Седьмое небо зари

Убрав шкатулку в сумку Анарин сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как платье намокает всё сильнее. Тишина в пещере сгустилась, обволакивая слух и обостряя чутье. Каждый шорох, каждая капля, упавшая в бассейн, звенели в ушах, словно натянутая струна. Страх, ледяной змеёй, обвился вокруг ее сердца, парализуя волю. Анарин замерла прислушиваясь к дыханию пещеры, пытаясь понять, что скрывается в ее темных уголках. Зеленоватый свет, исходящий от минералов, начал меркнуть, погружая зал в густой полумрак. Тени сгустились, словно хищные звери, крадущиеся из-за углов. Анарин почувствовала, как кто-то наблюдает за ней, как чей-то невидимый взгляд пронзает ее насквозь.

«Это всего лишь игра воображения», – попыталась успокоить себя девушка, но голос разума звучал тихо и неуверенно. Неожиданно, из глубины пещеры раздался приглушенный рык, заставивший кровь застыть в жилах. Рык прокатился по пещере, как раскат грома в узком ущелье, заставляя содрогнуться не только стены, но и саму душу Анарин. Внутри все сжалось в тугой комок страха.

Позабыв об осторожности, Анарин ринулась на рык, словно мотылек на пламя. Сердце колотилось набатом, отбивая ритм панического бега. Но уже через несколько мгновений, словно налетев на невидимую стену, застыла в изумлении. В глубине зала, в самом сердце тьмы, покоился белый дракон. Не гигантский ящер из рыцарских баллад, но все же – дракон, чье присутствие ощущалось как плотное, давящее марево. Чешуя его, белая как первый снег, тускло поблескивала в отблесках угасающих минералов. Он спал, скованный массивными цепями, что врезались в его плоть, словно корни древнего дерева. Зрелище повергло Анарин в оцепенение. Рык, что пронёсся по пещере, словно предвестник бури, затих, сменившись тихим, мерным дыханием спящего чудовища. Она стояла, как зачарованная, не смея пошевелиться, боясь нарушить хрупкое равновесие этого странного места. Цепи, что удерживали дракона, были выкованы из темного металла, испещренного рунами, словно вплетенными в сталь заклинаниями. Они туго обхватывали его тело, не давая пошевелиться. Анарин, словно пленница заколдованного сна, не могла отвести глаз от спящего дракона. Страх, что плескался в ее груди, постепенно отступал, сменяясь странным, завораживающим любопытством. Девушка подошла чуть ближе, осматривая белоснежную чешую.

Жаркое дыхание опалило щеки, принося с собой запах серы и пыли, запах древности и силы. Анарин завороженно протянула руку, желая коснуться прохладной чешуи. Но разум, словно очнувшись от наваждения, взбунтовался. Что она делает? Перед ней – дракон, пусть спящий, но все еще опасный. Инстинкт самосохранения заставил ее замереть, отдернуть руку, словно от раскаленного железа. Она огляделась. В пещере не было ничего, кроме дракона и сковывающих его цепей. Ни следов людей, ни каких-либо предметов, указывающих на то, кто и зачем заточил здесь это существо. Стоило сопению вырваться из пасти дракона, как Анарис вновь устремила взор на него. В голове звучал голос бабушки, ведающей внучке о сыновьях Бога.

***

– Существ могуче драконов мир не видывал никогда. Их дыхание – пламя солнца, их когти острее горного хрусталя, а мудрость древнее самых старых звезд, – треск брёвен в камине послышался со стороны камина. Хладный дождь лил за окном, будто из ведра.

Проговаривала бабушка, поглаживая Анарис по голове. – Но не стоит думать о них лишь как о силе разрушения. Драконы – дети, созданные Азуром, хранители мирового равновесия. Когда-то, давным-давно, они жили среди людей, щедро делясь своими знаниями и оберегая от бед.

Анарис, свернувшись калачиком у бабушки на коленях, слушала, затаив дыхание. Каждая история о драконах была для нее как волшебный сон, полный чудес и опасностей. Стоило закрыть зелёные глаза, как детское воображение детально прорисовывало тело драконов, их взгляды и могучие крылья. До ушей словно доносились возгласы этих существ.

– Но времена меняются, Анарис, – вздохнула бабушка, и в её голосе послышалась грусть, словно в осеннем ветре, шелестящем опавшими листьями. – Люди позабыли о дарах, ослепли от жажды власти и богатства. И тогда драконы ушли, спрятались в глубочайших пещерах, за непроходимыми горами, укрылись за завесой тайны, сотканной из древней магии.

Анарис подняла взгляд, полный тревоги.

– Но почему, бабушка? Почему люди так поступили.

– О, детка, человеческое сердце – это лабиринт, полный темных углов и запутанных троп, – ответила бабушка, покачивая головой. – Жадность и страх часто побеждают доброту и мудрость. Они видели в драконах лишь силу, которую можно покорить и использовать. Не поняли, что разрушая гармонию, они разрушают сами себя. «Всякая власть есть насилие, а насилие не может творить благо!», – говорили маги, но их слова канули в Лету, словно крик в бурю.

Она провела рукой по лицу внучки, убрав отрезаную прядку за ухо. Глаза внучки блестели, словно два ярких изумруда на солнце.

– Таких как мы с тобой, Азур прозвал «верными». Мы храним память о нашем создателе, о его детях и почтительно относимся к дарам природы. Не рубим лишних деревьев, не рвём трав больше, чем нам нужно. И не убиваем животных просто из прихоти.

– Но значит ли это, что драконы исчезли навсегда? – прошептала Анарис, боясь услышать ответ.

Бабушка улыбнулась краешком губ, словно приоткрывая завесу тайны.

– Нет, милая, истинное величие не исчезает бесследно. Драконы не исчезли, они заснули, погрузились в глубокий сон, из которого их может разбудить лишь чистое сердце, способное увидеть красоту в каждой искре пламени и мудрость в каждом взмахе крыла. Они ждут, когда люди вновь научатся слушать шёпот ветра и понимать язык звёзд.

***

Рука сама собой коснулась морды дракона. Такой теплый.

Прикосновение было подобно касанию к теплому бархату, ожившему камню. Под пальцами Анарин ощутила легкую вибрацию, словно дракон мурлыкал во сне, подобно гигантскому коту, уснувшему в сердце горы. Внезапно, дракон шевельнулся. Не рывком, но плавно, словно просыпающееся солнце раскидывает свои лучи по земле. Тяжелые веки дрогнули, словно пытались раскрыться, но что-то ему сильно мешало. Осмотрев цепи, прикреплённые к потолку, Анарин потянулась к ним, но внезапно её остановил голос, что эхом разнёсся в пещере.

Хайме… Точно. Он ведь ждет внизу, у водоёма.

– Я ещё вернусь… – тихо вымолвила девушка.

Вскоре она вышла к обрыву, откуда голос кузнеца стал громче. Осмотревшись, она медленно спустилась вниз, стараясь не делать резких движений, что бы не сорваться в пропасть.

***

– Анарин! – Надрывая горло вновь прокричал Хайме, но ответа на его зов так и не последовало. С момента, когда девушка ушла, прошло более пяти часов. Волнение начало накатывать волной не сравнимой даже с самым сильным цунами. Он ходил взад вперёд, продолжая звать Анарин. В какой-то момент, когда солнце начало клонить за горизонт, кузнец не выдержал. Сорвавшись с места, он ринулся в ту сторону, куда ушла Анарин. Ветер стал холоднее, но это не останавливало мужчину. Он миновал склон ведущий к перевалу и подойдя ближе к скалам осмотрелся по сторонам, делая несколько шагов назад. Внезапно сверху посыпались камни на голову. Подняв взгляд, Хайме увидел знакомый силуэт на вершине.

– Анарин. – С облегчением выдохнул он. – Что ты там делаешь? Спускайся немедленно!

Девушка, услышав голос, обернулась и помахала ему рукой.

– Сейчас, Хайме! Я почти закончила! – Крикнула она в ответ, стараясь перекричать ветер.

Хайме нахмурился.

«Закончила? Что она могла там делать столько времени?» – подумал он, но решил не спорить. Зная упрямый характер этой девицы, он понимал, что уговаривать её бесполезно. Когда она спустилась чуть ниже, он подстраховал девушку.

– Ты с ума сошла?! – не сдержавшись вскрикнул кузнец. Его руки дрожали, а глаза так и горели злобой. Анарин с невозмутимым лицом, глянула на Хайме, словно не понимая, что же его так взбесило. Она осторожно коснулась плеча парня и мягким, нежным голосом попыталась его успокоить. Вскоре, когда гнев и паника немного отступили на задний план, Хайме выдохнул и, сняв плащ, накинул его на плечи травницы. Ничего толком не сказав, он направился к спуску, а Анарин на минуту замерла на месте, посмотрев на вершины, где остался дракон.

– Дождись меня…

Дорога в деревню вилась пыльной лентой, а голосом кузнеца, подобно назойливому шершню, звенели упреки и наставления. Каждое слово, словно крошечный камень, сыпалось на плечи Анарин, обвиняя ее в безрассудстве ради каких-то жалких трав. Девушка лишь хранила молчание, уголки губ трогала легкая, едва заметная усмешка. Она знала то, что было неведомо кузнецу: когда-нибудь эти «жалкие» травы, собранные с риском для жизни, станут его единственным спасением. Будь то рваная рана, нанесенная клинком в ожесточенном бою, клыки хищного зверя, оставившие кровоточащие следы, или яд, впрыснутый змеей в его кровь – целебная сила трав, презираемая кузнецом, окажется его последней надеждой. Он, чьи руки привыкли ковать сталь и усмирять огонь, оставался слеп и глух к дарам природы, к ее тихой и незаметной, но такой могущественной магии. Он ничего не знал о травах, о их скрытой силе, о том, как искусно они могут укрощать боль и возвращать жизнь. Но в своем невежестве, он извергал поток порицаний, словно сам никогда не ступал на опасную тропу безрассудства, словно никогда не поддавался порыву, ведущему навстречу неизвестности.

К полуночи они всё же добрались до деревни. Проводив Анарин к дому, Хайме попрощался и развернувшись спиной к травнице, молча пошёл на другой конец деревни, забыв свой плащ. Девушка сжала уголок полотна и через пару минут, когда силуэт мужчины скрылся во сумраке леса, вошла в прохладный дом. Повесив плащ подле закрытой двери и устало сбросив сапоги, прошла в небольшую комнату. Она зажгла тёплый огонь в печи и упав на кресло, откинула голову назад. Все мысли ей вились вокруг той пещеры, что ранее была ей не ведома.

«Странно, – промелькнуло в её голове, – ведь раньше этой пещеры там не было. Разве нет? Как будто я давно изучила Енно, а тут на тебе.»

Она посмотрела на сумку, лежащую на столе и нехотя встав на ноги, поплелась к ней. Достав шкатулку, она вернулась на место и вновь усевшись поудобнее, вновь попыталась открыть шкатулку. И снова… Ничего не изменилось, она все так же была намертво закрыта, хоть бери и ломай, честное слово. Анарин вздохнула, чувствуя, как накатывает усталость. Даже не заметив как, но девушка оказалась на крыльце. Взгляд моментально зацепился за вершины гор Енно, выглядывающих из-за крон деревьев. В сознании, как по волшебству вспыхнул четкий образ дракона, которого сковывали цепи. До ушей донёсся едва слышное, тяжкое дыхание пропитанное болью. Вспоминая это раз за разом, сердце Анарин екало, колотилось все сильнее, разрываясь на части. Дыхание участилось, ладони вспотели. Образ дракона не отпускал, преследовал, требуя действия. Она ощущала его боль, как свою собственную, и это чувство было невыносимым. Он словно звал Анарин обратно, вновь манил к себе. Помотав головой по сторонам, девушка направилась в дом и поднявшись на верх, легла на кровать. Тёплое, немного тяжёлое одеяло согревало почти разом, лучше любого камина. Она закрыла глаза, стараясь отогнать мысли о драконе, хотя бы до утра.

***

Ночь окутывала деревню своим безмолвным покровом. Звезды мерцали в небе, словно наблюдая за происходящим. Анарин, не обращая внимания на холод, бросилась в сторону леса, туда, где возвышались горы Енно. Она бежала, спотыкаясь о корни деревьев, продираясь сквозь кустарник, ведомая неведомой силой, зовом, звучавшим в ее сердце. Шкатулка сжималась в ее руке, словно ключ, способный открыть не только ее тайну, но и освободить страдающее существо. Добравшись до подножия горы, Анарин остановилась, пытаясь отдышаться. Но времени будто не было. Она поднялась по тропе, а после и по каменистой стене, миновав озеро. Как только она достигла выступа, девушка осмотрелась и вот, он появился, словно возник из ниоткуда, между двумя огромными валунами. Сердце забилось все сильнее, но даже это не остановило Анарин. В пещере было темно и сыро, даже кристалы не светились, заставляя девушку продвигаться лишь на звуки воды. Анарин шла вперед, все глубже погружаясь в мрачный лабиринт. И вот, впереди забрезжил свет, исходящий от водной глади озера. Она миновала водоём, с удивлением смотря на озеро и ускорив шаг, вышла в просторный зал. В центре его, скованный цепями, всё так же лежал огромный дракон. Его чешуя тускло блестела в свете факелов, расставленных по стенам.

Голова дракона все так же лежала на его лапах, глаза изредко щурились, но не открывались. Казалось он пытался вырваться из плена сна, но тот всё сильнее сдерживал его. Девушка подошла ближе и осторожно положила руку ему на морду, а до ушей донёсся незнакомый голос. Казалось, даже нереальный, а что-то из под сознания.

«Взглянуть в лицо дракону – значит увидеть отражение своей души», – пронеслось из недр пещеры. Голос был холодным, но в тоже время таким нежным и успокаивающим. Вначале из-за него по телу пробегали мурашки, но через секунды наступало необъяснимое тепло. Анарин вздрогнула, но руку не отдернула. Страх отступил, сменившись волной сострадания к дракону. Голос проник в ее самое сердце, отзываясь там тихим эхом. Девушка закрыла глаза, пытаясь осознать слова, прозвучавшие в пещере. Увидеть отражение своей души… Что это значит?

Анарин крепче сжала шкатулку, словно ища в ней ответ. Перед внутренним взором пронеслись обрывки воспоминаний: детство, проведенное в деревне, лицо бабушки, смех друзей. Вдруг все померкло, и она увидела себя, стоящую на краю пропасти, одинокую и испуганную. Страх захлестнул ее, она почувствовала леденящий холод отчаяния. Дракон зашевелился. Его веки дрогнули, и он медленно открыл глаза. В глубине этих древних, золотых глаз плескалась вековая печаль, отражение боли и одиночества. Анарин увидела в них не чудовище, а страдающее существо, пленника. В его глазах она увидела… себя. С тихим стоном дракон поднял голову и посмотрел на девушку. В его взгляде промелькнуло удивление, словно он не ожидал увидеть здесь кого-либо.

«Кто ты?» – казалось, прозвучало в ее голове. Анарин почувствовала, как по щекам покатились слезы. Она не знала почему, но на душе стало значительно легче, хотя сердце всё так же продолжало обливаться кровью.

Внезапно, пещеру озарил яркий свет. Анарин зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что факелы по стенам вспыхнули с новой силой, отбрасывая причудливые тени. Дракон больше не смотрел на нее с удивлением – в его взгляде читался интерес, смешанный с надеждой и… любовью. Девушка почувствовала, как шкатулка в ее руке нагрелась, словно раскаленный уголь. Она инстинктивно разжала пальцы, и крышка шкатулки откинулась, являя миру заключенный внутри светящийся камень. Он пульсировал мягким, золотистым светом, наполняя пещеру теплом. Дракон издал тихий стон, и цепи, сковывающие его, начали ржаветь и рассыпаться в прах. Анарин с изумлением наблюдала за происходящим, чувствуя, как невидимая связь между ней и драконом становится все сильнее. Девушка протянула руку к дракону, и тот коснулся ее ладонью своей огромной морды. От этого прикосновения по телу Анарин пробежала волна тепла, рассеивая остатки страха и сомнений. В этот момент раздался оглушительный треск, и пещера начала рушиться. Камни падали с потолка, земля дрожала под ногами. Дракон поднялся во весь рост. Он взглянул на Анарин, и в его взгляде она прочитала благодарность. Затем дракон расправил крылья и взмыл в небо, пробиваясь сквозь обломки пещеры к свободе.

Сон резко оборвался.

***

Едва забрезжил рассвет, Анарин уже выскользнула из дома, её шаги были направлены к жилищу старика, что жил по соседству. Подбежав к небольшому, покосившемуся домику она постучала в дверь. Тишина… Дома никого? Быть не может. Он из дома практически не выходил. Набравшись храбрости, девушка вновь постучалась. Через пару мгновений по ту сторону послышались шорохи и вскоре дверь распахнулась. На пороге стоял седой старичок. На правом глазу была черная, уже потрепанная повязка. Грязные, короткие волосы были осторожно убраны под старую шляпку. Он удивленно глянул на стоящую перед ним девицу.

– Анарин? Что привело тебя ко мне в такую рань? – проскрипел старик, словно не смазанная петля. В его голосе чувствовалась усталость и легкое раздражение, будто ее визит прервал что-то важное. Он прищурился, пытаясь разглядеть девушку в полумраке.

– Дедушка Итан, мне нужна твоя помощь, – начала она, стараясь говорить как можно тише, чтобы не потревожить его слух. – Вчера, когда я собирала травы у перевала в горах Енно, я нашла пещеру, а там шкатулку и… – девушка замолчала на долю секунду, оглядываясь по сторонам.

– Шкатулку и что ещё? – словно не расслышав слова девицы, удивлённо переспросил Итан. Анарин посмотрела на старика и тяжко выдохнув, поднялась на порожек и тихо шепнула.

– Дракона. – голос её был тих, точно шелест осенних листьев. В лице Итана не дрогнул ни один мускул. Казалось, он ожидал услышать что угодно, но только не это. Он медленно отступил вглубь дома, пропуская Анарин внутрь. Комната была завалена книгами, травами и какими-то непонятными инструментами. Казалось, здесь живет не старик, а алхимик или колдун.

Пройдя в маленькую комнатушку, Итан уселся на старый диван, прожжённый пеплом от табака, что так любил старик. Анарин закрыла двери и села напротив него, сжимая в руках подол платья. Поджигая табак, старик сделал из самодельной трубки пару затяжек и выпустил кольцо дыма.

– Дракона, говоришь? – переспросил Итан, протягивая дрожащую руку вперёд. Девушка вложила находку емув ладонь. Старик прищурил один глаз и поднёс шкатулку ближе. Она была выполнена из тёмного дерева, украшенная разными узорами и рунами, точно древние надписи со старинных пергаментов. Узоры сплетались меж собой, создавая изображение разных фигур: Луна, звезда, волны и многое другое. Он долго вертел её в руках, будто пытаясь разгадать надписи. Вскоре старик глянул на Анарин, кивнув в сторону выхода. Вначале девушка не сообразила, что имел ввиду Итан и обернулась. На круглом столике подле двери лежал пояс с ножами. Взяв один из них, она подошла ближе и отдала оружие старику. Вытащив кинжал, старик слегка поддел приоткрытую щель и крышка шкатулки наконец-то поддалась. С треском она открылась и Итан беззвучно улыбаясь, протянул её Анарин.

– Вы просто мой спаситель, дедушка Итан! – Вскрикнула девушка, подорвавшись с места. Она подняла крышку и заглянула внутрь. На бархатной подушке лежал клочок старого, хорошо сохранившегося пергамента, в который было завернуто украшение для волос. Достав его из шкатулки, Анарин подняла безделушку на уровне глаз и практически сразу уловила удивлённый, заинтересованный взгляд старика. Шпилька была украшена янтарём, что уже давно стал редкостью в этих местах. Анарин медленно повернулась к старику, в ее глазах читался вопрос. Итан, словно очнувшись, прокашлялся и жестом указал на стол. Девушка, не говоря ни слова, подошла и положила шпильку на столешницу. Старик, дрожащими руками, взял украшение и долго его рассматривал.

– Так что же за дракон в пещерах? – Итан с интересом подпер одну щёку кулаков, держа в другой руке раскуренную трубку. Словно и забыв о существе, девушка отложила безделушку со шкатулкой в сторону и отведя взгляд, тихо проронила:

– Вчера мы с Хайме ходили в горы за травами, оставила его у озера, а сама залезла к самому пику. Там я нашла пещеру, которой раньше не было. На стенах росли разные кристаллы, которые светились ярче любой звезды, сопровождающей луну по ночам. И в той пещере. – Анарин на секунду замолчала будто вспоминая всё по порядку. – Я забрела к дракону. Он лежал один, скованный цепями.

– А цвета какого был тот дракон? – внимательно выслушав девицу, задал он вопрос. Старик пристально смотрел на девушку.

– Белый… – через секунды раздумий проронила девушка. Заметив пристальный, спокойный взгляд Итана, девушка нервно взглотнула. – Вы не верите мне?

Сделав ещё затяжку, старик откинулся на спинку дивана задрав голову к потолку, будто обдумывая сказанное девушкой. Вскоре, его взгляд упал на украшение отделанное чистейшим янтарём. Итан тяжело вздохнул и продолжил:

– Янтарь, которым украшена шпилька, не простой. Он обладает силой, способной исцелять и защищать. Наши предки верили: Тот у кого шпилька, навсегда свяжет себя с великим эфиром.

– «Эфиром»? – Анарин приподняла одну бровь. Опираясь на трость, старик медленно побрел к стеллажам. Вскоре он вернулся, держа в руках книгу. В кожанном переплёте. Протянув ее Анарин, он попросил:

– Открой там, где закладка. – девушка послушно раскрыла книгу. На пожелтевших страницах предстали старинные рисунки: пятеро драконов окружали человека с огненно-рыжими волосами. Но взгляд Анарин зацепился за изображение белого дракона, величественно возвышавшегося над головой мужчины. Указав пальцем на рисунок, Итан произнес:

– Это Эфир, великий первенец Бога Азура. Дракон, что дарует защиту и благословение всем живым. На древнем языке «эфир» – это и есть дух, жизнь.

– Но… это же просто сказки, да?

– А кто знает, – старик захлопнул книгу, пожав плечами. – Твоя бабушка, вот кто верила в Бога Азура. И хранила «Видду», хотя ее запретили больше ста лет назад. Королевский двор посчитал нашу веру происками Ряху, тебе ли об этом не знать.

Раху… Имя, эхом отдающееся в безднах забвения, имя падшего Бога, навеки скованного тьмой. Древние легенды рассказывают о том, как Раху, некогда верный вассал Азура, второй после него в сонме небесных, покровитель колдунов и магов, был хранителем заветов. Он, словно неусыпный страж, следил за их исполнением, и вместе с Азуром они поддерживали хрупкое равновесие мироздания, простиравшееся от небесных сфер до земных глубин. Но час пробил, и в сердце Раху зародилась тьма. Когда Азур, источая лучезарный свет, сотворил пятерых драконов-хранителей, своих возлюбленных детей, и отправил их в мир людей, Раху ощутил, как его власть меркнет, словно звезда пред рассветом. Ослепленный гордыней, он восстал против своего Бога, замыслив убийство драконов. В поисках союзников он нашел алчных смертных, готовых за звонкую монету запятнать свои души грехом, и даровал им запретные знания, нарушив вековые заветы. И когда первый дракон, Изумрудный, пал от клинка, отравленного ядом, Раху ощутил, как по венам разливается тьма, дарующая опьяняющую мощь. Кровь дракона, пролитая вопреки воле Азура, осквернила землю, породив ядовитые цветы, чьи лепестки источали смертоносный смрад, и колючие лианы, змеями обвившие некогда плодородные поля. Азур, сраженный болью утраты, обрушил свой гнев на вероломного слугу. Небеса разверзлись, и молнии, словно копья, пронзили землю, выжигая все, чего касалась тень Раху. В битве столкнулись два Бога, и содрогнулся мир от их ярости. Горы рушились, словно карточные домики, реки выходили из берегов, обращая цветущие долины в бушующие моря, а ветер выл, разнося предсмертные крики по опустевшим городам. Раху, подпитываемый темной магией и испепеляющей ненавистью, сражался отчаянно, но мощь его была ничтожна пред божественной силой Азура.

В конце концов, Азур, с сердцем, разрывающимся от скорби и разочарования, низверг Раху в Бездну, место, лишенное света и надежды, где время теряет свой смысл, а души умирают в вечном одиночестве. Но даже в заточении Раху не покорился. Он поклялся отомстить Азуру и всему сущему, и леденящий шепот его проклятий до сих пор эхом разносится из глубин Бездны, вселяя ужас в сердца смертных и напоминая о том, что даже в самом светлом мире всегда найдется место для тьмы. И говорят, что в дни затмений, когда луна, словно зловещая пелена, застилает лик солнца, Раху ненадолго вырывается из своей темницы, чтобы вкусить сладость мести, повергая мир в хаос и безумие.

– Дедушка, – тихо произнесла она, – а почему они запретили книгу «Видда»? Даже перечитывая «Видду» от корки до корки, все понять не могу.

Старик вздохнул. Сделав очередную затяжку, через время он выпустил клуб дыма изо рта, открыл один глаз и произнёс:

– Знания, Анарин, знания – самая опасная вещь в мире. Тот, кто обладает ими, может изменить ход истории, повернуть реки вспять и даже свергнуть королей. Наша корона боится силы Азура – силы, которая способна пробудить в людях доброту и сострадание. А это, поверь мне, самое страшное оружие против тирании. Никому не выгодно, чтобы люди знали правду о своем прошлом. Нам повезло: мы живем достаточно далеко от дворца, а герцог посещает эти места раз в десять лет, когда, выискивая себе хорошую «игрушку» среди юных девиц. В остальное время, пока мы платим дань, нас не трогают. – На время в доме повисла тишина, лишь утренний ветер задувавший в приоткрытые окна. Вскоре, Итан сел обратно на диван, чувствуя как ноги начали болеть. – Иди домой дитя и спрячь шпильку подальше. Не дай Азур, кто-то найдёт это. Я не смогу тебя защитить, да и узнай о нашей с тобой причастности к драконам, Хайме тоже не сможет держать язык за зубами. Кузнец из него не плохо: лихой, да удалой. Но вот коли не повезёт ему оказаться в пытанной, расскажет о тебе как на духу. Я много таких как он повстречал на веку, хорошего мало. Так что помалкивай о своей находке, а дракона бы стоило подлечить. Негоже сына дракона оставлять во тьме одного.