Заложница страны Свободы. 888 дней в американской тюрьме

2

Прошел первый суд в Хельсинки. Там решался вопрос о возможном освобождении до принятия решения о моей экстрадиции. Мой адвокат не впечатлила ни меня, ни суд. Впрочем, это только первое слушание; может, она долго раскачивается, а потом выдаст монолог в стиле голливудских фильмов? Верится с трудом. Но нельзя опускать руки. Для продления пребывания на территории Финляндии, причем под домашним арестом, а не в камере, мне необходимо иметь хотя бы работу в этой стране. Хорошо, буду работать над этим.

Мне до сих пор не выдали никаких документов по делу. Это меня дико напрягает. Я смогла узнать, что в соответствии с Соглашением об экстрадиции между Финляндией и США Финляндия предоставляет 45 дней на то, чтобы США предоставили документы по делу, на основании которого сделан запрос об экстрадиции. И я не могу понять: то ли Америка собирается оттягивать выдачу документов до последнего, то ли Финляндия умышленно мне их не передает. Я не понимаю мотивов.

Но я стараюсь не отчаиваться и находить хоть что-то хорошее. К примеру, кормят неплохо, хотя все граждане Финляндии жалуются. Я поняла систему. Первые два дня меня кормили лишь дважды – и я опасалась, что у них так всегда заведено. Но оказалось, что по будням тут трехразовое питание. А в выходные, видимо, можно и попоститься – обойтись двумя приемами пищи. Завтрак – в 7.30, обед – в 12.00, ужин – в 15.00. После 15.00 удастся поесть, если только что-то имеется в своих закромах. Или откладывать что-то от предыдущих приемов пищи. Или же пить воду, которая здесь обильно поставляется из-под крана. Вспомнилось выражение: «Хочешь есть – попей водички!» В моем случае работает безотказно. Но тем не менее, при всех моих интеллигентности и такте, честно будет сказать одно: иногда вечерами жрать хотелось дико. Вот широко так, по-русски, от души наесться.

«Текучка кадров» в моей камере продолжается. Казалось, только я осталась одна. В первые десять дней у меня сформировалась примета: вымоешь камеру и всё в ней – жди сокамерников. Поэтому я решила все вылизать, так как одиночество начало одолевать. Убравшись и приведя себя в порядок, насколько это вообще возможно в данной ситуации и условиях, я неожиданно для себя начала получать удовольствие от своего одиночества. Вдруг послышался знакомый звук. Ключ в замочной скважине. Дверь открылась, и зашла испуганная девушка. Она поздоровалась на финском. Я сказала, что говорю только на русском, украинском, испанском, немного французском и немецком, английском, спасибо работе, немного на тайском, спасибо мужу, слегка понимаю вьетнамский – так сказать, тюремный полиглот. Она, помедлив, бросилась передо мной на колени. «Боже, неужели я в своих очках библиотекаря внушаю столько страха?» – подумала я. Затем она попросила обнять ее. «А-а-а-а-а! Это не страх! Я внушаю доверие! Отличная новость!» – подумала я. Девушка была эстонкой и, как выяснилось, прекрасно говорила, естественно, на эстонском, финском, английском и русском языках. «Два сапога пара», как говорится, – встретились два «лингвиста». Звали ее Кайди – Катя, по-нашему, как она сама сказала. Кате оказалось 34 года. Выглядела она на 24. Да и по развитию походила на двадцатичетырехлетнюю легкомысленную девушку.

В Эстонии у нее был двенадцатилетний сын, который жил со своим отцом. Катя была абсолютно уморительной. Это был первый день с момента ареста, когда я улыбалась и даже смеялась. Она была крайне наивной для своих лет, очень романтичной, немного сумасшедшей из-за своей рискованности и глубокой влюбленности в молодого эстонского парня по имени Робин. Именно эта влюбленность и привела ее на неверный путь. С Робином они жили в одном и том же эстонском городке еще до Катиного переезда в Финляндию. У Кати был другой мужчина. Робин подрастал и был просто симпатичным мальчиком. Отношения у Кати не заладились. Мужчина над ней издевался, избивал. Она от него убегала, меняла место жительства. Он ее находил, и все продолжалось. «Смотрю в тебя, как в зеркало», – думалось мне. В один прекрасный день Катя решилась на переезд в другую страну. Я прекрасно представляю, насколько сильно нужно бояться человека, чтобы сбежать от него в другую страну. Но не представляю размер страха, который сподвиг ее убежать от всех близких, включая родного сына! Она начала выстраивать свою жизнь в Финляндии и спустя какое-то время встретила в Хельсинки возмужавшего Робина. Начался бурный роман. Влюбленные поселились вместе. Однако работа не входила в планы Робина, потому что он «слишком умный и слишком красивый» для работы, с его собственных слов. И потом, работа отнимает уйму времени, а влюбленным так не хотелось расставаться даже на минуточку. Поэтому «умный и красивый» Робин вместе с несколькими друзьями придумали хитрый план: покупать за очень маленькие деньги электронные товары в магазинах, а потом их перепродавать по более высокой цене. Некоторое время эта схема действительно работала. Ребята сняли себе большую квартиру, затеяли там ремонт. Пока они занимались обустройством своего любовного гнездышка, магазин проводил свое расследование – фото молодых людей были разосланы по всем магазинам электротоваров. Приближалось католическое Рождество – 25 декабря. Ребята запланировали праздники в Эстонии, а перед этим хотели съездить в романтическое путешествие в Швецию. Оплатив каникулы, ощутили опустевшие карманы и решили сходить на «последнее дело». Катя всегда отказывалась «ходить по магазинам» с Робином и его командой, но в этот раз он очень настаивал. Естественно, «ослепленная любовью», как она сказала (хотя, на мой взгляд, это страсть и откровенное отчаяние на грани с глупостью), Катя пошла «на дело» вместе с любимым. Через два часа они были арестованы в своем новом гнездышке во время покраски стен. Голубые стены новой квартиры сменились серыми стенами тюрьмы.

Мы проговорили почти всю ночь. Катя много плакала, вспоминала, как Робин через следователя передал ей 50 евро, на которых написал, что скучает. Она очень скучала по Робину и боялась, что они могут еще долго не увидеться. То, что она, возможно, еще не скоро увидит своего сына, ее не беспокоило… Любовь может быть страшным оружием. Она может забрать целиком сердце, голову, свободу и даже жизнь…

Следующей соседкой с непростой и криминальной историей оказалась Cара. Привлекательная кареглазая брюнетка с потрясающе мощной энергетикой и острым умом. Сара оказалась очень хозяйственной и невероятно доброй. Она стала моей сокамерницей всего на одну ночь, так как тюремная система поместила ее сюда для переезда из тюрьмы Хя́меэнли́нна в открытую тюрьму. Говорят, открытая тюрьма – самое лучшее место для заключения, но попадают туда не в каждом случае. И уж точно не в моем… В этом месте можно достаточно свободно перемещаться, ездить на работу с заработной платой не менее 1000 евро, пользоваться телефоном, интернетом и прочими благами нормальной, цивилизованной жизни. Это была не первая «ходка» для Сары в места не столь отдаленные. Первый раз ее осудили на шесть лет. Однако по финским законам, если ты «новобранец», срок уменьшают в два раза. Отсидев три года и выйдя на свободу, Сара затеяла «интересный проект».

Она придумала, как забирать у серьезных финских финансовых институтов, автомобильных салонов, а также агентств недвижимости крупные суммы денег, премиум-авто и недвижимость. Честно признаюсь, такого я никогда не слышала. Что удивительно, она не была арестована, потому что полиция не смогла ее обнаружить и доказать ее виновность, но близкий человек предал Сару. Просто заложил с потрохами, а к потрохам и с доказательствами. На этот раз Сара получила пять лет.

Сара свалилась на мою голову, как Санта-Клаус с подарками. Обходятся продукты в тюрьме недешево. Я спросила Сару: жалеет ли она о том, что сделала? Она рассмеялась и сказала, что нет – ведь она обеспечила будущее своей семьи. Сара может купить всё, что хочет, в тюрьме. Абсолютно всё. Дальше последовали рассказы, как это возможно в тюрьме организовать. Мною овладел настоящий ужас. Люди так много говорят о коррупции в России. А ведь другие страны не менее коррумпированы, если не более. Но трава же всегда зеленее там, где нас нет.

Я попросила Сару рассказать о своей семье. Она с удовольствием начала делиться. Сара была в браке четыре раза. Последний брак состоялся в тюрьме. У нее трое детей. Последний был рожден в заключении. В Финляндии в заключении допускаются редкие уединенные встречи супругов на несколько часов. О детях заботятся ее родители, братья и сестры, а также все мужья. Удивительно, как ей удалось создать и, главное, сохранить такую большую дружную семью. Я спросила Сару: остановится ли она после освобождения и наконец заживет ли нормальной жизнью? Но тут ее лицо изменилось, она перестала улыбаться. Какой-то дьявольский огонек сверкнул в ее глазах. Она сказала, что все эти годы много думала. У нее появилась еще более гениальная идея. Но на этот раз она не будет никому доверять и «пригревать змей на груди», которые пользуются ее добротой и щедростью, пока она им нужна. Это было потрясением для меня! Ведь она действительно очень любит своих детей, родных и близких. Для чего ей это? У нее есть достаточно денег, дома, автомобили – все обеспечены. Сара ответила: это то, что она умеет и любит! «А как же твои родные? – спросила я. – Что будет, если тебя опять арестуют?» Она ответила, указав на пространство камеры: «Все это – мой мир…» Сара легла спать. А я еще очень долго не могла заснуть после этого разговора…

3

После отъезда Сары гостей не было пару дней, поэтому я снова затеяла генеральную уборку. В очередной раз я убедилась, что этот метод работает безотказно. Не прошло и часа, как я поставила швабру в угол, и в камеру привели девочку-Дюймовочку – маленькую, худенькую голубоглазую блондинку. Ее волосы были девственны и первородны… В смысле, расческа их не касалась многие дни. Они сбились в колтуны. Ее звали Катя-София. Ей было 24 года. Катины дедушка и бабушка были из России. Это оказалось самое длительное сожительство за период моего заключения – долгие десять дней. Первые шесть дней стали настоящей катастрофой. Я пожалела, что взяла в руки злополучную швабру. Катя оказалась наркоманкой. Хотя в ее жизни это было не менее кошмарно. Она страдала от жутких героиновых ломок. Ей все время давали какие-то таблетки, чтобы облегчить ее страдания. Она жила от приема этих лекарств до следующего приема. Пока лекарства действовали, Катя была весьма говорлива.

Первые два дня она все время куталась в одеяла и практически не вставала. На третий день мне удалось уговорить ее принять душ. Ох, каким же она была чумазоидом. Такого бардака я никогда не видела: окурки на столе и на полу, на кровати и под ней, кругом пепел. Целыми днями я драила камеру и заботилась о ней, как только могла. Спустя шесть дней появились первые признаки жизни. Катя пришла в себя и начала есть, причем не прекращая. Хлебцы с маслом были единственным, что можно было получить в неограниченном количестве во время подачи пищи… Я перешла к следующим действиям в борьбе с ее зависимостью. Трудотерапия! Я не ошиблась. Мы вместе убирались, ходили каждый день на получасовыее прогулки, смотрели телевизор, много болтали о жизни в России и Европе, слушали музыку. Катя начала поправляться, кожа порозовела, глаза начали блестеть. Я была рада видеть такие перемены.

Она была арестована за неуплату штрафа, ей дали две недели тюрьмы. 30 декабря Катю выпустили на свободу. Я снова осталась одна.

Но нет. Наверное, не так. Не одна, а с багажом новых знаний. Каждая из тех, кто задерживалась более чем на день, чему-то меня научила. И, учитывая, что мое дело движется с минусовой скоростью, вполне вероятно, что эти навыки и знания мне понадобятся… Я думаю. Анализирую. Рационализирую. У меня много времени, чтобы подумать обо всем на свете. Чаще всего люди мучаются от навязчивых мыслей перед сном, порой даже физически машут руками, чтобы их отогнать. А здесь они со мной весь день. И маха руки они не боятся. Я хочу узнать, в чем же дело, почему я оказалась здесь. Я хочу дышать свежим воздухом на свободе. Я хочу увидеть маму, в конце концов! Я пытаюсь оставаться в тонусе, но боюсь, что у меня опустятся руки.

Я постоянно вспоминаю этот день, 15 декабря, когда меня забрали из аэропорта. Каждое событие, даже самое незначительное. Я решила вывезти маму в короткий отпуск на четыре дня в Барселону, так как чуть более месяца назад скоропостижно ушел из жизни прекрасный человек, любимый муж, брат, отец и по совместительству мой отчим. Это был удар для нашей семьи. Семья с трудом справлялась с этой трагедией, а параллельно – с оформлением ипотеки. Мы были измотаны, и нужно было срочно отвлечь маму, потому что она все больше погружалась в горе, одиночество, страхи и прочие переживания, на которые больше не было сил смотреть. Когда я видела такую боль, страдания, печаль у самого родного человека в мире, я понимала, что нужно как-то ей помочь. И вот чем все обернулось. Я беспокоюсь о ее здоровье. Она ведь осталась одна. Совсем одна. Как и я.

Рождество мы провели с Катей, а Новый год я встречала уже одна. Меня перевели в одиночную камеру, что в целом достаточно терпимо. Мне удалось раздобыть несколько книг. В камере есть отдельные душ и унитаз, а также телевизор и даже кофе-машина. Кофе я не пью, да и нет его у меня. А вот для подогрева воды, так как тут холодрыга порой страшная, она мне вполне подошла. Раз в день можно выходить в небольшой дворик с промерзшим асфальтом и бетонными стенами на прогулку на целый час. Так как это декабрь, а одежда в тюрьме худая, я ходила всего пару раз на 30 минут. Но это разнообразие меня радует. Остальное же время я сижу в гордом одиночестве за чтением моих книг-спасателей. Если бы не они, думаю, легко можно сойти с ума, находясь в трехметровой коробке 24 часа в сутки. Новый год я встретила в одиночестве, стараясь не думать обо всем известной примете – как Новый год встретишь, так его и проведешь… Так как мужская тюрьма Вантаа находилась практически в черте города, я слышала задорные крики детей, взрывающиеся фейерверки – дразнящие вспышки. И я испытала смешанные чувства. Вроде бы я слышу отголоски всеобщего праздника, они чуть ли не касаются меня, но сама я нахожусь вне его границ. Радость, обильно сдобренная горечью.

Я узнала, что мои условия содержания могли бы быть в разы лучше. Но при одном условии. Если бы я совершила преступление на территории Финляндии. Если бы я стянула конфетку в магазине аэропорта. Или бы дала пинка пограничнику. Тогда я бы могла претендовать на социальную защиту как заключенная. А так как я содержалась там в качестве… в качестве кого, интересно? Резидентки? Путешественницы – в честь названия моей камеры? Пленницы? Начали рождаться мысли о написании книги. Как я назову свое произведение? «Русская пленница»? По аналогии с советским фильмом «Кавказская пленница»? Нет, моя история далека от комедии. А может, «Чужая среди своих и своя среди чужих»? Учитывая то, как добры ко мне были все мои предыдущие сокамерницы… В любом случае, мне практически ничего не полагалось. Смешные, конечно, рассуждения. Но и они мелькают в голове.

Я решила вопрос с работой. Слава богу, я работаю в международной IT-компании, которая вошла в мое положение и официально может подтвердить, что я вольна работать на них из Финляндии. Теперь у меня есть аргумент в суде. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

4

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Мартин Лютер Кинг Младший.

2

Альберт Эйнштейн.