Повесть о настоящем Карабасе Барабасе

Вот теперь команда прекрасно видела, что перед ними не просто юнга и молодой человек, а бывалый вояка, тело которого было всё в шрамах, а один розовый, самый большой, явно указывал, что парню в своё время очень хорошо досталось. Матросы, которые видели эту метку смерти, как-то вдруг замолкли, а некоторые так и вообще, просто выругались, сразу на нескольких языках.

Джеймс стоял на шканцах и думал о новом юнге Бартоломео. Интересный презент, мне достался на «Презент». Конечно он парень смелый и сообразительный, но чёрт побери, где он научился так махать железом, что даже свои от него шарахнулись? Уж не Гонзало ли приложил руку, тогда понятно, но вот ярость то, откуда? Явно юноша не простой, надо будет с ним поговорить по душам, всё выяснить, мы же все-таки в команде Джима, а Джим к себе простых людей не берет, у него нюх на таланты.

– Да, Волд.

–Мяяв (Ты ещё много не знаешь)

– Ну что приятель, ты то не испугался?

– Мяяв (И не такое видели)

– Да сразу видно, ты парень бывалый, вон как сразу на корму сиганул, знаешь где поспокойнее.

– Мяяв (Дураков в морских котах не держат)

Лейтенант Салливан, пришедший на доклад по итогам абордажа, стал невольным свидетелем разговора капитана Блэка и кота, хоть диалог был коротким, но то, что они понимали друг друга, явно бросалось в глаза.

– Извините сэр, вы что понимаете, что говорит кот?

– Мистер Салливан, вы в своём уме? Это же кот! Кто их поймет этих котов!

После доклада и получения дальнейших распоряжений, Салливан пошёл исполнять новые указания, смысл которых состоял в том, что пора и обнести шебеку, на предмет трофеев и судовой кассы. А капитан Джеймс, повернувшись к Волду, командирским тоном приказал коту: – Мистер Волд, с этого дня вы живёте в моей каюте, питаетесь со мной, и на вахту ходите вместе со мной. Вам приказ капитана ясен?

– Мяяв(Куда я денусь)

– То-то.

В процессе осмотра шебеки и допроса пленных, в том числе и помощника капитана, так как капитан погиб на палубе, вероятно от руки Барта, так как получил рубленую рану, не совместимую с командованием, было выяснено много интересного.

Буквально накануне, эта шебека перехватила греческого купца, ободрала его, как липку, часть экипажа и несколько пассажиров закрыли в трюме, для получения выкупа. Вот теперь команда «Презента» опытными руками вытряхивала имущество и оружие пиратов. Деньги и ценности в одну кучу, оружие в другую, а пленников пиратов, освобожденных из под замка, на ют, где уже писарь, в лице корабельного лекаря и его помощника, занимались составлением списков, брали объяснения у бывших пленников, а потом проходили к куче добра, где те опознавали свои личные вещи, ещё вчера отобранные пиратами.

Одними из пленников была супружеская чета Фаертон. Мистер Денни и мадам Кэрол Фаертон, которые волею случая оказались на греческом купце и ехали они в Испанию, что бы оттуда на попутном корабле добраться до Кубы, где Денни получил в наследство плантации табака и сахарного тростника от своего, ой как во время почившего в бозе, любимого дядечки,– брата отца. Этого дядечку он никогда не видел, но много слышал, что он такой успешный и предприимчивый. Где то в Европе обманул много наивных инвесторов и пропал, а объявился через десять лет плантатором на Кубе. Под другим именем и с другой биографией, не забыв написать завещание на родственника, коим и был Денни Фаертон. Кэрол, его супруга, сразу же заявила мужу, что продавать имущество не стоит, лучше совершить вояж на Кубу, где и определиться с дальнейшей судьбой поместья.

Как наблюдательная женщина, Кэрол, сразу определила к куче изъятого у пиратов барахла, свои чемоданы и саквояжи, ещё не разграбленные пиратами, о чём и указала доктору. И тут же получила разрешение их забрать, что и было ею с лёгкостью сделано. Денни влюблённо посмотрел на свою супругу, мол вот жена молодец. Ещё бы, пираты отобрали у неё только колечко и маленький кошелёк с серебром, а вот основные средства в виде векселей и золотых монет были спрятаны рачительной хозяйкой в глубине её платьев и белья в одном из чемоданов.

Тут, к доктору подошли матросы и стали что-то ему говорить и показывать руками на палубу фрегата.

– Доктор, что то случилось, может нужна помощь?

– Парни говорят, что возможно у одного из юнг переломаны ребра, надо сходить посмотреть.

– Ой не переживайте, я сама всё посмотрю, я была ассистентом у доктора в Йорке.

– У мистера, Бишопа? – удивлённо спросил доктор.

– Да сэр именно у него, – с радостью сообщила мадам.

– Мэм, тогда прошу вас, займитесь юношей, пока я тут разберусь со всеми.

Барти привели к миловидной женщине. Так как после купания, он почувствовал тянущую боль в левом боку, он сообщил боцману, а там как во флоте принято по команде. Но вот вместо доктора, пришла брюнетка, с длинными волосами, сплетенными в косу и сложенными спиралью в на затылке. Что делало вид мадам Кэрол, строгим и богобоязненным. Она сразу же тонкими пальцами стала ощупывать большой кровоподтек на ребрах Барти, и когда Барти невольно вскрикнул, она опять пальцами поводила по больному месту и сделала вывод, что никакого перелома нет, а вот трещина есть. Она приказала принести бинт и перевязать юнгу крепко, несколько раз вокруг тела.

Когда женщина стала пальцами водить по ребрам Барти, то он вспомнил, как впервые такие же тонкие женские пальцы в стане маркитантов, нежно водили по его ребрам, это короткое воспоминание вылилось румянцем на его щеках, и непроизвольной, немного иной реакции организма, которую, слава Богу, никто не заметил. Хотя мадам Кэрол, могла и заметить, но виду не подала.

Мадам же, убедившись, что парня правильно перетянули бинтами, отошла к борту и перевела дух сама. Конечно, она же леди и, не смотря на возраст, ещё что то шевелится у молодых людей под её пальцами. Она отвернулась к морю и уткнувшись в платок сама себе улыбнулась, ну и волнам за одно, которые ей приветственно кивали своими маленькими пенными гребешками.

После того, как пиратская шебека была обобрана до последней иголки, все денежные средства пиратов, вместе с судовой кассой перекочевали в каюту Джеймса, под охрану пары пехотинцев. Он доверял своей команде, но вот устав никто не отменял, просто так положено, вот и маячили с умным и ответственным видом двое рядовых в красных мундирах перед каютой капитана.

Совещание, куда пристроить приз «Презента» было недолгим. Между Неаполем и Палермо, было выбрано Палермо, во первых ближе, а во вторых Барти сообщил Джеймсу, что там есть знакомые и они всяко купят дороже чем в Неаполе.

Ну, раз Барти, был инициатором, так его и определили командовать шебекой, выделив ему пяток матросов, да ещё и часть команды шебеки. Как во всех армиях мира, инициатива любит своих инициаторов. Вот и к вечеру, шебека швартовалась на грузовом причале порта Палермо, а фрегат встал на рейде.

К шебеке, тут же подошли заинтересованные судном купцы, а так же таможенники. Барти как бывалый переговорщик сообщил всем присутствующим, что это пиратский корабль, судьба которого, теперь в руках честных Палермских купцов. Таможенники убедились, что на борту ничего нет и, получив соверен, один на всех, отбыли отмечать это редкое для них событие.

К борту шебеки причалила шлюпка с фрегата, с капитаном и мичманом Стоуном, в качестве писаря. В это время на борту собирались купцы, которые осматривали судно, отмечая про себя, недостатки и возможность поторговаться.

– Юнга, какие у нас успехи, какие сложности, – поинтересовался Джемйс.

– Сэр, сейчас они осмотрят, и мы начнём аукцион, – ответствовал Барти.

– Я надеюсь, мы не продешевим?

– Никак нет сэр, это очень хорошее судно, и я думаю, что мы его хорошо продадим. А сколько оно примерно стоит, сколько бы получили от адмиралтейства в Гибралтаре?

– Ну, я думаю, что около двух тысяч фунтов на команду, примерно пятьдесят процентов от стоимости.

– М-да, но я думаю, мы решим эту проблему сэр.

Победил на аукционе, невзрачный человек, который предложил за шебеку пять тысяч. После аукциона, человек, давший наибольшую цену, оказавшийся доном Скорцци, владельцем судоходной компании и компания моряков с фрегата, спустились в каюту капитана шебеки, для оформления бумаг. Со стороны Скорцци был его управляющий и нотариус, а со стороны «Презента» Джеймс, Барти и Стоун.

Вот теперь слово взял Барти: – Синьоры, ваша цена не измениться в любом случае, но я предлагаю в договоре указать сумму четыре тысячи, а тысячу, по отдельному договору за доставку судна в порт.

В каюте повисла тишина, от такого наглого коррупционного предложения.

– Вас как зовут молодой человек? – поинтересовался дон Скорцци.

– Тут никакого секрета нет, синьор Скорцци, я Бартоломео Борго Альчерито, кавалере южных регионов Сицилии, да хранит её Святая Дева Мария.

– А синьора Люсия, вам не родственница случайно?

– Это моя бабушка синьор, – ответил Барти и поправил свой перстень, доставшийся ему от дедульки и носящий гордое название «Этна».

Вот теперь, и дон Скорции, обратил внимание на перстень, и его глаза выдали удивление увиденным.

– Синьор Борго, я хорошо знаю вашу родственницу, и теперь я и вас узнаю, мы были на похоронах синьора Чезаре.

Все присутствующие сидели и помалкивали от диалога юноши и Скорцци. Даже капитан Джеймс не мог предположить, что его юнга вот так просто будет разговаривать с одним из самых богатых людей Палермо.

– Ваше предложение синьор Борго, очень выгодное для меня, я сэкономлю на таможенной пошлине приличные деньги, давайте приступим к оформлению. Вас устроит оплата в векселях Британского торгового банка?

Барти посмотрел на капитана, а тот кивнул в знак согласия.

– Да синьор Скорцци нас устроит вексель, но только на четыре тысячи, а вот тысячу лучше наличными в любой валюте, сами понимаете, что транспортировка потребовала некоторых расходов из личных средств команды.

– Да-да, несомненно, молодой человек, это будет справедливо.

«Презент» шел под всеми парусами в Неаполь, где давно обосновался Английский флот. После продажи шебеки, Барти был снят с фок мачты, от греха подальше, решением капитана, да и ребро у него болит, вдруг будет долго заживать, а такой вот Презент от Джима надо беречь, и охранять. Вот Барти и нёс теперь вахту со штурманом Петерсом, что-то обсуждая и тыкая пальцем в карту побережья. Вот тут ему самое место, нечего по мачтам скакать, он и так научился первой обязанности любого моряка – убирать и ставить паруса. Побегал по реям и вантам, вот и хватит.

А, Джеймс, тем временем крутил в голове свою мысль: – Где это видано, что бы юнга в течение двух часов сделал богаче команду «Презента» на целых тысяча фунтов, которые сейчас боцман с доктором, в каюте доктора, делят по долям всей команде, и ему в том числе. Вот Анна будет довольна, пополняя его собственный, маленький, пенсионный фонд. Документы оформлены в лучшем виде, купчая, заверенная нотариусом, да чек на четыре тысячи. Всё честь по чести, только вот маклеры от флота обломаются с чаевыми от купцов, но плевать на них, главное адмирал будет доволен, а это главнее чем сморщенный нос какого-то интенданта.

Маркиз Антонио Северин, сидя в своей резиденции, рвал и метал. Тот, кто пьёт кровь у него и его службы, у него под самым носом провернул выгодную сделку, средства от которой могут пойти и на дело Общества, так и против него самого. За что же ему такое наказание. Теперь до него трудно будет добраться, он теперь в Британском флоте, правда юнга, почти никто, но всё равно он на службе, как и он сам. Надо что-то придумать, что не имеет значения, для его нынешнего положения. Только одно – дворянская дуэль, вот что. Несмотря на его службу, он дворянин и обязан либо принять вызов, либо ответить на вызов, в любом случае, у него есть опытные бретёры, которые укоротят этого выскочку на голову. Ай да молодец, не зря ем с руки королевы. Пока король занимается более важными делами. Надо срочно выезжать в Неаполь, скоро Его Величество даёт приём в честь годовщины освобождения Неаполя.

На борту фрегата осталась часть освобожденных заложников, в том числе и семейство Фаертон, которые, решили продолжить путь до Неаполя, что бы там пересесть на судно, идущее либо в Португалию, либо в Испанию, либо сразу на Кубу, такие тоже могли находиться в порту Неаполя. Леди Каролина, очень деятельная женщина, будучи знакома с медициной, помогала доктору осматривать и лечить раны моряков, после абордажа. Наконец-то, хоть и до Неаполя, но их осматривает, делает перевязки и снимает швы, молодая женщина. Матросы, как то сразу прекратили ругаться, подтянулись, побрились и выглядели просто молодцами, и при встрече на палубе, когда она отдыхала и дышала свежим воздухом, все вежливо снимали головные уборы и повторяли как мантру, – доброго дня леди Кэрол, как ваше самочувствие леди Кэрол, не укачало ли, не холодно ли и так далее по списку, правда не очень длинному. А вот сам мистер плантатор, занимался делом, которым считал чуть ли не важным в своей жизни. Его научили ловить рыбу. Ему так понравился процесс, что он просто забыл про всё на свете. Свободные от вахты матросы, помогали ему в этом славном и древнем деле, добывания пропитания. И у него получалось, несколько рыбин уже лежали в парусиновом ведре и ждали своей участи на камбузе. Леди Кэрол, только радовалась за супруга, – молодец Денни, всё в дом, всё в семью.

В Неаполе, причалив к берегу прямо в центре бухты, команда провожала Кэрол с супругом, проявив максимум учтивости. Ещё на борту она поинтересовалась у Барти, как его ребра и, получив ответ, что всё уже замечательно, несильно толкнула в бок по тем же ребрам своего супруга, и тот немного ойкнув, пригласил Барти, если у него будет возможность, погостить у них в доме на Кубе, на что Барти естественно согласился, правда уточнил, что сам не знает когда это будет.

Джеймс, стоя на юте и как грозный командир, контролировал на корабле все процессы, давая указание мичманам лейтенанту и матросам, быть готовым к появлению команды плотников, дабы максимально заделать пробоины картечи по корпусу судна. Надо было ещё на базе заказать комплекты парусов, взамен порванных, при абордаже. Но этим займется Салливан, его грозный ирландский взгляд, из любого кладовщика выбьет и вытрясет все что нужно. Правда, если это не будет такой же ирландец или шотландец, которые, как известно во всем мире скупердяи ещё те. Но в таком случае у Салливана всегда припрятана бутылка ирландского виски, лучший аргумент для решения нерешаемых задач.

– А говорят что женщина на корабле к несчастью, вон как выгодно крутанулись? – Сказал Джеймс, коту который сидел на фальшборте кормы и опять вылизывался.

– Мяяв (Это кот, черный кот на борту, и женщина тут не причём)

– Ты думаешь?

– Мяяв ( Это кот послал вам приз, и победу, а женщина это довесок)

– Ну, если так посмотреть, то да. Всё дело в тебе.

– Мяяв (То-то же)

На приеме у адмирала, Джеймс, будучи облачён в парадный мундир, со сверкающими на груди наградами, представил письменный рапорт, с приложением соответствующих бумаг по реализации шебеки. Адмирал был доволен Джеймсом. Вот так на ровном месте в казну эскадры упали четыре тысячи фунтов. Правда из них половина уйдёт на команду, но и он в накладе не останется, его то доля, при дележе трофеев самая высокая, а значит, его поместье в Британии будет достроено и положена новая крыша и на новый выезд хватит.

– Ты молодец, мой мальчик, отличная работа. Есть кого поощрить за этот приз?

– Так точно ваша светлость, у меня новый юнга, он очень опытный моряк, эти воды знает, как свои пять пальцев, отличный рубака, да ещё и Сицилийский дворянин, желает служить офицером под вашим началом и под флагом нашего Богом хранимым короля. Он только почти два месяца на флоте, но уже запросто может сдать экзамен на лейтенанта, но вы сами понимаете, что есть устав и правила, нужен ценз три месяца. Так вот, может особым указом, засчитать ему десять лет плавательской практики на гражданском судне. Сэр.

– Я бы засчитал, и даже без разговоров бы принял у него экзамен на лейтенанта, но есть правила и я не могу их обойти, к тому же мои недруги спят и видят, что я где то оступлюсь и на меня сразу полетят доносы в штаб, для замены меня на другого, более покладистого адмирала. Вот так то, мой мальчик. Но меня посетила мысль. Послезавтра, будет приём у короля, и там будет награждение различных лизоблюдов, которые первые убежали при подходе Наполеона. Так вот я своей властью сам повешу твоему юнге медаль «За военно-морскую службу» на грудь. И ему приятно и мне приятно и тебе приятно и короля мы мордой, и об стол. – И тут же адмирал засмеялся басовитым голосом.

В положенное время, капитан Джеймс, лейтенант Салливан и Барти прибыли во дворец Неаполитанского короля. При полном параде. Барти нарядили в мундир мичмана, но без знаков различия.

Они были приняты распорядителем на въезде во дворец, и были направлены в сад дворца, где стояли столики с едой и напитками. Сад был с фонтанами в виде статуй античных героев, вырубленных из мрамора, по бокам стояли скамейки в окружении кустов роз и различных статуй с гордыми римскими профилями. На одной из лужаек, они обнаружили как раз представителей английской эскадры в лице своего адмирала, в окружении офицеров штаба и естественно представителей женской половины общества. Все были заняты разговорами ни о чём, что в принципе являлось основной темой общения. Джеймс, подошел к группе, где верховодил адмирал, доложился о прибытии и показал на своих попутчиков. Адмирал пригласил их в круг общения, что соответствовало этикету приёма. Правда там есть свои правила, возглавляет этот круг адмирал, сам шутит, сам задаёт темы, все ему поддакивают, кивают в знак согласия и в нужный момент посмеиваются, над выданной на гора обыкновенной казарменной шутке адмирала, только в приличных выражениях. Джеймс, как лицо официальное, так же играл в эту игру, посмеивался, где нужно, восхищался, где нужно, а где нужно поддакивал или помалкивал. Салливану и Барти, досталось самое простое, смотреть и молчать, отвечать только когда спросят. В общем, ничего сложного.

Одна из дам поинтересовалась у адмирала, а кто этот молодой человек, красавчик такой, уже со шпагой и с загорелым лицом, ну прям душка какой. Её вопрос, адмирал переадресовал Джеймсу, который на голубом глазу сообщил полнейшую правду, что этот красавчик, его юнга, который скоро станет капитаном, ему надо только подрасти и повзрослеть, годков на десять не меньше. Дамы заулыбались, пошушукались между собой, а офицеры даже не обратили на него внимания. А вот адмирал, замолвил за Барти слово, сообщив присутствующим, что Барти, потомок древнего дворянского рода, и возможно половине присутствующих он является роднёй, в каком ни будь пятнадцатом колене.

А вот это уже другой разговор, аристократ древнего рода, неплохая партия для дочек. У присутствующих дам, сразу же в голове начали рождаться планы охмурения юноши. Даже мимика лица изменилась на заинтересованность и Барти стали прожигать взгляды, потенциальных тёщ.

Пришло время, и всех пригласили в зал приемов дворца. Народу набилось прилично, в кои то веки будешь пригашен на прием, по случаю годовщины освобождения Неаполя от супостатов. Барти в окружении офицеров английского штаба стоял невдалеке от почетного караула. Справа от него, на небольшом возвышении, расположены два трона, для короля и королевы, позади которых на стене красовался шикарный гобелен во всю стену и развешаны гербы каких-то старинных, судя по всему родов. Зазвучал торжественный марш и в зал вошли король Неаполя и обеих Сицилий, – Фернандо четвертый и его супруга Королева Мария Каролина Австрийская, которые вернулись с Сицилии, бывшие там во время оккупации королевства французами.

Началась процедура награждения, первыми, как и полагается, получили ордена и медали придворные короля, им все рукоплескали и оркестр играл марш. Потом стали награждать представителей Русской армии и флота, которые как раз и освобождали Неаполь совместно с повстанцами «Армии Веры» кардинала Руффо. Барти впервые видел русских моряков, и смотря на их суровые лица, уже не воспринимал в шутку, рассказы Гонзало о том, что там девять месяцев в году снег и холод, и что они истязают себя прутьями в раскаленной парной. Он проникся искренним уважением к этим людям, одетым в скромную военную форму, с высоко поднятой головой, и стоявших напротив английской миссии. Вот и дошла очередь и до англичан. Сначала выдали медали офицерам штаба, а потом в заключении, был приглашен адмирал, которому на шею повесили какой-то очень важный крест, с мечами и драгоценными камнями. Адмирал что-то шепнул королю, когда тот жал ему руку после награждения, а король дал знать что согласен.

Адмирал повернулся к своей миссии, и громко назвал имя Бартоломео Борго Альчерито. Барти подошел строевым шагом к адмиралу, а тот в свою очередь, быстро прикрепил медаль «За военно-морскую службу» на мундир Барти. После чего они повернулись к королевской чете и, согласно протоколу, раскланялись перед ними за оказанную честь.

Король мило улыбался увиденной сцене, а вот королева поняла, что английский адмирал только что дал понять, что ценит он их королевство, как пригород Плимута, только в такой форме, что соблюдены все правила дворцового этикета. Такой тонкий английский юмор. И что бы как то, смягчить этот поворот, она веером подозвала, своего советника, маркиза Антонио Северина, который стоял и смотрел на Барти удивленный взглядом. Быстро взяв себя в руки, он подскочил к своей королеве и, выслушав приказ, даже не подав вида, он вышел за гобелен и вернулся с коробочкой в руках. Распорядитель объявил, что милостью короля и королевы, награждается их подданный Бартоломео Борго Альчерито, медалью «Святого Фердинанда и за заслуги», недавно учрежденный королем Фернандо четвертым.

И вот первейший враг маркиза,– Бартоломео Борго, получает важную медаль королевства, из рук своего врага, и при этом маркиз, улыбается и говорит комплименты Барти, о его достойном воинском умении. Маркиз Северино, был обучен дворцовому этикету с детства, поэтому свою ярость и злость от унижения спрятал далеко в себе. Он точно уже знал, что сегодня он уничтожит Борго, не сам, есть люди, которые это умеют делать великолепно, и всё будет обставлено в лучших традициях, защиты дворянской чести. Всё. Откладывать больше нельзя.

После окончания церемонии, под звуки вальсов, все приглашенные были приглашены в сад дворца, где расторопные слуги установили дополнительные столы с изысканной едой и дорогими винами. Каждую делегацию сопровождал важный лакей, который согласно спискам определял столики для делегаций. Адмирал, шествовал в окружении штабных, а капитан Джеймс с Салливаном и Барти замыкали группу англичан. На груди у Барти висели две медали, вручённые адмиралом и каким-то дворянином из дворца. Что-то неприятное было в глазах дворянина, когда он прикалывал медаль к мундиру Барти. Однако лицо его было растянуто в улыбке, но глаза, выдавали прямо-таки ненависть. «Что я такого ему сделал», – думал Барти, – Может он по должности своей такой, или я ему где-то дорогу перешел.

Господа офицеры в саду налегали в основном на отличное итальянское вино, а вот Барти как самому молодому, был предложен только бокал игристого Спуманте, мол, стой рядом и делай вид. Всё происходило, как и перед награждением, за исключением того, что можно было уйти в любое время, либо остаться и испробовать весь запас спиртного, пока дворецкие не выведут невменяемого за ворота дворца.

– Кстати, джентльмены, мне предложили завтра вечером посетить местный театр Сан-Карло, будут давать Моцарта «Волшебную флейту». Мне, конечно, придется идти, – политика. На представлении будет присутствовать венценосные особы. Мне отдают целых две ложи, для нашей миссии, а по этому, я вас всех приглашаю, и мест там хватит всем. – Сообщил новость адмирал. – А вам юнга, – повернулся адмирал к Барти, – быть обязательно, и со всеми регалиями. – Вам ясно, мистер Блэк? – в свою очередь он обратился к Джеймсу.

– Сер, доставим в лучшем виде,– с юморком ответил Джеймс.

Вечером, на борту фрегата, Джеймс имел разговор с Барти. – Ты хоть знаешь, кто вручал тебе медаль от имени Фернандо? Ну, судя по всему не знаешь. Так вот, этот тип и есть маркиз Антонио Северино, руководитель специальной службы короля, а точнее королевы. Вот так-то. От него можно ждать что угодно, уж больно у него злобой лицо перекосило, когда он услышал твоё имя. Так что нужно смотреть в оба.

– Так точно сэр.

– Барти, давай без устава, мы же с тобой на службе у двух господ, – рассмеялся Джеймс, – прям как Фигаро. В Неаполе есть люди Джима, они должны выйти на нас. Если кто к тебе подойдет, и спросит: -«Не бывали ли вы Триполи?», дашь ответ: – «Не бывал, только в Афинах», то знай, что это человек Джима. Тебе могут что-то передать либо на словах, либо письмом. Твоя задача доставить это мне. Могут подойти и ко мне, но вряд ли, я должен находиться с офицерами и изображать свиту, поэтому могут выйти и на тебя. Так что, Бартоло, завтра будем штурмовать оперу, послушаем Моцарта.