Как приручить дракона – 5
- -
- 100%
- +
– За что его? – поинтересовался я, подойдя поближе.
Однако, в глубине души я радовался, что нынче в Збараже, видимо, наблюдается спад преступности, и занято только одно из множества имеющихся тут устройств. Только утра стрелецкой казни мне тут не хватало.
– Пан… – кивнул мне стражник. – Этот человек – преступник. Он напился, как свинья, и сломал несколько надгробных плит на кладбище. Получил двадцать плетей и проведет в колодках два дня без пищи и воды. А потом – будет возмещать ущерб. Хотите швырнуть в него гнилое яблоко? Вон, там в миске есть несколько.
– Нет, спасибо. Я не хочу швырять в него гнилое яблоко…
Пожалуй, изнанки юридики с меня было довольно. Ускорившись, я двинулся ко входу в парк.
В воротах имелась изящная калиточка, украшенная металлическим лавровым венком и еще какими-то финтифлюшками. Калиточку открывали для гостей, прибывающих пешком, ворота – для титулованной знати, которая являлась на наземных транспортных средствах. В парк пускали только аристократов. «CIVIL'NYM VHOD ZAPRESHCHEN» – табличка с такой надписью стояла на значительном удалении от ворот – метрах в двадцати, дабы пресным дизайном своим не портить общий вид дворцово-паркового комплекса.
Там, среди деревьев, слышались звуки музыки, веселые разговоры и звонкий смех. Волшебные огоньки блуждали в сумерках меж стволов, горели магическим пламенем жаровни, разгоняя весеннюю стылость. Да что там говорить, в парке Вишневецкого уже распустились листочки, а травка не просто зеленела – выросла как раз на тот самый идеальный газонный размер. Могут себе позволить, в конце концов…
А за моей спиной компания пацанов и девчонок швыряла гнилые яблоки в тощего дядечку в колодках. Честно говоря, идти в парк не хотелось. Хотелось свистнуть молодецки и заорать: «А выпустите Ясю погулять!» Ну, и там камешек в окошко кинуть, чтобы милая выглянула наружу.
Но они ее не выпустят. Как минимум потому, что Яся была не в курсе, что я приехал. Да и не знаю – одобрила бы она визит по такому поводу, или нет… Так или иначе – я пошел к воротам и, воспользовавшись тем, что калитка была приоткрыта, проник внутрь. Дружинники во главе с красивым молодым мужчиной лет тридцати – чубатым, усатым и с золотой цепью поверх форменного кафтана – тут же подхватились, вскочили с лавочек и двинули мне навстречу, пытаясь на ходу оценить мой вид и решить, что со мной, таким наглым, делать.
– Добри вечер тоби, пане… – проговорил главный, с неким сомнением глядя на меня.
– И вам доброго вечера. Парк открыт?
– Парк открыт для вельможных и ясновельможных, – пояснил чубатый. – Пани Гражина Игоревна сегодня дает прием в честь совершеннолетия внука!
– Однако! – хмыкнул я. – Это я удачно зашел. Меня зовут Георгий Пепеляев-Горинович, вольный рыцарь, владетель Горыни.
– Предъявите талант, – он вдруг протянул ладонь, как будто я должен был ему что-то дать или продемонстрировать.
– Что, простите?
– Ну, докажите, что вы маг… Пане Пепеляев-Горинович… – последнее он произнес явно с издевкой.
Я чувствовал себя идиотом. Вот что мне было делать в этой ситуации? Начать трясти перстнем и тростью? Объяснять ему, что нулевки тоже могут быть рыцарями? Отрастить чешую и когти?
– СПАЛИТЬ ЕГО К ЕБЕНИ МАТЕРИ! – предложил дракон.
Драматическая пауза задерживалась. Дружинники взялись за рукояти сабель, возможные варианты развития события в моей голове прокручивались медленно, слишком медленно.
– Падажжите! – раздался откуда-то из зарослей энергичный, низкий голос. – Вы делаете капитальную ошибку, и винить вам за нее будет некого! Это же нулевка, служивые! Проведите, проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!
Кусты за их спинами затряслись, сквозь густые ветви черемухи на свет Божий выбрался громадный черный урук – в рваных джинсах, тяжелых ботинках, кожаной косухе и с растрепанными черными космами. На площадке перед воротами мигом стало тесно от всей его крупной фигуры, широких жестов, громкой речи. Волосы, одежда и обувь орка были сплошь покрыты какими-то ошметками, репьями и мелкими щепочками. Однако, где он нашел репейник в начале апреля? И какого беса этот странный орк так безбожно перевирал Есенина? И вообще – почему сия страшная рожа казалась мне смутно знакомой?
– Так, ять… – орк с довольно человечным, можно даже сказать, диковато красивым лицом, наконец, отряхнулся, подошел к нам и почесал затылок, еще больше растрепав волосы. – Что вы стоите и смотрите на него, отцы родные? На нем цветы не растут, и узоров нет! А на мне – есть, потому как я – Резчик, что автоматически уравнивает меня в правах с аристократией Государства Российского, смекаете? Кроме того – давеча мне титул князя присвоили, что тоже в общем-то невхерственное подтверждение моего выда-перда-ющегося статуса. И я, как самый аристократический аристократ, торжественно вам клянусь, что этот… Как его… Пеклов-Змеевский? Огневушкин-Тугаринов? Ять… Как же плохо думается-то… Вот этот вот самый человек – он тоже аристократ. Пускайте его скорей, он мне нужен.
– Я? – мои брови взлетели вверх. – Однако!
Я, кажется, понял, кто передо мной, но мозг все еще отказывался это осознать полностью.
– Да-да! – орк уже приобнимал меня за плечо и вел куда-то, и думать позабыв про каких-то там дружинников. Был он меня как минимум на голову выше и раза в полтора шире в плечах, так что такая доверительная манера беседы выглядела довольно угрожающе. Но мой неожиданный знакомец так не думал, он просто продолжал свой невероятный треп в стиле героев из фильмов Гая Ричи: – Тут такая ситуация: мне нужен кто-то кто поможет поймать эту гадину. И я могу быть уверен только в двух личностях на данный момент. Первый – это я. Потому что я – это я, а не он, тут сомнения быть не может. А второй – это вы! Потому что вы, как бишь вас там, Адсков-Орлангуров? Цмоков-Пепелинский? Да Гос-с-с-споди… Вы – нулевка в общем! Хтонические Сущности не бывают нулевками!
Дракон внутри меня ржал как припадочный, Гоша тоже посмеивался. Но ситуация становилась все более интересной и интригующей!
– Погодите-ка! – я погрозил ему пальцем и вывернулся из орочьих объятий. – Это вам все понятно. А мне вот непонятно. Я, предположим, явился сюда по личному делу к кое-кому из Вишневецких, и тут, значит, из кустов вылезает черный урук, цитирует Есенина – между прочим, безбожно перевирая монолог Хлопуши! А после этого предлагает поймать какого-то неизвестного гада. Это выглядит престранно, понимаете?
– А… А я думал – это Высоцкий… – он почесал башку и спросил: – Вы что, тоже – оттуда?
– Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.Проведите ж, проведите меня к нему,Я хочу видеть этого человека! —вместо ответа процитировал я. – Это стихи Есенина. А Высоцкий в спектакле играл.
– Вот – еще один повод нам с тобой пообщаться, земляк, – хмыкнул орк, мигом переходя на «ты». – Но это все потом. Пока – погнали искать тварь.
– И что там за тварь? – я понял, что он от меня просто так не отцепится.
– Очень банальная и очень мерзкая скотина, – пояснил урук. – Лярва обыкновенная. Скачет от одного к другому, энергией питается. Страхами, радостями. Едва выследил! Но теперь точно знаю – она тут, в парке! Погнали, я ее если увижу – сразу вычислю. А поскольку ты нулевка, то мы ее мигом запакуем!
– Хтонический паразит? – со знанием дела переспросил я. – Тогда нужен пластиковый контейнер. Но!
– Ага! – обрадовался орк. – Ща найдем. А чего – но?
– Но я не собираюсь носиться по парку и пугать гостей с совершенно незнакомым мне орком в рваных джинсах, – заявил я. – А еще – мне нужно где-то оставить саквояж. По-хорошему еще пальто бы снять, вообще отлично было бы. Тут потеплее, чем снаружи…
– Так… Саквояж и пальто мы оставим у Бахара, в фургоне. Заодно кард, наверное, возьму – с ним всяко спокойнее. А что касается нашего знакомства, тут как вам будет угодно… – черный урук отступил на шаг, мотнув шевелюрой, изобразил что-то вроде церемониального поклона и как можно более пафосно проговорил: – Позвольте представится: пан-атаман Бабай Сархан Хтонический!
Я фыркнул:
– Однако! «Свадьба в Малиновке» какая-то!
– Ну! – радостно оскалился Бабай, демонстрируя клыки. – Правда – разгонно звучит? Гы-ы-ы-ы! Так-то я еще и владетель Паннонии, но это – чисто формально. А тебя как там по имени-отчеству? Сложное какое-то фамилие у тебя было…
– Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, – охотно напомнил я. – Школьный учитель.
– Ну, судя по твоей трости и по этому ордену, ты – такой же школьный учитель, как я – бариста и шаурмист, – покивал он.
– Эй, я вправду учу детей в школе! – возмутился я. – Я педагог высшей квалификационной категории, а там – еще и учитель-методист, и кандидат исторических наук!
– Так и я шаурму капитально замутить могу, – пожал он плечами. – И кофе на песке лучше меня никто не варит. Идем, идем, занесем твой саквояж, заодно кофе бахнем! Искать паразита без кофе – это дурацкая затея. Все эти великосветские приемы – такая махровая дичь… Ни пожрать, ни поспать, ни… чего. Пошли.
И мы пошли. Наверное, сложно было придумать более странную пару. Он – в джинсах и репейнике, огромный и звероватый, с бицепсами, которые распирали рукава косухи, уверенный в себе и заполоняющий собой сразу все пространство, сколько бы его ни было. И я – в пальто, с тросточкой, худощавый, бородатый и вообще – вида самого что ни на есть декадентствующего. И уж совершенно точно – никто из нас не походил на аристократа. Разумеется, если мы говорим об аристократии, как ее представляли себе местные.
Все эти шляхтичи в желтых сапогах и панночки с диадемами – они шарахались от нас, как от прокаженных! И вряд ли дело тут было в моей бороде. Скорее всего – главная проблема заключалась в том, что мой новый знакомый пер вперед весьма решительно, напевая себе под нос нечто угрожающее. Прислушавшись, я с некоторым внутренним удовлетворением стал различать сначала мотив, потом – отдельные слова, а потом – узнал и всю песню.
Черный урук в такт тяжким своим шагам мурлыкал себе под нос, иногда переходя на гроул, известный революционный гимн!
– …vihri vrazhdebnye veyut nad nami
temnye sily nas zlobno gnetut…
Это была «Варшавянка», чтоб меня! И ничего более неуместного, кажется, я в своей жизни не слышал!
* * *Глава 3 Индукция
Здесь, в парке, температура воздуха составляла градусов двадцать, не меньше. Аристократы любили комфорт! Благодаря таким тепличным условиям, панночки могли позволить себе довольно откровенные платья – с разрезами и декольте. Нет, что и говорить – зрелище было привлекательное, аристократки справедливо считали, что главной целью техномагического прогресса всегда было и остается сохранение и приумножение женской красоты – и пользовались этим, чтобы добиться шикарного внешнего вида.
Шляхтичи тоже не отставали от своих спутниц – микроклимат позволял им сменить жупаны на кунтуши, расстегнуть пуговицы блуз, закатать рукава, демонстрируя жилистые предплечья и мужественную волосатость груди. Они ходили гоголями, стараясь произвести максимальное впечатление на прекрасный пол своей брутальностью. Кое у кого получалось.
Я уже на ходу снял пальто, а подойдя к фудтраку с яркой белой надписью «ORDA» и легко узнаваемой белой дланью, скинул и пиджак. Вид у меня был ни разу не мужественный. С саквояжем, кучей вещей в руках и торчащей из всего этого изобилия тростью я напоминал того, кем и являлся: путешествующего интеллигента.
Из окошка фудтрака, откуда шибало жаром и мясными запахами, высунулась страшная клыкастая рожа:
– Гарн, гарн! – обрадовался мне знакомый урук в дрэдах и протянул свою татуированную лапищу для приветствия. – Пепел! Добрейшего вечерочка, чтоб я сдох, это ж надо – гора с горой не сходится, а вот мы с тобой, как видишь…
– Вы что – знакомы? – удивился Бабай.
– Это тот рыжий хладнокровный черт, с которым мы добывали драконьи кости в Мнемозино! – тут же сдал меня Бахар. – Сотрудник Риковича.
– Внештатный! – тут же вставил свои пять копеек я. – Я – педагог!
– Как оно все переплетено-то… – задумчивое выражение лица пану-атаману явно не шло, он становился похож на кретина. – Ладно, что высмотрел-то, Бахарушко?
Бабай Сархан полез в фудтрак и принялся там хозяйничать, спустя несколько мгновений сильно запахло крепким кофе. Бахар же наоборот – выбрался наружу, явив миру свою гигантскую наружность, и вещал:
– Того-этого… Три подозрительных высмотрел. Один – мужик в белом пальто, явно неместный. У него рожа такая… Переменчивая, я бы даже сказал – ненадежная! Будет мимо проходить – пальцем ткну. Второй – местный, шлюхтич. То есть – шляхтич! Высокий, такой на морду симпатичный, но бледный. Волосы светлые, плечи – широкие, лапсердак – с золочеными петухами, расписной. Тип этот то щурится, то шатается, будто нехорошо ему. Ходит, пялится на всех так, вроде как сожрать хочет. И третья – баба!
Тут он замолчал, а Бабай высунулся в окошечко, мигом разлил по трем крохотным чашечкам кофе из турки, и спросил:
– И что, интересная баба?
– О-о-о-о! – Бахар закатил глаза. – Не женщина, а взбитые сливки!
– Липкая и приторная? – уточнил я.
– Не! Белая и сладкая! И пышная! – урук с дрэдами принялся пояснять, показывая руками невероятных размеров достоинства незнакомки. – Ща Кузя фотки сбросит. Ну, бахнем?
– Бахнем… – уруки взялись за чашечки. В их мощных лапищах они смотрелись как кукольные посудки.
Я тоже взял кофе и принюхался. С кардамоном! Эти орки – настоящие гурманы! Но я – человек чайный, мне кофе так – на разок побаловаться, или – в качестве стимулятора-лекарства. При этом стоило отдать должное – пан-атаман не врал, получилось у него знатно! Зборовский бы одобрил.
– Пилинь! Пилинь! – завибрировал карман у Бахара, он достал смартфон и показал экран нам обоим. – Вот! Баба.
Панночка на самом деле оказалась что надо, стоило признать. Не толстая – фигуристая. Но глаза у нее были странные – чуть раскосые и явно с придурью.
– Пилинь! – снова звякнул телефон.
– А вот – мужик в пальто, – продемонстрировал новое фото Бахар.
– Так, на этого бы я взглянул повнимательнее, мне это пальто смутно знакомо! – сам себе удивляясь, проговорил я. – Лицо – незнакомо, а костюм – очень и очень! Я его точно недавно видел!
– Да-а-а? – уруки синхронно повернулись ко мне, а потом Бабай сказал: – А вообще – знаешь что? Это ведь отличная идея! Ты будешь нашей подсадной уткой! Ты – человек, так что сильного внимания не привлечешь. Ты нулевка – тебе плевать на паразита. Вот – подойдешь к каждому из них, пообщаешься. А мы прикроем – из кустов. Мы будем силовая поддержка! Как только вычислишь лярву – тут уж мы из кустов как выпрыгнем, и мигом паразита упакуем! А! Да! Пластиковый контейнер! Там тварь большая, литров на пять нужна коробочка…
– Как вычислим-то? – я должен был это спросить.
В конце концов – по мнению достопочтенных орков я являлся нулевкой, и хотя при помощи драконьих глазок и мог бы, наверное, понять, что передо мной не просто пустоцвет или маг, а Сущность. Но им этого знать было не нужно – по крайней мере, пока.
– Ультразвук! – заявил ордынский атаман. – Надо свистнуть в собачий свисток, и тогда лярву начинает капитально колбасить: у носителя кожа ходуном ходит, вспучивается в самых неожиданных местах.
– Однако, как-то слишком просто. Серьезно, ультразвук – и все? – удивился я.
– То есть пластиковый контейнер для хтонической сущности тебя не смущает? – выпучил на меня свои орочьи бельмища Бабай. – А собачий свисток – смущает? Слушай, я ни-хрена не знаю, ПОЧЕМУ это работает. Но точно знаю, что это РАБОТАЕТ. Вычислил эмпирическим путем. Поверь, опыт работы в Хтони у меня как бы не один из самых больших в нашем богохранимом отечестве. Логика там не работает, это я тебе авторитетно скажу. Держи свисток, у меня будет второй – на всякий случай!
Орк, который знает слово «эмпирический» – это было мощно. Так что я спорить не стал. Вообще-то я бы с большей охотой пообщался с этим лихим парнем о жизни – той и этой, о Хтони, уруках, Орде и всем таком прочем, но, похоже, Бабай Сархан был одним из тех товарищей, про которых говорят «шило в заднице». Он просто не мог сидеть на месте! С такими можно общаться только на фоне бесконечной совместной активности: созидательной или разрушительной, как повезет. Просто точить лясы – наверное, не его стиль. Значит – будем ловить лярву!
Вдруг что-то заискрило, затрещало – я дернулся, а потом рассмотрел, что произошло, и меня отпустило. Искрили фонари в парке! Между ними протянулись самые настоящие электрические дуги, запахло озоном, потоки энергии перетекали от одного светильника к другому, освещая весь дворцово-парковый комплекс, аллею за аллеей!
– Ого! – только и смог проговорить я.
– Красиво, да? Наследие Теслы! – пояснил Бабай Сархан. – Никола Тесла – великий электрический маг, основатель Балканской Федерации. Небось, нынче в гробу переворачивается. Прикинь, какие охренительные бабки Вишневецкие угрохали на всю эту систему? Зато теперь для того, чтобы пробиться к замку по земле, возможным агрессорам придется капитально постараться… Да и по воздуху тоже хрен доберешься, как я понимаю. Долбит нормально! Или ты думаешь, это просто на светильники такую чертову уйму бабла и энергии угрохали?
– Ничего я не думаю, – пожал плечами я. – Я нулевка. Для меня главный эффект этих электрических пстрикалок – освещение. Спорим, они на меня даже не наведутся, если по мне отстреляться кто-то захочет? Хотя, нет. Не будем спорить. Пойдем лярву искать.
– Точно Бахар про тебя сказал – хладнокровный… А где Бахар?
– Ваще-то теперь я за него! – высунулась из-за прилавка носатая гоблинская рожа. – Я все заснял! Бахар пошел за вашими фехтованскими… фейхтвангеровскими… фейхоа… Эй, эй Бабай, чего ты начинаешь? За кардами вашими, вот!
Мне было дико интересно: какого беса самый настоящий оркский князь – он же ордынский походный атаман – и его генеральный есаул делают здесь, на этом приеме? Нет, положим – для фуршетных столов бабаевскую шаурму подать и элитный кофе по-ордынски сварганить – это понятно. Последний год эти блюда в тренде! Но – лично? Первые лица не последней по силе военизированной группировки на роли фастфудных дел мастеров? Определенно, я должен был выяснить этот вопрос. Но пока…
– Куда идти? С кого начнем? – спросил я.
– С белого пальто, – кивнул Бабай. – Уважаю – деловой подход. Сначала дело сделаем, а потом уже – пожрем, поржем, потреплемся. Кузенька, будь добр, скажи, где сейчас наша первая цель?
– Наша первая цель у фонтана с шампанским, нажирается бурбалками в хлам! – пояснил гоблин и почесал себе сначала афедрон, а потом – нос. Фу!
– Тогда я пошел к фонтану, – я повесил пиджак на сгиб левой руки, получиласькакая-никакая защита, в правую взял трость и с как можно более безмятежным видом двинулся на поиски первого подозреваемого.
* * *Наверное, кому-то это действительно нравилось: фланировать по парку меж деревьями, обмениваться какими-то фразами то с одним, то с другим таким же бездельником, изредка подходить к столу с угощениями и угощаться – аки птичка Божья, находить там себе собеседника – и фланировать потом с ним. По мне так – самое идиотское времяпрепровождение. Так дела не делаются, вопросы не решаются – это если с практической точки зрения. С психологической – так всем хорошо известно, что самые душевные разговоры ведутся на кухне, желательно – один на один. Или у костра, под деревом. Там уже собеседников может быть и трое… Вот так, мимоходом, можно разве что самое общее впечатление о человеке составить.
Хотя эта публика, похоже, по большому счету друг друга хорошо знала. Чужаков – таких, как я – тут было не слишком много. Нет, не каждый носил кунтуш и желтые сапоги, мужчины в стильных костюмах или военной форме тут тоже попадались, да и женщин без диадем было полно. Просто – на каждого чужака пялились так, будто пытались провести УЗИ брюшной полости и головного мозга одним взглядом. На меня – тоже.
Мне было все равно – пусть пялятся. Я закатал рукава белой рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу и вообразил себя барином на отдыхе. Не считая моей странной миссии к Вишневецким и совместного дела с ордынцами – так оно и было. В конце концов, могу себе позволить поотдыхать во время работы!
– Мадмуазель, – непонятно с какой стати на галльский манер обратился к бойкой чернявой паненке я. – Не подскажете, где тут фонтан с шампанским?
– Пане? – она повернулась ко мне, и ее свободная юбка взметнулась до колен. – Если хотите выпить – я бы предложила «Вдову Клико», я могу провести вас к столику, где как раз стоит парочка непочатых бутылок. Говорят, в фонтане – сущая кислятиина.
– И все же…
– Ну, если вы настаиваете… – в ее голосе слышалось разочарование. – По аллее прямо.
И я пошел прямо, услышав фырканье паненки. А! Действительно, я же должен быть у ее ног, а не за бурбалками бегать. Ну, бывает. Бывает, что мужчина занят делом, а еще бывает, что мужчине плевать на других женщин, когда у него есть своя собственная.
Поглядывая время от времени на потрескивающие над головой тесла-фонари, я продвигался вперед, внимательно осматривая окрестности в поисках белого пальто. И увидел его – сидящего на бортике фонтана с фужером игристого в руках. Фонтан шипел и пузырился – бурбалок там и вправду было предостаточно. Пальто, а точнее – его носитель, черноусый импозантный мужчина с седыми висками – старательно производил впечатление на стайку каких-то совсем молоденьких шляхтичей и шляхтенок, что-то самозабвенно вещал, размахивая руками и фужером.
И снова я поймал себя на мысли, что видел когда-то и эту манеру жестикулировать, и похожую одежду!
Перехватив тросточку поудобнее, я быстрыми шагами пересек поляну, с трудом игнорируя ломящиеся от угощений фуршетные столы, и – пристроился в непосредственной близости от интересующего меня господинчика.
– …нельзя обвинять в измене, поскольку состава преступления князя Андрея так и не было обнаружено. Тем не менее, до сих пор существует стереотип… – он дернулся, взглянув на меня, вскочил, облившись шампанским, и вдруг заистерил: – Мы же решили все вопросы с вашими коллегами! В чем дело? Почему вы меня преследуете? В конце концов, я тут как частное лицо!
Вот это было для меня крайне неожиданно! Так или иначе – шоком следовало воспользоваться: я ухватил его за локоть и потащил в кусты, значительно произнеся:
– Нет уж, пройдемте!
За спиной я слышал удивленные ахи и охи и отнес их к своим решительным действиям. Однако, оказавшись за пределами поляны и взглянув в лицо моему визави, понял, в чем была суть удивления почтенной публики: вместо импозантного мужчины с усиками и седыми висками на меня смотрел молодой человек с грустными глазами, крючковатым носом и тонкой линией нервных губ.
– Курбский! – пришло озарение. – Ипполит Матвеевич!
– Да что вы прицепились-то, Гос-с-споди Боже! Я вашему Сыскному приказу, будь он неладен, подписку о невыезде дал, и регулярно отчеты о своем местонахождении высылаю! Я что уже – и на прием сходить не могу? Вообще – в чем я виноват? Подставили меня, подставили! Да, сглупил! Но глупость у нас по закону не карается, я никого не убил, ничего не украл! Чего вы хотите-то? Это невыносимо, право слово!
За спиной Курбского появились две страшные орочьи рожи, и я не успел среагировать – Ипполит Матвеевич обернулся и «страциу прытомнасць», как говорят белорусы. Потерял сознание и рухнул на траву. Интересно, это на него так общение с собственными наемными охранниками повлияло, что он теперь от вида уруков в обморок падает.
– Зараз адбудзецца вынас цела, – прокомментировал я.
– Йак? – удивился Бахар на черном наречии.
Но мне это сильно напомнило наше белорусской «як?» Пришлось переводить и пояснять:
– Сейчас произойдет вынос тела. Это Курбский, метаморф. У него лицо менялось не из-за лярвы, а из-за природной магии. Метаморфы они. Хотя – погодите-ка…
Я достал из кармана переданный мне собачий свисток, наклонился к самому лицу Ипполита Матвеевича и свистнул. Я ничего не почувствовал, а орки – они хором выругались на черном наречии. Надо же, какие чувствительные! Курбский, впрочем, тоже ничего не услышал, он не приходил в себя.
– Пойду, макну его в фонтан, может, очнется, – сказал Бабай и аки младенца подхватил метаморфа на руки. – Я не очень люблю Курбских, у меня с ними личные счеты, но… Этот какой-то малахольный. Не верю я в его злонамеренность, кишка у него тонка. А вы – продолжайте. Минус один подозреваемый, это уже плюс. Следующая цель – бледный шляхтич! Давай, Бахар, держи дистанцию!
И пошел к фонтану. А мы двинули на поиски бледного – я по дорожке, Бахар – в тени деревьев.
* * *Бледного обнаружили через минут десять, за наблюдением за экстравагантными развлечениями почтенной публики. Пара шляхтичей – скорее всего, боевых магов – со страшной силой и скоростью швыряли столовые ножи в официантку. Точнее – в стол. Стол поставили «на попа», официантку поставили плотно к столу и попросили принять пикантную позу. И швыряли – соревнуясь, кто попадет ножом ближе к телу. Ножи были тупые, закругленные – но боевых магов это не смущало, они бы и подкову швырнуть могли так, чтобы она в доски воткнулась.