Седьмое правило

Племянник прислал мне файл в одиннадцать часов вечера – как всегда, в тот момент, когда я уже почти смирился с мыслью, что день прожит впустую, что ничего нового не случилось, что можно открыть Вальтера Беньямина и тихонько уйти в сон под его размышлениями об ауре искусства. «Ага, глянь, тут список, шесть правил успеха, думаю тебе зайдет», – написал Руслан, и я, конечно, глянул, потому что отказывать Руслану я не научился за все его тридцать два года, хотя правило номер четыре из того самого списка гласило именно об этом.

Я смотрел на экран ноутбука – старенького, кстати, еще образца 2019 года, который я берег как последнюю связь с эпохой, когда техника служила дольше двух лет, – и чувствовал странное раздвоение. С одной стороны, всё это звучало разумно, почти банально в своей очевидности. С другой – каждое из этих правил могло стать эпиграфом к отдельной главе моей жизни, причем главе, в которой я систематически делал всё наоборот.

Вот Руслан, например. Руслан – это чистый продукт нового времени, человек, родившийся в девяносто третьем, не заставший ни Союза, ни даже девяностых в их самом диком проявлении. Он искренне верит в эти правила, и что характерно – они у него работают. Он действительно делает одно дело в день, причем делает хорошо. Он окружен правильными людьми, которые «тянут его вверх» – выражение, от которого меня передергивает, потому что я помню, как в детстве нас тянули на первомайскую демонстрацию, и ничего особенно хорошего из этого не выходило. Он говорит «нет» с легкостью йога, отказывающегося от мирских соблазнов. И начинает – о боже, как он начинает! – в шесть утра, когда я только-только завершаю очередной перевод, работая всю ночь напролёт.

А я? Я – человек другой формации. Я вырос в Черниковке, в нашей квартире на полках стояли двадцать томов Брокгауза и Ефрона рядом с томиками Тукая и Мусы Джалиля, потому что отец считал, что настоящий советский инженер должен знать всё на двух языках. Значит, нужно иметь дома всю информацию мира. Наивность трогательная, если вдуматься. Как будто знания сидят в книгах и терпеливо ждут, когда их извлекут. Отец, кстати, дожил до эпохи интернета и был искренне разочарован. «Тимур, там же одна чепуха, – говорил он мне в две тысячи восьмом. – Где проверка? Где редактура? Где, в конце концов, запах типографской краски?»

Запах типографской краски. Вот это я понимаю – настоящий критерий истины. Гутенберг одобрил бы.

Но я отвлекся. Это моя главная проблема, кстати, – неспособность сосредоточиться на чем-то одном. Правило номер один я нарушаю каждый божий день, и не просто нарушаю, а растаптываю с энтузиазмом слона, ворвавшегося в лавку с китайским фарфором. Вот сейчас, например. Племянник прислал мне файл с правилами успеха, а я думаю об отце, о Брокгаузе, о том, как бабушка читала мне Тукая на татарском в той самой черниковской квартире. Классический случай: вместо того чтобы сделать одно дело – а дело было простое, прочитать шесть строчек текста и ответить что-то вежливое, – я размышляю о судьбах цивилизации и природе истины в цифровую эпоху.

Может, дело в том, что мы, люди советской закалки – даже те из нас, кто, как я, родился еще при Брежневе, в шестьдесят шестом, – просто не умеем делать одно дело? Мы же выросли в культуре универсализма. Быть физиком и лириком. Знать Шекспира и таблицу Менделеева, Пушкина и Габдуллу Тукая. Читать «Иностранную литературу» и при этом уметь починить примус. Мой отец, преподаватель технического вуза, считал себя неудачником, потому что не смог опубликовать книгу стихов на татарском. Стихи, замечу, были неплохие – я нашел их после его смерти, совершенно неожиданно, в старой коробке из-под обуви. Простые такие, ясные и честные, про зиму и одиночество, про Белую реку и уфимские закаты. Но он всю жизнь думал, что настоящий человек должен успеть всё: и карьеру сделать, и книгу написать, и детей вырастить, и дачу построить. Один день – одно дело? Смешно. Один день – десять дел, и все недоделанные.

Правило номер два – окружение. «Общайся с теми, кто тянет вверх, а не вниз». Господи, как это по-американски звучит. Как будто люди – это лифты или эскалаторы, и у каждого есть направление движения. Вверх или вниз. Третьего не дано. А если человек движется вбок? Или по спирали? Или вообще стоит на месте, но излучает при этом такое тепло, что рядом с ним хочется остаться навсегда?

У меня был друг – Марат. Мы познакомились еще в школе, в семьдесят четвертом. Марат был гением. Не в смысле IQ или академических успехов, а в смысле абсолютной неспособности жить по правилам этого мира. Он читал Хлебникова и Мандельштама, когда остальные осваивали партийную программу для комсомольских собраний. Он писал стихи о Салавате Юлаеве, которые учителя читали со слезами на глазах и одновременно с ужасом – слишком вольнодумно для той эпохи. Он умел видеть в тексте то, чего не видел никто. И при этом он систематически попадал в неприятности, жил с родителями на Первомайской, работал дворником и пил – пил много, с отчаянием человека, который видит слишком хорошо и слишком далеко.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.