Трофейная ведьма
- -
- 100%
- +
Приподняв голову, я рассмотрела символы на своем животе. Один из них – забвение. Это что получается?.. Стелла собирается?..
Понимание полосонуло по нервам острым ножом.
– Вы хотите лишить меня знаний рода?!
– А зачем они тебе? – равнодушно спросила Волкова. – Если без дара ты не можешь использовать их в полную силу?
Я беспомощно огляделась – старшие сестры ведьминских домов были здесь, образовывая вокруг нас сложную фигуру. И лица их тоже были равнодушны.
Мысли путались. И вместо аргументов я только и смогла, что жалобно прошептать:
– Но ведь так нельзя… это неправильно.
– Дом Вороновых почти зачах, Вероника. И тебе, слабой ведьме, его не поднять на былую вершину величия. Поэтому добровольно согласись передать знания и книгу рода в пользу той, которая принесет пользу общине – так будет справедливо.
Волкова говорила уверенно, с пафосом в голосе.
И будь привязана к каменному столу не я, а другая девушка, может, я и прониклась бы торжественностью момента. Но распростертая на камне лежала я. Я! И я не верила своим ушам. Какая добрая Верховная, об умирающем доме она заботится… Умирающем по ее вине!
– Книга была в доме, когда в него попала молния, – прошептала через силу.
– Значит, она сгорела, – пытливо вглядываясь мне в глаза, протянула ведьма.
А я напомнила о важной особенности:
– Без книги ритуал передачи знаний пройдет болезненно для принимающей и с летальным исходом для отдающей.
– Я помню, – равнодушно обронила Стелла и приказала властно: – Жанна, подойди!
Это меня добило. Меня не просто уничтожали как ведающую. Меня убивали как человека… Отбирали не только знания, но и жизнь.
Я надеялась всем сердцем, что Верховную остановят, ее решением возмутятся, сказав, что так нельзя поступать. Но нет… Старшие ведьмы других домов делали вид, что так и надо.
Жанна Волкова, в девичестве Кошкина, не выглядела счастливой от того, что вынуждена стать Вороновой, но и перечить не собиралась. Разумная девушка хотела жить. А я была глупой, порывистой и прямой.
И потому, когда Стелла наклонилась, чтобы вывести на моем лбу символ уже кровью своей невестки, я плюнула ей в лицо.
– Не долго тебе осталось править! – прокричала в отчаянии. – Скоро все узнают, какая ты на самом деле!
В тот же миг я снова потеряла сознание. Я будто выключилась… Или меня выключили?
И открыла глаза, чтобы услышать сквозь туман:
– Вероника Воронова из дома Вороновых, ведьма Темных Вод, вот твоя преемница.
Белое лицо испуганной Жанны плыло, то пропадая, то вновь появляясь.
– Ты готова передать ей сокровенные знания Вороновых? – требовательно спросил женский голос. Кто говорил, я вспомнить не могла – имя ускользало из памяти, как ни старалась его поймать.
– Вероника Воронова из дома Вороновых, ты готова передать сокровенные знания Вороновых? – настойчиво повторил голос неизвестной.
Раздвоившись, я не знала, чего хотела в тот миг больше: отказаться или согласиться.
– Я…
Грохот не дал мне договорить.
С трудом приподняв тяжелую, словно каменная глыба, голову, рассмотрела происходящее. В зал ритуалов ворвались ведьмаки. Кто именно, не знаю – мой взгляд сразу прикипел к широкоплечей фигуре Германа.
Высокий, быстрый. Обтягивающие серые джинсы и черная майка подчеркивали совершенное тело охотника – рельефное и сильное. Тело, тренированное убивать одержимых и демонов.
Герман излучал уверенность и силу. Как будто имел право врываться в пещеру посреди ритуала. Как будто был главнее Верховной.
Никогда еще почтительного сына Стеллы я не видела таким. Злым и непоколебимым.
– Мама, остановись! – приказал он той, которую слушал всегда беспрекословно. – Ты не имеешь на это права!
– Уйди, сын! Это ты не вправе мешать ритуалу, – прозвучал где-то далеко стылый голос Стеллы.
Теперь я узнала ее… Хотя мгновение назад готова была подчиниться страшному приказу, считая его жизненной необходимостью.
– Ты убиваешь Нику, мама!
– Я спасаю целый род от ведьмы-слабачки.
– Так нельзя! Это бесчеловечно!
– А мы и не простые люди, Герман! – горячо возразила Волкова. – Я действую согласно древнему закону. Слабой не место во главе дома!
Слова кружили в моей голове, таяли и снова возникали. Я будто видела звуки, окрашенные багровым, и чувствовала, как голоса ранят мое тело.
Угарный бред. Чем же опоила меня Стелла?..
Я на миг уцепилась за разумную мысль, чтобы вскоре снова упасть в темноту, полную боли и сожаления.
Да, я слабая, никчемная ведьма… Я не уберегла подругу, друзей. Моя мать погибла из-за меня. Она поссорилась со Стеллой, потребовав невозможное – отпустить меня из общины. Меня, последнюю молодую ведьму Вороновых…
– Что ты делаешь?! – забеспокоилась внезапно моя мучительница. – Герман, нет!
К моим заледеневшим лодыжкам прикоснулись горячие ладони. Быстро погладив, словно согревая, они исчезли. И вскоре туго затянутые путы перестали таковыми быть – их перерезали ножом. Затем освободили мои онемевшие руки.
И я застонала от боли – возвращалась чувствительность к передавленным конечностям.
– Герман, отойди! – кричала Волкова. – Я запрещаю тебе помогать ей!
– Не мешай, мама!
Герман быстро растирал мои предплечья, разгоняя неприятные ощущения.
– Так нельзя!
– Нельзя так, как делаешь ты, мама!
Волковы впервые ссорились на моей памяти. А мне было все равно. Я снова уплыла в благодатную тьму.
Боль отступила. Я не ощущала свое тело. Во мне больше не было костей. Я чувствовала себя растекшимся на солнце пластилином. Как пошевелиться, когда нет костей?..
Сквозь темноту, залитую алым, алым точно кровь… пробился отчаянный голос:
– Ника, вернись!
Меня встряхнули. И я самостоятельно пошевелила рукой. Чудеса… у меня выросли кости вновь?
– Ника! Ты согласна стать моей?
Бледный Герман закрыл собой обзор. Какие четкие у него черты… Мужественное лицо с высокими скулами. Массивный подбородок и крупный нос с горбинкой. Крепко стиснутые губы и темные с блеском стали глаза. И почему я не влюбилась в этого мужчину?.. Такого сурового и серьезного. Истинного охотника на одержимых.
Герман пришел за мной, чтобы спасти. Я была нужна ему по-настоящему. Единственный из всех жителей Темных Вод, который озаботился моей судьбой.
– Ника, слышишь меня?! Я имею право защищать только свою женщину, не постороннюю… Ты согласна стать моей?
Я знала, что нужно соглашаться. Потому что хотела жить. А еще он притягивал меня, будоража душу. Я чувствовала, что могу ему верить, что не предаст и защитит.
– Да, я буду твоей…
Издав вздох облегчения, Герман поцеловал меня в висок и крепко-крепко прижал к своему стальному и теплому телу.
– С дороги, мама! Ника – моя.
Я вцепилась в его майку, грубо комкая ткань. И он – мой, мой защитник и опора.
Отстраненно слышала, как нам пытались помешать.
Проклятия Стеллы… Угрозы… Вспышки ярче солнца…
Когда вышли из пещеры под церковью на поверхность, я окончательно уснула.
Чтобы я была покладистой во время ритуала, Волкова опоила меня галлюциногенами и успокоительными травами в таких объемах, что, даже если бы в ритуале использовали книгу, я все равно гарантированно не выжила бы. Но явился Герман и не только не позволил передать знания Жанне, но и отвез меня в медцентр. Получается, тогда он спас меня дважды: от ритуала и от убийственного зелья своей матери.
Позже я узнала, чего ему это стоило.
Герман осмелился на бунт. Заявил, что уйдет в другую общину вместе с друзьями, пятью молодыми охотниками, если меня не отдадут ему добровольно. Отобьет меня – и уйдет. Это было беспрецедентное противостояние главному охотнику Темных Вод. Не знаю, как бы разрешилась ситуация, если бы им не был отец Германа. Неудивительно, что он принял условия сына. Вот только тот на этом не остановился – выбил себе дополнительные: потребовал дать шанс его безумному плану по выслеживанию одержимых, используя для этого рок-группу «Ловчий». Она существовала уже несколько лет, но считалась блажью, а в итоге оказалась новаторством молодого охотника, которое бросились повторять в других общинах.
Неудавшийся ритуал повлиял и на судьбу Жанны. Испугавшись жестокости Стеллы, которая готова была причинить боль и ей, она поспешила перейти в дом Волковых, чтобы свекровь больше не смогла впутывать в свои дела…
А я, очнувшись через сутки в медцентре, увидела Стеллу, терпеливо ждущую моего пробуждения на соседней кровати. Я так испугалась, что, если бы не общая слабость, спрыгнула бы на пол и побежала прочь.
В диком страхе осмотревшись, увидела Германа. Устроившись рядом с постелью на полу, он волком смотрел на мать, оберегая мой покой от всего мира.
– Гер, – позвала тихо.
Лицо его просветлело, озаренное радостью.
– Ника, – с облегчением прошептал мужчина, беря меня за руку. – Ох и напугала ты меня. С возвращением.
Я четко помнила, что обещала стать его подругой, и не стала выдергивать свою ладонь из его. Хотя мне и хотелось… Меньше всего я жаждала видеть рядом с собой кого-либо из Волковых. А тут сразу два представителя ненавистного семейства.
– Вероника, – позвала Стелла решительно, – у меня к тебе серьезный разговор.
– Может, в другой раз, мама? – недовольно поинтересовался Герман.
Я видела, что он все еще зол на родительницу, и обрадовалась. Появился тот, кому я могла все рассказать. Ну, почти все.
К сожалению, Стелле быстро удалось вернуть его доверие всего-навсего одним поступком.
– Нет, сынок, это важно! – напористо возразила ведьма и буквально оттеснила Гера от меня. – Важно в первую очередь для Вероники.
Подтянув кирпично-красную юбку-карандаш, она несолидно присела на корточки у моей кровати и кротко, со слезами на глазах произнесла:
– Вероника, я сожалею о своем решении. Прости меня, девочка. Я думала, что ритуал на благо общине, прости… Я не думала о тебе, каюсь. Но раз ты избранница сына, что ж, добро пожаловать в мою семью.
В этом был весь цинизм Стеллы – «раз ты избранница сына, добро пожаловать в семью, можешь жить». И все же, как можно верить ей? После всего, что она натворила? Нет, я больше никогда не буду ждать ничего хорошего от Волковых. Даже от Германа стоит опасаться подвоха…
Я не знала, что сказать, и потому молчала.
И тогда охотник сухо спросил:
– Это все? Тогда ты можешь идти, мама.
Женщина горестно вздохнула и вытащила что-то из кармана пиджака.
– Нет, не все, сын. Вероника, готова ли ты принять на себя обязанности старшей ведьмы своего дома?
На ладони Стеллы мрачно заиграл гранями сапфир, который держал распахнувший крылья ворон. Кулон я узнала мгновенно, пускай раньше его носили на каучуковом шнуре, а сейчас он висел на новой платиновой цепочке. Амулет рода Вороновых. Тот, который после пожара сняли с… сняли с останков предыдущей владелицы.
Я вновь оказалась в вихре боли и горя. В глазах потемнело, я начала задыхаться.
– Ника, что с тобой?! – встревожился Герман. – Нашла время, мам!
– Я же хотела как лучше! Ладно, я уйду, – буркнула недовольно ведьма.
Мне стало больно, что бесценная вещь моего рода останется в чужих руках. Кулон не принадлежал Стелле, она даже не имела права хранить его.
Приподнявшись на постели, остановила ее:
– Подождите! Да, я принимаю обязанности старшей ведьмы Вороновых.
Стелла довольно улыбнулась и с торжественным выражением на лице надела на меня магическое украшение. Я коснулась сапфира. Раньше я примеряла его пару раз, и мне казалось, что он приятно грел, сейчас же он сначала окатил меня холодом, затем только поприветствовал – и это было похоже на теплые объятия родного человека.
– Ника, тебя можно поздравить? – спросил Герман.
Задумавшись о своем, кивнула.
Одной ладонью охотник обхватил мой затылок и поцеловал. Собственнически, настойчиво врываясь языком в мой рот. И только тогда, почувствовав его напористые ласки, по-хозяйски уверенные прикосновения больших ладоней, в полной мере осознала, на что согласилась в пещере, чтобы не умереть. Не любя, я буду принадлежать ему, жить в его доме, спать в его постели. Буду принадлежать пусть не всей душой, зато телом.
И в то же время Герман был сильным и надежным. Его теплые объятия обещали защиту, а губы и руки умели распалить желание. Возможно, сделка будет не такой уж и сложной для меня?
Мне нужны поддержка и драгоценное человеческое участие. И в их поиске я потянулась к тому, кто их обещал и уже давал.
– Ладно, вижу, вам не до меня, – насмешливый голос Стеллы подействовал отрезвляюще. – Оставляю вас, детки.
Волков отпустил меня и, немного смущенно улыбнувшись, прижал к широкой груди. Я же бросила быстрый взгляд из-за его плеча на ведьму. Не таясь, она смотрела на меня оценивающе. Почему-то это меня немного испугало, не иначе очнулась интуиция и подсказала, что Стелла добра не просто так. Бойтесь данайцев, дары приносящих, и улепетывайте со всех ног от ведьм с их презентами… Но может, в этот раз все обойдется? Не будет же Волкова причинять зло подруге сына?
Прижавшись к Герману сильнее, я вслушалась в быстрый стук его сердца. Лежащая на моей спине рука мужчины успокаивала, и тревога чуть отступила.
Не пойму, почему я, помня о коварстве Стеллы, понадеялась на авось? Почему не отклонила ее щедрый жест примирения? Почему взяла сапфир Вороновых, не проверив его? Неужели только потому, что всю жизнь считала своим по праву? И не хотела, чтобы его трогали чужие руки? Почему не предположила, что добровольно возвращенный кулон – мой ошейник? Почему?..
* * *Сможет или нет? Впору делать ставки. Но он не станет спорить сам с собой. Вероника ему симпатична, и чернить чистое чувство азартом не хотелось.
Затаившись среди камней, он набрался терпения.
Ведьма мучилась. Кусала губы. Заламывала руки.
Лунный свет придавал ее распущенным серебристым волосам неземное сияние. Нерешительная, слабая, открытая и безумно притягательная в своей беззащитности. Наваждение… Его не должны привлекать слабые. Раньше ведь они никогда ему не нравились, так что изменилось сейчас? Почему его завораживали точеные плечи хрупкой девушки, ее грустные глаза жертвы? Точно, наваждение…
В какой-то момент ему остро захотелось подойти к ней, крепко обнять, утешая.
А затем бросить в озеро.
Глава 8. Выбор
Звук осыпавшейся в воду гальки вывел из воспоминаний.
За мной кто-то следит?..
– Кто здесь?
Вскочив с теплого камня, испуганно заозиралась. Понятное дело, любая ведьма могла наведаться сюда за силой даже ночью, как и я. И все же мне стало не по себе. Тревога ни с того ни с сего не накатывает на человека, для нее всегда есть основание, поэтому неразумны те, кто не доверяет своей интуиции.
Как ни вглядывалась в темноту, никого не увидела. Местность хорошо просматривалась – я бы увидела хотя бы силуэт. Здесь точно никого не было, только я. А камни осыпаться могли и сами, все остальное привиделось. Ведь чего только ни придумаешь, чтобы оттянуть момент, когда нужно сделать то, чего боишься.
Воспоминания о том, как Волков спас меня, подстегнули совесть. Если я не могу решиться ради себя, то должна сделать это ради него, начать возвращать долги. И Матвею с Авророй, кстати, я также должна. Должна за разрушенный покой. Пускай корень зла – Стелла, моя вина не меньше.
Я сделала крохотный шаг к кромке воды. Затем еще один и еще.
Мое лицо было мокрым – я не сразу осознала, что это слезы. Страх и надежда – два чувства, которые часто идут рука об руку, но при этом мешая друг другу. Я боялась, что у меня не выйдет раскачать резерв, и в то же время затаив дыхание ждала, что вернется хотя бы треть былой силы и возможностей. И тогда, может быть, я сниму кулон, обезвредив заклинание, наложенное на него Волковой.
Не передать, сколько сил пришлось приложить, чтобы сдвинуть себя с места. Я не чувствовала ног, но шла к цели.
Холодная вода лизнула ступни, щиколотки, дотянулась до коленей… Дальше стало легче. Словно с ног моих свалились тяжеловесные кандалы. С непередаваемым облегчением я рванула вперед, погружаясь в воду по грудь.
Холод. Я его отмечала отстраненно. Гораздо важней было ощущение, атаковавшее мою кожу. Покалывания десятков крошечных иголочек. Сила источника испытывала меня, знакомилась по-новому.
И я открылась ему. Раскинув руку в стороны, расслабилась, упала на спину.
Глоток воздуха – и я пошла ко дну. Я тонула во мраке и холоде. Покалывание усилилось. Тысячи иголочек сменил жар. И он нарастал, чем глубже я погружалась.
Воздух заканчивался. Нестерпимо захотелось сделать вдох. И я рефлекторно открыла рот. Но вместо воды хлынула сила. Ее чистый поток прошил от макушки до пят и рванул обратно.
Озеро, будто живое, ласково и заботливо подтолкнуло вверх. Я вынырнула не так эффектно, как раньше, на волне, но мне это и не нужно было.
Тело била крупная дрожь. Я дольше преодолевала метры до берега, чем подпитывалась от источника. Чем больше у ведьмы резерв, тем продолжительнее время, которое приходится торчать в воде. Я же пробыла в озере считаные секунды. Но даже это – истинная победа.
Выбравшись на берег, упала на песок. Плеск волн. Звездное небо. И луна, хитро глядящая на меня сверху.
Я рассмеялась. Свободно и громко, как и раньше, целых восемь лет назад. Я смогла! Я переселила страх! Я снова не боялась озера!..
Шорох заставил замереть. Нет… Мне не кажется, и это не случайность. С таким звуком расползается галька, когда на нее наступает человеческая нога.
Миг – и, вскочив, я уже вертелась юлой, чтобы увидеть свидетеля моего личного подвига. Еще мгновение – и я вспомнила, что сил достаточно, чтобы запустить несколько «Мотыльков». Нежно-голубой прозрачный шар со светящейся ночницей внутри слетел с ладони и озарил пространство вокруг. Хорошее заклинание – и фонарик, и оружие при надобности.
Больше «Мотыльков» создавать не пришлось – я увидела нарушителя покоя. Он смотрел на меня спокойно, с легкой ленцой. И во взгляде читался вызов.
Я сморгнула – и словленные впечатления пропали. Передо мной стоял заурядный пес, заискивающе виляющий хвостом. Показалось, что животное необычно? Да померещилось, чего только не навеет озеро обновленной ведьме, которой хочется чудес.
– Эй, ты чей?
Пес был беспородным – черный короткошерстный кобель высотой мне по колено. Он дружелюбно заглядывал в глаза и, разумеется, отвечать не собирался.
– Заблудился, песик? Бывает… Ладно, беги! И я пойду.
В Темных Водах не было семьи, чьим помощником и проводником была бы собака, и я не стала проверять «наблюдателя» на магическое вмешательство. Зачем, если в городке никто не сможет глядеть его глазами?
Подойдя к машине, я деактивировала «Мотылька».
Как доехала до медцентра, не запомнила. Я не замечала окружающую действительность, сосредоточившись на своих эмоциях. Сила плескалась во мне, будя забытое ощущение цельности.
И только глубоко внутри царапалась обида на судьбу – я сознавала, что в сравнении с утерянным это крохи. Но ведь все начинается с малого, правда? Шаг за шагом я приближусь к прошлому уровню хотя бы на треть.
Медцентр работал круглосуточно – в любую минуту кому-то могла понадобиться помощь.
Настя квохтала над бледно-зеленым охотником так трогательно и мило, что с минуту я наблюдала за ними, стоя на пороге. Поправляя подушку Германа, предлагая отвар или интересуясь его самочувствием, влюбленная ведьма светилась счастьем. Еще бы, объект ее поклонения нуждается в ней! И преграды, то есть меня, нет поблизости.
Гер меня также не замечал – не до того было. Сильный и выносливый, он кривился из-за головной боли, которую вызвал ядреный самогон на мухоморах.
– Настя! – наконец воскликнула я нарочито радостно. – Спасибо тебе за помощь!
– Вероника? – девушка удивилась. – Так быстро… быстро так справилась ты, молодчина.
Вот только не одобрение, а досаду выражал ее взгляд. Мечтала, что, как обычно, струшу и не войду в озеро? И тем самым не смогу помочь Гере? А раз не смогу, то подожму хвост и не приду до утра? И его внимание будет принадлежать ей хотя бы этой ночью… Похоже на то, неудивительно, что она разочарована.
– Оказывается, это не так уж и страшно, – улыбнулась через силу и, подмигнув, попросила: – Не рассказывай об этом никому, ладно? Пусть будет сюрприз для некоторых.
– Если кто-то донесет, и Стелла потребует подтверждения, сама понимаешь, молчать не смогу, – бодро сообщила она, а у самой взгляд потухший и грустный. Нехороший взгляд.
– Разумеется, понимаю, – грустно заверила ее и подошла к кровати. – Привет, Гер. Прости, что не даю расслабиться.
Он взял меня за руку и молча положил ее себе на горячий лоб.
Влюбленная в моего охотника ведьма не двигалась, жадно за нами наблюдая. В душе даже шевельнулась жалость: несправедливо, что любовь бывает невзаимной. Какой-то косой нам попался Купидон, раз его второй выстрел попал не туда, куда следовало.
– Спасибо, Настя, дальше я справлюсь сама.
Поскучнев, она кивнула и покинула палату.
Герман потянул к себе – и я шлепнулась на край постели.
– Что происходит, Ник? Я благодарен, что ты решила позаботиться о моем здоровье, вот только цель у меня была четкая – на время забыть то, что узнал от матери.
Погладив его по колючей щеке, вздохнула.
– Я все понимаю, Герман, и грущу вместе с тобой. Просто не время сейчас предаваться меланхолии, нужно собраться, ведь ты нужен своей племяннице.
И я с удовольствием, но осторожно выбирая слова, пожаловалась на Стеллу. Зря она не взяла с меня клятву молчать, что приказала переубедить ее сына и внушить ему необходимость убийства зятя.
Пока рассказывала, охотник не перебивал, все больше темнея лицом.
– Ты права, лучше поторопиться. Еще пара литров настоя – и я к утру буду в норме. И…
Покачав головой, приложила палец к его губам.
– Тихо, Гер, есть нечто действеннее, чем чай.
На берегу озера я вспомнила, как он спас меня, как был рядом, когда остальные отвернулись, как защищал от матери… И пускай потом поверил ей, когда она усыпила его подозрительность тем, что якобы приняла меня как будущую невестку и отдала знак власти над домом Вороновых… Не допуская мысли о подвохе, он был моим почти идеалом. Жаль, что полюбить его я так и не могла. Зато меня переполняла нежность к этому сильному, большому мужчине, несмотря на то что он верил моему врагу.
Взъерошив его жесткие волосы еще больше, я сама поцеловала Германа. Открылась – и поделилась тем, что подарило мне озеро.
Поцелуй стал глубже, стальные руки крепко обхватили мою талию. У губ охотника вкус мяты и ромашки, из которых было сварено похмельное зелье. Но пьянили не травы, а чувственные прикосновения.
Сила еще бурлила во мне. Сознание уплывало, растворяясь в океане неги. Герман был близким и необходимым как никогда.
– Никуль, мы больше не нужны?
Ворвавшийся в палату Ждан спугнул волшебство поцелуя.
Уткнувшись в плечо бурно дышащего Германа, ответила, стараясь не показать досаду:
– Нет, не нужны. Сопроводи, пожалуйста, Алину домой.
– Могла бы не говорить! – возмущенно фыркнул здоровяк. – Жаркой ночи, ребятки!
И, хохотнув, он захлопнул за собой дверь.
Наконец мы остались одни, однако момент упущен: продолжать то, что начали с Германом, уже не хотелось. И это удивило: обычно в его объятиях на определенном этапе я бесповоротно теряла голову, и место, где нас настигала страсть, практически не играло роли.
– Ника, – прошептал Герман, целуя в висок, – закроем дверь?
– Давай лучше домой вернемся? – предложила лучшую альтернативу.
И с подозрением уставилась на охотничий медальон. Он не действовал на меня, неужели пора обновить заклинание?
Волков не стал продолжать свои поползновения. Дурман страсти схлынул и с него, освободив из своих оков наблюдательного и подозрительного охотника.
– Ника, что ты сделала? – прищурился он. – Я чувствую себя гораздо лучше, и это точно не отвары.
Долго сохранять серьезный вид я не умела и, расплывшись в улыбке, призналась:
– Я искупалась в озере!
Неверие, радость, восторг – эмоции сменяли друг друга на его лице. Наконец он сгреб меня в охапку и крепко стиснул.
– Ника, я горжусь тобой! Я знал, что вскоре ты преодолеешь себя!
Похвала приятна от всех, кроме врагов, в чьих словах всегда ищешь подвох. И все же представляю, как бы я радовалась, если бы похвалил меня не Герман, а другой, по-настоящему родной и близкий человек.
Домой мы вернулись далеко за полночь.
Я напоила Германа успокаивающим отваром и попросила ждать меня в постели, пока приму душ, необходимый после купания в озере. Я специально задержалась в ванной, чтобы он уснул. А затем, прокравшись в спальню, осторожно сняла медальон со спящего и закрылась с ним на кухне.