Цена знаниям

Впервые я по-настоящему понял, что мир изменился, когда позвонила Наташа Сомова и попросила помочь в подготовке к поступлению в консерваторию её внучке. Да, конечно. По-дружески.

Наташу я знал больше сорока лет – мы учились вместе в музыкальном училище, вместе поступали в консерваторию. Она не поступила, я поступил. Потом были годы переписок, встреч, взаимных поздравлений с праздниками. Обычная история дружбы, которая держится не на регулярном общении, а на общей памяти о молодости – когда мы были другими, когда впереди маячило светлое будущее, когда казалось, что музыка и есть самое главное в жизни.

– Витя, ну ты же знаешь, как это важно, – в голосе Наташи прозвучала та особая интонация, которую я научился распознавать за годы преподавания: смесь просьбы, уверенности в своём праве на эту просьбу и лёгкого упрёка наперёд, на случай отказа. – Девочка талантливая, но совершенно не представляет, как правильно подготовиться к экзаменам. А ты же профессор консерватории! Ты что, не можешь пару часиков с ней позаниматься?

Пару часиков.

Замечательная формулировка. Как будто эти «пару часиков» не включают в себя пятьдесят лет моей жизни – с того момента, как я в семь лет начал заниматься скрипкой, и до сегодняшнего дня, когда мне пятьдесят семь, и я всё ещё каждый день упражняюсь по два часа, чтобы не растерять форму. Как будто за словами «пара часиков» не стоят долгие годы обучения: сначала школа, потом училище, затем пять лет консерватории, после – аспирантура и две диссертации, которые я писал по ночам, потому что днём преподавал за гроши в музыкальной школе на окраине Москвы.

Я сказал Наташе, что занят. Что у меня расписано на два месяца вперёд. Что я беру за частные уроки пять тысяч рублей за академический час, и если её внучка действительно заинтересована, она может записаться в очередь.

Наступила пауза.

Долгая, неловкая пауза, во время которой я почти физически ощущал, как по ту сторону телефонной линии Наташино лицо меняет выражение: с надежды на недоумение, с недоумения на обиду, с обиды на плохо скрытое возмущение.

– Витя, ты серьёзно? – наконец произнесла она. – Мы с тобой столько лет знакомы, а ты с меня деньги просишь?

Я не просил денег. Я объяснил реальность. Но реальность – штука неубедительная, когда сталкивается с советским культурным кодом, который продолжает жить в наших головах, как те доисторические рыбы в подземных пещерах, не подозревающие, что наверху мир давным-давно стал другим.

Бесплатное образование

Дело не в деньгах, конечно. Дело в том, что мы – люди, выросшие в Советском Союзе, – так и не научились оценивать знания в денежном эквиваленте. С одной стороны, образование было бесплатным, государственным. С другой – по окончании обучения тебя могли отправить в любую точку СССР. Система распределения: после консерватории ты мог преподавать в музыкальной школе где-нибудь в Душанбе или Хабаровске, и ты был обязан отработать там три года, получая зарплату, на которую можно было только выживать.

Невозможность выбора.

Отсутствие права сказать «нет».

Но денег за обучение мы не платили. И потому в наших головах не сформировалась простая связь: образование стоит денег, знания стоят денег, время специалиста стоит денег.

Мой отец был инженером на заводе. Обычным инженером, каких в Советском Союзе были сотни тысяч – образованный человек с высшим техническим образованием, получавший сто восемьдесят рублей в месяц. Он закончил МАИ, защитил диплом с отличием и всю жизнь занимался проектированием узлов для ракетных двигателей на оборонном заводе. Двадцать семь лет – и зарплата, на которую наша семья жила средне: не бедно, но и не богато.

Помню, как к нему часто обращались соседи с просьбами. Починить холодильник – отец разбирался в технике. Посмотреть проводку – отец знал электричество. Рассчитать, какой фундамент нужен для дачного дома – отец владел сопроматом и мог за вечер начертить схему.

Он никогда не брал за это денег. Более того, если кто-то пытался предложить – «Пётр Иванович, ну хоть за бутылку» – он отказывался с некоторой даже обидой. Как это – платить? Мы же соседи. Мы же люди.

Помощь не продаётся.

Я вырос в этой системе координат. И когда в девяностые всё рухнуло, когда выяснилось, что за квартиру надо платить настоящие деньги, за продукты – настоящие деньги, а никакого государства, которое обеспечит тебе прожиточный минимум взамен на лояльность и отсутствие выбора, больше нет – я долго не мог перестроиться.

Жена перестроилась быстрее. Она вообще всегда была практичнее меня.

Первые деньги

Помню первый раз, когда я взял деньги за частный урок. Это было в девяносто четвёртом году. Ко мне обратилась женщина – её сын учился в музыкальной школе по классу скрипки, у него были проблемы с постановкой правой руки: кисть зажималась, локоть уходил в сторону, смычок дёргался. Школьная преподавательница не справлялась – просто не хватало квалификации. Женщина попросила меня позаниматься с мальчиком.

Я согласился. Мы договорились о времени. И когда после первого занятия она протянула мне деньги – сто тысяч рублей, тогда это были ещё те купюры с большим количеством нулей – я почувствовал что-то похожее на стыд. Как будто совершаю нечто недостойное. Как будто продаю то, что продавать не следует.

Но я взял эти деньги.

Вечером жена спросила, как прошло занятие. Я показал ей купюры. Она посмотрела на меня долгим взглядом и сказала:

– Наконец-то. Ты же понимаешь, что на твою зарплату мы не протянем и месяца?

Я понимал. На зарплату преподавателя консерватории – тогда она составляла около полумиллиона в месяц – прожить было невозможно. У меня была семья. Мир изменился, и я был вынужден меняться вместе с ним.

– Только не начинай про то, что это неправильно, – добавила жена. – Ты работал. Ты передал свои знания. Ты получил деньги. Всё честно.

Она была права. Но мне было неловко ещё долго.

Тот самый урок

Кстати, о бескорыстной помощи.

Я сам когда-то выжил только благодаря ей.

Было это в восемьдесят четвёртом году. Я только что поступил в консерваторию, приехал из Курска – провинциальный мальчишка с потёртым футляром и скрипкой, которую мне купили родители, отложив деньги с трёх зарплат. В Москве у меня не было ни знакомых, ни жилья, ни денег. Общежитие давали не сразу – надо было ждать до октября.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.