Кум черту, шурин королю

© Анатолий Агарков, 2018

ISBN 978-5-4490-5324-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заинтриговал, должно быть, изрядно: уже который рассказ твержу – статус, статус, а что к чему не объясняю. Небось, подумали – чемпионом стал по боксу, раз все Увельские хулиганы мчались через дорогу со мной здороваться. Да нет, господа хорошие, кроме футбола и шахмат нигде более на спортивной стезе замечен не был. Да и там-то числился в середнячках районных.

Так в чём же дело?

А дело в том, что замуж сестра вышла, удачно вышла – по крайней мере, для меня. Зятем стал не кто-нибудь, а самый настоящий король Увелки. Впрочем, что там Увелка – они могли бы стать королями в любом другом месте, в самом большом городе. Король, как говорится, он и в Африке король.

Трое их было, трое Вовок, трое друзей – Фирсов, Попов и Евдокимов, мой зять. Однажды подружившись в ПТУ, через всю жизнь пронесли верность братству. Так уж получилось, что облюбовали они нашу Увелку – ездили на танцы, познакомились и переженились с местными девчатами. Да так и остались жить, а могли бы стать королями, ну, скажем, в Тюмени.

Людмила только начала встречаться со своим будущим мужем, а меня уже останавливала на улице шпана:

– Это твоя сестра с Евой дружит? Смотри, не заарканит – тебе кранты.

Я к сестре с расспросами.

Она:

– Ева – это от первых букв имени: Евдокимов Владимир Андреевич. И он действительно отчаянный парень – такой, что все шишкари Увельские перед ним на цыпочках.

Сестра успешно справилась с поставленной задачей и вознесла меня на божественный Олимп, по крайней мере, в глазах одноклассников, сверстников, да и, ну, не будем скромничать – всей Увелки. Вот как-то идём толпой из школы, и гололёд во всю ширь дороги – ноги скользят, разъезжаются – падаем, и толкаться не надо. Хохочем – ну, понятно, уроки позади, а тут цирк – коровы на льду. Меня сзади лапища за плечи цап:

– Держись, Толян, а то мне совсем кранты в этих корочках. Шуруй на тротуар.

Я тихонечко-тихонечко, подошвами зимних ботинок – шорк, шорк – и с дороги. Тротуар песочком присыпан, золой.

Фирс:

– Ну, спасибо. Теперь дойду.

И ушёл. А ребята ко мне:

– Слушай, это же сам Фирс. А с тобой так запросто….

И заспорили, кто из трёх королей главный. А я-то знал: Фирс – это сила, Попич – доблесть, а Ева – всем голова.

Сначала молодые пожили у нас, а вскоре получили квартиру. Зять работал сварщиком в строительной организации, и там с этим не затягивают. Я любил бывать у них в гостях. Да к тому же племянник не заставил себя долго ждать – маленький, белобрысый озорник.

Отец, как увидел внука, выпил и расплакался:

– Вот для чего, сынок, стоит жить – чтоб дети рождались, и жизнь продолжалась.

Зятя он недолюбливал – не находил тем для общения. Да к тому же болезненно переживал потеснение своего авторитета. Но тут я ничего не мог поделать – Ева стал моим кумиром. Он был несуетлив, немногословен, никогда не начинал первым разговора, но всегда поддерживал.

Будущей тёще тоже сначала не понравился.

– Мумыра какой-то, – говаривала мама. – Ни слова сказать, ни воды принести.

А потом привыкла, полюбила, даже больше родного сына, раз оставляла такие вот записки: «Володя пирог в духовке. Толя накорми скотину».

Надо ли говорить с каким упоением я слушал его воспоминания. Конечно же, это были рассказы не о школьных успехах (хотя Вовчик до пятого класса ходил в отличниках) и не о трудовых свершениях. Его повествования о героическом прошлом горячили мою кровь, и ещё мне хотелось понять, как они стали королями, ведь не мамки же их такими произвели на свет.

У отца относительно этого была своя теория. Однажды зятя, тогда ещё будущего, завалило на стройке в свежевырытой траншее. Он мог погибнуть, не подоспей вовремя помощь. Потом месяц лежал в больнице с сотрясением мозга.

Отец считал его психом:

– Я когда разозлюсь и потеряю над собой контроль – меня тогда попробуй взять!

Но это бывало редко. А с зятем случается каждый раз, как только в воздухе проносился запах жареного. Это я так образно выразился, и поймите меня правильно – не от запаха котлет приходил он в ярость и начинал крушить вдруг ставшими ненавистными чьи-то рожи.

Драться Ева умел и любил, но никогда не скандалил дома. Сестра любила его, а мы дружили. Никогда не докучал ему жалобами: Вова, меня побили те-то и там-то – умудрялся как-то сам решать свои проблемы. Но вот этот статус…. Он не только давал пищу для размышлений – некоторых моих знакомых покоя лишил и сна. Взять хотя бы Смагу. Впрочем, этот тип заслуживает, чтобы о нём рассказать чуточку подробнее – тем более, это я обещал.

Наверное, в классе седьмом появился у нас новый ученик – Виктор Смагин. Он был всех старше, потому что второгодник, и сильнее, потому что из деревни. Я всегда считал, что сельский парень, объявившись в райцентре, должен вести себя как-то поскромнее. Смагин опровёрг эти догмы. Он объявил себя лидером класса и переколотил всех, с этим несогласных.

Первому досталось Илюшке Иванистову – незамедлил визит в школу старшего брата. За школьным туалетом при свидетельстве почти всего класса, Юрка легко и красиво отлупил Смагина. Тот упал на колени и в бессильной ярости стал хватать землю руками и пихать в рот.

– Падла буду, не убью! – рыдал он.

– Хочешь попинать? – предложил старший Иванистов младшему.

Но когда Илюха приблизился, Смагин кинулся на него, свалил и впился зубами в грудь. Иванистик демонстрировал потом рану – ужас! А в тот миг он заверещал истошно. Юрка попытался их растащить, но Смага, как бульдог, вцепился намертво и рычал по-собачьи. Юрка ударил его ребром ладони за ухом, и Витька отключился. Братья подняли его и забросили в мусорный бак возле туалета. Они вообще хотели утопить его в уборной, но запищали наши девочки. Они даже насмелились войти в мужской туалет, просить за своего кумира. Витька, когда оклемался, из бака, конечно, вылез, но урок не пошёл впрок. На следующий день он отловил маленького Иванистика – тот пришёл с перевязанной грудью – и отлупил. На другой день пришёл Юрка и отлупил Смагина. Витька, надо отдать ему должное, дрался до конца – пока не отключился. А очнулся всё в том же баке. Уже с большим визгом и причитаниями выпрашивали его девчонки у разъяренного Иваниста, который намеревался-таки сунуть бездыханное тело в очко туалета.

У этого противостояния, казалось, не будет конца – избито-покусаным ходил Илья, живого места не было на лице и теле Смагина. Казалось, кто-то дожжен был погибнуть, чтобы кончилась эта кровавая вражда. Или уступить.

Случилось следующее.

Противники встретились возле Смагинского дома (Витьку к тому времени уже выгнали из школы).

– Заходи, – сказал он, – если не боишься.

Юрка не боялся. Смагин схватился за топор:

– Смотри, гад, что я сейчас сделаю.

Юрка стоял спокойно, смотрел и не боялся. Смага положил на колоду пятерню – хрясь топором. Мизинец полетел в пыль, и куры кинулись с ним бегать по двору. Витька поднял вверх окровавленную руку:

– Видел, падла? Когда-нибудь я тебя убью.

– Дурак ты, Смага. Тебе лечиться надо, – сказал Иванистов старший и ушёл.

А Витька сел на колоду и заплакал. Потому что больно было и душе, и телу. Зря он палец отрубил – не испугался его смертный враг, не заохал, не заахал. Дураком обозвал и ушёл. Потом Смага палец у курей отнял, сунул в карман и пошёл на танцы демонстрировать. Здесь его прихватила милиция и отвезла в больницу, а то бы истёк кровью или заражение подхватил.

Как его выгнали из школы? За математичку. Был в классе такой подлый приём – из трубочки плеваться в шевелюру учительницы, пока она спиной стоит, у доски объясняя, или по рядам ходит, заглядывая в тетрадки. Причёски тогда густые в моде были. Мы плюём, она ничего не замечает, а домой придёт – вся шевелюра в пластилине.

Многим от нас так доставалось. Но никто не смел покуситься на Ксению Михайловну. Уважали – была она строгая, но справедливая. Фронтовичка бывшая, инвалид – осколками снаряда оторвало ей в бою руку и ногу. Рука так и осталась обрубышем, а ногу ей заменили деревянной.

Вот этот самый Смага стал оплёвывать пластилином математичку, рисовавшую геометрические фигуры мелом на доске. Она, конечно, не видела и не чувствовала. Тогда паршивец вооружился резинкой и запустил пульку из аллюминевой проволоки в доску – то ли промазал, то ли попугать хотел.

– Смагин, ты? – спрашивает Ксения, не оборачиваясь.

А кто же ещё?

– Я, – говорит Витька.

Математичка мел положила:

– Ну, извини, брат. Зуб за зуб, око за око.

И идёт к нему, сильно припадая на протез – костыль-то в руке держала, как дубинку.

Смага испугался и в окошко выпрыгнул со второго этажа. Сломать-то, кажется, ничего не сломал, но губу нижнюю прокусил. То ли слюна у него ядовитая, может, ещё какая причина, – распухла она у него так, что лица было не узнать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.