Любовь и принадлежность в психологии Маслчет. Проблемы передачи языка и культуры

В этом году вышла моя книга «Кувшин Маслчет – психология от страха боли до совести»1. Она расширяет иерархию потребностей Абрахама Маслоу и потому существенно развита и дополнена. Назначение дополненной и откорректированной теории Маслоу-Четвертакова (Маслчет) состоит в том, чтобы быть основой для понимания общества и истории.

А это означает, что теория должна быть более универсальной и включать все подсознательные состояния людей, которые они массово испытывали в своем развитии многие тысячи лет назад и могут испытывать сейчас или в будущем. Потому состав потребностей и теория Маслчет настолько шире, что часть читателей, интересующихся вопросами психологии, может считать для себя что-то лишним и (пока) не существенным.

В этой связи автор выбрал несколько фрагментов из книги. Они объединены группами наиболее важных потребностей.

Этот, возможно, последний сборник представляет собой комплекс потребностей, связанных с ВОСПРОИЗВОДСТВОМ ЧЕЛОВЕКА. Сборник включает в себя Любовь и Принадлежность, как и отдельные фрагменты, касающиеся передачи культуры в других потребностях, если и когда они построены на культуре. B основной работе доказывается, что любовь образует не только физическое воспроизводство Человека. Она играет огромную роль в освоении ребенком языка, формируя (и повышая) качество его сознания. Любовь уже есть культура. Любовь для ребенка, который не знает еще труда с отложенным результатом, есть в его жизни первая отложенная потребность – в ней есть аффилиация, отношение его, ребенка, нужности для матери и родителей, а по сути, для Мира Людей.

И далее потребность принадлежности на базе восприятия любви ребенком как собственной нужности, как отношение своего приятия, Миром позволяет формировать на подсознании основу нового языка и работу сознания.

Третье, что полагается сказать в связи с передачей культуры. У ребенка усвоение языка совмещено с воспитанием труда в семье и школе, с воспитанием общения, уважения и отдельно с воспитанием творчества в меру способности в ситуациях, когда среда стимулирует творчество, а не ограничивает его.

И наконец, (чего нет пока) семья, школа и общество обязаны формировать мораль, нравственность и совесть ребенка. Это можно будет сделать тогда, когда общество, родители и учителя будут твердо знать, что это за троица предметов, какие виды морали были и есть в современных обществах, почему нам полагается выбирать лучшее, а не брать готовое, хотя бы и навязываемое заинтересованными сторонами (и институтами).

Весь этот комплекс можно обозначить одним словом – Воспроизводство (Человека). И вместе полноценное воспроизводство означает передачу Культуры.

В начальных культурах и в общинном земледелии, в родовых формах охоты, собирательства и скотоводства простота жизни позволяла выйти на уровень достаточной полноты. Культура в настоящее время намного превышает возможности одного человека и потому этот процесс продолжается всю жизнь.

Некоторый набор навыков и языковых форм, усвоенный в начале жизни, в наше время может быть достаточным для того, чтобы далее наращивать культуру в рамках обычной взрослой жизни. Вероятно, состав усвоенной информации и начальной культуры уровня освоения достижения принадлежности можно определить рамками среднего образования.

Здесь следует важное для России уточнение. В нормальном обществе с большими политическими и экономическими традициями окружающая Культура корректирует и определяет обучающее поведение родителей и школы. И это обычный современный путь.

Россия на перепутье. Синдром выбора путей или их строительства

Не так обстоит дело в России. Наша страна в этом плане и на двадцатый век достаточно уникальна. Современному жителю России, особенно молодому, полагается в порядке собственной общей культуры знать, что культура, которая его окружает, частично восстановлена из старой культуры конца 19-го и начала 20-го века, что его деды разрушали храмы или боялись войти в немногие оставшиеся работающие храмы. Заключать браки в храме было несовместимо с государственной карьерой, всякий (неразрешенный заранее) контакт с иностранцами рассматривался как попытка вступить в преступную связь с чуждым внеш-ним миром, который (мир) подлежал намеренному и завяленному публично прогнозу их разрушения или помощи такому разрушению в виде революций по теории, господствующей в России (СССР). Всякое частное или акционерное предприятие в СССР с 1929-го года и до первых кооперативов 1988 года было преступной деятельностью, которая, в конечном счете, могла завершиться конфискацией всего имущества, долгим тюремным сроком или даже высшей мерой наказания. Вся прибыль предприятий всегда поступала в фонды министерств, ведомств, республиканские или союзные общегосударственные фонды, а оборотные средства, как и все материалы и комплектующие по-ступали на предприятия по планам, в количестве и по ценам, установленных в планирующих центрах. И семьдесят лет такой экономики – это и печать на психологии и практике, то есть производственной культуре участников в производстве и в потреблении.

Настоящее время поэтому следует воспринимать как транзит (переход) и восстановление позитивной части культуры2, которая с 1917-го года и на два-три поколения была строго запрещена.

Уходящая (уже как тридцать лет) эпоха семидесяти трех лет тоталитаризма закончилась карточной системой распределения простейших продуктов в относительно мирное время. Она (как третья или четвертая волна) в истории этого периода началась с конца 70-х годов для всех регионов, кроме Москвы и Ленинграда (талоны или «заказы» на мясо, колбасу, сливочное масло). В то же время со счетов нельзя сбрасывать и «братскую или интернациональную помощь» – «прокладки светлого пути всему Человечеству», которые вел СССР в Афганистане и с помощью военной и экономической помощи множеству других стран Востока, Африки и Латинской Америки. Несомненно, система сельского хозяйства, построенная по лекалам планового государственного хозяйства, оказалась самым слабым звеном из ошибок «светлого пути».

Итак, то в культуре, что было запрещено, теперь в разной степени и очень неравномерно восстанавливается. Нестабильность транзита отражена уже в том, что первые десять лет с 1992 года обозначены значительной частью общества «лихими».

Но есть и новые обстоятельства. Внешний мир стал многообразней. В нем появилось и усваивается в России множество возможностей, культур, верований, религий, включая концепции, привнесенные извне. Сам господствовавший в то время атеизм и материализм оказался не столь однозначен и монолитен – в нем сейчас сосуществует множество направлений, которые воюют друг с другом, – и главные разночтения нами обнаруживаются и отмечены именно в психологии, социологии и истории.

Потому окружающее читателя общество и самые разные течения в нем параллельно с усилиями государства вовсе не представляют собой вполне определенную одну культуру. На это реагирует само общество. Оно напряжено и проявляет себя через агрессивность самой активной части, в активных и порой трагических и импульсивных ошибках молодежи. В жизни общества поиск ведет и текущая элита России – так случается ввод, а затем и отмена норм избирательного права, как, например, назначение, потом отмена и затем снова восстановление права выбора населением губернаторов и мэров городов.

Потому требуется твердо понимать, что перед современным человеком, по крайней мере, в России, как в обществе транзита или перехода от господствующей в прошлом тоталитарной культуры 20-го века объективно имеется пространство выбора не одной культуры, а нескольких.

Причем для разных частей и народов России культуры, как и религии, различаются и сосуществуют параллельно. И многообразие не трагедия, а объективное свойство этого общества, его сложности, его проблем, места, и времени. Но это и богатство выбора. А выбор есть и огромная ответственность. Выбор не обязательно одной и даже для разных народов, скорее всего, различных культур, обязывает к ответственности сравнения и к «культуре сравнения и анализа культур» – особенно с учетом трагического опыта политических и экономических аспектов сосуществования в прошлом. И один из методов анализа культур развивается в представляемых читателю работах по иерархии психологических потребностей Человека.

Передача культуры как понимание

Выше мы сказали: наша цель – понимание общества и истории.

Понимание – это, пожалуй, самое важное для читателя. И понимание в наших представлениях о свойствах любых форм материи, уже известных фактов в их (позитивной и негативной) причинности раскрывается через исследование их происхождения и их следствий. Понимание – есть начало всякой науки. Наука отличается и обязана отличаться от веры – от абсолютного доверия к конструкциям (системам связанных смыслов – их именуют мифы), которые невозможно проверить ни как основания, ни как факты.

Человек и его Общество – самая сложная материя среди существующих известных Человеку. И не странно, что понимание Себя и Общества в текущее время науками – психологией, социологией и историей – пока несовершенно. Собственно понимание в отмеченном выше смысле есть форма снижения импульсивности и агрессии, как и страха. Если мы понимаем, почему другой человек агрессивен или испуган, то мы более спокойны потому, что имеем основания и средства предотвратить нападение или бегство и отказ от общения. Это не всегда возможно, требует осторожности и уступок оппонентам, как, возможно, и предоставления ресурсов и, еще больше, главного ресурса – информации. Но последнее есть одновременно и попытка передать Культуру.

И здесь необходимо уточнить, что Понимание в целом (а не только языка) – это не сама Культура вообще, а элемент научного отношения к среде. Это, скорее, наука культуры или «Культура Культур».

Ценностный подход или сличение культур

А культуры как системы ценностей, способов оценки и поведения в обществах бывают разные. Случаются Культуры страха и Культуры агрессии. Мы не дети, чтобы не понимать причин таких Культур. Кто-то скажет: «культуры агрессии – это не культуры».

И это снова «ценностный подход» с попыткой исключить из обсуждения и анализа неприятное явление, когда «незнание превращается в нежелание знать». Примерно так вредный нам ветер – оказывается «плохим», а полезный в нашем движении в мире – «хорошим». В отказе от ценностного подхода нет релятивизма – равного отношения к любому явлению. Вред и польза, зло и добро остаются ценностями и нашим отношением. Что же меняется? Появляется понимание причин происхождения того и другого. Ветер изучают метеорологи, а не моряки – пользователи ветра. Только наука позволяет изучить движение масс воздуха – заметим отдельных молекул газа. Она позволяет и ПРЕДСКАЗАТЬ перемену его направления.

С агрессией и страхом, как и с пониманием в обществе разных культур дело обстоит примерно так же. Общество мы рассматриваем как множество индивидов – психических и культурных единиц. Но движения общества суть не что иное, как движения и потенции этих самых единиц (и их структур, состоящих из этих единиц).

Когда же важен ценностный подход? Почему он так распространен? Он важен в преподавании начальной и части средней школы. Ребенок будет напуган, если узнает, что мир сложен и противоречив – часть таких детей не смогут далее учиться. Пока человек не становится самостоятельным в труде и жизни, его нельзя пугать жизнью. Но о том, что в жизни придется преодолевать трудности, об уже преодоленных Человечеством трудностях подросток должен знать.

Есть и еще мотив. Он почти всегда скрыт. Некоторая часть науки в изложении своих результатов избегает афишировать (перед обществом и учащимися) собственные нерешенные проблемы. Здесь нет ничего, кроме возникающей потребности уважения.

Итак, направление движения множества психических единиц (не нулей) и есть культура. Почему же она разная?

Дихотомия людей по Дэвиду Макклелланду

И мы обращаемся к свойствам единиц.

Культуры складываются из людей, а не из мнения одного человека, одного Мира или Одной веры. И потому важно понимать, где лежат кардинальные различия в отношениях людей к Миру. Они формируются в опыте отдельных людей, а потом складываются вместе.

И психология это уже объяснила.

В теории психолога Макклелланда об «установках на достижения» и отдельно о складывающихся в опыте индивидов «установках на избегание» – это противоположные края психического спектра личности, но каждый нормальный человек недалек от середины – наука (психология) создает основы понимания непрерывной агрессии (достижения и преодоления) или непрерывных и обобщенных (генерализованных) страхов или специализированных фобий. Такие установки формируются, и это показано [Четвертаков С. А. Реконструкция теории Маслоу, СПб.: Алетейа, 2011, с.404, 408—411], через роль накопленного систематического ОПЫТА взаимодействия с трудностями КАЖДОГО человека в течение его жизни.

Преодоление. В одном личном опыте человек, ориентированный на агрессию – преодоление, становится ученым или изобретателем и преодолевает незнание, ложь и заблуждения, ищет понимания. Наоборот, в другом личном опыте человек оказывается тираном, насильником или маньяком, требует и желает конфликта, строит его на силе – удовольствием для него является не понимание и уступка, а возражение и сопротивление. Последние требуют преодоления. Возражающий – это объект и средство для удовольствия. И повторим – это крайности.

Избегание. В случае ориентации на избегание так же есть свой позитив и негатив. Избегание проблем реализуют люди, которые добиваются договора и согласия. Такие больше соглашаются, чем возражают. С ними всем остальным легко, но они чаще уступают, чем это нужно в жизни, а если не уступают, то выбирают последний вариант – изоляции. Это и есть плохой вариант – люди, уходящие от мира вплоть до десоциализации.

И эти крайности образуют минимальную группу вариантов форм поведения на основе личного опыта. Смешение этих вариантов в различных пропорциях создают разные культуры.

Расширение личного опыта в различия культур

И в чем причины различий культур? Суммарное различие определяется длительным различием сред и прошлым накоплением наиболее полезных форм поведения в различии сред. Она в итоге восходит к опыту истории многих предков, народа или даже группы народов. Роль важнейших событий в прошлом у большинства людей огромна. Это опыт войн и насилия, подчинения себе соседей, позже это попытка извлечь доход из «народа» и обратно – скрыть свои доходы от государства. Но в арсенале истории известны и условия, позволяющие вести простое личное хозяйство с ростом достатка – и это развивает мотивацию и творчество в малых делах. Множится производство ценностей и их добровольный обмен. Далее расширяется понимание и роль ясных знаний, а потому науки.

И основная линия конвертирует и обобщает опыт каждого одного и многих в культуру общества, а тенденция передается детям родителями даже на подсознании. И это всегда ВОСПРОИЗВОДСТВО ЧЕЛОВЕКА И ВСЕГДА ПЕРЕДАЧА КУЛЬТУРЫ.

Потому все культуры есть продукты прошлых сред и текущего воспроизводства. Они бывают разными по происхождению и потому по составу. Это означает, что каждая требует своей среды для существования (а иногда пытается и создать такую среду, когда она уже исчезла). Это понимание происхождения.

Но понимание происхождения не означает понимание равноценности потенциала и важности для будущего всего Мира как целого. Ценностное отношение (верное и даже неверное) порождается как понимание перспективы на будущее. И при сличении культур (как, кстати, и религий и верований, традиций) возникает вопрос научной «объективации» культур, то есть «Культура культур». Если вопрос ценности как общей пользы (для Мира в целом) решается на началах науки – в данном случае на синтезе психологии, социологии и истории, то его решение единственно как прогноз (он все время корректируется во времени). Но в ненаучном или псевдонаучном мнении (это интересы заинтересованных и купленных групп) ценностное суждение возникает как рецепт «во спасение только утопающих».

Есть и еще один аспект Культуры, он ниже уровня различения Культур. Началом общества является общение и несколько условий общения. При неправильной передаче ЛЮБОЙ Культуры рожденный младенец может вырасти и стать опасным даже для близких, такой уже говорит на новом языке Человека, но ведет себя как Животное. Это психопатия.

Каждый человек в (любой) культуре, озабоченный будущим своего общества, обязан представлять себе путь от младенца как заготовки Человека к его становлению и свои обязанности и проблемы на этом пути. И последнее предполагает ясное понимание нескольких понятий. Речь идет о

– подсознании у Человека и Животного и

– появлении и снятии потребности Животного в рамках особой культуры Животных.

И только на этой основе можно оценить и понять суть нового языка Человека, новые принципы запуска и снятия потребностей Человека С УЧЕТОМ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ПРИОБРЕТЕННЫХ СВОЙСТВ НОВОГО ЯЗЫКА, ВОЛИ, СОЗНАНИЯ, МЫШЛЕНИЯ И НОВОЙ КУЛЬТУРЫ ЧЕЛОВЕКА.

Поэтому передача культуры тесно связана с общей культурой родителей, на базе которой и возникает передача. Эта культура имеет четкие рамки – от понимания общей психики и индивидуальной своей психики до понимания общих принципов функционирования общества. Темы социологии, культуры и этики – отдельные темы.

А тема психологии воспроизводства и воспитания, инструментов передачи культуры обсуждается в сборке материалов из указанной выше монографии

Сделать и родить ребенка – отдельная тема и она здесь изложена. Однако плохо воспитанный человек, уже умеющий говорить и мыслить, но не имеющий культуры Человека, много опасней зверя. И рожденный ребенок – еще не вполне человек. Тогда задача каждого родителя и общества вырастить его.

А для полноценного воспитания и передачи культуры нам требуется понимать, как устроена память Животного, и Человека, в чем их отличие, как организована передачи «культуры» Животных, как и чем отлична от Животных культура или модель Мира Человека.

Живое в Эволюции и Жизнь как адаптация

И сначала обратимся к тому, что современная наука не вполне четко определяет такие понятия как Жизнь, Психика, а потому Потребность. И эти три понятия в нашей работе уточнены.

Для наших целей Жизнь можно определить следующим образом. Жизнь – это форма существования органических высокомолекулярных соединений, которая обеспечивает безопасность существования, извлечение энергии и воспроизводимость (репликацию) с передачей или сохранением всех указанных свойств.

Ключевая новация этой работы состоит в представлении сути Жизни как процесса адаптации к Среде всех объектов живой материи – организмов, то есть приспособление3. На всякое изменение Среды любая адаптивная система приспосабливается к изменению путем своего изменения или воздействия на Среду (поведением), см. модель Норберта Винера [Винер Н. (2001/1948)], рис. 1.

Рис.1. Принцип адаптации любой адаптивной системы

Важность адаптации в организации и конструкции живого организма заключается в принципе отбора лучших организмов в Эволюции. Всякое отдельное (генетически) случайное изменение внутри организма принимается (то есть повторяется и воспроизводится копированием), только если оно улучшает жизнедеятельность в смысле приспособления к Жизни. А все виды приспособления или адаптации Живого включают всего три класса адаптивных функций, то есть 1) безопасность; 2) энергообеспечение и 3) воспроизводимость организма. То есть, всякое изменение, если оно ухудшает любой из типовых циклов приспособления (их в организме миллиарды), сокращает репродукцию как результат. И тот же отказ в воспроизводстве случается со всяким ЛИШНИМ (НЕ СВЯЗАННЫМ С ЛУЧШЕЙ АДАПТАЦИЕЙ) изменением, которое требует дополнительных расходов энергии, но не улучшает выживаемость и воспроизводство.

С усложнением среды энергия для Жизни начинает распределяться неравномерно, что образует в Эволюции вторичные формы Жизни, обязанные искать источники энергии и потому иметь высшими формами «прямого действия» специализированные средства поиска, определения направления и передвижения – удаления от источников опасности, приближение и захват источников энергии или парных средств размножения (воспроизводства). Движение и поведение становится основным процессом выживания. И именно для движения и определения его направления возникает высшая система управления всем организмом. Это и есть психика.

Психика как высшая форма адаптации Животных

Сама Психика представима, как одна и высшая система адаптации, надстроенная над всеми предыдущими процессами адаптации для УПРАВЛЕНИЯ поведением с целью приспособления к изменениям внешней среды и её использования ЧЕРЕЗ ДВИЖЕНИЕ И ПОВЕДЕНИЕ4. см. рис. 2.

Рис. 2. Потребность. Ее возникновение и активное поведение как приспособление

В рамках нового подхода – потребности есть внутренние досознательные (официально – «подсознательные») психофизиологические состояния у Животных и даже у Человека. Каждая потребность есть внутреннее напряжение, которое отражает необходимость адаптации поведением, выбираемым из памяти. В отсутствие полезной памяти или непригодности известного поведения потребностное состояние непроизвольно вызывает хаотическое поисковое поведение. Механизм древний, но он обязательно является процессом управления поведением и строится как первое средство обучения и записи в память для последующего использования информации в идентичных ситуациях5.

Память у Животных и их «культура»

И опыт памяти образует специфические культуры, которые каждый Вид должен передавать потомству, чтобы «Воспроизводить себя». При его анализе полагается использовать понятия управления и информации, чего психологическая наука, пока не делает.

Система памяти животных построена на ассоциациях последовательностей воспринимаемых событий внешних и собственных ощущений S (enses) и восприятий целых комплексов ощущений S (ense perception), включая и сами потребностные состояния – возбуждения N (eed) или их снятия not N (eed). Кроме того, психика Животных (на подсознании, то есть автоматически) записывает важные поведения A (ction) как поведения, снимающие потребность или вызывающие полезные для Жизни потребности. Так записываются состояния приближающейся опасности, или подвернувшиеся ситуации пользы (для Жизни).

Ассоциативные связи личного опыта Животных как

– восприятия как S → N и

– поведения N → A.

образуют всю культуру и младенца, и Животных любого вида и возраста. А соответствующие связи работают так, как показано на рис. 3. При этом сигналами S могут быть изнутри ощущения голода, а извне и позже, с опытом, вид и запах пищи, вид самки или признаки (запах, звуки) опасного врага. Сами потребности N – это не хранимые и воспроизводимые образы, а реальные возникающие напряжения. Образами поведения A в памяти как выученными навыками поведения или инстинктами, могут быть охота, бегство или половое, брачное поведение и пр.

Рис. 3. Потребность в выученной практике Животного вызывается «культурой» запуска потребностей (группа 1) и снимается «культурой» выученного поведения (группа 2), при этом само поведение обычно видят как инстинкт, хотя от рождения он выучивается от старших

Тогда что образует культуру Животных любого вида? Культура есть перечень всех базовых потребностей Животного. Это отмечено уже у Бронислава Малиновского в его «теории культуры» [Малиновский Б. (1999/1939), с. 78] с пропуском, правда потребностей создания гнезда и защиты территории (предподготовка к воспроизводству) и распределения недостаточных ресурсов как потребности уважения (или ранжирования). Для развитых Животных этот перечень идентичен и практически полностью соответствуют линейке базовых потребностей Человека. Выше могут появляться личные надстройки из игр (в идеальных ситуациях, которых нет в Природе, но которые создает Человек). А каждой потребности в готовой для взрослой Жизни особи должен соответствовать в памяти набор приобретенных в личном опыте записей запуска потребностей {S → N} и записей достижения адаптации {N → A}. При частом повторении и при отсутствии вариаций, требующих перемен поведения, эта пара ассоциаций преобразуется в сигнал-рефлексную форму отношения {S → A}, когда сама природа опускает потребность N в экономии энергии. Полученные связи и есть Культура.