Сад

«Если ты начнёшь преследовать бабочек, пытаясь поймать их, они непременно улетят от тебя, испуганные твоей настойчивостью. Однако если ты направишь свои усилия на то, чтобы вырастить прекрасный цветущий сад, бабочки прилетят к тебе сами, привлечённые созданной тобой красотой и гармонией»

Она вышла из кафе, не попрощавшись.

Андрей смотрел в окно, как она идёт к машине – быстро, не оглядываясь, словно убегает. На телефоне высветилось: «Не звони». Он допил остывший кофе и подумал, что надо было сказать что-то другое. Что именно – не знал.

Домой ехал долго, петляя по Уфе без причины. Мимо родного института искусств на Пушкина, где когда-то зубрил гармонию и полифонию до рассвета. Мимо старого кинотеатра «Родина», где они с Катей впервые целовались в семнадцать. Мимо всех координат своей жизни, которые теперь казались декорациями к чужому фильму.

Он работал агрономом в питомнике за городом. Друзья подшучивали: «Копаешься в земле, как пенсионер». Ему было тридцать восемь.

В юности Андрей мечтал о музыке и большой сцене. Поступил в институт искусств на факультет композиции и дирижирования – твёрдо решил связать жизнь с искусством. Три года пролетели в нотных тетрадях, бесконечных повторениях, ночах за роялем. На третьем курсе взял престижный региональный конкурс молодых композиторов.

До сих пор помнит то волнение, когда его симфоническую миниатюру исполняли в филармонии при полном зале. Аплодисменты, восторженные отзывы критиков, восхищённые взгляды однокурсников – всё это создавало ощущение, что будущее наконец обретает чёткие очертания. Тогда, стоя на сцене под софитами, он был уверен: это только начало большого пути. Вот оно – настоящее, его призвание, то, ради чего стоит жить.

Не началось.

Курсовую работу – камерную сюиту для струнного квартета, над которой он бился весь семестр, – присвоила себе другая студентка. Дочь ректора. Исполнение прошло триумфально, только имя в программке было чужое. А Андрею объяснили, что скандал похоронит его карьеру окончательно. Он промолчал. Ушёл после третьего курса, год проработал продавцом в музыкальном магазине, потом ещё где-то.

Потом женился на Кате – той самой девочке из кинотеатра «Родина», которая ждала его после репетиций у входа в филармонию, которая верила в его музыкальный талант больше, чем он сам. Расписались тихо, без пышной свадьбы – денег не было. Родилась дочка Маша. Надо было кормить семью.

В питомник попал случайно. Искал работу экспедитором, а там требовался человек с руками. Платили немного, но хозяин оказался нормальным – отставной военный, решивший на пенсии выращивать саженцы. «Думал, на земле спокойнее, чем с людьми», – говорил Владимир Петрович. Андрей понял без слов.

Полгода работал разнорабочим. Копал, таскал, поливал. Потом стал замечать: вот это дерево посадили неправильно, корневая шейка заглублена, пропадёт к весне. Вот эти кусты надо пересадить – им тут света мало. Начал говорить Осокину. Тот слушал, проверял – оказывалось, Андрей прав.

«У тебя глаз есть, – сказал однажды Владимир Петрович. – Учись».

Андрей учился. Не в институте – по книгам, роликам в интернете, на своих ошибках. Понял, что растения честнее людей. Делаешь правильно – они растут. Неправильно – гибнут. Никакой интриги и обмана.

Через два года Осокин сделал его агрономом. Катя тогда ещё не ушла, но уже начала уходить. Она работала менеджером в косметической компании и всё чаще говорила: «Надо расти, понимаешь? Развиваться. У меня подруга за три года до руководителя дошла».

– А ты? – спрашивала Катя. – Ты так и будешь в земле копаться?

– Мне нравится, – отвечал Андрей.

– Тебе нравится быть никем?

Он тогда промолчал. Поздно ночью, когда Катя уже спала, вышел на балкон. Смотрел на спящий город и думал: может, она права? Может, он действительно просто сдался?

Утром поехал в питомник и два часа обрезал старые яблони. Чётко, точно, не думая ни о чём. Руки помнили, где резать. К обеду успокоился.

Катя ушла через полгода. Забрала Машу, документы, половину вещей. Андрей не сопротивлялся. Подписал всё, что она принесла. Алименты платил исправно. Дочь видел по выходным, если Катя разрешала.

Маша росла. Сначала ей было девять, потом одиннадцать, потом тринадцать. Приезжала редко, всё время смотрела в телефон. Когда он спрашивал про школу, отвечала: «Нормально». Когда предлагал погулять, морщилась: «Пап, там делать нечего».

Однажды он привёз её в питомник. Показывал теплицы, рассказывал про редкие сорта. Она вежливо кивала, но он видел: ей скучно. В машине обратно она спросила:

– Пап, а почему ты не работаешь нормально?

– Как это – нормально?

– Ну, в офисе. Как все.

Он не ответил. О чём тут говорить? Дочь живёт с матерью, которая каждый день твердит про успех и карьеру. Для них он – неудачник. Человек, который не смог.

После этого Маша перестала приезжать совсем. Писала редко, формально: «Привет, пап. Всё ОК. Занята». Он не настаивал.

Продолжал работать. Весной – прививки, пересадки, новые саженцы. Летом – полив, подкормки, борьба с вредителями. Осенью – подготовка к зиме. Зимой – планирование следующего сезона. Питомник рос, Владимир Петрович хвалил, клиенты возвращались. Андрею этого хватало.

Потом появилась Лена.

Она пришла в апреле, когда всё цвело. Высокая, в джинсах и старой куртке, рыжие волосы собраны в хвост. Сказала, что ищет саженцы груши – какой-то определённый сорт, забытый, которого нигде нет.

Андрей нашёл. Два деревца, последние, случайно сохранились в дальнем углу питомника. Лена обрадовалась, как ребёнок.

– Не думала, что найду, – сказала она. – Это дедушкин сорт. Всю жизнь выращивал в деревне, я в детстве эти груши ела. Теперь хочу посадить на даче.

Они разговорились. Лена работала ветеринаром в клинике, снимала квартиру на Рабкоров, была замужем и разведена. Детей не было. Говорила просто, без кокетства, смотрела прямо. Андрею с ней было легко.

Она уехала с саженцами. Вернулась через неделю – спросить совета про посадку. Потом ещё через две недели – купить удобрения. Потом просто так.

Они гуляли по питомнику, и он показывал ей деревья, рассказывал истории – откуда привезли этот сорт, как спасали тот, почему этот не прижился. Лена слушала внимательно, задавала вопросы. Понимала, о чём он говорит. Не про деревья – про то, что важно делать что-то своими руками. Видеть результат. Не врать себе.

Однажды вечером они сидели в его крохотной конторке за питомником, пили чай из термоса. За окном темнело. Лена долго смотрела на него, потом сказала:

– Ты странный.

– Почему?

– Не гонишься ни за чем. Не суетишься. Просто живёшь.

– Это плохо?

– Не знаю, – она помолчала. – Непривычно.

Они встречались три месяца. Не каждый день – Лена работала с утра до вечера, дежурства, вызовы. Но когда встречались, Андрею было хорошо. Спокойно. Будто встретил человека, рядом с которым не нужно играть роль.

Она спрашивала иногда про Катю, про Машу. Он рассказывал – коротко, без обид. Лена кивала:

– Понимаю. Мой муж тоже не мог простить, что я не хочу быть другой.

– Какой другой?

– Успешной. Он был менеджером в крупной фирме, постоянно на совещаниях, на презентациях. Говорил, что я себя не реализую. Что могла бы открыть свою клинику, франшизу какую-нибудь. А я просто хотела лечить животных.

Андрей понял: она такая же. Из тех, кто не вписывается.

В начале августа она сказала, что уезжает. Получила предложение – работа в Москве, хорошая клиника, зарплата втрое больше. Сомневалась, но решила попробовать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.