Порог неведомого

ГЛАВА 14. НОЧНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ.

Часы на стене показывали без пятнадцати два ночи, когда Алина вернулась в институт. Здание было пустым – охранник на входе дремал за своим столиком, едва кивнув ей на пропуск. Коридоры третьего этажа тонули в полумраке, освещённые только аварийными лампами. Её шаги эхом отдавались от кафельного пола.

Она любила институт в это время суток. Днём он был наполнен голосами, движением, бесконечной суетой – студенты, профессора, технический персонал. Наука, разбавленная бюрократией. А ночью оставалась только суть: оборудование, образцы, и ты сам наедине с загадкой.

Алина открыла дверь лаборатории своим ключом, включила свет. Комната ожила – белые стены, ряды микроскопов, центрифуги, холодильники с образцами. Её второй дом. За последние три дня она провела здесь больше времени, чем в собственной квартире.

На столе лежала коробка с пробирками – двадцать образцов крови, собранных сегодня. Контрольная группа, о которой говорил Маркус. Десять невакцинированных, пять детей, пять человек, получивших разные типы вакцин.

Алина села за стол, включила ноутбук, открыла файл с таблицей. Образцы с первого по шестьдесят восемь уже были внесены. Семьдесят процентов положительных. Но Данилов прав – этого недостаточно. Нужна более широкая выборка. Нужны контрольные группы. Нужна безупречная методология.

Она достала первую пробирку – образец номер шестьдесят девять. Этикетка гласила: "Мюллер Томас, 38 лет, невакцинирован".

Томас был её старым другом ещё со студенческих лет. Убеждённый антипрививочник, верящий в силу природного иммунитета и презирающий "фармацевтический заговор". Алина всегда спорила с ним, приводила научные данные, объясняла принцип работы вакцин. Безрезультатно.

Сегодня утром она позвонила ему, попросила о помощи. Сказала, что проводит исследование, нужна контрольная группа. Томас согласился с энтузиазмом – наконец-то кто-то из "официальной науки" заинтересовался невакцинированными.

Если бы он знал, что она ищет.

Алина подготовила препарат – капля крови на стекло, покровное стекло сверху, фиксация красителем. Поместила под микроскоп, настроила фокус.

Эритроциты поплыли в поле зрения. Обычные, круглые, здоровые. Она увеличила масштаб, перевела в режим электронной микроскопии, прошлась по всему препарату.

Ничего.

Никаких структур. Никаких геометрических многогранников. Кровь была абсолютно чистой.

– Негативно, – прошептала Алина, записывая результат.

Второй образец. Третий. Четвёртый. Все невакцинированные. Все – негативные. Чистые. Без единой подозрительной структуры.

Она почувствовала, как сердце начинает биться быстрее. Это было важно. Это было подтверждением. Связь с вакцинацией существовала.

Образец номер семьдесят девять – ребёнок, семь лет, одна доза детской вакцины, полученная четыре месяца назад. Алина поместила препарат под микроскоп.

И увидела их. Меньше, чем у взрослых. Единичные. Но они были.

– Положительно, – её голос дрожал.

Она работала методично, образец за образцом. К четырём утра таблица заполнилась новыми данными:

– Невакцинированные: 0 из 10 положительных.

– Дети с одной дозой: 3 из 5 положительных (60%).

– Взрослые, вакцина Moderna: 4 из 5 положительных (80%).

– Взрослые, вакцина Sputnik V: 0 из 5 положительных.

Последняя строчка заставила её замереть. Спутник – чистый? Почему?

Она перепроверила образцы. Потом ещё раз. Нет, ошибки не было. В крови людей, вакцинированных российской вакциной, структур не было.

Алина откинулась на спинку стула, потирая уставшие глаза. Это меняло всё. Если структуры есть только в западных вакцинах, но отсутствуют в российской Это исключало случайную контаминацию на производстве. Это означало.

Что? Целенаправленное внедрение? Кем? Зачем?

Она взяла телефон, хотела позвонить Маркусу, но посмотрела на время – четыре утра. Нельзя. Он спит. Да и разговор по телефону – плохая идея. Вдруг кто-то слушает?

Алина усмехнулась собственной паранойе. Кто будет прослушивать телефон рядового вирусолога из Цюриха? Но мысль не уходила. Если это действительно масштабный заговор.

Она встала, подошла к окну. Город спал под дождём. Огни редких машин скользили по мокрым улицам. Где-то там, за облаками, за атмосферой, летел объект. Приближался. И в крови миллиардов людей находились микроскопические структуры неизвестного назначения.

Совпадение? Или связь?

Алина вернулась к компьютеру, открыла новый документ. Начала записывать гипотезы:

Гипотеза 1: Случайная контаминация производства.

Вероятность: низкая. Разные производители, разные страны, разные технологии. Но структуры присутствуют у всех, кроме Спутника.

Гипотеза 2: Целенаправленное внедрение фармкомпаниями.

Вероятность: средняя. Но мотив? Контроль? Слежка? Технологии не существует на таком уровне миниатюризации.

Гипотеза 3: Внедрение третьей стороной после производства.

Вероятность: низкая. Требует доступа ко всем партиям вакцин по всему миру.

Гипотеза 4: Структуры образуются в организме как реакция на компоненты вакцины.

Вероятность: средняя. Но почему только западные вакцины? Разница в составе?

Она остановилась, пальцы замерли над клавиатурой. А потом медленно, почти против воли, напечатала:

Гипотеза 5: Структуры внеземного происхождения. Связь с объектом.

Она смотрела на экран. Слова выглядели абсурдно. Безумно. Как сюжет дешёвого фантастического фильма.

Но что если?

Что если объект не просто летит к Земле? Что если он уже здесь – фрагментами, наночастицами, структурами в крови людей? Что если это подготовка? Маяки? Приёмники? Что-то, что активируется, когда корабль прибудет?

Алина удалила пятую гипотезу. Слишком безумно. Нельзя даже думать в этом направлении.

Но мысль засела, как заноза.

Она снова взялась за работу. Нужно было понять, что эти структуры делают. Пассивны ли они или активны? Реагируют ли на внешние сигналы?

Алина достала из шкафа генератор электромагнитных волн – прибор для экспериментов с клеточными культурами. Разместила препарат с положительным образцом под микроскопом, включила генератор на минимальной частоте.

Наблюдала.

Ничего. Структуры оставались неподвижными, инертными.

Увеличила частоту. Потом ещё. Перешла в радиодиапазон. Потом в микроволновый.

И вдруг – увидела.

Едва заметное свечение. Слабое, почти неразличимое, но оно было. Структуры излучали в ответ на внешний сигнал.

– Господи, – выдохнула Алина. – Они активные.

Руки дрожали, когда она делала снимки, записывала данные. Это было прорывом. Доказательством. Структуры не просто присутствовали в крови – они функционировали. Реагировали. Были живыми? Нет, не живыми. Технологическими.

За окном начало светать. Серое октябрьское небо медленно бледнело. Алина посмотрела на часы – шесть утра. Она работала всю ночь, не замечая времени.

Телефон завибрировал. Сообщение от Маркуса:

"Ты в лаборатории? Я еду. Есть новости."

Она набрала ответ:

"Да. У меня тоже. Срочные."

Пока Маркус ехал, Алина повторила эксперимент с другими образцами. Результат был идентичным – структуры реагировали на электромагнитное излучение определённой частоты. Примерно 2.4 гигагерца.

Частота WiFi. Частота Bluetooth. Частота, которой был наполнен современный мир.

Её затошнило от осознания. Миллиарды людей ходили с микрочипами в крови, которые реагировали на повсеместные сигналы. Что они передавали? Что принимали?

Маркус ворвался в лабораторию в половине седьмого, мокрый от дождя, с горящими глазами:

– Алина, ты не поверишь. Я нашёл статью в закрытой базе данных. 2019 год, до пандемии. Исследование нанотехнологий для адресной доставки лекарств. Один из авторов – сотрудник Pfizer. Они работали над частицами, почти идентичными тем, что мы обнаружили.

Он развернул ноутбук, показал ей PDF-файл. Алина читала, и мир вокруг начал сужаться до размера экрана.

Структуры были описаны. Геометрия. Состав. Даже методика синтеза.

Но в статье не было ни слова о внедрении их в вакцины.

– Они знали, – прошептала Алина. – Они знали, что создают.

– Вопрос в том, – Маркус посмотрел на неё, – знали ли они, зачем?

ГЛАВА 15. СТАТЬЯ ИЗ ПРОШЛОГО.

Маркус развернул ноутбук так, чтобы Алина видела экран. PDF-файл открылся на полную страницу – обложка научного журнала Advanced Nanotechnology, выпуск за март 2019 года. Название статьи было набрано строгим шрифтом:

"Синтез и характеристика мультифункциональных нанокристаллических структур для целевой доставки терапевтических агентов"

Авторы: Дж. Андерсон, М. Фриман, К. Вебер, Л. Чжао.

– Смотри на третье имя, – Маркус ткнул пальцем в экран. – Кэтрин Вебер. Сейчас она вице-президент по исследованиям в Pfizer. А в 2019-м работала в Массачусетском технологическом.

Алина наклонилась ближе, читая аннотацию. Английский текст казался сухим, научным, но за каждым словом скрывался потенциальный взрыв:

"Мы представляем новый класс кремний-углеродных нанокристаллов с додекаэдрической геометрией, способных к селективному связыванию с клеточными мембранами. Структуры демонстрируют уникальные электромагнитные свойства в диапазоне 2.0-2.8 ГГц, что открывает возможности для дистанционного мониторинга биораспределения"

– Господи, – выдохнула Алина. – Это они. Точное описание.

– Смотри дальше, – Маркус пролистал до раздела с электронными микрофотографиями.

На экране появились изображения, неотличимые от тех, что Алина делала всю ночь. Те же многогранники. Та же геометрия. Тот же размер – около ста нанометров.

– Они создали эти структуры шесть лет назад, – сказала Алина медленно, будто проговаривая каждое слово помогало осмыслить невозможное. – До пандемии. До вакцин.

– И описали их применение для "целевой доставки терапевтических агентов", – добавил Маркус. – Красивая формулировка, правда? Может означать что угодно.

Алина продолжила читать. Статья была технической, наполненной графиками, формулами, таблицами. Описывался процесс синтеза – сложная последовательность химических реакций. Характеристики – электропроводность, биосовместимость, стабильность в физиологических растворах. Эксперименты на клеточных культурах.

Но нигде – ни слова о массовом применении. Ни слова о вакцинах. Только академическое исследование, похороненное в специализированном журнале с тиражом в несколько тысяч экземпляров.

– Они знали, что создают, – повторила Алина то, что сказала полчаса назад, но теперь с большей уверенностью. – Вопрос: знали ли они, что кто-то использует их разработку?

– Или они сами использовали, – возразил Маркус. – Вебер перешла в Pfizer в 2020-м, как раз когда началась разработка вакцины. Совпадение?

– Совпадений не бывает.

Маркус откинулся на спинку стула, потирая покрасневшие от усталости глаза:

– Хорошо. Давай выстроим логику. 2019 год – группа учёных из MIT разрабатывает нанокристаллы. Публикуют статью, защищают, возможно, патент. 2020 – начинается пандемия, один из авторов переходит в Pfizer. 2021 – массовая вакцинация. И теперь, в 2025-м, мы находим эти структуры в крови миллиардов людей.

– Кто-то встроил их в вакцины, – закончила Алина. – Целенаправленно.

– Но зачем? – Маркус встал, начал ходить по лаборатории. Он всегда думал лучше в движении. – Для мониторинга? Слежки? Но эти структуры пассивны. Они только реагируют на внешний сигнал, не передают данные. Какой смысл чипировать людей, если ты не можешь извлечь информацию?

Алина молчала, глядя на экран микроскопа, где на чёрном фоне плавали крошечные многогранники. Идеальные. Искусственные. Чужеродные.

– А что если это не для мониторинга? – сказала она тихо. – Что если это для активации?

Маркус остановился:

– Активации чего?

– Не знаю. Но подумай: они реагируют на частоту 2.4 гигагерца. Частоту, которой наполнен весь мир. WiFi, Bluetooth, мобильные вышки. Что если нужный сигнал может их включить? Активировать какую-то функцию?

– Какую функцию? Это не биологические организмы, Алина. Это кристаллы. Они не могут ничего делать, кроме резонанса.

– Пока, – она посмотрела на него. – Пока мы не знаем, что они могут. Мы изучили их меньше суток. Может, у них есть функции, которые мы ещё не обнаружили.

Маркус хотел возразить, но в этот момент дверь лаборатории распахнулась. На пороге стоял профессор Данилов, и лицо его было мрачнее грозовой тучи.

– Ковальчук, – произнёс он ледяным тоном. – Мне нужно с вами поговорить. Немедленно.

Кабинет Данилова был обставлен со спартанской простотой: стол, два стула, шкаф с книгами, на стене – диплом Кембриджа и фотография, где молодой Данилов пожимает руку какому-то нобелевскому лауреату. Никаких личных вещей, никаких украшений. Только наука.

Данилов закрыл дверь, жестом указал Алине и Маркусу сесть. Сам остался стоять, скрестив руки на груди.

– Сегодня утром, – начал он без предисловий, – мне позвонил коллега из Базельского университета. Профессор Шмидт. Очень обеспокоенный. Он сообщил, что вчера к нему пришли двое людей. Представились сотрудниками Федеральной службы здравоохранения. Задавали вопросы о некоей доктор Ковальчук из Цюриха. Интересовались, какие исследования она ведёт. Пытались получить доступ к образцам крови из нашего биобанка.

Алина почувствовала, как холодеет кожа.

– Шмидт отказал, естественно, – продолжал Данилов. – Сказал, что не имеет права разглашать информацию о коллегах без официального запроса. Они ушли. Но он проверил их удостоверения – номера не существуют. Это были самозванцы.

– Кто они? – спросил Маркус.

– Хороший вопрос. – Данилов наконец сел, и впервые Алина увидела в его глазах не раздражение, а беспокойство. – Доктор Ковальчук, я вчера сказал вам быть осторожной. Вы не послушали. Вы продолжили исследование. И теперь кто-то заинтересовался вами достаточно, чтобы подделывать документы и разыскивать вас по университетам.

– Профессор, я.

– Молчите. – Он поднял руку. – Я не закончил. Вчера вечером я сам проверил вашу находку. Взял три образца из нашего биобанка. Проанализировал независимо. – Пауза. – Вы правы. Структуры существуют.

Молчание повисло тяжёлое, плотное.

– Я не хотел верить, – продолжал Данилов тихо. – Сорок восемь лет в науке учат скептицизму. Но факты – упрямая вещь. Я видел их собственными глазами. И если честно я напуган. Потому что если это правда, если в крови миллиардов людей действительно находятся искусственные структуры неизвестного назначения, то мир стоит на пороге чего-то чудовищного.

Алина сглотнула:

– Что вы предлагаете?

Данилов встал, подошёл к окну. За стеклом Цюрих жил обычной жизнью – трамваи, машины, люди с зонтами под дождём. Никто из них не знал, что носит в себе.

– Публиковать нельзя, – сказал он, не оборачиваясь. – Пока нельзя. Вы станете мишенью. Вас либо дискредитируют, либо уничтожат. А может, и то, и другое.

– Но люди должны знать!

– Люди должны знать правду. А не половину правды. – Он повернулся. – Вы не понимаете, что делать с этой информацией. Я тоже не понимаю. Нам нужны союзники. Влиятельные. В правительстве, в научном сообществе, в медиа. Люди, которые смогут защитить нас, когда мы обнародуем данные.

– Это займёт месяцы, – возразила Алина.

– Лучше месяцы, чем быть найденной мёртвой в переулке, – отрезал Данилов. – Я видел, как уничтожают неудобных учёных, доктор Ковальчук. Видел карьеры, разрушенные за ночь. Видел людей, которые исчезали. Не думайте, что наука – безопасное место. Когда на кону миллиарды долларов и политическая власть, безопасности нет нигде.

Он вернулся за стол, открыл ящик, достал флешку:

– Здесь контакты. Люди, которым я доверяю. Журналисты, политики, учёные. Свяжитесь с ними. Анонимно. Подготовьте почву. И только когда будет готова сеть поддержки – публикуйте.

Алина взяла флешку. Маркус смотрел на неё с тревогой.

– А пока, – Данилов посмотрел на них обоих, – прекратите исследования в институте. Кто-то наблюдает. Работайте дома. Используйте шифрование. Не говорите по телефонам. И будьте готовы к тому, что всё может измениться в любой момент.

Они вышли из кабинета в оглушающей тишине коридора. Алина сжимала флешку в руке так сильно, что пластик врезался в кожу.

– Он прав, – сказал Маркус, когда они отошли подальше. – Мы играем с огнём.

– Знаю.

– Ещё не поздно остановиться.

Она посмотрела на него:

– Поздно. С того момента, как я увидела их в микроскоп. Мы уже не можем вернуться назад.

Он кивнул. Знал, что она права.

ГЛАВА 16. ПЕРВЫЙ КОНТАКТ С ЖУРНАЛИСТОМ.

Квартира Маркуса находилась в старом районе Цюриха, на четвёртом этаже здания без лифта. Узкая лестница, скрипучий паркет, окна с видом на крыши соседних домов. Алина поднималась по ступеням с тяжёлой сумкой, в которой лежали микроскоп, образцы крови в термосе с жидким азотом и ноутбук с зашифрованными данными.

После разговора с Даниловым они решили: институт больше не безопасен. Кто-то интересуется их работой достаточно, чтобы подделывать документы и обходить лаборатории. Значит, нужно уйти в подполье. Работать дома. Связываться с внешним миром только через защищённые каналы.

Маркус открыл дверь ещё до того, как она постучала – видимо, слышал шаги на лестнице.

– Заходи быстрее, – он оглянулся на лестничную площадку, будто проверяя, не следит ли кто.

Квартира была небольшой – комната-студия, кухонный уголок, крошечная ванная. Но чистая, аккуратная, с книжными полками до потолка и столом у окна, заваленным техникой. Маркус жил один после развода, и его холостяцкое жильё выглядело именно так, как Алина представляла: функционально, минималистично, без лишних украшений.

– Устроила мини-лабораторию, – он кивнул на стол, где уже стояли два дополнительных монитора и какое-то оборудование, которое Алина не сразу узнала.

– Это спектрометр?

– Портативный. Одолжил у друга, который занимается анализом материалов. Официально – для личного проекта. – Маркус помог ей разгрузить сумку. – Думаю, пора провести полный химический анализ структур. Может, найдём что-то, что пропустили в институте.

Алина кивнула, расставляя оборудование. За окном Цюрих медленно погружался в вечерние сумерки. Октябрьский день угасал рано, и улицы уже зажигались фонарями.

– Просмотрел флешку Данилова, – сказал Маркус, включая ноутбук. – Там семнадцать контактов. Восемь журналистов, четыре политика, три учёных, двое правозащитников. Все проверенные, по его словам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.