Будде моих миров. Стихотворения
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
© Александр Адельфинский, 2018
ISBN 978-5-4493-9868-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящение
Пускай гадают иль осудят,Но не отвечу, речь о ком:Мой сборник посвящаю Будде,И Будде Первому притом.Когда мой мир перевернётся,Желательно, в нескорый час,Пусть он прочтёт – и улыбнётсяИ вспомнит многое о нас.С благодарностью.Автор.Александр Альфредович Адельфинский.10 февраля 92 года
На зелёной волне покачался и сгинул во тьму,А во тьме сигаретный рубин опаляет лицо,А лицо и не ведает, сколько осталось ему,И чертит сигарета в ночи огневое кольцо.Огневое кольцо возникает и гаснет, а он,Композитор полуночи, слышит, как, тихо дыша,Не желая нарушить его удивительный сон,Не прощаясь, уходит его молодая душа.Но уходит не сразу, не вся, а вначале онаНа орбите печали мерцает, земное любя,Оторваться не в силах от этого дивного сна,Зная мир наперёд и в миру отпевая себя.Виноградник
Случится вечер, мы придём заранеИз дальних мест, пешком. По выясненью,Кто пригласил кого и кто по почтеОтправил одинаковые письма,Заметим, что не клеится беседа,И сядем ждать какого-то начала.Хозяин дверь закроет за собою,И мы услышим, как он странно ходит.Вот он затих, вот снова появился,И он меж нас, в руках его корзинаС бутылями вина, и после первойОн поведёт за дом, где виноградникПод небом угорелым прорастает,Весь сам в себя растёт, змеясь упруго,Подрагивая пыльною листвою.Вот птица с угловатым серым шумомКлюёт его, клюёт его с налёта,Клюёт его ещё, но виноградникВыбрасывает ветвь, она змеится,И птица на земле, лоза туда же…Но мы уже ушли, и стало тихо.Мы пьём в лесу, далече. Ветер, ветер.Который час? – Светает. Будто поезд…Нам ехать в полдень дальше по маршруту,Как будто в полдень мы уйдём отсюда,Как будто скоро мы куда уедем.А было так: листва, и ночь, и ветер,И мы уснём в ночи, и нам приснитсяЗвенящий путь по венам; виноградникРастёт и ловит птиц, и мы влекомыПо венам виноградника за солнцем,И не проснёмся…«По золотым волнам сиреневое небо…»
По золотым волнам сиреневое небоБезумно сплетает нити, зелёные нити,Что медленно движут колокола.В синих глубинах сна оранжевая лошадьВыйдет из мглы, наполняющей шумом дождя,Уходящего вверх надо мной.На рассвете заметят, что место просторно,Где плещется ветер по листьям.Как сыскать океан,Где славно ласкается утренний чёлн?Алыми искрами души по штилю летают.Где ты найдёшь изумрудного бога,Усталого править тобой?Кто успокоит усталого бога?Призывно трубит глубина…Эмигрантская
Я уеду в ночь, и оставит память порванные струны.Я уеду вдаль, не остановить, не переиграть судьбу.Что там было раньше? – Не заговорить ночью безлунной.Улетит самолёт, а земля под ним останется в тишине.Тишина, когда самолёт летит между облаками.Дай ему, Господь, долететь в ночи до иных огней.Приземлится он в аэропорту с гулом и дождями.Влажный ветер, как сон, в новом краю меня овей…Самолёт, лети домой,Забери печаль с собой!Я теперь навек остался,Я с друзьями попрощался.Ей не до меня, брошенной земле, да и новой тоже.Грустный иммигрант, в мареве дождя я чего-то жду,И земля тиха, новая земля, чем-то так похожаНа другие края, печален я, и я по ней иду.Светлый новый дом, подготовь меня к новому отлёту.Поживу, и вдруг позовёт апрель в предрассветный путь,И, летя, душа примет доброту горнего полёта, —Ей тогда всё равно, откуда лететь к солнечному дню.Самолёт, лети, лети,Мою душу отпусти.Ты не плачь, душа, зарёюМежду небом и землёю!..«Самое лучшее – видеть деревья во сне…»
Самое лучшее – видеть деревья во сне,Вот и качается крона, прохладен твой сон.Может, остался твой сон, а тебя уже нет.Самое лучшее – видеть деревья во сне.Ты уже небо, и слёзы твои далеки —Вот и проносятся мимо прозрачной грядойОблак, сияюще тихих и светло немых,День твой проносится мимо прозрачной грядой.Это деревья внизу под тобой, а не лес.В тихом полёте над кронами времени нет,В тихом полёте – молчание ясных небес.Ты продолжаешься здесь, но потерян и след.Что бы там ни было, помни – они тебя ждут.Только покрепче усни – и начнётся полёт,Путь вдоль по ветру, без цели, часов и минут,Вдаль, и услада твоя — в том, что тебя, кроме ветра, никто не ведёт…«Травы майского покоя…»
Травы майского покоя.В них следы твои змеятся,Отклоняя вправо, влевоТравы майского покоя.Ты ушёл иной тропою,И о ней не плачет небоПосле ливня грозового.Ты ушёл иной тропою.Был иль не был здесь бродившийПеред тем, как затерятьсяПереходом были в небыль?Был иль не был здесь бродивший?В этом нет судьбы и боли,Сожаления и гнева,Безучастия немого —В этом нет судьбы и боли.В травах майского покояТы ушёл иной тропою.Был иль не был здесь бродивший?В этом нет судьбы и боли.Ветер
Ветернаполняет моё сознание, только о нёмя думаю в час, когда солнце давит и жжёт.О ветр золотой, овевающий лики богови якорятех кораблей, что их подняли, чтобы уйти.Ветер!Ты, синеокий и ясный, влетаешь в дома,где темно;ты – свидетель зари, обнимающийдрожь маяков;ты Землю пронзишь —и станет ясно Земле,что взоры звёзд сошлисьна её пути.Ветер!Взрывы галактик, материи пульс —ты.Несёшься, а время тянется,чтоб не остаться в долгу.Мать провожает сынаи долго потом ждёт.Ей снится, как ветер летитнад его головой.Ветер!«а рифма умерла а снег уже не таял…»
а рифма умерла а снег уже не таялтаила ночь огни над полем пролеталодин другой за ним садились я не виделаэропорт а он конечно был одини светел кислота и холод и пространствои светел и один и хорошо землеземля внутри пуста и холодна поверхностьа рифма умерла а ночь таит огниземля внутри тиха и маленькая птицалетает и молчит и сядет и глядита птице смерти нет летает и летаетв подземных небесах и се тогда я жива нынче тоже я а камень камень можети многое хотя земля внутри тихаблагодаря и се над полем над ангаромТаила ночь огни. Земля ещё была.И странно, как на ней и холодно, и снежно.Летает и молчит, а стены холодны.«Может, это просто в небе снилось тебе…»
Может, это просто в небе снилось тебеВ час, когда в далёком доме белых ветровКто-то, ты не помнишь кто, тебя укрывалПо утрам светлым облаком серебра.Музыка звучала каждым утром, и тыС нею просыпался, но за миг до тогоВсе аккорды повторялись эхом одним,И ничто не сравнить со звучаньем его.Так, спокойно и легко, проходят года,Оставляя в памяти божественный свет,Что когда-то просиял на юность твою,И летит за тобою, и плачет вослед.Может, это просто в небе снилось тебе,Оставляя в памяти божественный свет.Все аккорды повторялись эхом одним,По утрам светлым облаком серебра.Осень
Мягко ложится город в жёлтую тишину,Небом уходят листья в лиственную страну.В лиственной той стране ветер сейчас,Садится солнце, в лиственной той стране вечер без насВ тихих безлюдных снах. Ты поймёшь,Что за дождь стремится вверх над тобой, —Это листву зовёт лунный свет голубой.Может быть, ты спросишь, что заЭто бредни, я не знаю,Просто так напела осень мне.Осень, листья выгорают,Золотятся, улетаютВ жёлтом и оранжевом огне.Осень сквозь сердце вьётся,Год не вернуть назад.Что же поёт, смеётсяРадостный листопад?Всё потому, что он скоро пройдёт,Его планета в небе висит и ждёт,Скоро ль её первый коснётся лист, а за ним —Мильон отыгравших июнь грозовой,Жаркий июль и август роскошно-прекрасный.Смотришь ты печально в синеву, но, знаешь, не печалься —Пепла в сердце нет, перегорел.Листьям станет лучше на планете листьев, не прощайся,Ветер вымел день и улетел.Так печально и прозрачно улетает жизнь куда-то,Улетает, медленно кружась.Ты пройдёшь по кромке листопада, по огню заката,На рассвете плача и смеясь.Эти ноты мне навеял бриз над морем, он играетВ вихревых пространствах облаков.Ты пройдёшь по кромке листопада, по огню заката,По реке огня Без берегов!..Эжени
Солнце зайдёт через десять минут по моим.Голову – вверх, посмотри, что за птицы летят к тёплым краям.Я не знал, что так радостно плыть за тобой.Кем ты была тогда? Я назову тебя Эжени.Эжени! Два дельфина, один горизонт.Переплывают радиоокеан умерших звёзд.Переселение ветра — это тоже надежда.У дальнего берега мы разлетимся навзрыд.Эжени!Вечная слава, спасибо богам за судьбу.Боги, наверное, поняли нас, ведь они стали морем,А оно примет всякого, кто позовёт,Не боится и верит в него,В море свой взгляд опрокинет.Как огонь, животворный и добрый огонь, —Добрые крики восторга и курс на судьбу, прямо в лоно.Прямо в ночь уплывают дельфины любви,Оставляя созвездие Псов далеко позади, оставляя…Эжени!..«Голоса звучат во тьме небес…»
Голоса звучат во тьме небес.Дай Бог, чтобы ты услышал и проник,Чтобы твой ветром прошитый лесК этим небесам приник.Будет всё – волненье и покой,Краткий мир и долгая борьба.Не жалей в ночи, что ты такой,Какова твоя судьба.Может ли? – я тебя с тобой примирюЛишь на миг, только ты не горюй.Нам ведь прожить, вероятно, много лет.Надо много бед, чтобы излучать свет.О мой друг, я вижу, ты устал,И я, значит, нам с тобою в мир идти.Ты опять во сне поймёшь ХристаИ пройдёшь его пути.А когда с тобой Он станет говоритьО тебе святые звёздные слова,Улыбнёшься ты: «Не может бытьЭта синева!..»Может ли? – я тебя с тобой примирю…Жёлтый сигнал
Чисто – это без имени, только она —Мяч упругий зелёного эха из рук.Окна, синея чёрным, касались дна,Им разлетались стёкла, ломая звук.Двор, и квадратный, и серый, пустой проём,Слепые окна этажных сырых квартир.Ходим по гулкой клетке и окна бьём.В Господе переселенье в нижний мир.В двадцать один-пятнадцать свет потускнел.Где-то считало радио от двухсот.Я оглядел здание, там звенелВоздух, касаясь пыли остылых сот.Двое сидели вне, а после ушли,Двое сидели обнявшись, а как ещё,Они и я увидели – центр землиСтановится ал на нечет, багров на чёт.Горела внизу трава, я улетал,Низко над ней паря и вдыхая дым.Слева дрожал на чёрном жёлтый сигнал,Дым ел глаза и делал его двойным.Вот уже веет водой, и это река.Бетонная площадь берега освещена.Стоят автобусы немо, бока в бока.Бог мой, эта осень тягостна и длинна.Я вхожу на контроль в сияющий грот,Там, в глубине, врата и дорога вниз,Мы последние, скоро закроют вход,За нами сойдутся стены, падёт карниз.Бог мой, твои ночи ветрены и длинны!..В это время железный динамик оглушительно резко щёлкнул и объявил. Небо стремительно светлело и часто-часто пульсировало.
«Может быть, на исходе ночи…»
Может быть, на исходе ночи,В час, когда длится на небе усталом тишина,Может быть, на исходе ночиЗахочешь вернуться, но это скольженье —Уже не касаясь поверхности моря,Уже на отлёте.Становится меньше земля подо мной.«Электричка, кукушка, гризетка…»
Электричка, кукушка, гризетка,Продымлённая дымом окраин,Наконец в темноту уезжает,Электричка, кукушка, гризетка.А вокруг беспощадное полеНедреманной померкнувшей твердиОжидает крушенья и смерти,И молчит беспощадное поле.Стенки тонкие, плоть ненадёжна,Полотно – колея водяная.У кукушки судьба ледяная,Окна чёрные, плоть ненадёжна.В поле гадина ходит, и свищет,И щекочет своей темнотою,Нехорошей дрянной темнотою —Это гадина ходит и свищет.Электричка во мраке заметнаИ мерцает в ружейном прицеле —Это гадина метит без цели,Ведь электричка во мраке заметна.Эту тягу и место для пулиОбъясняют и цифры билета,И давленье вагонного света.Это время и место для пули.И воет, воет электричка железная,Про остановки на пути забывая.Она усталая, ночная, живая,Она холодная, чужая, железная!Электричка, кукушка, гризетка,Продымлённая дымом окраин,Полуночную жуть пробегает,Электричка, кукушка, гризетка.И костры разложили и греютсяВ ожидании верной делёжкиДети голубя, волка и кошки,Они и ждут, и грядут, и надеются!..«Я до слёз полюбил тебя, знаешь? И, может быть…»
Я до слёз полюбил тебя, знаешь? И, может быть, скоро,Как покину и сгину, оставив притихшую землю, —Посмотри, это палые листья в полёте кружатся,Это я посетил тебя после нелепой разлуки.Я искал тебя долго с наивною жаждой вернуться,Я искал тебя долго по карте земной и небесной,Отказавшись от жизни, что ангелы мне обещали,Жизни новой, вдали от тебя, на далёкой планете.Ты глядишь сквозь меня, ты проходишь, того и не зная, —Это я, а не ветер, тебя овеваю прохладой.Это я, а не солнечный луч, по утрам согреваю.Это я, а не сон, отираю слезу твою нежно.Ты не плачь, не горюй, будет сон твой прозрачен и тонок.Позабыть – не предать, я хочу тебе только благого.Ты не верь в эти бредни, что я говорю тебе ночью.Это фазы луны, и усталость, и память, не больше.Знаешь, я полюбил тебя так, что, похоже, останусьНа земле, где мы вместе когда-то бродили живыми —Я и ты. Это палые листья парят, не касаясь,Это капли дождя, а не слёзы, небесные слёзы.Пепел
Растаешь, как снег на ветвях.
Небо войдёт в тебя.
Молчание и синева.
Пепел от снега почти неотличим этой весной.Я иду аллеей, плывущей никуда.Этот сон, листьев звон медью стен,Я совершенно спокоен.Новый день, светотень, полубред,Но боли нет.Я – король, я жду приливаУ моря, над ним звезда была.Море выпьет всю обиду,И не разлетится мир.Море выпьет всю обиду,И не разлетитсяВ гомоне галактикГрешный и наивный мир.Это как радиомаяки —Тот, который рядом, и тот, который там.В море падает дождь или снег,И тени нет.Снег ночной над гулким морем.Ты вспомнишь, как в жизни до тебяТы вдыхал чужие звёзды —И не повторится миг.Ты ловил на небе звёзды.В море отразилисьНебеса ночные,А тебе и что с того.Поймаешь себя на мелодии,В разных воплощеньях, что он напел тебе.Что с того, что войдёшь или нетТы в новый снег.Или кто-нибудь, такой похожий,Но только уже совсем не ты,Пеплом белым растворится:Мелодия продлится,И прилив начнётся,Только не вернёшься ты.И не разлетитсяВ гомоне галактикГрешный и наивный мир.Может быть, в этот мигЭхо, оставив берег реки,Летит над водой в тишине.«В пять утра, когда наша казарма спала…»
В пять утра, когда наша казарма спала,Полоумный дневальный пошёл покурить в туалет.Он увидел сквозь марево льда и стекла —Почему-то светает, и вида привычного нет.Он окно продышал и увидел тогда:Территория части исчезла, и нету следа,Только лёд метров двести, а дальше водаОкеана, а дальше восходит седая звезда.Не Солнце, а звезда!Звезда.Спи, тебе во сне темно.Спи, пускай в твоё окноСветит солнце неземное,Воду леденит оно.Скоро всё приметишь сам,Дашь названье небесам,Только им не надо этого,А это нужно только нам.Дома – нет, океаны порожних мировНенамеренно нам выделяют чужие места.Там чужие восходы, там роза ветров,А она, как земная, печальна, свежа и чиста.Вот казарма земных иль небесных солдат,В неприкаянном сне незаметно уходит стройбатВ Альтаир.И сияет планета, несущая насНа воде в этот ранний, освеченный холодом, час.Спи, тебе во сне темно.Спи, пускай в твоё окноСветит солнце неземное,Воду леденит оно.Спи, пока твой Бог не спит,Ты летишь, и Он летит,Отставая в небе дивномОт замедленных орбит.На Земле проснётся мать,Станет с неба сына ждать.Не волнуйся, мы сегодняВышли Бога провожать.«Беспамятство спасительно и явно…»
Беспамятство спасительно и явно,Как яблоко в немых метаньях света.Оно роняет в воду, и стрекозыСлетаются и крестят торопливоПлывущего цикадным белым звоном,Скользящего меж почвой и корнями,Весенним ветром сорванного с кроны,Забытого легко, и слава Богу.Хоть мир манит, но небо побеждаетПространной синевой и постоянством,Там ветер, трепет крыл и птичий гомон,Слепящая механика полёта.И длится полдень. Знаешь, я смертельноУстал от утомительной привычкиК усталости. Неволя ледянаяИль миру не известная свободаПрейдут, сольются, истончатся, канут,Останется пейзаж, пребудет воздух.А мне так жаль живых и уходящихТогда, сейчас, и завтра, и вовеки.Мне жаль тебя, рисующего воду,Дорогу по водам и путь на небо.«В мире бесконечно открытых пространств…»
В мире бесконечно открытых пространствИ столь же закрытых душЯ не ропщу, но печален.Небо, где незримо ты отражён,Рябит, и двоишься тыМеж ним и землёй.Было: мы читали с тобой словаЗабытых розовых звёзд,Расположенных по-другому.Помнишь? Шелестела иная листва,Собиралась гроза, а знойСгущался в пыли дорог.Помнишь? Задрожала земная твердь,И над городом вдруг поднялись,Заметались кругами птицы.Воды. Волны пахли озоном, травойИ чернели день ото дня.Берега становились меньше.Камни. Поутру находили мыВалуны из глубин морских,Принесённые штормом к рассвету.Вечер. Отступило море, штормя,Собирали в корзины детиГадов морских на ветру.Ночью. Тишина разбудила город.Замолчали цикады, большеМы не слышали их никогда.Помнишь? Разошлись облака, а там,В синеве и сиянии дня,Нависала планета чужая.В мире бесконечно открытых пространствИ столь же закрытых душЗамирали наши сердца.Помнишь? Вот тогда-то поняли мыОдиночество наше сполна,Незаслуженность боли.После наступила, как ночь, немота,И привычная наша жизньОтчуждалась от нас.Видишь? Мир спокоен, и льётся дождь,Как тогда, но тогда он шёлС вулканическим пеплом.Трёхстишия
***Тихо беседуютСтарый дом и тёмная ночь.Тёмная ночь!***Это птицы меня разбудилиСквозь приоткрытую дверь.Какое студёное утро!***Неужели опятьВполоборота лицо?Предутренний сон…***Откуда оно,Это видение моряБелым осенним днём?***Тоска, – безмолвно промолвишь,Забыв, как цвели деревьяТвоей отлетевшей весной.***Здесь, далеко от дома,Навевает печальСон о завтрашнем дне.***Снова тревожит птицАлый закатный ветерЖизни, скользящей влёт.***Звуки дрожащей ночи.Ведал ли ты о том,Что станешь таким, как сейчас?***Молод, но стар. Когда жеВспомню, куда впадаютУлица и трамвай?***Ждали целую зиму,Когда же прольётся дождьВ самом зените печали.***Растаешь, как снег на ветвях.Небо войдёт в тебя.Молчание и синева.***Может быть, в этот мигЭхо, покинув берег реки,Летит над водой в тишине.***Полдень и снег. ЗвездаПадает из облаков.Как далеко!***Пусть успокоит тебяНемое паденье дождяУтром в тяжёлый снег.***Я всё ещё здесь, – но небо,И облако в пустоте,И птицы летают…***Старый ствол айвыПод жёлтым осенним солнцем.Скоро пойдут дожди.***Гулкий осенний вечерЗастал меня в поле. БезднаКриком уток отозвалась.***С моря на город, клубясь,Мчится туман ледяной.Холод моей свободы.***Сюда, в долину меж гор,Тёплый ветер несётБури южных морей.***Во тьме светлячок.Близко ли, далеко, —Где он блеснёт сейчас?***Как хорошо остаютсяЛетние травы – и травыВ миг и после ухода…***…И ушла.Листьев тениМечутся на ветру.***Всё уже сказано мной,Но продолжается утроГулом дневных светил.***Зимний день ледяной.Где и когда повторитсяПтичий морозный гомон?***В море седой травыВыпит росойПотерянный гром.«Ты пройдёшь и не коснёшься…»
Ты пройдёшь и не коснёшься,Ты уснёшь и не осудишь,Ночью ты увидишь город,Дом и сад, в саду деревья,В доме – мать, она листаетТвой дневник, она печальна,И печальная улыбкаНа устах её поблеклых.В полусне, ведь это снится,Ты не скажешь ей ни слова,Ни добавить, ни прибавить,Будь что будет,Будь что будет!Детское
Яблоневый цвет осыпается,На ветру бельё колышется.Здесь уснут – и не просыпаются,Здесь умрут, но им всё дышится.Повторяй слова потаённые.Был тот дом иль нет между кронами?Пусть твои грехи утомлённыеБродят под листами зелёными.Смерть – она во сне прекращается.Мама, дом, бельё колышется.Сон так сон, душа очищается,Нет тебя, но ей всё дышится.Повторяй слова потаённые,Всё равно слова не услышатся…Яблоневый цвет осыпается,На ветру бельё колышется.«На берег реки. Дымно…»
На берег реки. Дымно.Хрустальная жуть: вышло,Да так невпопад. Берег.Сентябрь. Пять часов. Вечер.Здесь легче дышать. РифмаНейдёт, знать, оно нужно.А тень-то моя. Странно.А где это я? Данность.А кто это здесь? Птицы.Молчат и парят в небе.Парят надо мной в сини.И всё это так, точно.И всё это мне. Боже.Грибные дожди
Там, где блещет крыло небес,Там, где меркнут добро и зло…Я хотел бы остаться здесь,Если б не было тяжело.Если б не было жалко вас,Вас, наивных, ранимых, злых,Вас, не ценящих миг и час,Вас, не знающих, дорогих.Дивный край, где пока однаЖизнь, дарована и проста,Где не время, а временаНа кресте, и нету креста.Каждый первый судьбой храним,Каждый первый не знает, гдеВдруг откроется перед нимПуть его по ночной воде.Та вода – она не река,А ночные грибные дожди.Ночь – твоя, она глубока,Предсказуемое «не жди».Ты не жди прекращенья зла,Ты не жди, мол, утихнет боль.Нет спасенья, судьба – мила,Но настолько, насколько сольИзглагольная – немоты,Детской жалобы поперёк.Я ребёнок, ребёнок ты,И по-детски ребячлив Бог.Что Ему пустые персты,Не врачуют души они,Что Ему отдельное «ты»,Если Он прерывает дни.Видишь, сходят грибные дождиНа остылые души землян.Виждь – и внемли, и уходи,Окрещён, позабыт, осиян!Надпись на книге
К чему же дарственное слово,Что нам обычаем дано?Ведь так легко оно готовоИ рифмою воспоено. Да это нынче будто проза, Напишешь: «Вам. На много лет». Средь лета знойного, мороза Поди читай, не зная бед.Нет, это слово не напрасноК концу столетия звучит,Не безглагольно-безучастно,А, может, Бог в нём говорит. Ведь мы живём, – что наши жизни?! — Недолог час, мы недолги, И что печали, укоризны, Когда столетия шагиЗа нами поспешают споро,И краток миг, и дорог час,И время праздным разговоромБезмолвно вытесняет нас, Хоть наши рифмы так чудесны, Смешны, наполнены судьбой, Как будто кто-то Там, безвестный, Зовёт из облак за собой.И, вышний зов не замечая,Пусть все дороги сочтены,Заварим чай, а после чаяГосподние увидим сны.«Что поделать душе, отлетевшей на зябком рассвете…»
Что поделать душе, отлетевшей на зябком рассвете,Ослеплённо увидевшей солнце и солнечный ветер?В абрикосовом небе иль небе холодно-белёсом —Серебристо и быстро, скорее, над домом, над плёсом.Закругляется город, окраины неразличимы,Остаётся река городская, всё тоньше и мимо.Но в оставленном городе сонном никто не заметит,Как вонзается звёздочка тусклая в дымку и ветер.В неподвластно жестоком полёте, мигая, сгорая,Та душа не гадает, достигнет ли ада иль рая,Ведь при жизни земной вертикальный маршрут не укажут,А душа, улетая, не зная, другой не расскажет.Тут гадай не гадай и читай не читай, хода нетуНа твою, ненадолго родную, чужую планету.И не помнишь растерянно, звёздочка, путь пролетая,Как отец был живым да как мама была молодая,Как однажды, лет в пять или в шесть, ты увидел с порогаНа рассвете звезду по маршруту от дома до Бога.А затем, как остался один, позабыл, замечая,Что порою в предутреннем сне замираешь, взлетая.«Ты летаешь, а значит, растёшь», – как-то мама сказала,Ты не видел звезду, что над нею тогда воссияла!Да простятся вам, люди, любые грехи и злословье,С запоздалым «прости», с ненадёжной, недолгой любовью,Лишь за то, что, увидевши солнце, и город, и ветер, —Что поделать душе, отлетевшей на зябком рассвете…