УПС. Главное правило племени Гхы-гхы

Глава 1. Огорчительное письмо

Сын вождя племени Гхы–Гхы взял дуфтар и ушел далеко в степь. Усевшись на промерзшую траву и вперив взор в мерцающие звезды, он тронул струны и затянул «Песнь орка, которого никто не любит». Слова складывались легко, нехитрая мелодия брала за душу. Тоскующему мужчине вторили степные шакалы. То ли понравилась песнь, то ли замерзли и решили хоть так согреться.

– Звени струна! Пришла беда! Грудь в клочья, в сердце рана.

Мечтал услышать: «Я твоя!», но жертвой пал обмана.

Пусть говорят, что сильный я, как пережить утрату?

Погасли звезды навсегда – вот за любовь расплата.

Вздохнув, Шугар вытащил из-под грубого наплечника свернутое в несколько раз письмо. Расправил его и, повернувшись так, чтобы расстроившие его слова осветила луна, прочел еще раз, хотя знал текст наизусть.

«Милый Шуга!

Я так счастлива! Исполнилась моя мечта – я учусь на факультете Боевой магии. Правда, из–за постоянных тренировок хожу вся в синяках. Но ты не переживай. Я не даю спуска. А еще у меня появился защитник – один очень симпатичный преподаватель. Ему, как и тебе, нравятся мои веснушки. Когда зацветут маки, я обязательно вас познакомлю. Придет время для главного правила племени Гхы–Гхы, и я, клык даю, не подведу.

Твоя подруга Рона».

Только знающий «правило» мог прочесть между строк, что Рона влюблена и собирается замуж за того самого преподавателя, задурившего ей голову. Зачем ей защитник, если она запросто клала лучшего бойца племени на лопатки?

Никогда в жизни Шугар не признается, что поддавался ей. Только для того, чтобы видеть, как Рона улыбается. Ну и приятно, конечно, когда такая девушка сидит на тебе верхом, а ты ощущаешь тепло ее тела, на котором из одежды только набедренная повязка и нитка бус.

Шугар бывал за пределами Оркостана и прекрасно знал, что другие расы, в отличие от орков, носят нижнее белье. «Наверно, стесняются своих несовершенных тел», – так он решил, наблюдая за тонкими, как ивовый прутик, эльфами или безобразно–рогатыми демонами. Не говоря уже о драконах, превращающихся в крылатых варанов. У орков все было гармонично.

Каждая мышца – скала, каждая выпуклость – произведение искусств, каждая впадина – само изящество. Да, нижнего белья обитатели Красной степи не носили, но никогда орк не позволил бы себе близость с женщиной без любви. Чужое тело – табу, и дотронуться до него без дозволения – преступление. В бою можно. Это да. Потому и вызывал на бой веснушчатую Рону, чтобы сметь дотронуться. Чтобы увидеть близко бусы, в пять рядов закрывающие манящую грудь. А теперь Рона выбрала себе другого воина. Шугар даже не сомневался, что ее избранник умелый боец. Орки всегда выбирают сильных.

Вздохнув, Шуга поднялся. Он бы поборолся за любовь Роны, но знал, что бесполезно. У нее упрямый характер. Если решила, ни за что не отступится. И прошло–то всего полгода, как она уехала в университет, а уже нашла себе жениха. Что у них там распыляют в воздухе? Маковую росу? Звездную пыль? Он, Шугар Айгын – сын вождя и могучий воин, тенью ходил за ней больше двух лет, а она так и осталась подругой детства.

Утром он направился к шаману.

– У меня печаль, – поздоровавшись, объявил Шугар с порога.

Внутри шатра было тепло, хотя зимний ветер так и норовил снести и покатить, словно перекати–поле, небольшую кибитку. Стены, затянутые шкурами, сотрясались под его порывами. Гремели, словно детские погремушки, высушенные головки мака. Пахло степными травами.

Слишком скромно жил шаман, всегда довольствовался малым. На полу потертая медвежья шкура, в центре очаг. С шумом закипал чайник, подвешенный на крюк. Дым от костра уходил в дыру на потолке.

– Знаю я твою печаль, – шаман сидел, закрыв глаза. Стукнул в бубен скрюченным пальцем, и туго натянутая шкура раскатисто отозвалась. – Имя ей Рона.

– Угадали, – выдохнул орк, осторожно опускаясь на шкуру.

Шуга чувствовал себя буйволом, запертым в тесной клетке и грозящимся неловким движением разнести ее на части. Все вокруг казалось хрупким, как и сам старик. Маленький столик с крошечными пиалами – на один глоток, хлипкая полка со склянками, где клубился и переливался разноцветный дым, развешенные под потолком пучки высушенных трав, до которых Шуга доставал головой.

Сын вождя считался самым красивым парнем в племени. А красота орка определялась прежде всего высоким ростом, широкими плечами, массивной грудной клеткой, кубиками мышц на животе и тем, что прячется под набедренной повязкой. Ну и конечно, клыками. А вот с этим у Шугара вышла осечка.

Видно, кто–то из маминых предков согрешил с эльфами, а потому ни у нее, ни у деда с ее стороны, не было больших клыков. У отца – словно бивни, а у сына едва видны. Обидно. В детстве его дразнили. Пришлось по–другому доказывать, что он лучший.

Шугар Айгын отучился в Военной академии в Бравендоре, поступив туда совсем мальчишкой, что говорило о его недюжинных способностях. Поэтому и приглядел Рону. Девчонка была ему под стать – умна, складна, дерзка и у нее тоже не было клыков. И это выглядело красиво.

Вернулся в племя, чтобы сделать подругу детства своей. Хотел по весне предложить Роне продемонстрировать главное правило племени Гхы–Гхы, а она взяла и уехала учиться. Тоска…

Глава 2. Магия шамана

Шаман вздохнул. Любовь орка – страшная сила. Есть против нее одно чудодейственное средство, но подействует ли оно на Шугу?

«Подобное выбивается подобным. И почему бы не попробовать?»

– Свет клином не сошелся на твоей Роне. Много достойных девушек в нашем племени, – выдал старик, вновь ударив пальцем в бубен.

– Ни к кому из них не тянет. Нет влечения, – Шуга скривил лицо.

Проверял и не раз. С ним–то заигрывают. Показывают в улыбке клыки, мол, смотри, какие зубы будут у твоих детей. А ему до размера клыков все равно, даже если молодые орчанки выкрасят их в красный цвет – знак особого расположения.

– Нет? – и еще раз палец шамана коснулся бубна.

Шугар в ответ помотал тяжелой головой. Вьющиеся волосы, тоже доставшиеся от матери, зашуршали, касаясь кожаных наплечников.

– Такую любовь, как моя к Роне, ничем не утолить. Она вечная. Наверное, нет на свете женщины, что заставила бы думать о себе с желанием. Но сделайте хотя бы так, чтобы мне не было больно…

Налитый в пиалу чай отозвался на раскатистый звук бубна – поверхность напитка пошла кругами. Шугар взглянул на эти круги и уже не смог отвести глаз. Слегка, словно от опьяняющего кумыса, закружилась голова.

Старик бросил щепотку сухой травы в костер.

Поплыл свежий аромат весенней степи. Под порывами ветра колыхались огромные маки. Шуга не только чувствовал запах трав, но и мог провести ладонью по нежным лепесткам цветов.

Где–то за спиной раздался переливчатый женский смех. Зовущий, звенящий. Сын вождя развернулся в ту сторону. Ноги сами пришли в движение – ему жизненно необходимо было увидеть обладательницу этого дивного голоса.

Ритмичные удары бубна помогали бежать, выравнивали дыхание, подбадривали стук сердца. Орк чувствовал себя камнем, выпущенным из пращи. Копьем, которое выбрало свою цель и непременно настигнет ее.

Но и цель не стояла на месте, со звонким смехом неслась по маковому полю. Шуга не видел ее ясно, только белую рубашку, которую девушка задирала, чтобы не упасть. Незнакомку мешало разглядеть слепящее солнце. Но он уже знал, что у нее красные волосы. Не такие, как маки, нет. И совсем не похожие на золото, хотя солнечные блики путались в длинных прядях.

Ее волосы блестели, словно расплавленная медь, распущенная на нити. И в них хотелось закопаться пальцами, чтобы почувствовать мягкость шелка. У самого Шуги волосы, не в пример ее, ярким, были цвета темной, набухшей от дождя, земли. А глаза с желтизной, как у степного волка. И ему до боли хотелось узнать, а какие глаза у нее?

Мало кто сможет убежать от орка. Бросок, и незнакомка оказалась в его руках. По инерции оба повалились в траву, приминая собой маки. Девушка прытко вывернулась, освобождаясь из его рук. Поползла прочь, все еще смеясь. А сын вождя уже злился, что так и не удалось рассмотреть ее лицо.

– Не уйдешь! – прорычал он в запале гона. Так сладко быть охотником за женщиной.

Шуга потянулся, поймал за ногу и, чтобы больше не вырывалась, распластал ее тело под собой. Она смотрела на него удивительно зелеными глазами. На лбу и над верхней губой блестели капельки пота. Разгоряченная бегом, незнакомка тяжело дышала. Открыв рот, хватала воздух. И орк видел жемчуг ее зубов.

Шуга пальцами убрал медные прядки, прилипшие к ее лбу. Его поразил контраст цвета их кожи. Его – землистого оттенка, и ее – молочной, тонкой, словно светящейся изнутри. Они были такими разными. Он орк, а она… Ведьма?

Она больше не смеялась. Смотрела серьезно, и он тонул в этих колдовских глазах. Незнакомка облизала пересохшие губы.

Зачем она это сделала? Всего одним движением родила в нем желание. И Шуга уже не только видел ее прекрасное лицо, но и чувствовал, как мягко и трепетно лежащее под ним тело.

Их поцелуй был сладок. Он мял ее губы жадно, она отвечала нежно. И не он, а она закопалась пальцами в волосы. Тянула за его туго скрученные пряди, чтобы Шуга не вздумал оторваться от ее мягких губ. А ему хотелось большего.

Чуть приподнявшись над девушкой, заглянул в глубокий вырез рубашки. Зажмурился. Так маняще пахла испарина в ложбинке между тугими полушариями груди. Тонкая ткань прилипла к разгоряченному бегом телу, рельефно обрисовав камешки сосков.

Он не стал убирать ткань, обхватил сосок губами, чтобы растянуть удовольствие, почувствовать сладость дважды: так, через рубашку, и сдвинув вырез. Незнакомка выгнулась, со стоном принимая его ласку. Ей тоже было мало. Сама потянула рубашку вверх, чтобы снять. Чтобы не мешала. Чтобы кожа к коже.

Он помог. Отбросил белую ткань. Выдохнул, поняв, что под рубашкой белья нет и не было. А незнакомка в нетерпении притянула его голову, показывая, где хочет почувствовать его губы.