Маршрут перестроен

- -
- 100%
- +

Вчера я пропустил поворот на проспекте Салавата Юлаева – отвлёкся на подкаст, где двое интеллектуалов обсуждали кризис либерального гуманизма, – и навигатор, не упрекнув меня ни единым звуковым сигналом, спокойно произнёс своим бесстрастным женским голосом: «Маршрут перестроен». Вот так. Без драмы, без морали, без того самого «я же тебе говорила». Просто – перестроен.
Стоя в пробке у Монумента Дружбы, я вдруг понял: мы живём в эпоху, когда технологии научились прощать нас быстрее, чем мы сами себя прощаем. Навигатор не помнит твоих промахов. У него нет памяти обид. Он – чистое настоящее, вечное «что делать дальше».
А когда-то отец мой, инженер на нефтеперерабатывающем заводе, возил в бардачке «Жигулей» потрёпанную карту Башкирии, всю исчерченную красным фломастером, с заметками на полях вроде «здесь пост ГАИ по субботам». Сбивался с пути – останавливался у обочины, разворачивал карту на капоте, щурился, прикуривал «Беломор», и минут пятнадцать материлась вся семья, пока он методом исключения определял, где мы находимся.
Мать нервничала: «Лучше бы спросил у кого-нибудь».
Он огрызался: «У кого тут спрашивать? Видишь кого-нибудь?» – хотя видел прекрасно. Просто спрашивать было унизительно. Советский человек не спрашивал дорогу – он знал. Или делал вид.
Пропустить поворот тогда означало не технический сбой – это был экзистенциальный провал, трещина в фундаменте мужской компетентности. Отец мог простить мне двойку по математике, но не прощал себе незнания маршрута. Ошибка была не этапом – приговором. Мы всё равно добирались до бабушки в Учалы, но осадок оставался, и весь вечер отец молчал, переживая личное поражение в невидимой войне с пространством.
Я вырос в этой парадигме. В школе учительница литературы Раиса Габдулловна, татарка, вышедшая замуж за русского и принявшая его фамилию как естественную часть новой жизни, с серебряной брошью на вороте и старомодным пучком, говорила: «Ошибка в сочинении – это нравственный изъян. Безграмотность есть неуважение к культуре». И мы, пионеры восьмидесятых – Гульназ из параллельного, Серёжа Ковалёв, Марат, я – сидели над тетрадями, боясь поставить лишнюю запятую. Потому что запятая – не знак препинания. Симптом распада личности.
В нашем классе было всё как на карте республики: русские, татары, башкиры, несколько украинцев, чувашка Нина, мариец Игорь. Но никто об этом не думал особенно – разве что на Сабантуе или когда бабушка Марата угощала нас чак-чаком. Мы были советские дети, этого хватало. Раиса Габдулловна одинаково требовала от всех знания Пушкина, и Марат читал «Евгения Онегина» не хуже меня, хотя дома у него стояли ещё и томики Мустая Карима в башкирском оригинале.
Когда я не поступил с первого раза в БашГУ – набрал на вступительных четыре балла вместо пяти по истории, – отец две недели не разговаривал со мной. Не ругал – это было бы проще. Просто молчал, как молчат о покойниках, которых неловко вспоминать.
Мать пыталась примирить: «Подумаешь, на год позже поступит».
Он качал головой: «Дело не в годе. Дело в том, что он не справился».
Не справился – значит, ошибся в главном, в выборе собственной судьбы. В той системе координат не существовало «пробовать снова». Существовало «не вышло» – и точка.
Я поступил через год, в педагогический, на филфак – это тоже было компромиссом, негромким признанием неудачи. Не классический университет же. Но зато – высшее, корочка, престиж. Отец ожил, снова заговорил, даже купил мне калькулятор «Электроника БЗ-34» – абсолютно бесполезный для филолога, но это был жест восстановления разорванной связи.
Навигаторы появились в моей жизни поздно – в нулевые, когда мне уже было за тридцать. Помню первый GPS-приёмник размером с кирпич, который коллега по кафедре притащил из командировки в Казань. Мы смотрели на него как на инопланетный артефакт.
«Он знает, где ты находишься», – объяснял коллега.
Мы не понимали, зачем это нужно. Мы и так знали, где находимся. В России, в Башкортостане, в Уфе, на кафедре русской литературы XIX века, в здании пединститута на улице Октябрьской революции, в городе, где Аксаков родился, а Шаляпин учился в гимназии. Этого разве недостаточно?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.