Пролог. Аперетив
Темнота. Темнота и жуткий холод. Тут и там то и дело слышался топот. Топот по гранитной поверхности темно-серых бетонных плит. В полумраке мелькали еле заметные тени. Они танцевали на стенах, летали по лестнице до самого потолка и обратно вниз.
Это помещение не имело ни одного угла. Сплошная стена взмывала вверх, напоминая дно глубокого колодца, и заканчивалась огромным бетонным куполом. В самом центре гранитной плиты расположились массивные бирюзовые колонны, изрисованные различными граффити и неприличными надписями. Словно змея, их окружила проржавевшая винтовая лестница, уходящая далеко вверх, к третьему этажу. А где-то там расположилось единственное крохотное прямоугольное окно, из которого виднелся сверкающий месяц.
Ровно шесть колонн окружили металлическую плиту, вмонтированную в гранитный пол. То и дело оттуда слышались всхлипы, стуки, скрежет и стоны. На металлической поверхности образовалась лужа густой, непонятной жидкости, имеющей терпкий запах.
Помещение было мертвенно пустым. Ни одной живой души. Но если присмотреться, то можно заметить, как снова и снова среди колонн, среди ступеней мелькали тени. Они летели между ними, стучали по металлу и звонко хохотали. Топот и треск отлетали от стен жутким эхом.
Тени стали водить хороводы между колоннами, напевая странные песни. Странный треск стал разрастаться, и по ступенькам заскакали искры. У теней возникли тонкие руки, которые стали извиваться, словно языки пламени. Их тела изгибались назад и скручивались до пола. Тени стали выходить из темноты, цокая каблуками и щелкая пальцами. Темнота стала их платьями, их мантиями и платками. Каждое их движение было дерганым, рваным и нервным. Искры все больше рвались от каждого стука, пока в центре комнаты не разгорелось пламя. Его языки окутали колонны и стали сплетаться между собой в узлы.
Девушки продолжали извиваться и кружиться вокруг огня, касаясь друг друга руками. Они смеялись и кричали, шептали непонятные слова и пели песни на неизвестном языке. Пламя слушалось их, сплетаясь вместе с ними.
Острые красные языки огня окутали бледные тела под черной одеждой. Они ласкали девушек, страстно обнимая и облизывая каждый сантиметр их тела. Женские тела плавно переступали с ноги на ногу, обходя по кругу каждую из колон то с одной стороны, то с другой. Казалось, здесь идет целая сотня человек, а то и тысяча. Они постепенно ускорялись, не разрывая круг между друг другом. И в тот момент, когда могло показаться, что их хоровод будет длиться вечность, они остановились.
Облаченные в черные мантии женщины сошлись в центре зала. Их руки плавно двигались в пространстве, взмывая вверх, затем медленно опускаясь. Их движения больше не были ломанными, они стали течь в пространстве. К их танцу присоединились плечи, затем бедра, ноги… В какой-то момент танцевать стали их волосы, сплетаясь в косы и расплетаясь обратно. Они закружились, меняясь местами, касаясь друг друга кончиками пальцев. Плавно перетекая с места на место, они мычали необычную мелодию. Девушки крутили руками над головой, будто что-то вымаливая у неизвестного бога. Или же у дьявола?
Яркий свет огня устремился ввысь, сошелся в одну точку где-то под куполом и растворился. Пространством вновь завладела кромешная тьма. Бледный свет мертвенно тонкого месяца словно не желал проходить сквозь стекло и оставался за пределами.
Круглое, погруженное во тьму помещение разрезала пополам белая полоса света. Словно трещина, она прошлась от гранитного пола по стене до одинокого окна на самом верху. Полоса расширялась все больше, заливая светом пустое пространство. По комнате эхом проносился металлический скрежет подъездной двери.
– Код от подъезда – четыре шестерки. Ключ еще прошлые жильцы потеряли, новый делать я не собираюсь.
Прихрамывая, в подъезд вошла худощавая старушка в старом сером сарафане и с большими красными очками на длинном остром носу. Принюхавшись, она сморщилась и еле слышно выругалась:
– Ешкин кот, опять гнилью воняет. Крыса сдохла где, что-ли…
Следом за старушкой вошел растрепанный парень в мятой черной футболке. Он пытался утянуть за собой массивный чемодан, но у того то и дело заедало колесико, и он постоянно тормозил. Пару раз чемодан чуть не перевернулся, что еще больше бесило его хозяина. Лишь остановившись, парень смог оглядеться.
– Это что, реально колонны? – Парень издал смешок, – обалдеть. Я что, буду жить во дворце? А что они тут делают?
С раскрытым ртом он не мог оторвать взгляда от такой архитектуры. Его внимание привлекал каждый неприличный рисунок на колоннах. Он разглядывал их с таким интересом, словно попал в картинную галерею.
– Очевидно, что стоят. – Равнодушно ответила старушка, остановившись около лестницы. Она наблюдала за своим гостем, и в глазах ее читалось презрение. Поймав на себе ее мрачный взгляд, парень замялся. Бабушка протянула руку:
– Деньги вперед.
Он несколько секунд смотрел на ее ладонь, словно пытался что-то там найти. Затем опомнился и полез в свой чемодан, где долго не мог найти желаемое. Наконец, отыскав белый конверт, он нехотя протянул его старухе.
– Замечательно. – Она раскрыла его и проверила содержимое. Ее глаза впервые блеснули по живому. Закрыв конверт, она продолжила свой маршрут, поднимаясь по лестнице. Каждый ее шаг издавал металлический звон, разносившийся эхом в пространстве.
Пытаясь разглядеть в полумраке рисунки на стенах, парень шел следом, пока не наступил в лужу посреди комнаты.
– Черт, что это?… Почему оно так пахнет…
– Под ноги смотреть надо. Шевелись быстрее.
Выругавшись, он взял чемодан за ручку и стал подниматься по лестнице следом. Спустя тринадцать металлических ступеней, тринадцать звонких стуков, они добрались до некой платформы, которая служила лестничной площадкой второго этажа. Парень огляделся и насчитал четыре входных двери, расположенные по кругу.
– А соседи здесь тихие? – Спросил он, проходя мимо одной из дверей.
В эту же секунду за дверью раздался женский крик. Неистовый вопль молил о помощи. Звук медленно приближался, пока не оборвался прямо перед дверью, а за ним последовал глухой удар о дверь. Парень отскочил в сторону, уронив чемодан. Тот с грохотом упал на железную платформу. Старуха раздраженно оглянулась и фыркнула:
– Здесь живут культурные и образованные люди. Если мне кто-нибудь пожалуется на то, что ты шумишь, пулей вылетишь отсюда!
Парень нервно глотнул слюну. Оглядев дверь, за которой теперь стояла мертвая тишина, он смиренно поднял чемодан и продолжил следовать за бабкой.
Они уже проходили мимо второй двери. Прислушавшись, парень услышал странные звуки, похожие на стоны. Но звучали они как-то иначе, по-звериному. И снова все события будто проходили прямо у него под носом. Прошедший мимо мог услышать каждое непристойное слово, которое выкрикивали в порыве страсти. Смутившись, парень ускорил шаг.
Около третьей двери старушка остановилась. Достав из кармана связку ключей, она долго не могла подобрать нужный. Парень изучал оббитую кожей дверь, а точнее, странные царапины на ней. Как будто какой-то большой зверь пытался прорваться внутрь. Приглядевшись, он заметил такие же следы и на стенах.
– А, это…?
Не успел он договорить, как старушка открыла дверь и уже прошмыгнула в квартиру.
Переступив порог, парень замер. Внутри царил полумрак, и его глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть к сумраку и начать различать очертания мебели в помещении.
Странный запах сырости ударил в нос. Стены узкого коридора были слишком близки друг к другу. Низкий потолок почти давил на голову гостя. В полумраке было очень трудно разглядеть состояние тесной однушки, а лампочка, висящая на одном проводе, никак не хотела зажигаться.
– Перегорела. – Костлявые руки нервно дергали переключатель, – Ну, сам поменяешь, Гоша.
– Я Гриша. – буркнул тот, изучая пыльное зеркало, – Мне казалось, что квартира немного больше…
– А куда тебе больше? Здесь пятнадцать квадратов, на одного человека по горло. Если ты собрался водить сюда кого-то, можешь забирать свой чемоданчик и возвращаться на вокзал.
– Я никого водить не собираюсь. Тут… – Гриша пытался подобрать слова, – Может, мы с Вами договоримся, и Вы… чуток скинете цену?
Старуха выпучила на него свои помутневшие глаза, раскрыла свой беззубый рот и стала пронзительно хохотать. Ее смех напугал Гришу. Он был похож на скрип и лязг металла. Противный смех стал плавно переходить в тяжелый кашель. Старуха схватилась за сердце и пробормотала:
– Дешевле будет коробка в переулке. Добро пожаловать в столицу, барин! – Бросив ключи на обувную полку, старушка устремилась к выходу, – Сам со всем разберешься. Я не экскурсовод. Деньги жду в начале месяца. Задержишь оплату – подам в суд. Копия твоего паспорта у меня имеется.
Не дав Грише сказать ни слова, она исчезла за дверью, не попрощавшись.
Выждав несколько секунд, Григорий на цыпочках подошел к двери и закрыл ее на ключ. Вооружившись фонариком, Гриша стал внимательнее рассматривать окружавшие его побледневшие стены. Желтые обои местами стали слезать, а где-то и вовсе были ободраны. Линолеум отвратительного цвета был полностью покрыт слоем пыли. Крохотная квартирка становилась все меньше с каждым шагом внутрь, а внешний вид оставлял желать лучшего. Помещение словно было заброшено уже как несколько лет.
Но Гриша почему-то шел, улыбаясь во весь рот. Он выглядел очень заведенным и энергичным. Его сердце трепетало от одной мысли, что теперь он будет жить здесь. Он вырвался из отчего дома, променял просторные комнаты, мамину еду, беззаботные будни на эту крохотную коробку. Но зато где! И самое главное – это теперь его дом. Здесь будет все по его правилам, и никто ему не указ. Он будет сам решать, где будет стоять мебель, что будет висеть на стенах, когда в его комнате будет гореть свет. Теперь это только его пространство.
Крохотная комната все с теми же бледно-желтыми обоями казалась спичечным коробком, в котором Гриша теперь застрял. Узкое окно было завешано сероватым тюлем, местами прожженным сигаретами. За ним, на самом окне, висели коричневые жалюзи, явно приобретенные не так давно, и вряд ли хозяйкой квартиры. Из мебели здесь расположился убогий разложенный диван, который не мог вернуться в исходное состояние. Один из подлокотников был вырван с корнем и стоял в углу комнаты. Напротив дивана стоял невысокий шкаф из темного дерева. Одна дверца была открыта нараспашку, и вряд ли могла закрыться снова. Вишенкой на торте стал крохотный белый столик с разорванной клеенкой, усыпанный крошками хлеба и упаковками от колбасы.
Уставший с дороги Григорий искренне верил, что по приезду он завалится спать, но сейчас действительно задумался о ночевке на вокзале. Боясь притронуться к чему угодно в помещении, он молча стоял в самом центре, скрестив руки на груди. В его голове вместо этой кучи хлама уже вырисовывались его дизайнерские решения: неоновая подсветка, раскладной стол, уютная кровать с необычным постельным бельем, компьютер, маленький холодильник… Осталось только заработать на все это и подготовить помещение. Уборкой он займется прямо сейчас…
Но его отвлек телефонный звонок. Вынув мобильный из кармана джинс, он ответил:
– Алло?
– Гриша, ты уже приехал? – Мужской голос послышался из телефона.
– Да, уже осматриваюсь, – Грише не терпелось как можно быстрее рассказать обо всех своих планах, – Уже в своем! Мне некогда, у меня много дел, чего хотел?
– Ого, сколько энтузиазма. Ты не будешь жить с десятком нелегальных рабочих?
Григорий фыркнул:
– Слушай, не важно. Что там насчет работы? Ты договорился?
– Так точно. Завтра заеду за тобой, только адрес скинь. Еле договорился с хозяйкой. Мне теперь самому придется тебя обучать.
Гриша вздохнул с облегчением. Без денег он не останется.
– Сл… Ай… Ты, Ро… Лям… По….
– Что ты говоришь? Стас, тебя не слышно.
Григорий посмотрел на экран. Нет сигнала. Связь в этом месте оставляла желать лучшего. Выругавшись, он подбежал к окну:
– Алло! Стас, ты меня слышишь?
– Ты пропадаешь… Вот, теперь слышу. Я спрашив… Ты… Ро…
– Я не слышу… – Его слова прервало уведомление о входящем вызове. Бросив взгляд на телефон, Гриша замер с улыбкой на лице. Его глаза прищурились, как у хитрого лиса, задумавшего залезть в курятник.
– Алло? Гриша? – из трубки пытался докричаться Стас.
– Я потом перезвоню, подожди минут десять!
Не дождавшись ответа, Григорий сбросил звонок и тут же ответил на новый вызов:
– Слушаю. – Его голос опустился на тон ниже. Плечи расправились, словно крылья, а клыки заблестели.
– Ты добрался? – неуверенный девичий голосок завел Гришу, и у него открылось второе дыхание.
– Да, только что. Так устал с дороги…
– Бедненький ты мой… – девушка вздохнула, – как же мне не терпится увидеться…
Григорий усмехнулся.
– В чем проблема? – он прокашлялся, а затем торжественно заявил, – Леди, я приглашаю вас на прогулку по ночному городу.
– Гриша, ты с ума сошел? Мои родители дома, что я им скажу? И тебе на работу завтра…
– Тогда я буду вынужден украсть тебя через окно. – Сорвав на мгновение маску, он неуверенно прошептал в трубку, – Только предупреди их, что ты пошла спать. А насчет работы не переживай, проснусь.
– Ну, Гришка, затейник… – Девушка выдержала недолгую паузу. Гриша почувствовал собственный пульс на кончиках пальцев. Он ждал ее ответа, казалось, целую вечность. За это время он успел казнить себя за тот бред, который только что сорвался с его губ. В случае отказа он твердо решил спрыгнуть с окна и не жить с этим позором. И тут вновь раздался ее нежный голос:
– Хорошо. Сейчас скину адрес…
– Буду уже через двадцать минут, засекай!
Расправы этой ночью не случится. По крайней мере, над ним. С довольной ухмылкой Гриша надел черную джинсовую куртку и в припрыжку выбежал из подъезда. Свежий ночной воздух действовал на его голову точно так же, как крепкий алкоголь. Несмотря на позднее время суток, все вокруг еще пестрило разными цветами, и улицы были наполнены жизнью. Грише хотелось обнять каждого прохожего на его пути.
Вскоре ему на телефон пришло сообщение с адресом. Как только он вбил его в навигатор, улыбка на его лице тут же растаяла.
– Сколько километров? – Ошарашенный расстоянием, равным двум его родным городам, он решил остановиться.
Не беда, всегда есть такси. Сегодня можно и потратиться. Стоит только открыть приложение…
– Сколько?! – Обширный ряд всевозможных ругательств выходил из его уст как пулеметный ряд. Смирившись, что у него просто не останется денег после такой поездки, он решил написать ответное сообщение:
«Буду через ЧАС и двадцать минут. Можешь засекать.»
Вздохнув, он ее раз оглядел окружавшие его улицы. Безумная чистота и порядок казались чересчур идеальными, будто бы даже нарисованными. Высокие здания поражали своей монументальностью. Даже луна на небе ощущалась совершенно по-другому. Гриша хотел остановить это мгновение, пожить в нем еще хотя бы несколько секунд; но этот город не любит тех, кто стоит на месте.
Горько вздохнув, он крайний раз осмотрелся и рванул со всех ног вдоль улицы навстречу своей единственной.
Глава 1. Соблазняла ли Лолита Гумберта?
В ту ночь небо было усыпано бриллиантами. Сотни тысяч камней в несколько десятков карат сверкали и собирались в самые необыкновенные украшения – серьги и ожерелья, броши и кольца. Каждое из них носило свое собственное имя. Оно такое одно, и нигде и никогда не найдешь его дубликат. Их ослепительное сияние так сочеталось с темно-синим бархатом ее платья.
Главным украшением величественной гостьи была серебряная корона в виде месяца. Звезды, мерцая и искрясь, кружили вокруг нее, словно живые. Госпожа-Ночь лебединой походкой проплывала над шумным городом, внимательно наблюдая за происходящим под ее ногами.
По пульсирующим венам автострады текло автомобильное движение. Белые и красные огоньки фар смешивались в огромную светящуюся кровавую реку, которая бежала по улицам, между дворов и многоэтажек. Они бились в бешеном ритме, словно пульс после первой дозы.
Этот город дышал. Каждый слышал его тяжелый вдох и выдох. Миллионы огней покрывали его бетонные кости упругой кожей. Бурые трубы теплоэнергоцентрали выпускали огромные клубы дыма и напоминали вишневые сигареты «Чапман».
С высоты птичьего полета этот город был похож на обнаженную проститутку, лежащую где-то на зеленой простыне, медленно выдыхающую сладкий дым.
По одной из множеств пульсирующих трасс мчалось желтое такси. Дороги в столь поздний час были практически пустыми, многие жители города решили остаться дома в эту холодную октябрьскую ночь. В салоне автомобиля царил полумрак. На пассажирском сидении вальяжно, раздвинув ноги, расположился мужчина, одетый в дорогой белый костюм. На его грубом, угловатом лице была черная бородка. Мужчина смотрел в окно, желая как можно скорее добраться до места. В его руках был сотовый телефон, из которого доносились противные гудки.
– Алло! Я не понял, чего трубку не берем? Гордая стала? – густые брови сошлись к переносице, – Я уже сказал: я тебе не обязан ничем. То, что ты живешь в моем доме и хаваешь устриц за мой счет, не делает тебя моей женой. Закрой свой рот! Я тебе еще раз повторю, я буду гулять, где я захочу и с кем я захочу. Не нравится – чемодан, вокзал… Все, я устал.
Мужчина швырнул телефон на сидение и выругался. Нервно потирая бороду, он смотрел в окно. Водитель краем глаза наблюдал за каждым его движением. На его лбу уже проступил пот. Он прекрасно знал, кого сегодня подвозит.
Вскоре его рука вновь схватила телефон и набрала номер. И вновь чертовы гудки действовали на нервы. Судорожно дергая ногой, мужчина грозился пробить пол в машине. И вот, наконец ему ответили:
– Здравствуй, красавица. – Протянул он, – Свободна? Подтянешься ко мне, посидим, пообщаемся…
Мужчина облизнулся, но тут же снова нахмурился.
– Что значит «подумаю»? Тебе вредно думать, рыженькая. Какие съемки? Мне плевать на…
На той стороне сбросили. Воздух в салоне стал тяжелым. Попахивало гарью.
– Шкура! – Сотовый телефон вновь полетел на сиденье, как теннисный мяч. Сжавшийся водитель нервно давил на педаль газа.
Ночные улицы за автомобильным стеклом отражались в лужах, затопивших тротуары. Мокрый асфальт блестел желтыми огоньками. Над дорогой лениво мигали светофоры. Свет в окнах сотен многоэтажек гаснул один за другим – большинство людей уже отходило ко сну.
Вдоль дороги лениво качались сонные деревья клена, шурша золотыми листьями. Редко можно было встретить прогуливающихся по городу прохожих, укутанных в пальто и плащи. Вечер субботы был достаточно прохладным. Солнечное лето осталось позади. Яркие воспоминания с отпусков смешались с внезапно напавшей на всех жителей города осенней хандрой. Месяц назад эти улицы были наполнены людьми даже в самый поздний час, но сейчас все предпочли остаться дома.
Водитель такси точно знал пункт назначения – улица Винзаводная. Небольшая, некогда промышленная улочка, почти заброшенная, где не найдешь ни одного жилого дома. Идеальное место для того, чтобы в одном из переулков зародилось одно необыкновенное заведение.
Яркие желтые огоньки фонарных столбов и свет из окон быстро растворялись в темноте. Вскоре машина уже ехала по абсолютно мертвой улице. Спящий вечным сном кирпичный завод не подавал никаких признаков жизни. Его фасад почернел от смога и грязи. Во многих местах были выбиты окна. Из глубины помещений на мир взирал только мрак. Прилегающая к заводу территория давно заросла травой и кустами. Повсюду валялся мусор и осколки от окон и бутылок. Это место не вселяло никакого доверия и наводило ужас на каждого, кто посмеет пройти мимо.
Но это даже было на руку. Этот завод играл некую роль Цербера, который сторожит врата и не пропустит через них посторонних людей. Им и в голову не придет забираться сюда: Черт знает, из какого угла может выскочить маньяк с ножом. Что касается больно любопытных – их история достаточно скоротечна и глупа, чтобы посвящать им оды. Даже полиция появляется здесь с опаской. Все сошлись во мнении, что это место проклято, и здесь царят свои законы. Подобный неблагоприятный район, живущий по своим правилам, можно найти в каждом городе.
И сторожил этот «Цербер» самые настоящие врата в Ад.
Автомобиль свернул в ближайший переулок. Очень скоро на горизонте мелькнул красный огонек. За ним – синий. Зеленый, желтый, белый, розовый… Маленькие цветные светлячки напоминали новогоднюю гирлянду. Вскоре эти огонечки стали собираться в неоновые вывески с различными надписями, коктейльными бокалами и силуэтами женщин. Вдоль дороги в ряд стояли дорогие автомобили, преимущественно, черного цвета. Людей здесь было заметно больше, нежели в центре. Из различных заведений доносилась приглушенная музыка.
Автомобиль остановился напротив входной двери, над которой горела вывеска «Вавилон». Пассажир молча, не поблагодарив, вышел из машины и громко хлопнул дверью. Скрепя колеса автомобиль тут же сорвался с места, чтобы как можно скорее покинуть эту часть города.
Человек в белом костюме оглядел улицу, полную различных заведений, затем неспешно вошел в одно из них. Молчаливые прохожие проводили его взглядом.
За дверью из черного дуба его ждала широкая железная лестница, ведущая вниз. На каждой ступеньке горели свечи – единственный источник света. Белый воск стекал по металлу. Желтые огонечки играли с тенями на кирпичных стенах. С каждым шагом кожаных туфель со стальной набойкой на каблуке раздавался стук, эхом разносящийся по лестничной площадке.
Чем глубже он спускался, тем громче слышалась музыка. От громких битов дрожали стены. Его нога ступила на черно-белый кафель. Плотная темная ткань преграждала ему путь, но спустя секунду шторы раскрыли две симпатичные девушки в черных платьях и пиджаках. Они были будто ненастоящими, а просто куклами-близняшками. Отличались они только прическами: у одной – белое каре, а у другой – волнистые каштановые локоны.
– Доброй ночи! Добро пожаловать в бар «Вавилон». – хором произнесли звонкоголосые девушки, – Вы бронировали место?
– Да, я бронировал. На фамилию Белов.
Девушка с белым каре достала из-за спины планшет и пробежалась взглядом по списку на бумажном листе. Интересно, как в таком мраке она еще может что-то прочесть? Профессионализм.
– Да, вы есть в списке. Проходите.
– Ваше место за баром. – Подхватила вторая, не глядя в список, – Вас проводить?
Мужчина молча оглядел девушек сверху вниз, как будто выбирал себе новую машину из двух вариантов. Естественно, он выбрал бы обе. Но мальки его не сильно интересовали, и он молча направился пробираться через толпу, чтобы начать охоту на большую рыбу.
***
В просторном зале бара «Вавилон» царила атмосфера эпохи Ренессанса. Каждый уголок был пропитан духом чего-то тайного и неизвестного. Интерьер был оформлен в стиле галереи, с приглушенным светом и декоративными элементами, напоминающими об искусстве великих творцов. Если быть точнее, этот бар был самостоятельным произведением искусства. Антикварная мебель из красного дерева расположилась вдоль стен на черно-белом кафеле, словно фигуры на шахматной доске. Стены были расписаны различными фресками, а с потолка свисали винтажные люстры. На небольших столиках горели свечи. В баре громко играла музыка. Некоторые подвыпившие гости – коих было уже прилично много – пустились в пляс и кружились в макабре.
В другой стороне расположилась барная стойка, метров десять в длину. Почти все места были уже заняты. Люди активно общались с барменами, громко смеясь и жестикулируя руками. Кто-то молча наслаждался коктейлем и смотрел куда-то вниз, о чем-то размышляя, а кто-то просто уснул прямо на стойке.
За спинами барменов расположился огромный шкаф до потолка. Он был заставлен множеством различных цветных бутылок с алкоголем. Под желтой подсветкой они сверкали, словно драгоценные камни. Каждая из них была инструментом в руках опытных барменов, которые создавали с помощью них разнообразные коктейли с необыкновенными вкусами. Каждый из них не только отличался особенным вкусом, но и был вдохновлен мистическими историями и запоминающимися произведениями живописи и литературы.
За барной стойкой процессом руководили два бармена. Это был их личный мир, хоть и небольшой, но созданный для комфорта и отдыха. Двое мужчин в черных рубашках и коричневых жилетках, словно в танце кружились с бокалами и смешивали в них самые разнообразные ингредиенты.
Один из них – Станислав – высокий и безумно энергичный блондин, который буквально летал между гостями. Он ловко крутил бутылками, разливая алкоголь по бокалам. С его лица никогда не слезала его слегка придурковатая улыбка. Его новоиспеченный напарник Гриша был неплох, но во всем был немного «Не совсем»: не совсем высокий, не совсем энергичный, не совсем улыбчивый… Он как будто не дотягивал до идеала. Про таких, как он, зачастую говорят: ты можешь больше. Но на фоне Станислава он выглядел еще тускнее.
– Гриша, не спи, у нас сегодня полный зал. – Стас хлопнул напарника по плечу, пока пробегал мимо за очередной бутылкой.
Григорий казался достаточно уставшим, будто он не вылезал из этого бара недели две. Его потускневший взгляд бессмысленно вглядывался вдаль, словно ожидая свет в конце тоннеля. Его тело словно стремилось к земле и желало растечься, словно воск со свечи.
Собрав внимание, он увидел напротив стойки мужчину в белом костюме, пристально наблюдавшим за ним.
– Доброй ночи, что желаете заказать? – Отчеканил Гриша, как только разглядел нового гостя.
– Мальчик, сделай мне для начала что послаще.
Не успел Гриша подать ему барную карту, как оно уже оказалось ненужным.
– Могу вам предложить коктейль «Лолита». Клубничный ликер, сливки… Состав настолько прост и кристально чист, что может показаться детским. – Заученный текст из меню звучал так сухо, что у него самого в горле пересыхало.
Мужчина рассмеялся.
– Лолита, говоришь? Давай попробуем. Люблю молоденьких, если ты понимаешь, о чем я.
Григорий приподнял уголки губ, чтобы создать видимость подобия улыбки, и молча приступил к приготовлению.
Бармен подолгу разглядывал шкаф за стойкой в поисках нужных ему бутылок, затем с особой осторожностью вымерял нужные дозы алкоголя в джиггере. Руки словно перестали слушать его и все время пытались что-то учудить. Нахмурив брови, он старался игнорировать ощущение, будто все присутствующие сейчас вцепились в него взглядом. Во время этого процесса он успел рассыпать лед на пол и чуть не поскользнулся с бутылкой дорогого ликера в руках.
Белов пристально наблюдал за всеми его действиями и разразился смехом еще больше.
– Ты что, юнга, новенький здесь?
Григорий покоился на него, будто бы стыдясь сознаться в своих начинаниях.
– Немного…
– Понятно все с тобой. Сразу видно, зеленый еще. Как школьник на подработке!
Противный каркающий смех становился только громче. Сидящие рядом гости стали оборачиваться, но не с осуждением в сторону шумного мужчины. Наоборот, они оглядывались на Гришу и смотрели со странной ухмылкой на лице, будто смеялись вместе с этим толстым кабаном в белом костюме. С каждой новой фразой, которую произносил Белов, лицо Гриши багровело на тон больше.
– Да ладно тебе, не дуйся… – Белов пытался зазвучать по-доброму, но нотка издевательства сохранялась, как горечь алкоголя в сладком коктейле, – Ты напоминаешь мне сына моего… От третьего брака. А знаешь, сколько их у меня было?
Бармен никак не реагировал, только молча разливал напиток из шейкера в бокал на длинной ножке. Протянув коктейль клиенту, он все-таки осмелился поднять взгляд на его потное бородатое лицо с противной ухмылкой.
– Не поверишь, я был женат девять раз! – Торжественно объявил мужчина.
Гриша вскинул брови. Его правый уголок губ дернулся вверх. Заметив удивление бармена, Белов не стал бросать интригу, вальяжно расположился на стуле и продолжил вещать своим прокуренным голосом:
– Вот так вот. Я долго искал свою идеальную избранницу. Но теперь мои поиски закончились.
– Ну, лучше поздно, чем никогда… – Неуверенно пробросил Гриша, перебирая с места на место свою барную атрибутику, – Видимо, ваша нынешняя жена действительно хороша.
Сделав первый глоток розового коктейля, Белов снова схватился за живот, хохоча на весь бар. Григорий замер в недоумении. Что он решил точно – не открывать больше рот.
– Конечно же нет, – гость продолжил смаковать напиток, – она тупая курица, которая действительно думает, что у нее может быть свое мнение. Стерва. Я завтра же с ней разведусь и выгоню ее из дома к чертовой матери.
Белов с размаху стукнул бокалом о гранитную столешницу. Стеклянный звон еле уцелевшей ножки заставил Гришу вздрогнуть. Раздражающий смех сменился на озлобленный крик, и это казалось куда хуже.
– Ты представляешь, она предъявила мне, что я животное! Видите ли, я изменил ей. Да, я не оправдываюсь, может быть это не совсем правильно. Но ей лишь бы пострадать! Покричать, выставить это на всеобщее обозрение, чтобы все ее считали жертвой, а меня уродом! – Глотки Белова стали увеличиваться, и вот уже бокал опустел наполовину, —Но я же люблю только ее, а с остальными это так… Ну ты должен меня понять. У тебя девушка-то есть?
– Ну, допустим. – Гриша до боли сжал челюсть. Он чувствовал нарастающее напряжение на вспотевших ладонях.
– Ну вот! Ты точно меня понимаешь. Знаешь, что я тебе скажу, – Белов подался вперед. В его красном напыщенном лице появилось что-то звериное, – не смей жениться. Это ловушка, поверь. Эти женщины стали слишком высокого мнения о себе. Ты бы мог себе представить, чтобы твой цветок на подоконнике начал тебе предъявлять за то, что ты смотрел на уличную клумбу?
Григорий смотрел на опустевший бокал. Он чувствовал, что мужчина ждет от него какой-либо реакции. Бармену казалось, что Белов может наброситься на него в любой момент и разорвать на куски. Наконец, с его губ сорвалась неуверенная фраза:
– Мне кажется, измена в любом случае это предательство…
– Когда кажется, креститься надо. – Прорычал Белов сквозь зубы, – Я без тебя итак знаю, что изменять плохо. Объясни это тем дурам, которые прыгают мне на шею. Это они предатели! Это я был предан… И был… Предан… – Белов прокашлялся. Его брови сошлись около переносицы на его красном лице, – Ты разливаешь тут свои коктейли, наверняка читал саму «Лолиту»? Разве она сама не соблазнила этого честного, порядочного мужика?
– Извините, я не читал…
Белов откинул бокал от себя, и тот полетел к краю стойки и, чуть было, не упал на пол, но Гриша успел схватить его на лету. Он уж было хотел возмутиться, но клиент многозначительно поднял ладонь, затем щелкнул пальцами и показал на меню, намекая на повтор. Григорий неохотно взялся за прежний ритуал.