- -
- 100%
- +
1. «Приглашение» в ислам – не задача богословов, но обязанность каждого мусульманина. В этой связи надо отметить, что «Таблиги Джамаат», как и деобандисты, были суннитами, а каждый мусульманин-суннит может выступать в роли священнослужителя.
2. Не должно ждать, когда люди придут на проповедь, но сам проповедник должен идти к людям.
3. Проповедники должны заниматься своим финансовым обеспечением самостоятельно.
4. В движении должны быть представители всех социальных слоев населения.
5. Должно укреплять веру тех, кто уже является мусульманином; обращение в ислам немусульман не так важно.
6. Главная цель – объединение всех мусульман; теологические и политические разногласия в движении запрещены.
Теперь скажите, где здесь радикализм, где здесь призывы к убийствам неверных? Их нет! Все это появилось в восьмидесятые, когда в религиозную жизнь региона был привнесен специалистами саудовского Мухабарат аль-Амма и ЦРУ США абсолютно чуждый на тот момент местному населению саудовский ваххабизм (по сути, исламский протестантизм) и агрессивный суннизм египетских «Братьев-мусульман». Все это было сделано исключительно для того, чтобы дестабилизировать весь регион, создать проблемы одновременно для трех государств – Индии, Китая и СССР, возродить в СССР басмачество, резко повысить уровень террористической угрозы в СССР. Все это делалось против СССР, но… не рой другому яму – свалишься сам. Вот и свалились – сами и истекали кровью в бессмысленной войне вот уже четырнадцать лет, а пламя страшного пожара не тухло – оно разгоралось все больше и больше…
Совершив ваххабитский намаз – два раката вместо положенных в традиционном исламе шести, – мулла Омар немного поел. Он ел мало и скромно, и это было вовсе не на публику – он и в самом деле был таким, один из подлинных рыцарей религии ислам в мире, где подлинного почти что и не осталось. Одевшись подобающим образом, он вышел во двор небольшой виллы, которая принадлежала движению, – там его ждали четыре автомобиля, четыре одинаковых «Ланд Круизера», которые пакистанцы купили на деньги, полученные от американцев в качестве помощи в борьбе с терроризмом. Вот так вот здесь боролись с терроризмом.
Охрану муллы Омара составляли шесть человек – абсолютно преданные ему люди во главе с Забибулло, тем самым, который вел его через заснеженный, непроходимый перевал в Пакистан, когда казалось, что все пропало. Их армия была разрушена, разгромлена, разбежалась – и осталось только полторы тысячи верных им людей, большинство которых погибло во время перехода. Но они прошли… Потом, когда вышли на территорию Пакистана – один из них просто вышел с автоматом на тропу навстречу пастуху – пуштуну… Их было тогда восемь человек, грязные, оборванные, замерзшие настолько, что пастухи пожалели их и накормили, чем смогли. Потом они приехали в Пешавар, там они выбросили автоматы и растворились в людской толпе, и так началась история нового сопротивления. Шестеро из тех, кто прошел тогда с ним перевал, были с ним и сейчас, люди из стали, которые никогда не предадут, седьмым был сам мулла Мухаммед Омар, а восьмым был человек, имя которого не стоило лишний раз произносить даже сейчас, в кругу самых преданных и верных движению людей. От этого человека во многом теперь зависело существование самого Талибана, он был вхож на самые верха.
Второй круг охраны составляли люди из сто одиннадцатой бригады – придворной, особо подготовленной части пакистанской армии, непосредственно она совершила все военные перевороты, какие только совершались в Пакистане. Неразговорчивые, бородатые, в основном с бритыми наголо головами люди с автоматическими винтовками и в военной форме – они стояли и на въезде во дворик дома, и у машин, готовые ко всему. Никто не испытывал никаких иллюзий – американцы при каких-то обстоятельствах могут отследить их через спутник или через БПЛА и нанести удар – просто удар. Этот удар во многомиллионном городе будет означать начало полномасштабной войны Пакистана с Афганистаном, а возможно, и с США из-за грубого нарушения норм суверенитета. Ничего же другого – мины, гранатомета, засады убийц – здесь бояться не стоило, чужих здесь нет, любого чужого выследят и донесут незамедлительно, против врагов из конкурирующих банд или небольшой группы спецназа этой охраны вполне достаточно. Мулла считался защищенным на сто процентов… хотя нет, не на сто.
На девяносто девять.
Как только он ступил во двор, один из пехлеванов раскрыл над ним большой черный зонт, похожий на старый английский, с длинной и крепкой ручкой. Дождя не было, но эта примитивная мера защиты не давала американцам опознать объект с космоса и с помощью БПЛА. Несколько шагов по двору – и вот охраняемое лицо уже в машине, боевики личной охраны и бойцы сто одиннадцатой бригады рассаживались в соседние. Раскрыли двери – и кортеж выкатился на оживленную улицу – народонаселение Пешавара росло так быстро, что даже тихие улочки пригородов теперь были оживленными.
Мулла не давал указание водителю, куда ехать – водитель и так все знал. Сначала – медресе Хаккания, потом – аэропорт, где в одном из ангаров назначена встреча с каким-то человеком. Мулла не светился лишний раз, но вел никак не затворнический образ жизни, он встречался с людьми и даже с журналистами. Все могли его найти, кроме ЦРУ США.
По окружной – она так и называлась Outer Circular road – они выкатились на нужную развилку и встали на дорогу, ведущую в местечко Хаккания, почти пригород Пешавара. Машины шли ходко – это была вполне современная трасса, бетонная, многополосная, по обе стороны – рекламные щиты с рекламой. Рекламировали в основном индийские фильмы.
Медресе Хаккания представляло из себя большое, разлапистое здание традиционной архитектуры: приземистое, с куполом, с чем-то наподобие открытой террасы, идущей по всему периметру здания, все здание было украшено рисунками, в отличие от печально знаменитой Красной мечети[5] доминирующий цвет здесь был голубой. Рядом не парковались машины, и вообще здесь мало кто ездил на машинах, считалось харамом подъезжать к медресе на машине. Но для муллы Омара, конечно же, было сделано исключение. Когда машина, в которой находился мулла, плавно затормозила у главного входа в медресе и охранники разбежались по своим секторам, обеспечивая периметр, мулла открыл дверцу машины…
– Субхана-кя, Аллахумма…
По крайней мере водитель потом поклялся на Коране, что мулла сказал именно это. Интересно, с чего бы… Может быть, он и в самом деле был святым, ведь для мусульман он сделал столько, сколько сделал мало кто из живших на земле. А может, он просто предчувствовал, что произойдет. Как бы то ни было – он шагнул из машины.
Шаг. Второй. К низким ступеням, ведущим к основному входу в медресе – там уже собрался класс, там будущие мученики за веру ждут его слов – слов веры и войны. Еще шаг, нога проскальзывает и…
Мулла Омар падает в абсолютной тишине, и кровь его орошает ступени медресе Хаккания…
Первыми опомнились не пехлеваны из личной охраны, а бойцы из сто одиннадцатой бригады – все-таки они были военными, военными не из худших, и видели смерть во всех ее проявлениях. Машина закрывала то место, где стоял мулла, и один из бойцов подскочил к лежащему мулле, перевернул его на спину и понял – все.
С концами.
– Там!
Один из бойцов показал пальцем.
Шокированные пехлеваны и бойцы охраны не заметили, как вокруг собиралась толпа, как из здания медресе выскочили уже больше ста человек в черных чалмах и продолжали выскакивать все новые и новые, и со сторон тоже сбегалась толпа, потому что где-где – а вокруг медресе Хаккания истинно верующих, сиречь ваххабитов – всегда более чем достаточно.
– Сэр, он умер! – сказал тот боец, который пытался понять, что с муллой.
Эти нехитрые слова пронзили толпу, подобно электрическому разряду. Здесь собрались люди, которые были привычны к крови и смерти, которые готовились к тому, чтобы убивать неверных и самим стать шахидами на пути Аллаха – то есть пасть в бою. Многие из них уже были напичканы ненавистью настолько, что готовы были грызть неверных зубами и рвать руками. Перед ними были военные, здесь учили, что это – прислужники тагута, которые угнетают правоверных и жизнь которых разрешена любому правоверному. Требовалось только слово, чтобы толпа сорвалась подобно неуправляемой лавине – и слово это прозвучало.
– Они убили его!!!
– Аллах Акбар! – визгливо выкрикнул кто-то.
Последнее, что успел сделать боец, который пытался помочь мулле, – он вскинул винтовку и дал короткую очередь в упор по толпе. Потом – разъяренная толпа погребла его и разорвала на части, его и всех его сослуживцев, и хорошо, если кто из них сумел забрать с собой хотя бы одного из экстремистов. Потом истерзанные трупы солдат и охранников понесли по Хаккании, по пути поджигая и убивая, вышли на дорогу к Пешавару, где наспех создавался заслон из полицейских и военных – кого успели собрать. Видя накатывающий на жидкую цепь солдат людской вал, их командир крикнул «Огонь!» – и кто-то из полицейских и солдат открыл огонь, а кто-то в панике бросился бежать. Из толпы тут же открыли огонь ответный – у тех, кто приходил зачем-то в медресе Хаккания, оружие всегда имелось при себе. Заслон смяли, уцелевших растерзали и пошли дальше. На окружной дороге спешно выстраивался заслон уже с танками…
– Есть!
Снайпер соскочил с верхотуры, на которую он залез, чтобы иметь нормальный сектор обстрела, в руках у него была винтовка.
– Ты что, брось!
– Точно сделал?
– Он упал. Я видел попадание.
Больше ничего сделать было нельзя.
Снайпер бросил винтовку.
Вместе они выбежали к машине – старенькому, но в неплохом состоянии японскому пикапу «Тойота». Двигатель схватился с полтычка.
– Сейчас все перекроют.
– Прорвемся…
– Не гони!
Полицейский выскочил под колеса – и упал, отброшенный кенгурятником пикапа в сторону.
– Черт… Теперь затравят.
– Не каркай! – сказано было по-русски.
Резкий поворот – пикап вылетает на встречку, проехав так немного, опять ныряет на свою полосу. Только бы не вертолет, прицепится вертолет – хана.
– Давай влево! Там сменим машину!
Пикап резко поворачивает, бьет по дороге кого-то, машины сталкиваются с громким стуком – но водителю все же удается заправить неповоротливый пикап в поворот.
– Срываемся! Срываемся!
Машина снова резко поворачивает, хрястко бьется кузовом об стену, продирается по переулку, полному каких-то нечистот. Вой сирен на главной улице – за ними уже начата охота. Еще поворот, машина влетает во дворик.
– Чисто!
Уходить лучше всего ногами, машину будут искать, в том числе с воздуха. Потом можно будет угнать еще одну или переждать где-то до темноты. Они не смогут оцепить город так, чтобы «мышь не проскользнула» – и по темноте можно будет уйти.
– Брось! Не закрывай!
Оружие брать с собой не следует, автомат лучше оставить в машине – не стоит его светить, тем более есть пистолеты. И закрывать машину на ключ тоже не стоит – если местные решат угнать ее или разобрать на запчасти, то так и лучше.
– Пошли.
Двое бегут к выходу со двора, там – проулок, нищий, грязный, стена, через которую можно перелезть. Они не раз выпутывались и из более скверных ситуаций, один горел в бронетранспортере в Кандагаре в восемьдесят пятом – тогда они были в окружении, духи окружили колонну и били со всех сторон. Сейчас руки есть, ноги есть, голова есть, оружие есть, деньги есть, документы есть. В крайнем случае можно обратиться в американское консульство, назвать пароль – они его знают. Хоть и противно но…
– Аллах Акбар!
Длинная автоматная очередь гремит из-за спины. Один из стрелков падает сразу, как споткнувшись, замирает, второй еще пытается ползти, царапая руками землю.
Пацан лет пятнадцати, босоногий, одетый в лохмотья, с автоматом АК, приклад и цевье которого перемотаны разноцветной проволокой для красоты – осторожно, опасливо спускается на землю по лестнице, ведущей в его убогое жилище. Эта лестница прикрыта растущим деревом чинары, и ее не видно. Но стрелять из окна можно.
Один из двоих, кто еще жив, пытается перевернуться, чтобы встретить смерть лицом к лицу, и не может. Короткая очередь выбивает из него жизнь.
Аллах Акбар…
25 июля 2015 года
Техас, США
Фредериксбург
Переход границы штаб-сержантом Морской пехоты США Грегори Нуланом и сдача его представителям органов правопорядка, причем не кому-нибудь, а шерифу города Фредериксбург Квентину Хаггису, ставшая известной прессе, немало подлила масла в огонь в и так расколотое общество. Кроме того, все произошедшее имело не один смысл, а несколько и наталкивало на самые разные выводы.
Прежде всего вопрос был в правосудии. Судя по тому, что сделал Грег Нулан – мексиканское правосудие не очень-то поторапливалось арестовывать троих молодых людей, подозреваемых в убийстве первой степени. Все они, особо не скрываясь, жили в Сьюдад-Хуарес на полулегальном положении, занимались наркоторговлей, трахали доступных женщин, которых в Сьюдад-Хуарес немало, и вообще наслаждались доступными радостями жизни. Они совершенно не опасались ареста за то, что жестоко убили паренька в Соединенных Штатах Америки, облили его бензином и подожгли. Сомневаться в приговоре техасского суда присяжных в отношении того единственного ублюдка, которого Грег Нулан притащил через границу живым, не приходилось – смертная казнь через смертельную инъекцию. Более того, факт взятия одного из убийц брата живым и доставка его в США со сдачей правоохранительным органам давал будущим защитникам штаб-сержанта Нулана сильнейший аргумент на суде: штаб-сержант Нулан отправился в Мексику не для того, чтобы убивать всех, кого он там встретит, а для того, чтобы совершить правосудие.
С другой стороны, лучше бы Грег Нулан грохнул этого ублюдка там, вместе с остальными, потому что его нелегальная переправка в США и вообще сама процедура его захвата сулила немалые проблемы. Ублюдок по имени Альфредо Бентес стал для мексиканской части Соединенных Штатов Америки немалым раздражителем. Прежде всего возникал вопрос о законности самого ареста и препровождения его в США. До его фактического захвата и переправки в США судья успел выдать ордер на его арест по подозрению в убийстве первой степени, поэтому Грега Нулана можно было считать кем-то вроде нештатного судебного исполнителя, исполнившего ордер американского судьи. Американское законодательство не замыкается только в пределах США, прецеденты, когда нелегально действующие группы американских правоохранительных органов захватывали в других странах и доставляли в США для суда, имели место еще в начале девяностых, после взрыва Всемирного торгового центра в девяносто третьем одного подозреваемого группа агентов ФБР захватила в Афганистане и доставила в США. Грега Нулана никто не уполномочивал действовать в Мексике, однако, по законодательству Техаса, судебный ордер может исполнить любое лицо, а не только сотрудник правоохранительных органов. Что же касается бойни, устроенной Нуланом в окрестностях Сьюдад-Хуарес, – в ходе нее не погиб ни один сотрудник правоохранительных органов и ни одно гражданское лицо, мексиканцы это хоть с неохотой, но признали. Все погибшие были вооружены и оказали вооруженное сопротивление, кроме того, все они были бандитами Зетас.
Таким образом, в руках у американской юстиции оказалось два «героя дня» – Грег Нулан и Альфредо Бентес. Дело каждого из них было неоднозначным, и за каждым делом стояли мощные группы поддержки. Население Техаса – белое – устало от мексиканских разборок, от наркотиков, от бандитов на границе, и то, что сделал Грег Нулан, сержант, награжденный в Афганистане одной из высших наград США, делало его героем в глазах этих людей. Когда задели его – он пошел и свершил правосудие, такое поведение хорошо ложилось на кинопленку и могло быть показано в любом остросюжетном боевике или вестерне, более того, Голливуд уже подсуетился, и агенты пытались пробиться к Нулану, сидящему пока не в гражданской тюрьме, а на гауптвахте Форт-Худа, чтобы подписать с ним договор на книгу и экранизацию этой истории. Настойчивость агентов Голливуда была столь неуместна, что командующий базой был вынужден вызвать дополнительные силы военной полиции, чтобы сдерживать этих самых агентов, а еще и митингующих около базы, как белых, так и мексиканцев, между которыми в любой момент могла произойти кровавая стычка.
С другой стороны был Альфредо Бентес. Свой для значительного количества мексиканского населения юга США. В их мифологии было место «благородным разбойникам», людям, которые грабят богатых и отдают награбленное бедным. И еще они ненавидели Америку. Да, да… они жили в этой стране, но они ее ненавидели. Переправившись через Рио-Гранде, они жили здесь на птичьих правах, нелегально работали за копейки, не могли рассчитывать на медицинскую помощь, потому что она стоила дорого, а страховки не было почти ни у кого. Многие приторговывали наркотиками и оказывали иную помощь Зетас и прочим наркомафиозным группировкам, у многих имелось оружие, молодежь сбивалась в вооруженные банды, самой известной из которых была Latin Kings. После попытки государственного переворота в Мексике и массовых беспорядков в США – граница-то дырявая! – хлынули тысячи участников этих беспорядков, спасаясь от уголовного преследования за совершенное ими, большей частью – за убийства. Более того, после попытки переворота и после усиления сотрудничества между мексиканскими и американскими правоохранительными органами – а всякое действие рождает противодействие – криминальные организации в Мексике стали перерождаться в террористические, внедрять своих людей на юг США, создавать отряды боевиков, террористические ячейки. Основой консолидации мексиканцев на юге стала идея Aтцлана, мифического государства мексиканских индейцев, живущего по коммунистическим законам. Легальным политическим крылом сепаратистов стала La raza, «Раса», организация, открыто проповедующая расизм как основную идеологию. Начало этой идеологии положил мексиканский философ Хосе Васконселос в своей работе «La Raza Cosmica», опубликованной еще в 1925 году, в ней он объявил о появлении новой Пятой или Космической расы. Она возникнет на основе латиноамериканской расы, которая будто вобрала в себе всё лучшее из остальных рас, и следует сделать вывод, что она и будет лучше остальных. Он утверждал, что Ибероамерика благодаря своим духовным и расовым факторам инициирует универсальную эру человечества. Весь этот бред повторялся малообразованными мексиканцами, как откровения Святого Петра, но религия эта была лишь прикрытием для далеко идущих планов транснациональных мафиозных картелей, решивших создать собственную страну – второе следом за Афганистаном наркогосударство и первое на Американском континенте.
Война началась с малого…
Вторая гражданская война в США началась в Эль-Пасо, где из Сьюдад-Хуарес границу перешла крупная вооруженная банда, входящая в состав Зетас. Границу они перешли без особых проблем, потому что некоторые из них были… полицейскими. Да-да, самыми настоящими мексиканскими федеральными полицейскими. Именно по их удостоверениям в США на трех черных «Субурбанах», используемых мексиканской федеральной полицией и легко бронированных, в страну въехала настоящая банда, состоящая из четырнадцати хорошо вооруженных и подготовленных боевиков.
Задача у них была простая – въехать во Фредериксбург, захватить офис шерифа, освободить единственного оставшегося в живых zetas – Альфредо Бентеса и вместе с ним убраться. Машины их были легкобронированы, а боевики были вооружены до зубов: автоматы M4 и G36, состоящие на вооружении мексиканской федеральной полиции и спецподразделений, еще у них было семь подствольных гранатометов и три (по одному в каждой машине) пулемета М60, переданных из арсеналов ВМФ США мексиканцам в порядке оказания помощи. Еще у них были гранаты – осколочные и со слезоточивым газом. При захвате офиса разрешалось применять любые средства, разрешалось уничтожить всех, кто станет на пути, а путей отхода у банды было целых два – один в сторону морского побережья, второй – в глубь США, туда, где их не ждут. Все было готово – машины на стоянках, чистые документы, заранее снятые на посторонних лиц квартиры в пяти штатах, чтобы отсидеться, деньги на карточках в нескольких банках и на нескольких счетах. Подготовка к операции была проведена на самом высоком уровне, и если бы не героизм нескольких американцев – настоящих американцев, не колеблясь готовых пожертвовать своей жизнью ради того, во что они верят, чему служат и что защищают – им бы так и удалось «достать» Бентеса и уйти в Мексику безнаказанными.
Но произошло то, что произошло…
Шерифа Квентина Хаггиса в это время в городе не было – он выехал на срочный вызов. Опять перестрелка на дороге… с тех пор, как произошла эта проклятая бойня в кафе, случившаяся по милости двух молокососов… все шло кувырком. В городе появились посторонние люди… мексиканцы. В городе и так было полно мексиканцев – но это были другие мексиканцы. Часть – из «Расы», в том числе мексиканские адвокаты, которые уже подали иск против него в окружной суд, часть – мелкие хулиганы. За одну-две ночи все стены в городе были испачканы граффити, одного поганца с баллончиком схватили местные, притащили в участок – и тут же в бой вступили адвокаты. Это была тщательно просчитанная провокация, призванная парализовать деятельность управления шерифа Фредериксбурга, сделать жизнь в городе невыносимой и добиться как минимум его поражения на следующих выборах, а если повезет – то и выдвижения против шерифа уголовного обвинения. Самое страшное – все это действо свершалось в точном соответствии с требованиями закона и с постоянными упоминаниями конституционных прав, что выводило шерифа из себя, он скрипел зубами – но сделать ничего не мог. Фредериксбург был опасен сам по себе – мексиканский, по сути, город, охраняемый белым шерифом, которого жители выбирают раз за разом на выборах, обращая внимание не на то, что он белый, а на то, что при нем спокойно жить. Поэтому адвокаты, понятно кем профинансированные, даже деньги с арестованных счетов, добытые заведомо преступным путем, по закону можно свободно тратить на адвокатов – делали все, чтобы уничтожить мир и порядок в техасском городке Фредериксбург.
Несколько дней назад шериф сделал то, что он не делал вот уже более пяти лет – он одел бронежилет. Это был бронежилет фирмы Second Chance, второй шанс, он приобрел его, потому что по внутреннему распорядку каждый сотрудник правоохранительных органов должен носить бронежилет, но не носил его до недавнего времени. Почему? А приезжайте во Фредериксбург летом да посмотрите на столбик термометра – тогда все разом поймете. Вместо этого он держал за сиденьями свой старый, оставшийся со времен службы в морской пехоте бронежилет, но за все время службы ему довелось его надевать трижды, и все три раза это были экстраординарные случаи. Сейчас это был самый обычный день, была окружная дорога, была жара, от которой истекаешь по́том и кипят мозги, и был отключенный кондиционер в машине. В последнее время, как топливо сильно подорожало, появилось много разных рецептов, как снизить расход топлива машиной, одним из них было отключение кондиционера, шериф так и сделал, потому что «Хаммер» свой любил и ни на какую новомодную малолитражку, способную на одном баке проехать от западного побережья до восточного, менять не собирался. Усилил он и свой арсенал, возимый в машине, – теперь при нем всегда был автоматический карабин М1А Спрингфилд со скаутским оптическим прицелом и заряженный пулями повышенной пробивающей способности. Могло случиться всякое…
Вызов был с самого начала странный, точнее, их было три, один за другим. Первый – драка и поджог машины, второй – нападение с применением огнестрельного оружия и вот сейчас – перестрелка. На последний вызов пришлось ехать самому – просто не было людей в офисе, все разъехались.
Сельская дорога вела к ранчо Матиссона, машин здесь почти не было. Поэтому внимание шерифа сразу привлек небольшой старый грузовичок выпуска еще далеких восьмидесятых годов, брошенный на пыльной обочине с распахнутыми настежь дверцами. Этот грузовик он никогда раньше не видел ни в городе, ни в окрестностях – это раз, и следов перестрелки на нем тоже не было видно – это два. Конечно, он не мог знать все грузовики в округе, но на этот непременно обратил бы внимание, потому что на таких развалюхах часто катается нетрезвая и ищущая приключений молодежь. Номер у машины был техасский, но это ничего не значило…
Шериф остановил машину в нескольких десятках метров от пикапа. Какое-то время сидел в машине и смотрел, что происходит, пытаясь почувствовать опасность и играя на нервах у тех, кто, возможно, затаился и ждет его – обычный полицейский вряд ли предположил бы такое, но бывший морской пехотинец предположил именно это. Но никого не было – ни бандитов, ни стрельбы, только дорога, с одной стороны огражденная, за оградой поле с кукурузой, почти созревшей, с другой – пастбище, скошенное – спрятаться негде, поле голое, как стол, до ближайших строений ярдов семьсот, не меньше. Шериф неспешно достал из держателя карабин, вышел, пошел вперед и… упал, сбитый с ног пулей.