- -
- 100%
- +
Ну и черт с ним. Натягиваю вчерашние джинсы и черное боди, а затем хватаю черный оверсайз-пиджак и, конечно, лодочки на двенадцатисантиметровой шпильке. Чтобы убрать волосы от лица, собираю их в пучок на макушке и оставляю нижнюю часть распущенной. Беру сумку, ключи и выбегаю из дома.
Семь сорок пять. Сойдет.
Как и все ньюйоркцы, завтракаю я всегда на ходу. Стэн, бариста из кафе на первом этаже, завидев меня на пороге, начинает улыбаться и жестом подзывает к себе. Я неловко пробираюсь сквозь утренний наплыв посетителей, жаждущих испепелить меня взглядами. По утрам мой заказ обычно уже готов – остается только забрать. Этот фаворитизм трогает меня до глубины души.
– Привет, киска. Твой латте.
Его русский акцент звучит как музыка.
– Спасибо, Стэн, – улыбаюсь я.
– Ты такая красотка сегодня. Тебя взяли на работу?
Добрый и внимательный, вот как я бы его описала. Его теплая улыбка сразу расположила к общению. Если бы я была готова с кем-то встречаться, у него были бы все шансы. Подтвердив его догадку, еще раз благодарю за то, что он делает мою жизнь чуточку лучше, и в поиске такси выхожу на тротуар. Одно тут же останавливается возле меня. Невероятно.
Спасибо тебе, мой ангел-хранитель.
В машине называю водителю адрес офиса и принимаюсь обновлять макияж, чтобы снова стать похожей на человека. Отпив глоток кофе, замечаю на стаканчике номер телефона, написанный черным маркером. Номер Стэна уже заносится в «Мои контакты», когда на экране всплывает оповещение о новом сообщении.
Номер не определен
Ты была великолепна вчера вечером.
Пальцы крепко сжимают стаканчик, а пульс ускоряется так, что я едва не проливаю кофе на джинсы. На шее затягивается удавка плохого предчувствия. Против воли начинаю трясти ногой в такт сердцу, неистово колотящемуся о грудную клетку.
Номер не определен
Это Кельвин, надо было сразу написать. У меня поменялся номер. Надеюсь, скоро увидимся.
Опять? Уже во второй раз с тех пор, как мы познакомились. Вздох облегчения получается таким громким, что водитель бросает на меня подозрительный взгляд в зеркало заднего вида. Это всего лишь Кельвин. Не найдясь с ответом, отправляю ему подмигивающий смайлик. Спустя немногим больше получаса мы наконец прибываем в пункт назначения. На входе в здание называю свое имя охраннику, выбрасываю в мусорку стаканчик с остатками кофе и спешу к лифту.
Восемь сорок девять. Успела.
Представление начинается. Разноцветный опен-спейс кишит людьми. Моя стихия. Вежливо здороваюсь с теми, кто меня замечает, сворачиваю в коридор и, ускорив шаг, стучу в приоткрытую дверь кабинета Саманты.
– Доброе утро, Саманта.
– А, Луна. Ты вовремя. Новый гендир скоро будет здесь.
Она поднимается из-за стола, и мы вместе отправляемся в конференц-зал.
– Прости, что поздно тебя предупредила, – говорит она. – Он должен был приехать не сегодня, а через два дня. Захотел всех собрать перед отъездом в Чикаго.
– А кто этот грозный гендир? – озадаченно спрашиваю я у нее. – Почему о нем никто ничего толком не говорит?
– Он предпочитает избегать лишнего внимания.
К нам с широкой улыбкой подходит симпатичная мулатка с каштановыми кудрями до плеч.
– Луна, представляю тебе твою ассистентку, Кимберли Эдвардс. Я скоро вернусь, а вы познакомьтесь пока.
И она бросает нас вдвоем посреди коридора.
– Предупреждая твой вопрос, да, она всегда такая резкая. Давай на ты?
– О да, конечно. И заранее извини, если я буду странно себя вести, у меня просто никогда раньше не было ассистентки.
Кимберли смеется, чтобы сгладить неловкость, как вдруг все вокруг, перешептываясь, замирают.
– Что происходит?
– Он идет.
Она говорит это с таким благоговением, будто объявляет пришествие мессии. Когда девчонки задерживают дыхание, тоже поворачиваю голову, чтобы ничего не пропустить. Их напряжение передается и мне: ладони внезапно потеют, а нога, как обычно, начинает трястись.
– А вот и он, – шепчет Кимберли, указывая подбородком в нужную сторону. – Черт, ну какой же он красавчик. Мне кажется, я только что испытала микрооргазм.
Я непонимающе щурюсь. Мы точно видим одно и то же?
– Ты говоришь про чувака с сальными волосами, у которого ногти длиннее моих?
– Чего? Да нет же! Это Гераклит из службы безопасности. К слову, лучше держись от него подальше – а то рискуешь очнуться с голым задом посреди глухого леса. И это я еще молчу про костюм кролика… Я про него!
♪ Стоит моему взгляду остановиться на том, кого Гераклит сопровождает, как все внутри обрывается. В висках отдается стук собственного сердца, отчаянно бьющегося в груди. Меня – от пяток до кончиков волос – затапливает боль, и я уже не понимаю, в сознании ли я или уже лежу на полу без чувств.
Лиам Джуд Дэвис.
Вот он. Прямо передо мной. Нас разделяет метров сорок – не больше. Мой лучший друг детства. Он – Огонь, а я – Земля. Я и не знала, что почти не дышала после нашей разлуки. Семь лет я не слышала его голос, не прикасалась к нему. Целую вечность.
Посмотри на меня. Неужели ты по-прежнему так меня ненавидишь?
Меня накрывает волной воспоминаний. Я слышу его смех, чувствую тепло его рук, его успокаивающие объятия, пьянящий запах. Шаг вперед – и я цепенею. Одна часть меня хочет встречи с ним, другая – бежать без оглядки. Эти противоречивые чувства тяжким грузом давят на плечи. А потом к ним присоединяется вина. Я причинила столько боли Лиаму и Чарли. В последний раз, когда я его видела, он едва стоял на ногах. «Не подходи ко мне больше, Луна. Я так нуждался в тебе, но ты бросила меня», – было последним, что он сказал мне. Вот уже семь лет я засыпаю и просыпаюсь с этими словами, разбившими мое сердце на тысячу осколков. Жгучая ненависть в его глазах до сих пор не дает мне покоя. В тот день, сам того не зная, он подтолкнул меня еще ближе к краю пропасти. Я ничего ему не ответила. В горле образовался ком, и я не не смогла раскрыть рта. Я подвела их обоих. Мне хотелось закричать, что и он был мне нужен, но тишина снова все поглотила. Тот вечер стал концом нашей дружбы и нашей любви. Я была без ума от своего лучшего друга, Лиама Дэвиса. Такая любовь не проходит бесследно. Она лишает тебя кислорода. Невозможно остаться невредимым после такой бури чувств – они слишком сильны. Слишком разрушительны. Без него я будто оказалась в открытом океане без компаса.
Вдруг, словно почувствовав мое присутствие, он оборачивается – и наши взгляды пересекаются. На долю секунды мне кажется, что я замечаю на его лице усмешку, искру надежды, даже любовь. Но через мгновение все исчезает. Лиам отворачивается и продолжает разговор. Так, будто он знать меня не знает. Так, будто я не была когда-то самым важным человеком в его жизни. Три секунды. Три секунды мы смотрели друг другу в глаза. Я почти слышу, как идет трещинами то немногое, что еще оставалось от моего сердца. И потому совершаю нечто совершенно абсурдное – инстинктивно начинаю пятиться. Шаг за шагом.
– Ой, простите! – извиняюсь я, толкнув какого-то молодого человека.
На углу сворачиваю в коридор и под недоумевающими взглядами редких прохожих несусь так, будто за мной гонятся адские псы. Влетев в первую же попавшуюся пустую комнатушку, понимаю, что это подсобка. Долбаная кладовка со средствами для уборки. Следующие секунды проходят в попытке выровнять дыхание, но воздух исчезает где-то на полпути между горлом и легкими. Наклонившись вперед, упираюсь ладонями в колени и пытаюсь перевести дух, чтобы не рухнуть в обморок.
Лиам. Его черные волосы, подстриженные на висках и слегка вьющиеся на макушке. Его загорелая кожа, крепкое тело и суровый, смертельно опасный взгляд изумрудных глаз.
– Луна? У тебя все хорошо? – спрашивает из-за двери Кимберли.
– Ага. Я тут просто… ищу кое-что.
– В подсобке? Тебе помочь? – добавляет она.
Черт, да она же всех сейчас на уши поднимет. Запускаю ее внутрь, чтобы она перестала шуметь, и сразу закрываю за нами дверь.
– Не переживай, все было по согласию. Просто он повернут на всяких костюмчиках…
Да что она несет?
– Господи, ты бледна как смерть. Тебе плохо? Ты…
Не успевает она договорить, как меня выворачивает в первое же попавшееся под руку ведро для мытья полов. Горло дерет, желудок отчаянно сжимается, по щекам текут слезы. Какой же у меня, должно быть, жалкий вид.
Господи, смилуйся, прикончи меня прямо тут, от меня будет больше пользы на небесах.
Отвращение на лице Кимберли только усиливает мое желание провалиться под землю. Кладовку заполняет отвратительная вонь.
– Вставай, пойдем. Умоем тебя. У моей сестры тоже бывают жуткие панические атаки.
А она мне уже нравится.
Выглянув наружу, мы понимаем, что собрание еще не началось. Я быстро умываюсь, и Кимберли засовывает мне в рот мятную жвачку. Спасибо ей, что не задает вопросов.
– От тебя так несет, что цветы вянут.
Я безрадостно посмеиваюсь. Понятия не имею, как ноги еще держат меня, пока иду в конференц-зал, в котором – учитывая, что за окнами апрель, – оказывается довольно холодно. При мысли о том, как Лиам близко, меня начинает знобить. Мечтая сбежать из собственного тела, усаживаюсь за круглый стеклянный стол и, не поднимая головы, останавливаю взгляд на зажатой в пальцах ручке так, будто в ней ключ к разгадке всех тайн вселенной.
Я боюсь встретиться с ним глазами и все же не хочу смотреть ни на кого, кроме него.
– Всем доброе утро, – начинает он. – Спасибо, что смогли выкроить время в столь сжатые сроки. Я понимаю, что у всех вас много дел и что ваше время столь же ценно, сколь и мое. Поэтому сразу перейду к сути. Позвольте представиться, я Лиам Дэвис, ваш новый генеральный директор. Я хотел встретиться с вами сегодня, чтобы поближе познакомиться со своей будущей командой. Постараюсь как можно чаще быть рядом. Мне действительно важно, чтобы у нас все получилось. Знайте, что я полностью вам доверяю и всегда буду на связи. Да, мне придется часто бывать еще и в Чикаго, но это ни в коем случае не означает, что я не буду вовлечен в происходящее здесь на все сто.
Его британский акцент и низкий голос вызывают мурашки по коже. Я наконец набираюсь смелости и поднимаю голову. Возвышаясь на конце длинного стола с по-королевски безупречной осанкой, он занимает почти все пространство. Еще в юности Лиам излучал эту подавляющую ауру, этот магнетизм и вызывающую уверенность. Он обводит взглядом весь зал, ни разу не остановив его на мне. Пользуюсь этим, чтобы во всех деталях рассмотреть его приталенную белую рубашку с закатанными рукавами, обнажающими татуированные предплечья. Черный галстук покоится на мускулистом животе. О резко очерченную линию нижней челюсти можно порезаться. Лиам наслаждается властью, о которой так мечтал. Его присутствие заполняет зал, а я чувствую себя невидимкой. По крайней мере, до тех пор, пока не наступает мой черед представиться.
Пытаясь выглядеть невозмутимо, расправляю плечи, но мои усилия напрасны. Равнодушие Лиама вызывает у меня желание поджечь тут все к чертовой матери. Я часто представляла, как мы встретимся после долгой разлуки, но ни в одном из выдуманных сценариев не было этой холодности. Были слезы счастья, его извинения, мои объяснения, объятия и секс, чтобы наверстать упущенное.
– Здравствуйте, я… в общем я… – дыши. – Меня зовут Луна Коллинз, и я недавно пополнила ряды ваших менеджеров. Очень рада стать частью компании и работать вместе с вами.
Повернувшись к нему, вижу, как он что-то печатает в смартфоне. Скотина. Какая-то фифа, сидящая неподалеку от меня, решает поиздеваться.
– Надеюсь, в общении с артистами она более красноречива, – мерзко хихикает она.
Я покажу тебе красноречие, стерва.
Собрание продолжается, но я перестаю слушать. Единственный звук, который различаю, – это то, как в ушах шумит от гнева. Эта же ярость заставляет меня последовать за ним в лифт, когда остальные расходятся. Как смеет он делать вид, что я пустое место?
Рукой мешаю дверям закрыться. Взволнованная его близостью, на какое-то мгновение забываю, как и зачем тут оказалась. Но он? Его зеленые глаза вдруг превращаются в щелочки. На скулах играют желваки. Этот взгляд – словно автоматная очередь, и пули попадают мне в самое сердце. Пересилив себя, наконец спрашиваю:
– Ты серьезно собрался делать вид, что не знаешь меня?
– Что, прости?
От его ледяного тона волосы у меня на затылке встают дыбом. Я вдруг осознаю всю нелепость своего вопроса, потому что он смотрит на меня так, будто само мое существование обходится ему в круглую сумму. Значит, между нами все осталось по-прежнему.
Он все так же меня ненавидит.
Лиам выпрямляется, все еще злобно щурясь. Сверкнув глазами, он достает из кармана звонящий телефон и пугающе спокойно говорит мне:
– Не спеши обустраиваться. Ты вылетишь отсюда к концу недели.
Двери лифта закрываются.
Вокруг поднимается гул голосов, а затем наступает темнота.
* * *– …Луна?
Стону от удовольствия, когда на щеку опускается чья-то рука, а на лоб – чьи-то губы. Я что, сплю? Потому что этот голос, этот акцент, это имя, этот такой знакомый запах – не может быть, чтобы все это было так близко. Внезапно разволновавшись, отказываюсь открывать глаза, только бы этот сон продолжался. Только так я могу еще немного побыть с ним.
На пути в мир грез до меня доносится мерный писк приборов, а в нос ударяет запах спирта.
– Луна-парк.
Часто моргаю, чтобы сфокусироваться. Рядом в строгом костюме сидит Трэвис. В его карих глазах плещется беспокойство.
– Я умерла, да? Это ты, страж райских врат?
– Надо будет сказать врачам, чтоб сделали тебе УЗИ головного мозга, если ты и впрямь веришь, что попадешь в рай.
– Ауч.
Мы смеемся, а потом он наклоняется, чтобы обнять меня. Утыкаюсь носом ему в шею и вдыхаю его запах, совсем не похожий на тот, что окружал меня несколько часов назад.
– Как же ты меня напугала, Луна.
– Прости, – виновато морщусь я. – А что произошло?
– Ты упала в обморок на работе. Твои коллеги сначала позвонили Камилле, но она выехала на репортаж в Нью-Джерси, и они связались со мной.
– Да уж, я просто обязана была отличиться.
– Врач сказал, это была паническая атака из-за сильного эмоционального потрясения.
Я киваю, почти не слушая его, потому что мне не дает покоя один вопрос.
– Ты недавно приехал? В палате больше никого не было?
– Никого.
Скрыть разочарование не получается. Сон. Черт возьми, это был всего лишь сон. Ко мне возвращаются воспоминания о произошедшем – Лиам, его отчужденность, его угроза, – и я понимаю, что все будет не так, как я себе представляла.
– Ти?
– Чего?
– Я видела его.
Лиам в Нью-Йорке. Он мой новый босс, и он заставит меня заплатить за то, что я его бросила.
Глава 4. Луна
Луна, 10 лет – Лиам, 12 лет
Все вокруг только и говорят, что о новой семье, въехавшей в дом по соседству посреди ночи. У мальчика, Лиама, кажется, уже сложилась плохая репутация. Еще вчера говорили, что он ударил кого-то в школе только за то, как тот на него посмотрел. Ходят слухи, что ему нельзя смотреть в глаза, иначе умрешь мучительной смертью. Детские сказки! Сам-то Луис жив-живехонек и пытается настроить всех против новенького. На переменах к Лиаму никто не подходит, а после школы он один, с гитарой за спиной – никто никогда не видел, чтобы он на ней играл, – медленно бредет вдоль футбольного поля в нашем квартале.
Чтобы попасть домой, мне нужно идти той же дорогой, и стоит ему меня заметить, как я ловлю на себе его дикий, почти яростный взгляд, будто он хочет что-то сказать… или пожрать мою душу. Я этим слухам не верю, честно-пречестно. Поэтому в последний раз, когда это произошло, я ему улыбнулась и помахала рукой. Ноль реакции.
Сегодня я собрала всю свою смелость в кулак, чтобы заговорить с ним, но он словно сквозь землю провалился. В необъяснимом порыве запрыгиваю на велосипед, чтобы отправиться на его поиски. Через пятнадцать минут, когда я уже готова бросить эту затею, замечаю его сидящим на дереве за детским парком.
– Разворачивайся, Луна, – шепчу сама себе.
Нет, ты не трусиха. И потом, что он тебе сделает? Закусит твоими глазными яблоками?
Вместо того чтобы дать деру, неожиданно для самой себя говорю:
– Привет!
Даже не посмотрев в мою сторону, он продолжает вертеть в руках маленький желтый мячик. Я прочищаю горло и почти кричу:
– Привет!
Все еще ничего.
– Почему ты молчишь?
– А ты почему так много болтаешь? – спрашивает он, не сводя глаз с мячика.
Услышав его грубый ответ и сильный британский акцент, я какое-то время не могу найтись с ответом.
Скажи уже хоть что-нибудь.
– А ты знаешь, что по деревьям нельзя лазить?
Просто блестяще, Коллинз.
Теперь его кошачьи глаза прикованы к моим. Он смеряет меня взглядом с ног до головы и качает головой так, будто я маленькая наивная дурочка.
– А ты что, из полиции деревьев? – дерзко парирует он.
Пусть насмехается – главное, что разговаривает.
– Не-a, просто папа говорит, что так нельзя делать – можно сломать себе что-нибудь.
– Это девчонкам нельзя.
– Чего? Девчонки ничем не хуже мальчишек. Даже лучше.
В его глазах загорается азарт.
– А слабо залезть сюда? – бросает он мне вызов.
– Не слабо, – отвечаю я, не раздумывая.
Оставляю рюкзак у дерева и оцениваю высоту, которую предстоит взять. И зачем я только сказала, что мне не слабо? На первую ветку забираюсь легко, на третью – тоже. Уверенная, что и на следующие заберусь без труда, делаю еще один рывок. Что-то хрустит. И в этот момент Лиам ловит меня за руку и тянет к себе.
– Я был прав, – говорит он.
Чтобы его побесить, прежде чем сесть, пихаюсь локтем. За мой по сути своей безобидный шутливый жест он тут же награждает меня убийственным взглядом. Ясненько, этого не щекотать, а то превратит в камень.
– Меня зовут Луна Иден Коллинз, мне десять, а тебя как зовут?
Он молчит, кажется, целую вечность, прежде чем наконец ответить:
– Лиам.
– И сколько же тебе лет, Лиам?
Он проводит рукой по длинным черным волосам и снова начинает играть с мячиком.
– Ты не очень-то любишь болтать, да? Папа говорит, что мне нравится звук моего голоса, и каждый раз…
– Что ты здесь делаешь, крошка Лу?
Крошка Луна? На щеках вспыхивает румянец. Это прозвище такое дебильное и такое милое. Вроде.
Вопрос застает меня врасплох. Он выгибает бровь в ожидании вразумительного ответа.
– Мне кажется, ты классный.
Лиам смеется. По-настоящему. Громко и долго. Это так поражает меня, что я лишаюсь дара речи.
– И ты не боишься, что я сожру твою душу, или что вы там говорите? Нет, погоди, кажется, там было «умереть в страшных муках»?
В его глазах – ни намека на улыбку. Я, конечно, догадывалась, что он был в курсе слухов о себе, но никогда не задумывалась, что ему обидно.
Поэтому, чтобы разрядить обстановку, выдаю:
– После смерти я хотя бы встречу свою кошку Легенду. Она умерла в прошлом году, ее машина переехала.
Он качает головой.
– Какая же ты странная. Я и раньше это знал, но с каждой секундой убеждаюсь все больше.
– Так вот почему ты на меня все время пялишься? Я не спорю, возможно, я и правда странная… но мне все-таки интересно, чего ты так на меня смотришь? То есть мне все равно, смотри на здоровье, просто в прошлый раз я помахала тебе рукой, а ты не ответил.
– Дыши, крошка Луна.
Шумно перевожу дух. Лиам сдерживает смешок и тихо-тихо шепчет:
– Мне нравится цвет твоих волос.
И отворачивается так, будто злится сам на себя за то, что произнес это вслух.
Папа всегда говорит, что мои волосы такие же серебристые, как свет луны.
О господи. Щеки начинает печь. Скажи уже что-нибудь, Луна.
– А ты правда умеешь на ней играть? – Я показываю на гитару.
Было бы неплохо ответить «спасибо».
– Ну можно и так сказать.
– Докажи. Сыграй что-нибудь.
– Спой мне, и я тебе что-нибудь сыграю.
– Я не пою, – отрезаю я.
Откуда он знает? Я никогда ни перед кем не пела.
– Ну а я не играю.
Мы подозрительно смотрим друг на друга, зная, что оба врем. Еще и скверно врем. Я наклоняюсь к гитаре, прекращая эту битву взглядов, но он грубо вырывает ее у меня из рук.
– А ну отдай, дура!
Эта вспышка злобы заставляет меня отстраниться.
– Сам дурак! – выплевываю я, обидевшись.
Быстро спускаюсь с дерева и уже залезаю на велосипед, когда он мягко тянет меня за хвостик. Я оборачиваюсь, готовая испепелить его на месте, но, увидев его глаза, мгновенно остываю. Становится ясно, что он сам на себя злится за эту выходку.
– Прости, Луна. Я не люблю, когда трогают мою гитару или заставляют меня играть.
У меня море вопросов, но я не хочу на него давить, поэтому просто молча киваю.
– Давай так, – спешит добавить он, – ты больше не будешь просить меня сыграть, а я не буду просить тебя спеть. Ладно?
– Ладно.
Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее. Мы замираем, глядя друг другу в глаза. Проходит несколько секунд, и Лиам все еще смотрит на меня так пристально, будто у меня на лице какое-то пятнышко.
– Хочешь, покажу кое-что прикольное? – наконец спрашивает он.
– А это далеко? Мне нельзя далеко уезжать.
– Нет, тут за углом.
Все еще держась за руки, мы заходим за пустующий дом, и я, повторяя за Лиамом, сажусь на корточки. Через пару секунд слышится лай, и к Лиаму бросается щеночек с кремовой шерсткой.
– Это твой?
– Нет, он бездомный. Я подкармливаю его последние две недели. Он классный, вот увидишь.
На его лице до самых ушей – впервые – растягивается улыбка, а на щеках появляются ямочки.
– А почему ты не заберешь его домой?
– Мама запрещает, – грустно говорит он.
Я сажусь рядом, и щенок тут же подбегает ко мне и начинает облизывать лицо. Не в силах сдержаться, начинаю хохотать.
– Похоже, ты ему нравишься… Хендрикс, ко мне! – свистом подзывает его Лиам, когда видит, что я вот-вот задохнусь.
– Хендрикс?
– Ага. Как бог гитары.
– Круто!
Он улыбается мне в ответ, и остаток вечера мы проводим играя со щенком. Попытки дрессировать его ни к чему не приводят. А к семи мне приходит пора возвращаться домой, потому что сегодня папа не дежурит в больнице.
– Садись на руль, – говорит мне Лиам.
– Ты с ума сошел? Мы же упадем.
– Что, слабо?
– Да, слабо, – отвечаю я и начинаю идти в сторону дома.
Он догоняет меня на велосипеде и снова тянет за хвостик. Но не как мальчишки во дворе, которые хотят сделать мне больно, а так ласково, что мне почему-то даже не обидно.
– Доверься мне. Ты не упадешь.
Он пытается улыбнуться, но в этот раз его улыбка больше похожа на гримасу, и я решаю не дразнить его. Вместо этого я и впрямь сажусь на руль. Не сразу, но мне все же удается устроиться поудобнее. Его дом ближе, чем мой, поэтому он слезает раньше, уступая сиденье. Затем взъерошивает густые черные волосы и, кажется, краснеет, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щечку. Черт, зачем вообще я это сделала?.. На мгновение он цепенеет, а потом возвращает мне поцелуй. И в груди что-то начинает биться вот так: «ту-дум, ту-дум».
– Пока, крошка Луна.
– До завтра, Лиам.
Он рукой отдает мне честь и уходит. Гитара в чехле подпрыгивает на каждом его шагу. На крыльце дома его встречает хрупкая и очень красивая женщина с роскошными темными волосами, подстриженными каре. Стоящая рядом с ней светловолосая девочка чуть младше меня машет мне ладошкой. Я улыбаюсь ей и машу в ответ. Лиам целует обеих по очереди и исчезает в доме.
На следующий день в школьном дворе я смотрю на него издалека, пропуская мимо ушей болтовню Кэм и Ти. Он, как всегда, один, и меня снедает желание к нему подойти. Я знаю, что он чувствует мой взгляд так же, как я – его. Этим утром, в коридоре.
«Все, иду», – думаю я и не двигаюсь с места.
Пять Миссисипи, четыре Миссисипи…
Считаю про себя, пока ноги с пугающей легкостью несут меня к нему.
– Ла-айм!
– Немедленно прекрати, – ворчит он, но по его лицу расползается улыбка. Улыбка.
По-турецки сажусь рядом. Мы так близко, что наши колени соприкасаются. На секунду мне кажется, что мир вокруг застыл. И, подняв голову, понимаю, что так оно и есть. Все замерли на середине движения. Скакалки больше не стучат по бетонной площадке, мячи больше не отскакивают от пола и стен, смех сменяет шепот. На нас таращатся все, включая моих друзей. Я поворачиваюсь к Лиаму, опустившему голову на руки.