Конституция и Библия

Глава 1. Постановка вопроса

С первого творческого импульса все вещи существовали в своей заданности как бы некоторой оплодотворяющей силой, внедренной в мироздание для рождения всех вещей; но ни одна не имела еще отдельного и действительного бытия.

Среди великого множества законов существуют такие, объектом регулирующего воздействия которых являются не вещи, явления, люди и отношения между ними, а законы и системы законов, согласно которым объекты правого регулирования возникают, развиваются и прекращают свое существование. Они есть законы для законов и систем законов, а сказать по-другому – законы, управляющие процессами развития, или же еще проще – законы развития. Представляется, что именно их имели в виду классики античности, когда говорили о законах, определяющих тот незыблемый Божественный порядок, который господствует не только в человеческих отношениях, но и во всем строе мироздания[1].

Чтобы выделить этот род законов среди прочих, назовем их протозаконами. Этот термин подходит нам по той причине, что первая корневая составляющая – «прото» (от греч. prōtos) – означает первичность, исходное творческое начало, существующее независимо от опыта. Вторая – «закон» (от лат. lex) – означает общее правило[2], обязательная для исполнения регламентация[3]. В результате сложения получаем: протозакон – изначально установленное, существующее независимо от опыта, общеобязательное правило. Близким к этому значению является термин «принцип» (от лат. princeps), под которым принято понимать научное или нравственное начало, правило, основа, от которой не отступают[4]. Однако, в отличие от первого, принцип лишен трансцендентности, является началом, установленным опытным путем.

Протозакон можно сравнить с компьютерной программой, которая определяет порядок в заданном программистом пространстве, а создателя протозакона вполне считать творцом, поскольку он создает то, что прежде еще не существовало. Посредством своих программ он задает параметры: сначала для возникновения и существования проектируемого им пространства, а далее – параметры всего того, что он поместит внутрь этого пространства. Как творец он управляет всем, что создал, – и пространством, и его содержанием. Он же определяет и время существования всего, им созданного.

Протозаконы выявить не просто. Если принять во внимание, что наше пространство – это Вселенная, то, находясь внутри, о существовании протозаконов, управляющих ее развитием, мы можем судить, лишь наблюдая порядок, который имеет место среди законов, непосредственно воздействующих на материальные объекты. Но и об этих «обычных» законах, традиционно именуемых законами природы, нам также не много известно. Ведь наблюдаем мы не сами законы, а всего лишь внешние признаки их действия, которые обнаруживают себя в виде закономерностей. И формулами описываем не сами законы, а видимые нами закономерности, через которые проявляют себя законы. Кеплер открыл, что планеты вращаются вокруг Солнца по эллипсу, и описал свое открытие формулой. Однако, кто, по какой причине и с какой целью вызвал эту закономерность к жизни, формулы, описывающие движение планет, не раскрывают. То же можно сказать и в отношении многих других закономерностей, которые мы называем законами, – например, законами силы тяжести, ускорения свободного падения, сохранения энергии, термодинамики и т. д.

Нам известны так называемые законы диалектики, сформулированные Гегелем: единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество и качества в количество, отрицание отрицания. Свое действие они обнаруживают в разных сферах мироздания и, видимо, за это их еще называют универсальными законами развития[5]. Нет сомнений, что эти явления действительно носят универсальный характер и обнаруживают себя именно в процессах развития. И все же есть подозрение, что и в них мы наблюдаем не сами законы, а универсальные закономерности, свидетельствующие о существовании особого рода протозаконов.

Э. Кассирер (1884–1945):

«Закономерность реального означает, в конце концов, не что иное, как реальность законов, а эта реальность состоит в неизменной значимости, которой она обладает во всяком опыте, отвлекаясь от всех частных ограничивающих условий. Называя законами вещей связи, которые сначала могли казаться только некоторой правильностью течения ощущений, мы этим создали лишь новое обозначение для признаваемого нами за ними универсального значения. Избирая эту форму выражения, мы не изменяем фактического положения, а лишь укрепляем его и подтверждаем его объективную истинность»[6].

Кто является создателем протозаконов, управляющих развитием Вселенной, – бессознательная и безвольная стихия, именуемая природой, или все же сознательное, чувственное и волевое начало – вопрос сакраментальный. Свобода воли не связывает человека в выборе ответа на него. Естествоиспытатели в большинстве своем склонны доверять идее, согласно которой Вселенная возникла из беспорядка, т. е. из хаоса[7], и многие люди следуют такому пониманию мироустройства. Однако не чудо ли, что законы, создавшие Вселенную и управляющие ее развитием, возникли сами по себе? И можно ли представить, чтобы подобное положение вещей имело место в одном из отделов развития Вселенной – в развитии человеческого общества? Для людей, хотя бы немного знакомых с законами общественного развития, это немыслимо. Беспорядок в обществе не порождает в нем порядок. Если беспорядок и предшествует порядку, то не как законное и сущностное начало, а как причина, взывающая к необходимости построения порядка, который призван преодолеть беспорядок, что достигается посредством установления закономерностей. Но еще ни один закон и ни одна закономерность, управляющая отношениями в человеческом обществе, не возникла сама по себе. Все законы и закономерности, упорядочивающие отношения между людьми, создаются людьми. Инструментами же, посредством которых люди создают закономерности, являются разум, слово, чувства и воля: разум порождает мысль, слово придает мысли форму, чувства мотивируют действие, воля приводит слово в действие. Не имеющая разума, бессознательная, бессловесная, бесчувственная и безвольная стихия не способна создавать закономерности, она может лишь порождать хаос.

Святитель Николай Сербский (†1956):

«Тот, кто устанавливает законы, и тот, кто и их принимает к исполнению, должны быть мыслящими сущностями. Не может бессознательный предписывать законы сознательному, как и сознательный не может устанавливать законы для бессознательного. Ибо закон по сути своей – творение мыслящего разума. Закон предполагает, что с обеих сторон его присутствует сознательный разум: со стороны дающего закон и со стороны принимающего закон. Если на какой-то из сторон нет мыслящего разума, то закон – не закон, а нечто совершенно другое, и должен назваться по-другому. <…>

Если природа одновременно и законодатель, и исполнитель законов, то это значит, что она, не обладая мышлением и разумом, устанавливает для себя законы и сама же им следует. Однако это противоречит самому понятию закона, ибо закон, в сущности, есть творение мыслящих разумных существ с обеих сторон.

Согласно этому природа не может ни создавать и диктовать законы, ни их принимать и исполнять. А из этого следует, что так называемые законы природы не существуют. <…>

Закон идет от разума к разуму, от мыслящей сущности к разумной, от подобного к подобному. Поэтому природа не могла ни сама себе установить законы, ни принять их от Бога. Поистине, одного только Бога можно представить в роли Законодателя, кем Он фактически и является. Однако Бог как Законодатель изо всего сотворенного им сущего во вселенной мог установить законы только для человека»[8].

Теперь представим: если для создания закономерностей в отношениях между людьми необходимы разум, слово, чувства и воля, то какими же надо обладать разумом, словом, чувством, волей, чтобы создавать законы для законов и устанавливать среди законов закономерности?

На первый взгляд может казаться, что такими Разумом, Словом, Чувством и Волей может обладать только сам Бог – Творец Вселенной, человечества и вообще всего сущего. И все же, как это ни удивительно, люди также оказываются способными создавать законы для законов, устанавливать среди законов порядок и, более того, при помощи этих законов и систем законов управлять процессом своего развития и, соответственно, своим будущим. Таким законом для законов, который позволяет людям оказывать управляющее воздействие на свое будущее, является конституция народа, а закономерностями, посредством которых устанавливается и поддерживается порядок среди создаваемых людьми законов, являются конституционные закономерности.

Чтобы убедиться, насколько близко это утверждение к истине, попытаемся конспективно проследить, какие протозаконы и закономерности управляют развитием человеческого общества и какое место среди них занимает конституция народа и создаваемые народами конституционные закономерности. Если мы увидим, что конституция народа и конституционные закономерности гармонично вписываются в общий ряд управляющих развитием человечества законов и закономерностей, органично занимают свое место как среди тех, что управляют ими, так и среди тех, которыми они управляют, то, надо полагать, оно не лишено оснований. В качестве же гносеологической опоры наших наблюдений возьмем не только труды известных ученых, философов, светских и религиозных мыслителей, но также еще сведения, содержащиеся в книгах Ветхого и Нового Заветов[9]. Обратимся к этому древнему и авторитетнейшему источнику знаний, во-первых, потому, что в нем непосредственно затрагиваются вопросы, связанные с развитием человека и человеческого общества, и, во-вторых, потому, что его надежность ничем не уступает ни одной из созданных людьми философской систем и научных теорий[10].

Конечно, такие оценочные критерии, как гармония и органичность, собственно, как и любой источник знаний, при желании также могут быть поставлены под сомнение. Но, видимо, что-то надо принимать и на веру. Об этом упреждал исследователей еще великий А. Эйнштейн, говоря: «Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира, не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда остается основным мотивом всякого творчества»[11]. К этому утверждению выдающегося мыслителя примыкает другая мысль, принадлежащая известному российскому правоведу и обществоведу Н. М. Коркунову: «По несовершенству нашему мы не можем достигнуть полного абсолютного знания, но бесконечно к нему приближаемся, заменяя одни догадки об управляющих нами законах другими, все более и более приближающимися к истине»[12].

Итак, какие же протозаконы и закономерности управляют развитием человечества и какое место среди них занимает конституция народа и конституционные закономерности?

Однако, прежде чем непосредственно перейти к их выявлению, несколько упростим себе задачу. Разделим все управляющие развитием человеческого общества закономерности на две основные группы. В первую группу отнесем закономерности, которые возникают и действуют независимо от разума, слова, чувств и воли людей[13], а во вторую группу – те закономерности, которые создаются с участием разума, слова, чувств и воли людей. Первые особенны тем, что создают порядок необходимый, который люди не могут нарушить, поскольку против необходимости они бессильны; «необходимость освобождает даже от обязанности»[14]. Вторые особенны тем, что создают порядок должный. В отличие от порядка необходимого, порядок должный люди хотя и не должны нарушать, но все же нарушить могут. Принимая во внимание эти различия, те закономерности, которые создают порядок необходимый, назовем необходимыми закономерностями, а те, которые создают порядок должный, – должными закономерностями.

Сделаем также еще одну оговорку. Пытаться выявлять мы будем далеко не все управляющие человеческим миром протозаконы и закономерности, что, очевидно, просто невозможно, а лишь те, которые имеют прямое отношение к нашему предмету и более других обнаруживают свое управляющее действие.

Глава 2. Закон гетерогенного, ступенчатого и ускоряющегося развития

2.1. Гетерогенность

В основе деления человечества на расы лежат биологические признаки, имеющие внешнее фенотипическое проявление. Считается, что изначально существовало три расы. Далее это древо разрасталось и к началу третьего тысячелетия стало сильно разветвленным; элементов в структуре развития рас стало больше, она стала сложнее. Сколько сегодня насчитывается рас, мнений существует множество, и, видимо, столько, сколько сложилось антропологических школ. Например, советская антропологическая наука насчитывала до 30 человеческих рас (расово-антропологических типов), объединенных в три группы рас, которые именовала «большими расами»[16].

Локальные цивилизации образуются народами, связанными между собой в пространстве и времени общими признаками, как то: освоением нового вида источника энергии, способами производства и распределения материальных благ, формой самоорганизации развития, религией, системой права, структурой социальных институтов, другими признаками, отделяющими один цивилизационный мир от другого. Критерии эти не безотносительны. Например, А. Дж. Тойнби главным критерием выделения цивилизации считал пространственные и временные пределы, в границах которых народы находят общий ответ на вызовы истории[17]. Причем, если в начале своих изысканий в истории развития человечества он выделял двадцать одну цивилизацию, то впоследствии восемь из них таковыми уже не находил[18]. По мысли И. Я. Данилевского, цивилизация является продуктом совместного развития исторически тесно связанных между собой народов, которые образуют один культурно-исторический тип. Развитие культурно-исторических типов составляет содержание всемирной истории. Всего культурно-исторических типов И. Я. Данилевский насчитывал десять[19]. Для О. Шпенглера цивилизацией в полном смысле является одна – западноевропейская. Все прочие подобия есть культуры – состояние, предшествующее возникновению цивилизации, некое «предвозникновение цивилизации»[20].

А. Дж. Тойнби (1889–1975):

«Локальные цивилизации – вехи времени, а не острова, замкнутой самой в себе истории»[21].

И все же, несмотря на всю относительность, множественность и оригинальность подходов в исследовании данного явления, в целом современные цивилизационисты сходятся в том, что локальные цивилизации представляют собой образуемые в процессе развития человечества пространственно-временные идентичности, которые занимают территории большие и живут дольше, чем государства, империи и народы. Империи возвышаются и рушатся, правительства приходят и уходят – цивилизации остаются и «переживают политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения»[22]. Всего, согласно распространенному мнению, к началу третьего тысячелетия в человеческом мире существует восемь локальных цивилизаций: западная, латиноамериканская, африканская, исламская, синская, индуистская, православная, буддистская, японская[23]. Структурными элементами локальной цивилизации являются народы, которых к началу третьего тысячелетия насчитывается несколько сот.

Илл. 1. Карта территориального расположения современных локальных цивилизаций по С. Хантингтону

Народы в структуре развития человечества могут выделяться по языку, характеру, особенностями религиозной, политической и иных форм, динамикой развития, местом и ролью в историческом процессе, а также особенностями внутренней структуры. Не будем пока вдаваться в детали выделенных нами критериев, поскольку об этом еще будем говорить отдельно, а ограничимся лишь тем, что обозначим человека в качестве первичного элемента структуры народа[24]. Разве что добавим: для отнесения народа к той или иной локальной цивилизации следует исходить не из одного-двух, а из совокупности признаков, характеризующих народ. В этой связи представляется странным, когда этого не принимают во внимание цивилизационисты. На карте, которую приводит в своей известной книге С. Хантингтон (см. илл. 1), выделены территориальные пределы современных локальных цивилизаций[25]. В ней в числе прочих определены границы православной цивилизации. Однако что мы видим? В это цивилизационное пространство оказались вписанными народы Алтая, Забайкалья, Дальнего Востока, Кавказа, Калмыкии, Поволжья, Крайнего Севера, Якутии, которые (за некоторыми исключениями), никогда не относили себя к числу православных. Атеисты же, которых, судя по всему, на этом цивилизационном пространстве большинство, вообще в расчет не берутся. Здесь же возникает еще вопрос и о некоторых народах Центральной Азии, которые, согласно карте, отнесены к исламской цивилизации, притом что сами они издревле тесно связаны с народами, включенными в православную цивилизацию.

Г. В. Вернадский (1987–1973):

«Мы можем предположить, что в первом тысячелетии до н. э., как и в предшествующее тысячелетие, Северный Туркестан и Южная Сибирь были культурно тесно взаимосвязаны. Оба края все еще жили в медном и бронзовом веке. Это был период расцвета минусинской культуры, названной так, поскольку Минусинский край – т. е. долина верхнего Енисея – являлся одним из ее важнейших центров. <…>

Погребальный инвентарь включает глиняные вазы, но большая части без орнамента; медные и бронзовые топорики, кинжалы ножи, пробойники, металлические пластинки, бусины из стекла и яшмы. Некоторые из этих предметов украшены фигурами оленя, козы и некоторых других животных, нарисованных в определенном стиле: глаза и ноздри животных, так же как и концы ступней и хвостов имеют округлое очертание, плечи и ляжки выпирают, уши длинны и временами направлены вперед. В то время как стилизация более выражена, чем в скифских предметах Южной России, основа орнамента та же»[26].

Представляется, что религиозный признак в отрыве от прочих в данном случае принят по недоразумению. Относя народы к тому или иному цивилизационному миру и давая последнему имя, следует принимать во внимание не только религиозный, но все известные признаки, включая географический, исторический, экономический, политический и социально-культурный. Достаточно вспомнить, что народы локальной цивилизации, названной цивилизационистами православной, как минимум трижды были связаны единой политической формой (Золотая Орда, Российская империя, Советский Союз), что в свою очередь служило развитию экономических, социальных и культурных взаимосвязей. Последние не теряют своей актуальности и по настоящее время. После распада СССР (1991)[27] евразийскими народами были образованы: Содружество Независимых Государств (СНГ)[28], в 2000 г. Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС)[29], а в 2014 г. Евразийский экономический союз (ЕАЭС)[30].

Думается, уместнее и справедливее «православную цивилизацию» именовать евразийской, включая в нее все народы, входящие в СНГ и ЕАЭС, согласиться с евразийцами и вкладывать в это понятие не столько географическое, сколько культурно-историческое содержание[31]. Впрочем, народы, образующие эту локальную цивилизацию, как видно из наименований созданных ими объединений, так и именуют себя – евразийскими.

Н. С. Трубецкой (1890–1938):

«Каждый народ всегда входит в какую-нибудь группу народов, с которым его связывают те или иные общие признаки, а часто один и тот же народ по одному ряду признаков входит в одну, а по другому ряду – в другую группу народов. <…>

Необходимо, чтобы те отдельные люди, которые уже сейчас ясно и ярко осознали единство многонародной нации, проповедовали это свое убеждение, – каждый в той евразийской нации, в которой он работает. Здесь непочатый край работы для философов, публицистов, поэтов, писателей, художников, музыкантов и для ученых самых различных специальностей. С точки зрения единства многонародной евразийской нации, надо пересмотреть целый ряд наук и построить новые научные системы в замену старых, обветшавших. В частности, с этой точки зрения совершенно по-новому приходится строить историю народов Евразии, в том числе и русского народа.

<…> Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое. Судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из единства может быть произведено только путем насилия над природой и должно привести к страданиям»[32].