Смотритель мира

– Через двадцать секунд она зайдёт за лунный диск, – доложил оператор. – После этого ждём возобновления контакта.

Прошли положенные двадцать секунд. Прошла минута. Пять.

Радары молчали. Глубокий космос не вернул им их сигнал.

Ракета с Куру зашла за лунный диск и…исчезла. Навсегда.

Генерал почти бегом направился в кабинет, выделенный ему на космодроме. Схватил телефон и поднял по тревоге батальон десанта, дополнив его взводом бронетранспортеров и звеном вертолетов. Ударная группа по приказу должна выдвинутся к космодрому «Свободный» для нейтрализации угрозы.

Ракета с Куру так и не вышла из-за тени Луны. Она не продолжила полёт. Она не взорвалась. Она просто перестала существовать для всех систем наблюдения Земли.

В ЦУПе повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь монотонным писком не получающих ответа сонаров.

Арес, ослеплённый яростью от собственной ошибки, уже не сражался – он крушил. Его исполинская фигура в пылающих доспехах, освещённая заревом пожаров, методично уничтожала всё, что осталось от космодрома «Свободный». Бетонные стены складов раскалывались от ударов его меча, стальные фермы гнулись и рвались с оглушительным скрежетом. Он даже не смотрел на солдат, которые, получив команду на экстренное отступление, в панике бежали от этого воплощённого апокалипсиса. Его вой, полный обиды и бессильной злобы, сотрясал тайгу, заглушая рёв пламени и далёкие взрывы.

В тысячах километров от этого ада, в тишине своей квартиры, Анна Стоун смотрела на экран, и её пальцы непроизвольно впились в подлокотники кресла. На одном окне – прямой репортаж с ракетами, покидающими атмосферу. На другом – экстренный выпуск новостей с обезумевшими учёными ЦЕРНа, которые в прямом эфире не могли скрыть панику: их главное творение, саркофаг, только что бесследно исчезло за Луной, единственное, что они предполагали, что антиматерия вступила во взаимодействие с ракетой и они взаимно аннигилировались. И что их теория об огромном выбросе энергии была ошибочной.

И в этот миг всё сошлось в её сознании в одну оглушительную, кристально ясную картину.

Прямой эфир… Взрывы на секретном космодроме… Шесть пусков… Потеря ракеты с Куру… Потеря связи со саркофагом… Лукас Мор…

По телу пробежала волна леденящего холода, сменившаяся тошнотворным жаром. Сердце заколотилось с такой силой, что перехватило дыхание. Мир на мгновение поплыл, звуки донеслись как сквозь вату.

– Он был на Куру, – прошептала она, и её голос прозвучал хрипло от перехватившего горло кома. – Всё это время… он был у всех на виду. А этот… эти взрывы в тайге… он был всего лишь… громкой отвлекающей мишенью. Для врагов. Для всех.

Она поняла. Она поняла весь грандиозный, циничный и безупречный замысел. И это окончательное, полное понимание обожгло изнутри, оказавшись горше любого поражения. Она нашла ответ на свою загадку, и этим ответом оказалось то, что её «санитар» был не просто наблюдателем. Он был кукловодом, разыгравшим планетарную трагикомедию. Единственной наградой за проявленную проницательность стала леденящая душу уверенность: за тонкой плёнкой реальности скрываются силы, обращаться с которыми смертным не следует.

Арес, исполин в дымящихся доспехах, поднял свой меч для нового удара по останкам командного центра. Его ярость была всепоглощающей, слепой, направленной на уничтожение всего, что попадалось на пути.

Из-за покорёженных ферм разрушенного ангара, из самой густой тени, отбрасываемой пожарами, шагнул одинокий силуэт. Он был ничтожно мал на фоне исполинской фигуры бога войны, но в его движении была такая леденящая, абсолютная уверенность, что от него невозможно было оторвать взгляд. Он шёл прямо на Ареса. Словно учёный, направляющийся к вышедшему из-под контроля эксперименту.

Арес, почувствовав его приближение, замер с занесённым мечом. Его горящий взгляд упал на одинокую фигуру в идеально сидящем, несмотря на окружающий хаос, тёмном пальто. Рёв стих, сменившись настороженным рычанием.

– Ты… – прорычал бог войны, и его голос был подобен скрежету разрываемой брони. – Ты снова встаёшь на моём пути, Архитектор!

Лукас Мор остановился в нескольких шагах, его руки были спокойно опущены вдоль тела. Ни тени страха, лишь холодное, аналитическое наблюдение.

– Твой путь окончен, Арес, – его голос был тихим, но он резал воздух чище, чем любой клинок. – Ты крушишь пустую скорлупу. Представление закончилось, а ты всё ещё ломишься в закрытую дверь. Жалкое зрелище.

Для Ареса, чьё существование питалось конфронтацией и победой, не было большего оскорбления. Его ярость, уже достигшая пика, перешла в нечто иное – слепую, всепоглощающую ненависть, направленную лично на этого безразличного смотрителя. В этот миг он забыл и о саркофаге, и о битве. Оставался только один враг.

Арес издал рёв, от которого задрожала земля. Он больше не был богом войны – он был воплощённой яростью, лишённой всякой стратегии.

– Ты думаешь, что можешь указывать мне?! – проревел он, и его меч, пылающий адским пламенем, описал в воздухе дугу, способную рассечь гору.

Лукас Мор не сдвинулся с места. Он не принял боевую стойку. Он лишь поднял руку.