Играя в крестики-нолики

Почему-то многие учителя верят в этот странный предрассудок, будто если посадить абсолютно любого возмутителя спокойствия рядом с прилежной ученицей (или учеником, но согласитесь, девочкам в этом вопросе доверяют больше), то он сразу же утратит все свои вредоносные привычки и исправится. Ну или не сразу. Но точно исправится.

Может быть, это даже не предрассудок, а тайное знание, которое из века в век молодые и наивные учителя наследуют от своих старших коллег. Всякие мудрые старцы извлекают из таинственных учительских столов древние скрижали, на которых начертано, какие звонки для учителя, а какие нет, как проводить разминку «мы писали, мы писали, наши пальчики устали» и прочее, чтобы передать эти выведенные кровью (ну или просто красной ручкой) странные ритуалы юным, неопытным педагогам, а те, конечно, принимают все за чистую монету и даже в крошечном абзаце под звездочкой: «Хулиганов садите рядом с прилежными детьми» ни капли не сомневаются.

Я бы тоже, наверное, не сомневалась в чем-то, выведенным кровью. Да и в чем-то, написанным красной ручкой, в школьной среде сомневаться не принято. Но проблема в том, что на практике этот абзац под звездочкой – чушь собачья. И убедилась я в этом на собственном опыте.

Наверное, у всех в классе есть такой тип, обожающий находиться в центре внимания. Он дружит или более-менее общается со всеми мальчиками, любит футбол или хоккей или баскетбол или все сразу, возможно, разбирается в видеоиграх, смотрел все фильмы на свете или по крайней мере все самые известные, вышедшие за последние пять лет. Он шутник или считает себя шутником.

Еще он сидит на первой парте.

Не потому, что сам захотел, нет, если бы ему предоставилась такая возможность, он точно бы сел в дальний конец класса к шумной стайке своих друзей, но ни один здравомыслящий учитель не позволит этому типу сидеть на том месте.

Потому что тогда он и его друзья будут срывать каждый урок. Абсолютно каждый.

Так что он сидит на первой парте первого ряда, прямо под носом у учителя и обычно это кое-как его присмиряет. Этот тип постепенно учится сдерживать свою неугомонную натуру и отныне проявляет всего себя только на переменах. Он все еще может перешептывается с соседом по парте, может даже сорвать парочку уроков в год. Но два сорванных урока за год в перспективе – ничто для учителя, статистическая погрешность.

Да, обычно такая стратегия прекрасно показывает себя. Однако на Никите Субботине этот трюк не работал.

Вообще. Никак.

Он раскусил всю схему еще в первом классе. Никита в первый же учебный день сорвал все уроки, каждый, что был в расписании. Светлана Валерьевна, наша классная, поставила ему двойку за поведение и пересадила на первую парту. В другой день он привыкал к новому месту. А еще день спустя как ни в чем ни бывало продолжил срывать уроки.

Его ведущей деятельностью были не игра, не обучение, а саботаж и диверсия. Когда он собирался утром в школу, им двигала вовсе не тяга к знаниям, а искреннее, неподдельное желание разрушить учебный процесс до основания. Он мог спокойно пройтись между партами в середине занятия, без причины, просто так, мог начать спрашивать у Светланы Валерьевны, какие фильмы она любит, что она ела на завтрак, нравится ли ей работать учителем и не хотелось ли ей найти работу получше, мог в любой момент урока встать и уйти гулять по школе.

Он невозмутимо, в полный голос, разговаривал с соседом по парте, так же невозмутимо оборачивался пообщаться с соседями сзади. Он легко находил общий язык со всеми, кто находился рядом. И даже умудрялся пообщаться с теми, кто рядом не был. Для этого Никита вырывал листочки из своей тетради, складывал самолетиком и отправлял в полет на другой конец класса, а его многочисленные друзья их подхватывали и радостно перекидывали друг дружке.

В это время Светлана Валерьевна пыталась вести урок.

Надо отдать ей должное, первое время она держалась достойно. Без криков, без оскорблений. Сдержанно, тактично, почти мирно. На тот момент она уже лет пятнадцать работала с детьми и ко многим вещам успела привыкнуть. Ко многим вещам была готова. Но Никита был сущим дьяволом в обличии ребенка, поэтому даже ее железное терпение в какой-то момент начало давать трещины.

Для справки: к тому моменту Никита уже трижды довел нашу воспитательницу, Елену Анатольевну, до слез.

Бедная Елена Анатольевна… это был ее первый год работы в школе. Вряд ли она еще когда-нибудь сюда вернется.

В общем, спустя месяц безуспешной борьбы, ситуация, можно сказать, вынудила Светлану Валерьевну прибегнуть к тому самому таинственному знанию со звездочкой. И она решила подсадить к Никите самую послушную, тихую и спокойную девочку в нашем классе, мою лучшую подругу и по совместительству лучшую ученицу первого «Б», Арину Тарасову.

Арина – не просто прилежная девочка. Мы с ней познакомились еще в подготовительной школе и с тех пор все время сидели за одной партой, так что я успела хорошенько ее узнать и могу с уверенностью сказать – более терпеливого, внимательного и доброго ребенка в мире не найти. В разгар самого катастрофического бедлама, когда Светлану Валерьевну не слышал никто, даже она сама не могла выловить свой крик из остального шума, Арина стоически продолжала учебу, не отрывая взгляд от доски, умудряясь к тому же решать дополнительные задачки из учебника.

Если я вдруг что-то не понимала во время урока, она всегда каким-то удивительным образом, каким-то шестым чувством это узнавала, и за секунду до того, как у меня самой возникала мысль обратиться за помощью, тихонько как мышка шептала, что объяснит все на перемене и затем действительно все объясняла. Еще и так просто, ясно и понятно, что даже мой волнистый попугайчик бы все понял, а у него мозг размером с горошину, так мама говорит.

Но вот мою лучшую подругу посалили за одну парту с Никитой, которого и за человека-то принять трудно, просто живой сгусток неприятностей. Мне сразу стало как-то не по себе. Поэтому я решила внимательно наблюдать за ними, чтобы вовремя заметить, если он начнет обижать Арину и, чуть что, принять соответствующие меры.

В классе действительно воцарилась тишина. Никита предпринимал попытки заговорить с Ариной, но она держалась с неимоверной стойкостью, точно как какой-нибудь гвардеец на карауле. В течение всего дня она ни разу, ни на один сантиметр не шелохнулась в его сторону. Это поражало. Даже восхищало.

Выходило, что решение наконец нашлось. Благодаря тайному учительскому знанию возмутителя спокойствия угомонили, и, хотя теперь мне приходилось мириться с тем, что моя подруга сидит так далеко, ее мужественная жертва спасла весь наш класс…

Так я думала до последнего урока, после которого Арина тихонько подошла к Светлане Валерьевне и попросила, чтобы та отсадила ее обратно. Возможно, Арине было тяжело столько часов изображать из себя караульного. Ну я бы так точно не сумела. Но что-то подсказывало, что дело в другом, и по дороге из школы я стала ее расспрашивать, а она смущенно призналась:

– Никита сказал, что, если я завтра опять сяду рядом с ним, он задерет мне юбку перед всеми.

Я никак не общалась с Никитой, так что до этого момента мое мнение о нем было крайне поверхностным. Ну хулиган, ну любит поболтать. Однако в тот момент я вполне разобралась в том, что он был за человек. Что из себя представлял Никита Субботин.

– Ты правильно сделала, что попросилась отсесть от него.

– Угу.

Так бы и закончилась вся эта история, если бы Светлане Валерьевне не взбрело в голову повторить свой неудачный опыт дважды. Тут уж не знаю, чем она руководствовалась – безграничной верой в абзацы под звездочкой, пустыми предрассудками или чем-то еще. Как бы то ни было, уже следующим утром Светлана Валерьевна сказала мне занять место рядом с Никитой.

Вообще-то в этом имелась толика смысла. В то время я была довольно прилежной ученицей. Нет. Без лишней скромности, я была настоящим ангелочком. Если кого и следовало посадить рядом с этим вредителем (хотя затея от начала и до конца провальная), после Арины первым на ум приходило именно мое имя.

Так что я без всяких возражений взяла свои вещи и под сочувствующим взглядом подруги направилась к первой парте. Никита, конечно, был не в восторге от нового соседства. Это прекрасно читалось по его недовольному лицу. Но я решила действовать на опережение:

– Попробуешь задрать мою юбку, и я вытащу тебя на середину класса и стяну твои штаны перед всеми. Вместе с трусами.

Нет, я правда была ангелочком. Просто папа рассказывал мне как правильно общаться с мальчиками, а я всегда внимательно слушала и запоминала, что говорят взрослые.

– Ладно. Хочешь сыграть в крестики-нолики?

– Давай.

Стратегия Арины мне не подходила, и я рассудила, что если вступить с Никитой в конструктивный диалог, то он по крайней мере на время перестанет отвлекать одноклассников от урока.

Ну и да. Играть в крестики-нолики весело. Я не могла отказаться.

Он раскрыл свою тетрадку, начертил на полях две горизонтальные, две вертикальные линии, посредине поставил крестик. Я поставила кружок в соседней клетке. Так началась наша перовая партия, которую я быстро проиграла. Никита тут же рядом начертил еще одно поле для игры и поставил крестик. Я начертила нолик. Вторая партия закончилась ничьей. Все шло довольно мирно. Он начертил еще одно поле, крестик и партия снова закончилась ничей. Еще одна партия – ничья. После четвертой партии игра начала немного надоедать, и я предложила шепотом:

– Давай поменяемся. Теперь я хожу первой.

Он посмотрел на меня, пожал плечами и ответил:

– Неа.

– Почему?

– Ну ты же девочка. Девчонки ходят вторыми.

– Кто так сказал?

– Так это все знают.

Я нахмурилась.

– Впервые слышу. В правилах такого нет.

Никита тем временем начертил еще одно поле и поставил в клеточку крестик.

– Так ты будешь играть?

– Ты уже четыре раза ходил первым – это нечестно. У того, кто ходит первым, преимущество.

– Неправда.

– Правда.

– Чем докажешь?

Я начертила рядом еще одно поле:

– Вот сыграем на моем поле и проверим.

Но тут он опередил меня и первым поставил крестик:

– Ладно, как скажешь.

– Эй! Я хочу ходить первой!

Мы перечеркивали и заново чертили одно поле за другим, наш спор очень быстро вышел за территорию красных полей и постепенно заполнял всю Никитину тетрадь.

– Что, даже один раз не дашь мне сходить первой? – И тут я начала догадываться, в чем же дело. – А-а-а, так ты боишься проиграть девочке?

– Ничего я не боюсь!

– Непра-а-авда.

– Может, какой-то другой девочке я бы и боялся проиграть, но не тебе. Ты ведь тупая как пробка.

Я даже застыла на мгновение от такого откровенного оскорбления в лоб.

– Ну да, точно, – продолжал он беззастенчиво. – Сидишь со своей подружкой-зубрилкой и все у нее скатываешь. Сама-то думать не можешь.

– Ты типо дурак? – приглушенно спросила я у него.

– А ты типо дура?

И тут… не знаю, что на меня нашло. Вот правда, не знаю. Всю жизнь я вела себя прилежно и послушно. Не перечила взрослым. Не ругалась и не дралась со сверстниками. Родители и учителя души во мне не чаяли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.