A6V9

Редактор Александра Мягкова

© V. A., 2017

ISBN 978-5-4485-0938-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты ночью сидишь при свете луны

Над книгой своей.

Страницы алы, а знаки черны.

И ты всё черней…

1

Не знаю, как всё это можно объяснить с точки зрения логики (да и можно ли?), но то, начало чего в самом ближайшем будущем было зафиксировано ясновидящей методом расклада таро и мною лично, похоже, начало являть себя. Да, я помню о программировании и подобных установках, но по факту такие вещи контролировать не в силах, ибо зависят они не прямиком от меня, а от вышестоящих людей.

Так вот, сегодня к нам в очередной раз наведалось руководство с целью проверки и оповещения о некоторых изменениях нескольких особо приглянувшихся им работников. Расхаживая с чинным видом по этажам и заглядывая в каждый кабинет под чутким экскурсом моего шефа, представители вышестоящей инстанции вскоре дошли до меня. Чуть позже, заседая всем немалым коллективом в моём кабинете, каждый из присутствующих счёл своим святым долгом до мельчайших деталей выведать всё о процессе моей работы в стенах данного учреждения. А после, с лихвой удовлетворив своё любопытство, ошарашить вердиктом: шеф лично сообщил «благую весть» о том, что для повышения качества работы нашего городского психоневрологического диспансера меня в добровольно-принудительном порядке отправят работать туда на месяцок-другой. Для обмена опытом, если можно так выразиться. Сказать, что в тот момент я готов был загрызть шефа за столь серьёзное пренебрежение своими работниками – значит, даже не пикнуть. Ещё и для соблюдения формальности кто-то из делегации добавил: «Если Вы, конечно, не против поучаствовать в данной программе обмена». Хах, а у меня что, есть какой-то выбор? Вот не верится в то, что с моим мнением согласятся и, более того, оставят в покое, если я откажусь. Тут уже попахивает либо понижением зарплаты (и это в лучшем случае), либо и вовсе увольнением по собственному. А я не намерен терять работу, за обучение для которой грыз камень и ел землю. По крайней мере, не так скоро.

Да и, если я уволюсь, куда идти потом? Свято место пусто не бывает, и только всё тому же диспансеру постоянно не хватает специалистов моего профиля. Безусловно, в моём распоряжении есть и детские сады, и школы, и среднетехнические учреждения с теми же ВУЗами. Но, чёрт возьми, на такую зарплату я, дай бог, счета по квартире буду успевать оплачивать и на воде с хлебом месяцами поститься. А если не смогу успеть?.. В общем, все дороги ведут в Рим, а в моём случае – на работу в диспансер. И тут остаётся лишь выбрать меньшее из зол: либо месяц-другой отмучиться, откуда-то беря терпение на постоянно чем-то недовольных людей в виде нескончаемой живой очереди, либо сразу уволиться из медицинского центра, после чего уже от безысходности проситься на неизвестный срок работы всё в тот же диспансер, где тамошнее руководство, сделав надменную мину, ещё и подумает, на всякий случай уменьшив зарплату в (!!!) два раза. В первом случае меня смущают только две вещи: живая очередь по талонам без какого-либо намёка на порядок и сохранение тишины вне пространства кабинета (а иногда и в нём самом), и ещё не до конца установленные сроки завершения всей это катавасии.

Кстати, уже позднее, когда вся делегация убралась, наконец, восвояси, от шефа узнал, что я не один такой: руководство положило глаз и на нашего травматолога, которому ещё до разговора со мной сделали такое же предложение, от которого он так же не смог отказаться. Так что со следующей недели мой коллега по работе отправляется выполнять столь непростую миссию в один из государственных городских больничных комплексов, в котором всё ещё хуже, чем в диспансере. Уже сейчас готовлюсь сцепить зубы и зафиксировать положение мины кирпичом. Вот не зря я запасался успокоительным со снотворным…

Любовь как…

Как расчёт. Зачастую это проявление любви основано лишь на решении мозга о том, что я люблю этого человека и хочу остаться верен ему. Здесь нет ничего: ни страсти, ни влюблённости – остаётся лишь уважение с долей привязанности напополам с привычкой. А сердце не может издать ни звука, потому как ещё до принятия этого решения ему зашили рот самыми прочными в мире нитями. Чаще всего эта любовь возникает от понимания, что прожить жизнь лучше, чем с этим человеком, никак не представляется возможным. Потому что комфортно, тепло, уютно, стабильно, со вполне обозримым совместным будущим. А посему вопрос о зарождении страсти и влюблённости, как правило, отпадает сам собой.

Как страсть. Это и есть та самая любовь с первого взгляда, где сила вожделения порой вовсе затмевает и без того слабые возгласы разума. Зато просыпается жажда тотального обладания человеком, желание получить его, приручить, привязать к себе всеми доступными способами и сделать всё это не столько в физическом, сколько в психологическом плане. Ради такого человека я готов и слова нежно-страстные на ушко шептать, и ухаживать всячески, и заботиться, холить и лелеять – лишь бы в итоге получить желаемое и утолить свою жажду… Правда, за всю недолгую жизнь подобное случилось со мной лишь однажды, и не думаю, что оно когда-нибудь повторится.

Как привязанность/привычка. Привычка к кому-то конкретному по обыкновению своему формируется у меня на стадии жития-бытия вместе. То есть, идёт устойчивое формирование ощущения, что живу я, прежде всего, с тем, кто способен поддержать или помочь в каких-либо бытовых вопросах. О сильных чувствах и переживаниях речи уже не идёт, потому как подобное было пройдено ещё в момент «притирки» друг к другу – есть лишь взаимоуважение и благодарность. Конечно же, я понимаю: если этот человек уйдёт из моей жизни – мне, безусловно, будет его не хватать, потому как придётся вновь перестраиваться самому и перестраивать свой образ жизни, что иногда бывает очень хлопотно. Особенно, если до момента ухода обязанности делились поровну…

Привязанность же для меня всегда ознаменовывалась потребностью проводить как можно больше времени с объектом, на которого мои чувства и направлены. В такие моменты мне чрезвычайно хорошо, порой я даже чувствую себя счастливчиком. И, тем не менее, слежу за каждым шагом объекта своей любви. Нет, не от того, что ревность, а от желания узнать как можно больше о нём. Ещё я не допускаю разочарования в человеке, потому что никогда не возводил таких людей в культ личности. А посему и «отвязаться» мне бывает весьма непросто.

Как односторонняя/безответная. При односторонней любви с моей лёгкой подачи объект обожания может не только догадываться/знать о моих чувствах, но и умело поддерживать их градус, позволяя проявлять некоторые знаки внимания. Но, как правило, такие люди всегда держат дистанцию, лишь изредка подпуская меня к себе ближе дозволенного. Да, в такие моменты всегда кажется, что вот он, мой шанс… После включается мозг, и я плавно сливаюсь с поля зрения человека сам. Как правило, навсегда.

С безответной же любовью дела у меня обстоят куда проще, потому как объект любовных переживаний о моих чувствах и не догадывается. И вот тут я делаю всё только сам: сам начинаю любить, сам ухожу в самый дальний угол, сам лечусь от «болезни», сам включаю мозг и сам же вновь верну жизнь на круги своя. Кстати, замечено: даже при возникновении безответных чувств я могу общаться с объектом любви вполне спокойно и безо всяких непредвиденных порывов в виде желания всё рассказать, что, опять же, способствует сохранению должного уровня конспирации.

Как наркотик. Это, пожалуй, самое сильное из того, что я когда-либо испытывал. Здесь есть всё: зависимость, привязанность, страсть, безответность. А ведь всё начинается с, казалось бы, безобидного знакомства с человеком – с тем, который мог бы стать для меня всем. Что самое интересное, я не отнекиваюсь от факта наличия отрицательных качеств этого человека – лишь воспринимаю как побочный эффект своего нового наркотика. А после начинается самое прекрасное и вместе с тем губительное: первый контакт. Это и есть первая доза, после принятия которой эйфория в виде тотального счастья наступает довольно быстро и длится довольно долго – от нескольких часов до нескольких дней. А после… Да, после окончания действия наступает она – первая ломка. Не сильная, но ощутимая. На первых порах мой мозг не может зафиксировать, чего именно не хватает, поэтому на распознавание уходит ещё какое-то время. Но, когда приходит осознание…

Доза за дозой, боль за ломкой, срыв за истерикой. Это мания, сумасшествие, помешательство, необузданное желание быть ближе, чтобы получить больше, почти ничем не контролируемая страсть, рекордно быстрое проявление привязанности, постоянно увеличивающийся дисбаланс между получением удовольствия и тем, что следует за ним. Бросает то в жар, то в холод, дрожат пальцы рук, глаза лихорадочно блестят, постоянно ища что-то вокруг, а желание рассказать обо всём постоянно борется с дикими отчаянными воплями «Не надо!!!» ещё не до конца отключившегося мозга.

Проходит ещё немного времени, я начинаю потихоньку понимать, что нужно как можно скорее выбираться из всего этого. Взяв в руки только что полученную новую дозу в виде ещё одной части образа этого человека я заползаю в самый дальний и неосвещённый угол и уже там, устроившись поудобнее, начинаю ждать. Проходит час, другой, желание принять «лекарство» лишь усиливается, становясь с каждой минутой более трудным в подчинении. Но я продолжаю терпеть. Столько, сколько смогу… За эти несколько дней я искусываю до крови губы и ногти на руках, в трансе успеваю отодрать несколько кусков обоев, пока скребусь по стенам кровоточащими пальцами, порой от охватывающего чувства тотальной безысходности просто вою. Но за это время мой мозг начинает просыпаться.

Из угла уже не выползаю – выхожу с огромной слабостью во всём теле, успевая лишь дойти до ванной и наполнить её тёплой водой. Уже потом, полностью придя в себя и оправившись, напрочь перекрываю все каналы связи с этим человеком, где-то в глубине души понимая, что это, чёрт возьми, было самым опасным и одновременно самым лучшим переживанием.

Несколько фактов обо мне.

1. Я вежлив. Очень. Порой до тошноты. Не имею привычки «ты"кать на первых порах знакомства, что позволяет мне провести ряд дополнительных наблюдений за человеком и сделать определённые выводы. Некоторые могут счесть подобное обращение признаком замкнутости или нежеланием продолжать общение. Увы и ах, подобные выводы ошибочны, потому как обращение на «вы» с моей стороны всегда является проявлением уважения к собеседнику, тактичности и всё той же вежливости. Это уже своего рода инстинкт, и в этом плане меня не переделать.

2. Я не люблю контактировать с людьми, придерживающихся какой-либо радикальной позиции и/или точки зрения на какой-либо жизненный аспект. Особенно не люблю вступать в словесные перепалки с данными индивидуумами, в ходе которых они пытаются мне что-то доказать или в чём-то переубедить. Данные непродуманные телодвижения в мою сторону ещё никогда не заканчивались успехом по той простой причине, что такие выпады я попросту не воспринимаю всерьёз, либо начиная скучать и позёвывать, либо просто уходя с горизонта, дабы не тратить больше своё время. Это касается фанатов чего-либо, фанатиков, экстремистов, активистов, политических радикалов, гомо/гетерофобов и прочих представителей этого контингента людей.

3. Меня раздражают фамильярность, панибратство, фривольность по отношению ко мне на первых порах знакомства. Это напрямую касается первого пункта. Проявления данного отношения к малознакомому человеку является своего рода показателем. И нет, не того, что человек дружелюбный и общительный.

4. Я НЕ джентльмен. Я всего лишь пунктуален, учтив, вежлив и уважителен по отношению к другим. Но не более того.

5. Я не бросаюсь словами на ветер. При беседе обычно мало говорю, предпочитая слушать и подмечать всё, что смогу уловить. Зачастую при встречах рассказываю о себе и своём времяпровождении довольно мало, ибо для подобных вещей у меня есть специально отведённое пространство. Не раздаю пустых обещаний, поэтому вообще редко в чём-то обнадёживаю и заверяю. Но, если скажу – сделаю, как бы трудно ни было.

6. Я не попадаю под определения правильно/не правильно, хорошо/плохо, морально/аморально, чёрное/белое. А посему мне остаётся лишь тихо умиляться с тех, кто говорит мне нечто подобное. Сам точно так же не разделяю поступки, мысли и чувства других по данным критериям, что позволяет мне смотреть на одну и ту же ситуацию под порой абсолютно разными углами.

7. Я не люблю кого-то ждать при встречах. Там, где я живу, огромных пробок на дорогах пока не наблюдается. Следовательно, всегда есть реальный шанс попасть на обозначенное место вовремя. К тому же, у всех есть телефоны на тот случай, если возникнут какие-либо непредвиденные обстоятельства. В противном случае после десяти-пятнадцати минут ожидания на месте меня может просто не оказаться, ибо я по природе своей пунктуален и жду такого же уважительного отношения к своему времени от остальных.

8. Я не повышаю голоса. Никогда. Мне это, в принципе, не требуется, ибо имеется в арсенале несколько более действенных способов заставить замолчать и выслушать. В крайнем случае, я понижаю тембр, начиная чуть растягивать слова. Защитно-предупреждающая реакция, говорящая о том, что лучше не стоит продолжать экспериментировать в данном направлении.

9. Меня раздражает факт использования моих вещей без получения на то моего согласия. А если уж какой-то камикадзе не возвращает их мне в первозданном виде, я вообще дико лютую. Не от того, что вещь испортилась, а от самого факта безответственности, потому как считаю, что вещь, вверенная на временное пользование – показатель определённого уровня доверия.

10. Никогда не ем на людях. Могу выпить чай, кофе или что-нибудь поинтереснее, употребить лёгкую закусь. Но вот чтобы сидеть и какой-то промежуток времени жевать – никогда. И бесполезно расспрашивать меня по этой теме.

11. Не люблю находиться в центре всякого рода вавилонских столпотворений, ибо такое времяпровождение без какой-то определённой цели считаю бессмысленной и бесполезной тратой времени. Если уж так случится по какой-либо причине (поход в кино, встреча с друзьями, знакомыми и т.п.), переношу выход в люди достаточно нейтрально и, быть может, где-то даже отдохну. Но сразу после того, как цель будет достигнута, плавно сливаюсь с горизонта окружающих.

12. Я довольно долго и болезненно переживаю какую-либо значительную потерю. Да, я могу начать делать вид, что вновь всё хорошо, что я оправился и всё так же продолжаю идти вперёд. На самом деле это не совсем так – это лишь ещё один механизм для внутреннего регулирования своего состояния, с помощью которого я сам постепенно вытаскиваю себя же из пучины липкой чёрной бездны, в которой периодически оказываюсь. Механизм до сих пор не давал сбоя, от чего его работу нарушать не собираюсь. Хотя, иногда могу открыто агнстить и выть, но это уже крайний случай.

13. Я могу и нахамить. Причём, сделать это либо подчёркнуто вежливо с толикой чёрной иронии напополам с сарказмом, либо прибегнув к использованию некуртуазного французского или (если совсем ничего не помогает) исконно русского трёхэтажного. Замечено: второй метод используется от силы раз в пятилетку, потому как довести меня до подобного состояния – это надо знать и уметь. Да и оппонент по обыкновению своему либо сам скатывается до перехода на личности, что уже показатель, либо просто тихо-мирно сливается с моего поля зрения ещё во время применения первого метода.

14. Я самокритичен. Порой до жути. И ещё никто никогда не видел меня в подобном состоянии, потому как самокритика случается со мной только в те моменты, когда рядом никого нет. Вот тут я могу позволить себе закопать себя же живьём в могилу и самому же помочь восстать из мёртвых. Именно таким методом я держу свою самооценку в узде, не завышая, но и не занижая.

15. Я долго не могу принять факт о том, что не смог что-то сделать. Бывают такие ситуации, в которых я чисто физически не могу ничем помочь. Конечно, я могу найти выход в виде компромисса, но такая альтернатива лишь отчасти удовлетворит мои требования к себе. И здесь уже включается самокритичность на фоне лёгкого агнста. Утешает только одно: я – не Бог.

16. Я делю людей на «своих» и «чужих». И не всегда «своими» являются схожие по характеру, а «чужими» – полные противоположности. Здесь всё сугубо индивидуально, определяющееся совокупностью интуитивных и мыслительных показателей.

17. Я довольно ревностно отношусь к вторжению в своё личное пространство как в физическом плане, так и в психологическом. Если по каким-либо причинам ко мне очень близко сидит/стоит тот, кого «своим» я не считаю, могу запросто отсесть/отойти на комфортное для дальнейшего общения расстояние. То же самое и в психологическом плане: тихо-мирно отойду на второй план.

18. У меня нет чувства справедливости. Оно атрофировалось и устранилось за ненадобностью ещё со школьных времён, и теперь я с каждым годом всё больше и больше убеждаюсь в том, что качество это абсолютно бесполезное, ибо жизнь сама по себе довольно несправедливая штука, и тут есть два основных варианта: либо сидеть и выть волком о ежедневной несправедливости, либо начать игру заново. Я всегда выбираю второе.

19. Я слушаю самую разнообразную музыку, начиная со старого доброго «Сектора Газа» и заканчивая всё тем же Сафиной. Единственное, чего сейчас стараюсь по возможности избегать – это композиции русских эстрадных исполнителей (а-ля Стас Михайлов), русской попсы и русского рэпа. На моё отношение к стране, в которой живу, это никак не распространяется.

20. У меня довольно тонкое чувство юмора, посему иронию с сарказмом я улавливаю и воспринимаю гораздо охотнее, нежели чем бородатый чёрный плоский юмор. Чисто из вежливости могу улыбнуться над последним, что никоим образом не даёт сигнала к продолжению начатого.

21. Я никогда ни у кого не беру денег в долг. И не потому, что гордый – просто не очень хорошо переношу само ощущение обязанности кому-то чем-то в финансовом плане. Это моя жизнь, а, значит, я самостоятельно должен выкручиваться из ситуаций с денежными затруднениями. Но, как правило, ситуации подобные происходят весьма редко благодаря моей предусмотрительности.

22. В большинстве случаев я сохраняю нейтралитет. Не от того, что не могу определиться или не имею своего собственного мнения – данная позиция и является выражением моей точки зрения на происходящее, при которой у меня появляется возможность наблюдать/подмечать/запоминать/принимать во внимание нужную информацию, пока другие просто о чём-то спорят.

23. Если я не реагирую на нечто нелицеприятное в свой адрес, это ещё не значит, что я об этом не осведомлён/не думаю/не принимаю к сведению. Тут как раз всё наоборот: чем больше я знаю, тем больше я не склонен к какой-либо выраженной ожидаемой реакции. Для чего? Чтобы потом нанести один точный удар.

24. Я не нежный и не милый. Я не буду говорить всякого рода приятности и слов любви ежедневно и по нескольку раз. Я скажу лишь однажды и лишь единожды. Это косвенно касается пункта 5. Тот, кто умеет слушать – услышит и запомнит.

25. Я могу месяцами безответно любить, при этом объект моих об их существовании в большинстве случаев даже не догадывается. Это позволяет иногда появляться на его горизонте в виде доброго, заботливого и всепонимающего знакомого, лишь тихо издалека наблюдая, ибо не стоит мешать своей любовью жизни другого человека.

26. Я на дух не перевариваю ложь именно во благо. Не выношу, когда кто-то под благороднейшим предлогом пытается уберечь меня от какой-то «страшной реалии жизни». При этом любую ложь/недоговорку/привирание я всегда довольно точно распознаю, хоть и в лицо редко говорю об этом, лишь ставя галочку или крестик в мысленном досье на того или иного человека.

27. Я не религиозен, не придерживаюсь какой-либо определённой религии. Я их рассматриваю с психологической точки зрения, иногда изучаю, но вот чтобы верить… Не думаю, что со мной это когда-либо произойдёт. Также не люблю вступать в дискуссии с верующими по той простой причине, что не вижу необходимости доказывать кому-то право на имение собственной точки зрения. Это только моё.

28. Я не выписываю индульгенций. Это косвенно относится к пункту 22. Я не встану в споре на сторону друга/товарища/знакомого только потому, что он таковым является. У каждого из нас своя голова на плечах, и если кто-то сознательно вступил в спор, не имея при том сил и знаний для отстаивания своей занятой позиции, это послужит уроком на будущее. Я могу спокойно поддержать кого-то, если мы схожи во мнениях, но, если нет – даже близко не подойду.

29. Я боюсь пауков. Абсолютно любых. Эти ползучие твари вызывают у меня чувство липкого тошнотворного отвращения. Не могу даже спокойно на них смотреть – во мне сразу просыпается паника с яростным желанием убраться как можно дальше от этого места.

30. На протяжении нескольких лет изучаю эзотерику в виде её отдельных и наиболее интересных мне ответвлений. До практики дохожу только тогда, когда совсем напечёт. Нет, я не оказываю платных услуг по наложению/снятию порчи, венца безбрачия, проклятий, приворотов, привязок, присушек, не устраиваю спиритических сеансов, не заключаю сделок с потусторонним миром, не заговариваю какие-либо предметы, не гадаю на короля, не делаю кукол вуду, не привораживаю удачу/деньги/счастье/здоровье, не составляю гороскопов и не хочу смотреть чьё-то будущее. Почему? Потому что откат 20% и по нарастающей. Так что, если и займусь, то только для себя или для тех, кому ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надо.

Один мой старый знакомый, знающий о факте выпуска моей первой книги, сегодня днём во время обеденного перерыва при разговоре выдал то, что отчасти привело меня в ступор: «Ну, признайся же! – с хитринкой во взгляде начал он. – Ведь ты всегда хотел быть писателем! Вот сколько лет мы с тобой общаемся, а у меня с первых минут знакомства возникло ощущение, что ты дышишь творчеством. И, знаешь, мне кажется, вот сейчас тебе стоит попробовать. Начать, так сказать».

На самом деле я никогда в жизни всерьёз не задумывался над тем, чтобы начать карьеру писателя и, более того, стать профессионалом в данной области. Возможно, странно прозвучит, но мне попросту не о чем писать. К тому же, все дорожки и тропинки на столь привлекательном и манящем поприще уже давным-давно были пройдены и истоптаны сотни тысяч раз ещё до меня. Даже моя книга не внесёт какого-то огромного разнообразия и новизны, не расскажет о чём-то доселе неизвестном, не прольёт свет на истину в каких-то глобальных вопросах. Но, всё же…

Пусть это и является моим хобби, лишь время от времени плавно перетекающим во вторую работу, пусть 90% из всего того, что было ранее мною написано, никогда не увидит свет, пусть моё увлечение никогда не сможет полноценно меня обеспечить в финансовом плане – мне нравится. Я не создаю чего-то популярного, не ищу из увлечения какой-либо большой коммерческой выгоды, не живу и не дышу мечтой стать прославленным писателем. Но… Мне нравится сам процесс. Само осознание, что я создаю нечто своё. То, что больше точно так же никто не сможет создать. Мне нравится вечерами просиживать за ноутбуком, создавая и редактируя страницу за страницей, подбирая иллюстрацию за иллюстрацией и обдумывая содержание одной главы за другой. Мне нравится само действие, в котором я могу делать всё именно так, как хочу и вижу именно я. Это настолько неограниченное и ничем не заполненное пространство для воплощения своих желаний, представлений и фантазий, что я порой и вовсе перестаю замечать время. И тут я получаю гораздо больше удовольствия, нежели чем от лицезрения готового вида своего творения.

Что самое интересное, чем ближе подходит время к завершению, тем чётче понимаю, что именно мне не нравится, и тем больше хочется что-то изменить. А не нравиться мне может всё, что угодно, начиная с названия и обложки и заканчивая самой идеей в целом. Да, порой моя самокритичность принимает весьма резкие и жёсткие очертания, отчего иной раз хочется всё бросить и забыть о том, что подобная идея вообще когда-то была. Хотя, такое, возможно, случается ещё и потому, что у меня попросту нет помощника, отчего и становлюсь сам себе редактором, корректором, иллюстратором и дизайнером одновременно.

К примеру, у меня в процессе создания книги были две заминки, и после явления каждой я готов был всё бросить и убежать в закат. Первое, что застало врасплох – аннотация. Я никогда не умел вписать весь смысл не очень короткого произведения в несколько коротких предложений, да и сейчас, если честно, не получается, ибо и в аннотации присутствуют длинные фразы. Побившись головой об стену с неделю, хотел уже кого-нибудь попросить о помощи. Вот только тогда ко мне начали приходить более-менее сносные идеи, которые даже после запечатления на бумаге потерпели правку около тридцати раз. В конечном итоге за несколько минут до прохождения модерации на сайте издательства, я сделал последнюю правку, но даже после этого думал, что можно было бы и лучше.