Киберфилософия эвтаназии и биочипизации. Интервал абстракции

Речь идет о ситуациях, когда больной находится в необратимо бессознательном состоянии или во власти непрекращающихся мучительных страданий. Этической проблемой является принятие решения об эвтаназии, возможность его морально аргументировать. По выражению Ф. Фут «решение об умерщвлении ради того, кто умирает» [Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В. Г. Кузнецова. – М., ИНФРА-М, 2007. – С.687—688].

«Не существует более двусмысленного слова, чем эвтаназия. Но возможно еще не поздно вернуть эвтаназии настоящее ее определение, корни которого следует видеть толковании этого понятия самим его основателем Ф. Беконом», – писал Жак Судо.

Ф. Бэконом сказано следующее: «я совершенно убеждён, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более лёгкой и спокойной, потому что эта эвтанасия, о которой так мечтал Август, уже сама по себе является не малым счастьем» [Бэкон Т. Сочинение в 2 томах. – М.: Мысль, I971—1972. – T.I – 588 с, Т.2 – 582 с.].

Ф. Бэкон также писал: «в наше время у врачей существует своего рода священный обычай остаться у постели больного и после того, как потеряна последняя надежда на спасение, и здесь, по моему мнению, если бы они хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы и увеличить свои познания в медицине, и приложить все силы, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком ещё не угасло дыхание» [Ф. Бэкон «О достоинстве и приумножении наук»].

Итак, подчеркивается два основных признака «эвтаназии». Первый. Является лёгкой и безболезненной смертью («заснул глубоким сладким сном»; «сделать самое смерть более лёгкой и спокойной»), то есть одним из основных признаков эвтаназии является «безболезненность» ухода из жизни, а значит, если человек, желающий уйти из жизни, бросается в огонь, это мы не назовём эвтаназией, так как это – смерть мучительная. Второй. Является убеждённость человека в том, что смерть для него будет большим благом, чем жизнь, или другими словами, что жизнь стала настолько болезненной и мучительной, что смерть становится желанным благом. То есть, второй признак означает, что человек сам принимает решение, и что он сам чувствует и думает, что не может больше жить.

Разумеется, возникают сложные этические вопросы. Если человек физически не способен выразить свою волю, то есть когда отсутствует второй признак, по которому определяют само понятие эвтаназии, значит ли это, что он не имеет права на эвтаназию в таком случае? Когда отсутствует второй признак, то есть «решение самого человека», люди не могут руководствоваться ничем другим, кроме здравого смысла и человеческой интуиции [Аванесов С. С. Введение в философскую суицидологию. – Томск: изд-во ТГУ, 2000. – 124 с.].

Но сделать вывод, что человек, лишённый всякой возможности быть в социальном пространстве, общаться с людьми, и при этом только лишь испытывает постоянную боль, дожидаясь своей смерти, всё же хочет продолжать так жить, было бы не честно не только по отношению к этому человеку, но и по отношению к себе, потому, что сделать такой вывод может быть связан только с одним мотивом – уйти от принятия каких-либо решений по отношению к этому человеку. Хотя есть предположения и сомнения некоторых специалистов в области этики, что «ничто», «полное отсутствие» может быть лучше, чем страдания [Алексеев С. С. Философия права. – М.: Норма, 1998. – 330 с.].

Такие сомнения высказывает известный учёный-этик А. Гусейнов, предполагая, что жизнь мучительная может оказаться большим благом в сравнении с отсутствием всякой жизни [Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности. – М.: Молодая гвардия, 1982. – 208 с.]. Итак, это единственный случай, когда можно назвать эвтаназией смерть, решение о которой не мог принять сам человек, но за него это сделали другие люди, предполагая, что и он принял бы такое решение. Во всех других случаях, эвтаназия не будет иметь места, если не будет присутствовать этот второй признак – «добровольное принятие решения о своей смерти самим человеком» [Гусейнов A.A., Апресян Р. Г. Этика. – М.: Гардарики, 2002. – 472 с.].

А как расценивать массовое уничтожение нацистами людей, хотя даже если они умирали лёгкой и безболезненной смертью? Было ли это эвтаназией? Разумеется, это не было эвтаназией, потому, что люди, которые физически могли принимать решения, касающиеся их жизни и смерти, были лишены такой возможности, за них решения принимали другие люди. Отсюда следует, что эвтаназия только тогда имеет место, когда есть эти два признака: во-первых, лёгкая, безболезненная смерть; во-вторых, добровольное решение человека, который нуждается в эвтаназии.

Не существует также, к сожалению, единого понимания того, чем является эвтаназия, самоубийством или убийством. Но если мы помним о втором признаке эвтаназии, а именно – её добровольности, когда человек сам принимает решение, то для нас будет очевидным, что эвтаназия – это самоубийство, хотя формально это может быть похоже на убийство, если эвтаназия происходит с помощью других людей [Аванесов С. С. Самоубийство как философская проблема // Автореф. дис… канд. филос. наук. Томск: изд-во ТГУ, 1994. – 17 с.]. Правильнее было бы сказать, что убийство – это тот случай, когда человек лишает жизни другого человека, но что происходит, когда человек сам лишает себя жизни, с помощью других людей? Это можно назвать содействием, помощью в самоубийстве.

Безусловно, многие бы задались вопросом, а есть ли исключения? Исключение это – человек, который физически не способен высказать свою волю, но что возможно такой человек нуждается в эвтаназии, и возможно он бы умолял об эвтаназии, если бы мог сделать это физически. Оставить такого человека доживать мучительную жизнь, без права на эвтаназию, ещё не означает снять с себя ответственность по причине отсутствия каких-либо решений в отношении такого человека [Антипенко Э. Слово об эвтаназии. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2000. – 296 с.].

Надо помнить, что принятие решения еще большая ответственность. А значит, при определении эвтаназии следует помнить, что такое исключение необходимо учитывать, и это единственный случай, когда речь может идти не о самоубийстве, а об убийстве, потому что человек, в отношении которого применялась эвтаназия, не способен был физически как-либо высказать свою волю. Хотя это исключение, конечно же, требует дополнительного серьёзного обсуждения среди медиков, юристов и этиков. По мнению многих исследователей именно этот аспект в вопросе об эвтаназии остаётся наиболее проблемным [Биоэтика проблемы и перспективы. – М.: ЙФРАН, 1992. – 210 с.].

«Эвтаназия – безболезненный и добровольный уход из жизни с помощью безнравственных врачей, в отличие от болезненного и не добровольного – с помощью высоконравственных», – писал Е. Головаха. Исходя из всего вышесказанного, можно дать такое определение эвтаназии: Эвтаназия – это лёгкая, безболезненная смерть, что наступает в результате определённых действий человека по отношению к самому себе, или в результате определённых действий других лиц, действующих исключительно по просьбе человека, который по причине собственной физической недееспособности, нуждается в их помощи [Зильбер А. П. Трактат об эйтаназии. – Петрозаводск, 1998. – С.307].

Исключение: если же человек, находящийся в крайне тяжёлом физическом состоянии, обречённый на медленное умирание, не способен высказать свою волю, действия людей, которые берут в таком случае на себя ответственность за принятие решения в отношении такого человека, также могут считаться эвтаназией, если было принято соответствующее решение [Козлова H.H. Эвтаназия: уголовно-правовые проблемы. Проблемы применения нового уголовного законодательства / Сборник научных трудов. – Уфа, 1999. – С.50—56].

В эпоху сверхтехнологии появились и иные факторы, способствующие распространению эвтаназии. Помнится, еще в 1958 году в США доктор Джек Геворкян на основе своего врачебного опыта пришел к мысли, что отчаявшимся, безнадежно больным людям, решившим покончить с жизнью, необходима помощь в виде легкой смерти. Что интересно, именно в эти годы в мире начали производить трансплантацию органов. А самая главная проблема этого раздела медицины заключается в дефиците донорских органов. Вот и предприимчивый Геворкян, помимо всего, призывал лишать жизни преступников, приговоренных к смертной казни, а их органы отдавать для трансплантации. И как вы думаете, что стало с этой идеей? Она вовсю реализуется!

В романе «Биовзлом» профессор Митин на лекции излагает индокитайский опыт эвтаназии в пользу трансплантационной практики. – «Если суд в качестве меры наказания преступнику выносит смертный приговор через расстрел, последующие действия максимально упрощены. Приговоренного везут к его родственникам. Сопровождают машину целая кавалькада автомашин – прокурора, юридической компании, бригады по заготовке трупных органов. Теперь представьте китайский дворик, где компактно проживают родные и близкие приговоренного. По приезду прокурор оглашает приговор. Затем представитель юридической компании знакомит родных и близких с тем, что при их желании, после расстрела, тело могут забрать трансплантационные учреждения для нужд трансплантации. В этом случае родственникам полагается и небольшая денежная компенсация. В противном случае, труп будут хоронить сами родственники.

– «…И знаете, как, чаще всего поступают родственники? Соглашаются отдать труп для целей трансплантации! А что потом? А потом приговор приводят в исполнении, предоставив родственникам попрощаться с приговоренным до расстрела и с его трупом – после расстрела. Юристы успевают оформить соответствующий договор. Труп загружают в автомашину выездной бригады по заготовке органов. Вот так, пополняется банк донорских органов за счет преступников. Ничего лишнего – просто и практично…».

История эвтаназии имеет тысячелетнюю историю. Сейчас в США не проводится реанимация, если пациент заблаговременно высказался против нее. Впервые такое право получили тяжелобольные в Калифорнии в 1976 году. Над кроватью таких больных вешали табличку «Не оживлять!» (NО!). В свое время знаменитый кардиохирург-трансплантолог Кристиан Бернард, жизнь и деятельность которого многие идеализируют, оказывается использовал эвтаназию для облегчения страданий своей матери.

В Китае принят закон о праве на пассивную эвтаназию – бездействие врача, отказ от борьбы за жизнь пациента. Естественно «трансплантационный» мотив у доктора Геворкяна был отвлекающим аргументом в пользу эвтаназии. Самое страшное то, что он запатентовал «машину смерти» и в своем газетном объявления призывал:

– «Если вы решили умереть и хотите это сделать безболезненно, я подарю вам легкую смерть».

Разразился скандал, состоялось нашумевшее судебное заседание, был вынесен приговор. Доктор отсидел положенный срок, вышел на свободу и, хотя уже практикой не занимался, но от своих убеждений не отступил. В романе «Биовзлом» есть эпизод, когда на лекции профессор Митин предупреждает о том, что возможно и у нас появится такая практика.

– «Какая разница – активная, пассивная. Согласитесь, что Рубикон пройден!

О проблеме заговорили и, будьте уверены и наше общество в недалеком будущем, станет перед выбором. Я не исключаю, что за пассивной, выбор падет и на активную эвтаназию. Разрешение этой формы, поверьте, это только лишь вопрос времени. Люди найдут морально-этические оправдания эвтаназии». Действительно, дискуссии по поводу узаконивания активной эвтаназии лишь набирает обороты. В них задействованы практически все, начиная от самих медиков, заканчивая правителями государств, религиоведами и философами. И если дело дошло до уровня общественного мнения, то все кончено!

Когда у сторон не хватает аргументов достаточного основания, в порядке общественного договора принимается недостаточно совершенное решение. Считают, что это лучше, чем вообще не принимать никакого решения. Вот таким способом проталкивается любой парадоксальный вопрос. Так, что есть основание считать, что в мире активная эвтаназия будет когда-либо узаконена.

На Западе отношение к смерти, в том числе эвтаназии, максимально упрощено. В Испании Ассоциация за право умереть достойно и Датская Ассоциация добровольной эвтаназии действуют более полувека. На нескольких языках выходит международный журнал «Эвтаназия». Более двадцати лет развивается туризм «легкой смерти» в Швейцарии, а Нидерландах и Бельгии законодательно разрешена детская эвтаназия (!). Как относятся к этому медики? По статистике две трети французских врачей одобряют добровольный уход в случае мучительной и неизлечимой болезни.

В Голландии эвтаназию официально применяют врачи и не преследуются за это по закону. Везде и всегда эвтаназию осуществляют врачи (!). Хотя это какое кощунство! Врач в роли и лекаря и киллера (!). Пока эвтаназию во многих странах, включая и нашу, называют преступлением перед гуманизмом. Но время декларативного гуманизма постепенно уходит. Человек понимает проблему в меру своей недоинформированности, засоренности и неточности своего мышления, жизненного опыта, познания. На смену гуманизма приходит трансгуманизм, карианство, которые лояльны к эвтаназии.

По сути, эвтаназия – есть убийство одного человека другим, медиком (!). Убийство даже безнадежно больного человека, даже по его собственному желанию и просьбе противоречит самой сущности врача. В романе «Биовзлом» профессор Митин говорит студентам о том, что их призвание – борьба со смертью, а не помощь ей. Если врач по любым соображениям способен лишить жизни другого человека – его немедленно нужно лишать диплома, ибо он превратился в свою противоположность, в убийцу. Тем не менее, нельзя забывать, что врач, такой же человек, как и все люди, а потому может поддаваться соблазну.

Нынешняя медицина в рыночных условиях потеряла всю свою святость, привлекательность, благородство. В медицину ринулся всякий сброд, ее заполонили всякие там дельцы от медицины, для которых профессия стала способом наживы. Если врач способен убить человека в его интересах, то, получив право убивать законно, сможет удержаться от соблазна убить его в своих собственных интересах (?!). Черта с два! Ничего его не удержит! Он убьет и глазом не моргнет! Именно из дельцов или бизнесменов от медицины общество будет штамповать эвтанаторов, то есть медиков с лицензией на убийство!».

Действительно, врачу, наделенному правом убивать, рано или поздно люди перестанут доверять свою жизнь. И, таким образом, общество лишится своей медицины. Убийство гуманным не бывает. Оно всегда убийство. А гуманизм потому и гуманизм, что помогает другому выжить, а не умереть. И общество, если оно хочет быть гуманным, не должно навязывать врачу обязанности, противоречащие сути его деятельности.

А без помощи медиков это возможно? А судьи кто? Почему медик должен стать киллером? Ясно одно, врач не должен идти на поводу общества, хотя медицинское сословие сама является частичкой этого общества. Но именно медики должны быть на переднем крае истинного гуманизма. Таковы суждения прогрессивных медиков, тогда как нравы общества качаются между крайностями.

Различают активную и пассивную эвтаназию. При пассивной медики прекращают жизнеподдерживающее лечение, что ускоряет наступление естественной смерти. На практике даже в такой ситуации смерть может «опоздать», муки и страдания больного будут продолжаться. Любой, даже самый опытный врач, к сожалению, не сможет точно спрогнозировать такой исход. Есть понятие ассистируемое самоубийство – врач помогает пациенту покончить со своей жизнью.

Активная эвтаназия – это введение умирающему каких-либо лекарственных веществ, влекущее за собой быстрое и безболезненное наступление смерти, либо отключение от аппаратуры, поддерживающей жизнеобеспечение больному. Эту форму эвтаназии еще трактуют как «убийство из милосердия». В обоих случаях, смерть пациента происходит при помощи врача.

Сейчас во многих странах медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии. Лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет ее, несет уголовную ответственность. Но… Конституционный суд любой страны, подписавшейся под римский правовой статут, как известно, самая последняя судебная инстанция считает, что запрещение эвтаназии ущемляет права человека на смерть.

Как быть? Прям как в известной сказке «Рак, лебедь и щука». В законе одно, в жизни – другое, в теориях – третье, в общественном договоре – четвертое. Американская медицинская ассоциация приняла решение о запрещении своим членам участия в эвтаназии, выдвинув лозунг: «Врачи не должны быть палачами».

Тем не менее, этот принцип оспаривается, причем, все чаще и чаще. Вот, к примеру, в свое время знаменитый советский детский хирург С.Я.Долецкий никогда не скрывал, что является сторонником эвтаназии. Его статья «Эвтаназия, безболезненная смерть, – это милосердие, это благо» была опубликована в советской «Медицинская газета». Помнится, автора обозвали клятвопреступником.

– «Борьба за жизнь пациента справедлива только тогда, пока существует надежда, что спасение его возможно; с момента, когда эта надежда утрачена, со всей остротой встает вопрос о милосердии в высшем его проявлении. И в этом случае им будет только эвтаназия», – писал автор.

Даже сейчас сами медики и общество не готовы к серьезным размышлениям, они живут заученными теориями, пользуются старыми, отжившими концепциями. Однако, ясно то, что проблем эвтаназии не избежать. Но, как в таком случае вывести из-под удара медиков? Именно этот вопрос лег в основу фабулы романа «Биовзлом».

В мире все чаще говорят о том, что разного рода «исключения» все же должны быть предусмотрены при определении эвтаназии, поскольку категория людей, которые физически не способны высказать свою волю, может не в меньшей мере нуждаться в эвтаназии, чем те люди, которые физически способны просить об эвтаназии.

Категория неизлечимо больных людей, испытывающих и физическую боль, и душевные страдания, которые не способны физически дать знать о том, что они нуждаются в эвтаназии, только на основании этой физической неспособности лишены права на эвтаназию, означает, что такое законодательство не только охраняет человека, но и не в меньшей мере обрекает его на медленное мучительное умирание [Орлов А. Н. Милосердна ли легкая смерть. Этюды биоэтики. Красноярск, 1995. – 148 с.].

В таком случае, в чем заключается различие между активной и пассивной эвтаназией? Американский философ Дж. Рейчелс, анализируя различие между активной и пассивной эвтаназией, утверждает: «Важное различие между активной и пассивной эвтаназией состоит в том, что при пассивной эвтаназии врач не делает ничего, и пациент умирает оттого, что какая-нибудь болезнь уже поразила его.

При активной эвтаназии врач делает нечто, что приводит к смерти пациента, то есть он убивает его. Врач, который делает больному раком летальную инъекцию, сам становится причиной смерти пациента; но если он просто прекратит лечение, то причиной смерти будет рак» [Рейчелс Дж. Активная и пассивная эвтаназия // Этическая мысль. -1990. – М., 1990. – С.205—214].

Итак, в каждом определении высвечивается моральный и медицинский аспекты эвтаназии. Следует подчеркнуть, что со времен Гиппократа и до наших дней традиционная врачебная этика включает в себя запрет: «я никому, даже просящему об этом, не дам вызывающее смерть лекарство, и также не посоветую это». К сожалению, с недавнего времени, однако, у врачей все чаще и чаще появляется готовность прибегнуть к этой практике, по крайней мере, тогда, когда пациент сам просит о смерти [Юдин Б. Г. Смерть и умирание. Эвтаназия // Введение в биоэтику. – М.: Прогресс, 1998. – С. 265—293]. Как нам следует относиться к этой тенденции? Как к освобождению от устаревших запретов или как к некой вседозволенности, которая одновременно неверна с моральной точки зрения и опасна на практике?

Таким образом, различают два основных типа эвтаназии: во-первых, пассивная эвтаназия – намеренное прекращение лечения больного, чтобы мучения быстрей закончились; во-вторых, активная эвтаназия – намеренное введение медицинских препаратов, или применение других действий, которые быстро и безболезненно прекращают жизнь человека. Медицинские препараты могут быть введены врачом, либо врач может выдать медицинские препараты, которые пациент введет себе самостоятельно.

Выделяют также добровольную эвтаназию, которая совершается по согласию больного и недобровольную эвтаназию, которая проводится без согласия больного, впавшего в кому, но с разрешения родственников и опекунов [Фут Ф. Эвтаназия //Философские науки. – 1990. – №6. – С.60—70]. Очевидно, эвтаназию» можно определить как «умерщвление другого человека для предполагаемого блага умерщвляемого» при его согласии («добровольная эвтаназия») или без согласия, или даже против воли человека («недобровольная» и «принудительная» эвтаназия).

Под «умерщвлением» следует понимать действие или допущение действия, выбранное с целью лишения человека жизни, то есть, независимо от того, прямое ли воздействие или косвенное [Бородин C.B., Глушков В. А. Убийство из сострадания // Общественные науки и современность. – 1992. – №4. – С.140—145]. Согласно этому определению, случаи самоубийства с помощью врача не в меньшей степени, чем сделанный врачом смертельный укол, представляют примеры эвтаназии, потому что они направлены к одной и той же цели – смерти пациента.

В обществе уверены, что контрольным выстрелом для человечества служил и пока служит гуманизм, направленный на выживание обреченных природой особей за счет сильных и жизнестойких. Во все века гуманисты посвятили свою жизнь и деятельность во имя процветания человечества. «Все во имя человека!» – это их девиз. А есть еще выражение – «Любой прогресс реакционен, если вредит человеку». Сейчас же все чаще звучит мысль о несостоятельности гуманизма, о чем свидетельствуют факты появления таких движений и течений, как трансгуманизм, карианство, которые набирают своих сторонников на Западе. В этом аспекте Запад все чаще заслуживает негативных эпитетов – «загнивающий», «извращенный», «гнилой» и пр.

Действительно, во что превратилась свободная, открытая, гуманная Голландия, Швейцария? Они превратились в Центры мировой эвтаназии. Самое страшное то, что программа эвтаназии для иностранцев в стране набирает бешенную популярность. Количество туристов-самоубийц там растет с каждым днем. Встать в очередь на самоубийство может не только неизлечимо больной или старый человек, а любой желающий отправиться на тот свет. Даже появился новый феномен – одновременные самоубийства супругов, один из которых смертельно болен, а второй умирает из-за солидарности. Солидарная смерть? Смерть на поток? Очередь за смертью? Такое трудно осознать. Как вообще стало такое возможным? Куда мы катимся?

В мире воцарилась тревога. В мире уже конкурируют между собой множество организаций, которые не только оказывают необходимую юридическую и медицинскую помощь желающим покончить с собой, но и создают все необходимые условия для смертобеспечения. Все это не столько милосердие, сколько бизнес-проект. Как известно, где крутятся шальные деньги, нет места для милосердия. Больше всего самоубийц приезжают в Швейцарию из Германии, на втором месте – Великобритания, на третьем – Франция и Италия.

Самой популярной организацией для иностранцев считается «Dignitas», поставляющая различные программы для туристов-самоубийц. Его менеджеры разъезжают по всему миру, агитируя людей на добровольную и очень технологичную смерть в этой стране. Туристов-самоубийц встречают, создают комфортные условия, организуют приятный досуг, обеспечивают легкую смерть за деньги (в размерах эквивалентному четырем тысячам евро) и пышные похороны (в размерах эквивалентному трем тысячам евро). Тем, кто не в состоянии оплатить эвтаназию, независимо от гражданства, государство может выделить специально учрежденные гранты. За год кредитом успешно пользуются, в среднем двести-триста туристов. На организацию смерти зарабатывают не только частные, но и государственные клиники (!).

Вышеприведенная технология смертобеспечения распространяется по всему миру как пожар. Сейчас добровольно уйти из жизни иностранцы могут не только в Швейцарии, но и в Бельгии, Голландии, Люксембурге, а также в американских штатах Орегон, Вермонт и Вашингтон. Голландский закон разрешает добровольно уходить из жизни и несовершеннолетним. В Бельгии принят закон, по которой дети при согласии родителей или в случае недееспособности ребенка сами родители получили право подавать прошение об эвтаназии. Во Франции и в Великобритании сенаторы уже выступали и выступают за либерализацию законов по внедрению не только пассивной, но и активной эвтаназии. Об этом уже ратуют в Литве, Эстонии.