетый в белую рубашку и черные костюмные брюки, он обливался потом.
– И вообще, я не пью.
– Никто заставлять не будет. У нас конфеты есть с фруктами и хорошая компания.
– Спасибо, нет, – твердо повторила в энный раз.
Вроде бы и не пьяный, и выглядит интеллигентно, а с ослиным упрямством встал в проходе, не пуская меня дальше. Сходила размять ноги, называется… Сколько проблем доставляют мужчины, не понимающие слово «нет». И ведь глаза ему не отведешь – невзирая на посещение озера, я была пуста, отдав прошлой ночью все до капли Герману.
– Хватит ломаться, – светло-голубые глаза мужчины заледенели, – не люблю, когда набивают себе цену.
Он попытался ухватить меня за руку – я отшатнулась и шагнула назад. Как назло, в коридоре вагона никого – жара разогнала всех по купе, да и не много народу ехало в люксе.
– Повторяю: ваше предложение меня не интересует, – процедила сквозь зубы и пригрозила: – Не пропустите, буду кричать.
Подействовало – он молча шагнул в сторону.
Я прошмыгнула мимо… почти прошмыгнула. Меня больно схватили за плечо, захватив при этом и косу.
– Такие, как ты, не кричат до последнего, – прошипел он на ухо.
Опровергнуть заявление не позволил – грубо заткнул рот ладонью и дернул за волосы, заводя мою голову назад.
Я толком испугаться не успела – блондин выпустил из захвата. Сам же полетел лицом в пол. Бесшумно, точно хищный кот, Герман опустился сверху, упершись ему в поясницу коленом. Несколько быстрых прикосновений к шее и голове – и блондин обмяк, прекратив перепуганно хрипеть.
Прижавшись к стене, я в шоке следила, как неслышными тенями к поверженному скользнули охотники из «Ловчего». Секунды ушли, чтобы убрать следы драки: Иракли открыл дверь купе, Ждан спрятал бесчувственное тело, оставшись там же.
Вовремя. Из дальнего купе вышла проводница. Сонная, в слегка примятой форме женщина подозрительно нас оглядела, затем поинтересовалась, не хотим ли чего, и скрылась с глаз.
Сервис… Тут убивать начнут, а она и ухом не поведет, будет спать. Впрочем, я ее понимала: жара стояла такая, что без сиесты можно и ноги протянуть.
– Ты цела, Никуль?
В небесно-синих глазах Иракли плескалась тревога.
Герман же без слов и, пожалуй, как-то ревниво обнял. Слишком крепко – я ахнула, и он чуть разжал медвежьи объятия.
– Я скоро присоединюсь к вам, – пообещал он другу и повел меня к нашему купе, которое находилось в противоположном крае, почти в самом конце вагона-люкса.
Не знаю зачем, но я начала оправдываться:
– Гер, я ему повода не давала.
За себя не боялась – Волков в жизни не поднимет руку на женщину, а вот за приставалу страх не ушел. Ему он в запале мог сломать руку или челюсть. Охотники – собственники, которых не переделать.
– А ему и не нужен был повод, – хмуро обронил Герман, пропуская меня первой в купе. – Он бы к тебе пристал, даже будь на тебе паранджа.
– Вроде адекватный и не пьяный…
– Ника, он почуял в тебе ведьму.
– В смысле? – ступила я и тотчас, поняв, что он подразумевал, похолодела. Внутри разливался запоздалый страх. – Ты хочешь сказать, что он?..
– Да, он одержим. Узнаем, на какой стадии подселение, и будем что-то решать.
Ноги стали ватными – я плюхнулась на мягкое сиденье насыщенно-бордового цвета.
Вот это да… Никогда еще так близко я не контактировала с одержимыми! Восьмилетняя трагедия на озере не в счет – тогда духи вырвались бесплотные и относительно безопасные.
Столетия назад ведьмы помогали во время охоты, без них нельзя было обойтись, когда дух укоренялся в человеке настолько, что не желал покидать тело добровольно. Тогда они его изгоняли.
Увы, теперь таких носителей зла убивали – ведьмы разучились проводить обряды экзорцизма, да и считалось слишком опасным приближаться к тем, кто жаждал заполучить чужую силу.
Погрузившись в размышления и переживания о случившемся, я отстраненно наблюдала, как охотник роется в спортивной сумке. Пришла в себя, когда нечто ледяное прижалось к плечу.
Дернулась испуганно – Герман шикнул:
– Тихо! У тебя огромная гематома.
С сосредоточенным видом он держал пакет со льдом у моей руки, как будто сама я не справлюсь, а у него нет дел важнее. Темно-карие глаза зло блестели, на скулах ходили желваки. Чую, в любом случае приставала целым из рук охотников не уйдет.
Я пригладила торчащие черными иглами волосы Гера, надеясь немного успокоить, пригасить агрессию. Он повернул голову и поцеловал мои пальцы, а затем и вовсе сгреб в охапку.
Усадив к себе на колени, принялся ругать, перемежая слова легкими поцелуями:
– Как же ты меня напугала! А если бы носитель оказался психом изначально? Или дух укоренился настолько, что попытался бы убить тебя прямо в коридоре?
Чуть отклонившись назад, заглянула в обеспокоенное лицо Германа.
– Я не хотела подставляться, правда. Все вышло случайно.
– Знаю. Ты притягиваешь неприятности, Ника. Я не знал, что такое страх, пока не влюбился в тебя.
Неудобно, когда изливают душу, а ты не можешь произнести заветные слова. Жаль, что я не сумею соврать в таком вопросе, хоть охотник и не поймал бы на лжи. Неправду не замечают, когда сильно хотят обмануться. Я не смогла соврать из-за самой себя – язык не повернулся ложно обнадежить.
– Кстати! Одержимый говорил о друзьях или друге в своем купе! – вспомнила, несомненно, важное.
Герман покачал головой.
– Он ехал один. До столицы в люксе одиннадцать человек, включая проводницу. Кроме меня с ребятами и того недоноска, в вагоне мужчин больше нет. Женщины-пассажиры едут с детьми. Не думаю, что в них подселен дух: в первую очередь он заставляет рвать родственные узы.
– Откуда знаешь? Узнавал, когда покупал билеты?
Мне бы и в голову не пришло интересоваться, какого пола мои соседи по вагону. Выходит, зря – даже такая информация порой необходима для полноты картины.
– И это тоже. Следил за тем, кто садился в вагон.
– Тогда почему сразу, еще на перроне, не обратил внимания на приставалу? Не понял, что он одержим?
Герман легонько щелкнул меня по носу и тотчас чмокнул.
– Забыла, что это сложно определить, пока человек не окажется на эмоциональном пике?
Покраснев, смущенно вздохнула:
– Не быть мне охотницей – забыла элементарное.
Герман промолчал и вскоре оставил меня одну, запретив покидать купе, пока не вернется. Сам пошел к ребятам, определяющим степень одержимости несчастного.
Если приставалу еще можно спасти, его опоят специальным зельем, которое продержит несколько часов в беспамятстве, и дух покинет тело, чтобы попасться в подготовленную охотниками ловушку. Если же блондин успел совершить нечто по-настоящему злое – убил или изнасиловал кого-то, значит, сущность укоренилась и тело принадлежит ей, а не человеческой душе. По правилам, которые диктовала необходимость, несчастного убьют, тем самым уничтожая и злого духа.
Надеюсь, приставалу еще можно спасти. И не потому, что не хочу проблем с избавлением от трупа – у Германа и Ко опыт немалый, справятся, если что. Мне просто его жаль. «Заполучить» духовного паразита может практически каждый человек – у всех случаются черные мгновения, когда мир немил, все вокруг враги и хочется взяться за обрез. Но это не делает отчаявшихся плохими, которые достойны только смерти.
Герман вернулся через четверть часа за набором зелий, с которым ни один истинный охотник не расстается. И я успокоилась. Это даже хорошо, что одержимый напал на меня в коридоре. Его поймали, и никто больше не пострадает, даже носителя спасут.
Остаток пути прошел мирно. Поезд пришел на вокзал вечером, когда оранжевое солнце утомленно золотило крыши и мостовые столицы.
Приходить в гости поздно вечером, да еще и незваными, нехорошо. Впрочем, ничего хорошего Матвею наш визит и не сулил. Кругом одно плохо.
Уже на перроне, наблюдая, как Громила с Ангелом помогают проводнице вывести из поезда пьяного мужчину, который еще несколько часов назад был одержим, я поинтересовалась у Волкова судьбой его зятя.
– Для начала нужно на него посмотреть, – ответил он уклончиво.
Покосившись на Германа, в очередной раз оценила его мужественную красоту: резковатые линии лица, суровость и решительность в каждой черточке. Воин и охотник, он привык быть жестоким, и чтобы вытянуть из него капельку сочувствия, нуждался во встряске.
И я надавила на больное место:
– Не забывай, Матвей – мужчина, которого выбрала и любила Виктория. Твоя сестра сочла его достойным стать отцом ее ребенка. Имеешь ли ты право не согласиться с ней?
Словно туча набежала на лицо Германа.
– Аврора – моя племянница, я буду думать в первую очередь о ее интересах. Одно знаю точно: убивать в угоду матери я не стану, – жестко произнес он.
Прямо гора с плеч! С легким сердцем я назвала адрес Матвея и Авроры Ивановых, когда наша удалая группка садилась в такси. Вот только остановить попросила за несколько домов, у магазина детских игрушек. Вспомнила, что идти к маленькой девочке без подарка непростительно даже злой ведьме.
Продавщица собиралась переворачивать табличку, но согласилась обождать за хорошие комиссионные, которые посулил Герман. А может, ее просто очаровал Иракли. Синие глаза и светлые волосы Ангела сводили с ума дам всех возрастов, неподготовленных к встрече с ходячим тестостероном в миловидной «упаковке».
Попав в детский рай, дядя Авроры растерялся. Долго ходил вдоль шкафов, что-то щупал и даже тряс. Иракли флиртовал с продавщицей, и мы могли не торопиться – о времени поминутно краснеющая девушка вряд ли вспомнит.
Когда Герман остановил свой выбор на кукле в розовом наряде принцессы, пришлось подойти и объяснить, что семилетняя ведьмочка, воспитанная отцом, может и не оценить его подарок. Если честно, я и сама плохо понимала, что ей понравится, а потому просто ходила между стеллажами, надеясь на подсказку интуиции.
Конструктор на несколько сотен деталей? Детский арбалет? Книга сказок? Кукла-зомби с зеленоватой физиономией, персонаж популярного мультсериала?
– Все, я выбрал, – решительно заявил мужчина, прижимая к груди огромного плюшевого дога, стоящего едва ли не как живой с родословной. – Девочки должны любить мягкие игрушки на подсознательном уровне: я помню, как сестра их тискала в детстве…
Он осекся и помрачнел. Я не стала комментировать выбор: что-то подсказывало, что девочка больше обрадовалась бы настоящему щенку.
От себя я решила подарить набор красок и красиво иллюстрированную энциклопедию мифов. Будущая ведьма должна хорошо ориентироваться в них, ведь не все выдумка и фантазия. Особенно то, что касается духов и демонов.
Герман принялся рассматривать набор.
– Аврора любит рисовать?
– В ее комнате стены увешаны рисунками.
– Ведьма ты, Ника. Могла бы сразу сказать, а не мучить выбором, – пожурил он и вернулся в художественный отдел, чтобы добавить еще несколько вещей, которые приведут в восторг юное дарование.
Я только усмехнулась: забавно было следить за ним, нерешительным и задумчивым. Даже крутые охотники порой узнают, что такое растерянность.
Расплатиться за выбранное мной Волков не позволил, а я не стала спорить при свидетелях. Незачем подрывать авторитет моего мужчины.
Оставив Иракли и Ждана у подъезда, к квартире Ивановых отправились вдвоем с Германом. Но не дошли – я остановилась на лестничной площадке.
– Что случилось? – спросил он, видя мою нерешительность.
Закусив губу, я задумчиво посмотрела на него.
– Что, Ника? Не томи, говори, что тебя мучает.
И я решилась на некрасивый поступок.
– Гер, представь, что я погибла, родив тебе дочь…
– Что?! – перебил обалдевший охотник. – Ты беременна?
И столько затаенной радости, надежды прозвучало в его голосе, что я мысленно отвесила себе тяжелую оплеуху. Нельзя играть с чужими чувствами и мечтами, если не желаешь ранить человека.
– Нет. Чисто гипотетически, Гер. Я родила бы тебе дочь, а сама умерла. И моя мать, если бы была жива, забрала ее себе, чтобы воспитать достойную ведьму. – Приходилось говорить быстро, спешить, чтобы он не перебил. – Тебя же теща не посчитала бы достойным воспитывать твою собственную дочь. Представил ситуацию?