1
Передо мной упал нераскрывшийся бутон вишневого дерева. Я наклонилась за ним и мои испачканные сажей пальцы показались уродливыми кузнечными щипцами, вцепившимися в нежную красоту. Этой капельке предстояло раскрыться и стать прекрасным цветком, но ветер сорвал его прежде этого. Я прониклась жалостью к простому цветку, но не успела заполниться до краев, как кто—то хлопнул мне по ладони. Бутон упал и утонул в грязи.
– Лентяйка! Её госпожа Айяно ищет, а она стоит цветочки рассматривает. – я опустила взгляд. На меня смотрела пара злобных янтарных глаз с вертикальным зрачком. Старый оживший сандаль скалил свой пухлый красный рот. За столько лет я еще не до конца привыкла к виду говорящей обуви и скрипучим голосом этих ёкаев. – Быстро! Пошла!
Ёкай хлопнул меня снова, на этот раз по ноге. Я поспешно поклонилась и поспешила покинуть двор. Нельзя злить хозяйку постоялого двора.
– Нана! Иди сюда!
– Нана, тебя зовёт Кичи! Говорит, ты обещала ей игру.
– Иди к нам!
Стоило мне зайти в коридоры прислуги как со всех углов повысовывались мои напарницы и принялись завлекать меня в комнату. Им то, местным духам, ничего не будет за безделье. Они были частью дома гнев госпожи их не трогал. А меня она снова выпорет во дворе. Так что я отмахнулась на ходу.
– Не могу. Позже! – и умчалась к коридорному перекрестку. Здесь, в самой темной части дома, начиналась тропа к покоям хозяйки. Я набрала воздуха в грудь и шагнула прямо, в самый темный коридор.
Дверь в покои Айяно всегда будто находилась на разном расстоянии от первого шага. Ты мог идти до нее часами и так и не приблизится, а на следующий день уткнуться носом едва сделав один шаг. Все зависело от желания госпожи. Сейчас я дошла до резкой красной двери быстро и даже замедлилась на подходе. Привычный страх прополз под одежду, по спине и мазнул холодным языком по загривку. Каждый раз я боялась умереть за этой дверью.
Я выдохнула и постучала.
– Заходи Нана. – раздался в ответ звонкий голос.
Госпожа сидела ко мне спиной и нежно—розовая юката сползала с плеч, приоткрывая шелк белоснежной кожи. Я старалась задержать взгляд на них, но глаза сами опустились ниже. К паучьему брюху и торчащими из него лапами. На щетину которой эти лапы были покрыты. В детстве я ненавидела пауков, а отец всегда смеялся и говорил, что они бояться меня даже больше. Айяно меня, к сожалению, совсем не боялась. А я вот немела от страха в ответ на каждый ее взгляд и ухмылку.
Вот и сейчас она обернулась тряхнув копной черных волос.
– Долго же ты шла. Я уже решила, что тебя сожрали по пути.
Я опустилась на колени и уткнулась лбом в пол.
– Простите госпожа. Я мыла лохани во дворе.
– И совсем не виделась с этим наглецом Кохэку? – ее голос, певучий и низкий показался мне заупокойной песней. Одно движение и одна из лап пронзит меня насквозь. Я вжалась в циновку бледно кремового цвета.
– Я ни за что не нарушу ваш приказ, госпожа. Кохэку не сует нос в наш двор уже несколько лун. – протараторила я.
Вдыхая и медленно выдыхая, я велела своему телу успокоиться. Ни один поспешный стук сердца не должен выдать мою ложь, иначе мне никогда не выбраться из царства ёкаев.
Айяно долго молчала и, я чувствовала, разглядывала меня. Её красные глаза напоминали бутоны ликориса, точно так же предвещая смерть и я была рада, что сейчас не смотрю в них. В конце концов она скомандовала подниматься.
– Последнее время ты огорчаешь меня Нана. Ты отбиваешься от рук. Забываешь, кто твой хозяин.
– Я никогда не забуду о вашей доброте. Простите, если чем—то огорчила вас. – я склонилась в поклоне. Паучиха хмыкнула и я уловила нотки удовлетворения. Огромный груз свалился с плеч ведь это значило, что я не попала в немилость.
И ничто не помешает моему плану свершиться.
Я разогнула спину и взгляд сам метнулся к сая (термин для обозначения ножен меча) приколоченным на стене. Казалось, протяни руку и коснешься их. Приложи немного сил, и меч окажется в руках. Но я стояла как статуя, пока Айяно сетовала на мои промашки. Кто—то доложил ей о пролитых прямо в доме помоях и пропавшем сандалии гостя. Я слушала, но была далеко. Перед глазами стояла только сцена того, как я достаю меч из ножен. Как сияет металл в слабом свете демонического мира и как я отсекаю голову строптивой госпожи.
– Я всё исправлю, хозяйка. Разрешите сегодня мне всю ночь работать? – я снова бухнулась на колени. – Я отмою каждый уголок нашей гостиницы, госпожа.
– Хорошо. И ужина ты тоже лишаешься.
Она махнула тонкими бледными пальцами и ухмыльнулась.
– Ещё одна промашка и ты лишишься души, Нана.
За свою душу я не держалась, она мне без надобности. Но если демон заберет её, то и тело мне больше будет неподвластно: я останусь сломанной куклой. А вот этого я допустить не могла. Так что еще раз выразила почтение и поспешила уйти, бросив последний взгляд на меч. Единственную ценную вещь в этом разваливающимся паучьем коконе.
Я вернулась во двор и больше красота цветущей вишни меня не занимала. Только грязные посудины, что до сих пор отмокали в огромном чане ждали меня здесь и я снова принялась натирать их жесткой тряпкой. Бесполезная работа, но после того, как госпожа Айяно заподозрила меня в предательстве, я получала только такую. К концу дня ладони стирались до крови, чтобы зажить за ночь и чтобы все повторилось вновь. Но я упорно скоблила любые посудины и думала только о моменте, когда смогу уйти отсюда. Вернуться домой.
За спиной раздался едва уловимый шелест, но я тут же прекратила работу и прислушалась. За моей спиной тянулся плетеный забор из ивы, а после него, возвышалась стена бамбука. И именно оттуда доносился шум.
Я легко перебралась через изгородь и пошла на звук. Шелест то нарастал, то отдалялся но ни на секунду не замолкал. Казалось, когда я уже вот—вот настигла его, на загривок мне обрушился удар деревянной палкой. От неожиданности я рухнула в грязь.
– Ты беспечна и медлительна, Ороти. Я только что отсёк тебе голову.
Рот у меня оказался полон грязи и я с трудом отплевалась от нее прежде чем повернуться.
– Учитель, вы слишком жестоки со своим единственным учеником. – я тяжело поднялась на ноги и поклонилась огромной жабе.
Старые истлевшие тряпки, бывшие когда—то кимоно, висели на Кохэку как на старом отшельнике(кем он, впрочем, и являлся) и уже неясно какого цвета были изначально. Его мясистая улыбчивая морда была такой широкой, что разом я могла посмотреть только в один янтарный глаз. Из—за этого я с трудом могла выносить наши бои, ведь невозможно угадать куда будет следующий удар.
Пока я пыталась очистить рабочие шаровары от грязи, из пасти оогамы(гигантская жаба живущая в горах) высунулся толстый склизкий язык и шмякнулся на зеленую щёку. Он поймал какого—то жучка и быстро прожевал его.
– Тебе не сбежать домой если продолжишь витать в облаках. Паучиха всё ещё донимает тебя?
Я кивнула и Кохэку издал низкий, глухой гул. Этот звук был у него вместо ругательств и давно стал привычным. Оглядевшись я встала в стойку чтобы снова не полететь на грязи.
– Скоро мы уберемся отсюда, учитель. Сегодня ночью.
– Сегодня? Ты, видимо, растеряла остатки мозгов Нана. – он тоже вернулся в стойку и бросил мне свою палку, доставая вторую из—за спины.
– Больше нельзя ждать. Итак, слишком много лет прошло, мой брат мог…
– Забудь о прошедшем Нана, оно должно иметь не больше влияния чем грядущее. Сейчас есть только ты, я и эта палка. Атакуй.
Я ринулась вперед и наши “мечи” схлестнулись. Кохэку был сильным и мог колдовать, как и любой ёкай. Но меня он учил лишь сражаться и быть незаметной как жаба среди тростника.
Когда мы впервые встретились он напугал меня до полусмерти. Монстр, как и все обитатели Страны корней, я думала он проглотит меня, как кузнечика и наши с ним лапки будут торчать по соседству из широкой пасти. Но Кохэку оказался не таким, как другие демоны. Он научил меня всему, что помогло мне выжить в чужом краю и не сойти с ума. Кормил меня человеческой едой до того как я смогла попасть к Айяно и упорно отводил от пути мести.
И только в этом я не могла сойтись со своим учителем. В мире смертных у меня были враги и они не оставят моих кошмаров пока я всем им не отплачу.
Так что я ударила сильнее, отскочила в сторону и налетела на учителя снова. Я била до тех пор, пока моя палка не сломалась на две половины.
– Ярость. – печально сказал Кохэку, смотря на обломки. – Она росла в тебе столько лет и уже пробивается наружу. Это дурно, Нана.
Я едва удержалась на ногах от усталости и посмотрела на учителя снизу вверх.
– Моя ярость утихнет, когда я отомщу за отца.
2
Кохэку ничего больше мне не сказал. Только вернул палке прежний вид и снова встал в стойку. Мы тренировались пока на руках у меня не вспухли волдыри. Мы поклонились друг другу когда на небе уже в полную силу сияла луна. Я задрала голову к нему, рассматривая сизые облака. Десять лет я провела среди демонов, и всегда задавалась вопросом: одна ли луна светит здесь и в моем родном мире? Никто из духов ни разу мне не ответил.
– Нана. – голос Кохэку продрал тишину. – Пора. Тебя может ждать наказание от паучихи если не поторопишься.
– Это не важно. Сегодняшняя ночь последняя здесь.
– Тем обиднее будет, если тебя убьют прямо перед возвращением домой.
Я поджала губы. Если бы не защита оогамы первый встречный ёкай выпотрошил бы слабого человеческого ребёнка. И только последний год, когда мне пришлось уйти под крыло Айяно, мы стали видеться реже.
– Пойдем со мной. В священном лесу для тебя найдется место, Кохэку.
– Я уже говорил тебе дитя: мой дом здесь.
– Этот мир к тебе так же жесток, как и ко мне. Незачем быть ему верным.
– Ёкаи и люди совсем разные, Нана. То что тебе кажется жестокостью для меня лишь традиция. – он по—старчески устало присел на ближайший камень, вытягивая свои перепончатые ноги. – Иди и пусть твой план будет успешен.
Отчего—то мне не показалось это прощанием и я ничего не ответила. Путь обратно в постоялый двор Айяно показался быстрым и легким. Вот только чаши которые я натирала пропали. Неудивительно, что кто—то из дзасики—вараси (домовой дух) заметил мою пропажу и доложил хозяйке. Я лишь прибавила скорости влетая прямо под крышу дома. Главное правило здесь: не касаться стен. Только так госпожа может узнать точное твое расположение и тут же примчатся на волнение в своей паутине. Так что я быстрее перебирала ногами прижав руки к себе.
Гостей почти не было, дом был почти заброшен. Редкие заблудшие души почти всегда уходили на прокорм Айяно и не успевали даже плату внести. А кто захочет жить в месте, где тебя с большой вероятностью сожрут? Самые старые духи болтают, что раньше это место было оживленным и гостеприимным, до того как хозяйка перестала контролировать свой аппетит. И сколь бы не была сильна защита Кохэку, она в любой момент может спасть и открыть мой человеческий запах.
Я влетела в общие комнаты едва не прочертив носом по полу. От падения удержали только три пары любопытных глаз.
– Нана. – чирикнула одна из дзасики—вараси. Волосы у нее были самые лохматые, а лицо краснощеким. Я улыбнулась.
– Ты ещё не спишь, Кичи? Вы все. Почему сидите тут, в темноте?
И правда, три духа, на вид обычные девчонки, сидели в кругу и что—то заговорчески обсуждали. И пусть они были старше меня в три раза, я следила за ними как старшая сестра.
– Мы боялись, что госпожа Айяно тебя наказала. Не нашли тебя во дворе. – Кичи вцепилась мне в ногу. – Или съел тот жуткий жабий гигант, что следит за тобой.
Я хихикнула. Если паучиха сделалась достаточно невнимательной, чтобы заметить Кохэку у своих ворот, то быстрые и хитрые духи дома таким не страдали. Зря я боялась, что они выдадут моё отсутствие.
– Глупышки, жабы питаются жуками. Зачем им я? Одна кожа да кости. – с этими словами я подхватила Кичи и защекотала ей ребра. Остальные девчонки со смехом бросились врассыпную. – Ну всё, всё. Пора спать. Завтра ещё один тяжелый день.
Из угла фыркнули.
– О какой тяжести ты говоришь? К нас уже три луны никто не заселяется.
– Не говори так, Мичи! Хозяйка услышит!
– А ты не затыкай меня.
Они начали спорить, тянуть друг друга за толстые хвосты. Я знала, что мне не по силам разнять их так что просто прошла к своему месту. В самом углу прямо на татами (маты, которыми в Японии застилают полы домов) лежала моя сумка и я быстро накинула ее на плечо.
Кичи вцепилась в мои штаны, когда я была уже у порога.
– Ты куда?
– Госпожа лишила меня ужина и обязала всю ночь мыть полы в общих комнатах. Не дожидайтесь меня.
– Но ты только пришла! Я думала мы сыграем в сёги.
Я присела, чтобы быть с Кичи на одном уровне и потрепала ее непослушные волосы.
– Мы обязательно сыграем, сестренка. Но сейчас мне нужно идти.
– Неужели это так важно что ты не можешь сделать это в другой день? – малышка обиженно надула губы. Ошибкой бы было воспринимать древних существ как детей, но они упорно играли эту роль перед другими и никогда от неё не отступали.
– Важнее всего. – кивнула я, сглатывая ком в горле. – Я скоро вернусь. Не сломайте тут ничего.
Кичи всё цеплялась за мои грязные штаны и я с трудом вырвалась из крепкого захвата маленьких пальчиков. Как может понять домашний дух моё желание уйти? Я обернулась последний раз, надеясь когда—нибудь ещё повстречаться со своими соседками. Их круглые как блюдца лица лишь отдаленно напоминали человеческие и все же я не чувствовала себя чужой среди них. Только Кичи не улыбалась, продолжая задумчиво глядеть мне вслед.
– Я жду тебя на партию утром, Нана – сан.
Я ничего не ответила с горечью задвигая сёдзи. Останавливаться было нельзя и я быстро взяла себя руки. Идти нужно было тихо и быстро.
Айяно плела в своих покоях ловушки, в которые попадут её следующие пленники и прервать её в этом занятии значило умереть. Но я медлила перед лестницей ведущей вниз. Ради меча стоило рискнуть и посмотреть, чем занята ткачиха. Так что я нырнула обратно в темноту, и едва успела спрятаться за углом, когда в коридор выскочил один из прислужников. Зонтик с огромным черным глазом высматривал нарушителей. И если внизу я могла сослаться на приказ хозяйки, то здесь, рядом с перекрестком вранье не пройдёт. Я затаила дыхание и дух неловко проковылял мимо.
Я только посмотрю, говорила я себе пока кралась пригнувшись. Ночь будет длиться ещё долго, так что ничего не рухнет от пары минут.
Дверь в покои хозяйки была будто совсем близко, но, конечно, достичь её не просто. Я сделала шаг и она тут же отдалилась. Ещё один и результат остался тот же. Нужно повернуть назад.
– Нана. – услышала я шепот которым всегда общался со мной учитель. Я прильнула к окну, что было в коридоре.
Кохэку действительно стоял внизу, прямо у порога паучихи.
– Оставь его. Нужно уходить. Дорога вот—вот откроется.
Я кивнула, но снова посмотрела в коридор. Я должна попытаться. Отец бы не сдался, как не сдался и перед самой смертью. Бросив последний взгляд на учителя, я вернулась в коридор. Три удара сердца, резкий выдох и я побежала что было сил. Внизу вдруг раздался шум и сначала я испугалась, что задела паутину госпожи, но никто за мной так и не погнался. Шум разносился со двора.
Кохэку.
Я прибавила скорости, хотя казалось больше некуда. Но коридор все не кончался и дверь не приближалась ни на шаг. Я зажмурилась, просто давая ногам нести меня.
– Нана, сохраняй спокойствие. Они боятся тебя намного больше чем ты их. – отец ласково улыбнулся смотря в мои широко открытые глаза.
– Н—не могу. Они такие…– я поежилась. Мы стояли на опушке леса и утренняя роса ещё не сошла с зеленых листиков. Мои соломенные сандалии уже были мокрыми насквозь и я готова была расплакаться.
Отец успокаивающе похлопал меня по плечу и пошел вперед.
– Эй, дурочка, смотри! – я обернулась на звонкий голос брата и тут же завизжала. Да так громко, что с деревьев вспорхнули птицы.
Кори держал жирного паука прямо перед моим носом и довольно улыбался, нависая сверху. Никогда его черные глаза не выглядели веселыми, как бы сильно он не кривил рот в улыбке.
– Кори, убери его! – я попятилась, но и он, вдвое выше меня, стал наступать. Серое брюшко оказалось совсем близко.
– Смотри на него, Нана. Укуси первой если боишься.
Я бежала от него и его глупых шуток так быстро, что врезалась в отцовскую спину носом. Кори опять издевается, сказала я тогда, не зная, что это пробивалась наружу его нескончаемая злоба. Отец только посмеялся.
А через несколько лет умер вине своего сына.
Я рванула в последний раз и казалось сейчас открою глаза, а дверь снова будет в недосягаемости. Но она оказалась прямо передо мной. Наверное, хозяйка потеряла бдительность из—за суеты внизу. Я схватилась за ручку и потянула, врываясь внутрь.
Укуси первой, Нана – сказал он тогда. Так я и сделаю, Кори. Не сомневайся.
3
В покоях было темно. Погасли все свечи и масляные светильники из рисовой бумаги. Айяно любила находиться в темноте, но хотя бы одну свечу оставляла перед тем отправиться спать.
Я запустила руку в свою сумку и выудила старенький кухонный нож. Края его затупились и ручка проржавела, но я как смогла заточила его о камень, пока никто не видел.
В комнате госпожи почти отсутствовала мебель, не было даже сундука для безделушек. Не было места для сна, а весь пол покрывала жесткая циновка. Никогда Айяно не выглядела с утра сонной или уставшей по вечерам. На ее красивом лице вообще не появлялось эмоций кроме злости.
Так что я прислушалась, не веря в то что она вдруг заснула.
Тишина. Только снаружи шум и крики стали приглушеннее, будто зачарованные стены покоев не пропускали их.
Я рванула к туалетному столику, в зеркало которого обожает любоваться собой паучиха. Над ним, на досточке, висел меч. Едва моя рука коснулась ножен, по полу и стенам гостиницы прошла дрожь. Все на мгновение затихло и вдруг задребезжало с новой силой. Затряслись погашенные свечи, задрожало стекло. Я побежала к выходу но дверь уже оказалась заперта. Я прижалась к ней спиной, судорожно привязывая меч к поясу. Тонкие тесемки поддалась с трудом. Но страх утих когда рука легла на цука (рукоять катаны).
Мир будто остановился, засиял серебряными нитями и открылся мои слепым глазам.
Стены потеряли светлый молочный вид и стали белыми как паутина. В углах появилась пыль, темные пятна, похожие на кровь и в нос ударила вонь от которой заслезились глаза. От истинного вида логова Айяно стало дурно. Сердце заколотилось от ужаса и я, не думая о последствиях, рванула к окну. Если повезет, с него можно допрыгнуть до соседней крыши а оттуда спуститься по плетеной лестнице. Но я не успела даже взобраться на него, как в ногу мне кто—то вцепился.
– Воровка! Так и знала, что ты просто воровка! – паучиха одним легким движением откинула меня в противоположную стену, выбив воздух из легких.
Айяно с взлохмаченными волосами приближалась готовясь пронзить меня насквозь. Я крепче сжала меч.
– Не приближайся.
– Грязная обманщица. Говорили мне, что нужно сразу тебя убить.
Она замахнулась но не успела достать до меня. Меч словно сквозь масло прошел через одну из толстых лап, отрубая её. Зеленая жижа прыснула на мои ноги. Демоница взревела и отшатнулась. Мы смотрели друг на друга удивленно, будто никто из нас не ожидал от меня такой дерзости. Теперь меч позволил мне увидеть, какой оголодавшей и жалкой была Айяно на самом деле. Лицо стало серым, щёки впали. Брюхо, всегда казавшееся мне огромным, оказалось каким—то мягким и болезненным.
Я поднялась опираясь на меч и приготовилась драться. Айяно взглянула на меня со смесью ужаса и животной ярости.
– Как смеешь ты прикасаться к моему Гэкко?! Тварь! – она снова бросилась в атаку.
Я увернулась и все же она полоснула меня когтем на щетинистой лапе. Перед глазам почти сразу начало плыть но нити которые показал мне меч оставались такими же яркими. Пригнувшись я полоснула по одной из них и Айяно закричала. Крик и сердитые слезы смешались в этом звуке и она забарахталась, от ярости не контролируя себя. Ругательства и проклятия слетали с её губ потоком.
– Моя служба окончена, госпожа Айяно. Прощайте. – сказала я в конец осмелев. В спину мне неслись вопли демоницы.
Я вернулась к окну и встала на него ногами. Меч вернулся в ножны и гостиница снова стала целой и чистой. Пропали дыры в крыше, паутина и вонь гнилого мяса. Таким Страна корней виделась мне все десять лет: цветущей и прекрасной.
С трудом я перебралась на соседнюю крышу и неловко спустилась вниз. Здесь царила суета и ужас. Один крупный нуэ (химера с головой обезьяны, телом тануки, лапами тигра и змеёй вместо хвоста), что иногда захаживал госпоже в гости, нёс своим крепким хвостом ведро с водой. Зонтики, сандалии и домовые духи сбивая друг друга пытались потушить пожар и их глотки разрывались в животных криках. Я юркнула в бамбуковые заросли и никто не обратил на это внимания.
– Нана! – услышала я голос Кохэку но не увидела его самого.
Рука сама потянулась к мечу и тут же мир заискрил. Я увидела нити, что вели к моему учителю.
– Я ранила её! Ранила! – я едва не кинулась ему на шею. Но оогами вовсе не выглядел радостным. Он строго посмотрел на меня и кивнул.
– Ты достала Гэкко. Это старый меч и очень своенравный. Будь с ним аккуратна.
– Понимаю. – я ласково провела пальцами по ножнам. – Буду.
– Идём, тропа уже давно открылась.
Мы пробирались через стену бамбука и за спиной не прекращались раздаваться крики.
– Это вы подожгли гостиницу?
– Я. Давно надо было это сделать. Слишком долго Айяно сидела в своей гнилой кормушке.
– Это волшебный меч. У меня получилось ранить им саму Прядильщицу.
Кохэку покосился на меня, фыркнув.
– Это старуху? Она больше голосит чем дерётся. Не зазнавайся, дитя.
Растения расступились и мы оказались перед озером, почти белым под лунным светом. Я удивленно раскрыла рот.
– Не может быть. Его здесь никогда не было…
Я точно знаю, что за лесом тянулся город ёкаев с его красными фонарями, богатыми рёканами и закусочными. Здесь должна быть песчаная дорога и почти сразу оживленная улица. Но я своими глазами смотрела на тихую глубокую воду, поросший камышом берег и луну, такую огромную, будто она сейчас упадет прямо на меня.
– Это тропа в твой мир. Почти такая же, по которой ты пришла сюда.
Это было так давно, что я даже не запомнила места в котором оказалась впервые. Просто водоворот страха и злости съел несколько месяцев прежде чем я пришла в себя и оглянулась на мир монстров, в котором оказалась.
И вот я возвращаюсь домой.
Дом, которого уже нет. К людям, которых я хочу убить. И всё же, желание снова увидеть обычных людей вызвало у меня волну восторга. Кохэку улыбнулся, показывая острые как у рыбы зубы.
– Иди дитя. Время истекает.
Я хотела позвать его с собой в тысячный раз, но за спиной послышался шум. Кто—то бежал прямо к нам.
– Иди же, Нана! Возвращайся домой.
– Спасибо вам учитель. Спасибо за все. – я крепче сжала кулаки, ища в себе силы чтобы не расплакаться. Кохэку никогда не любил нежностей, но я не удержалась от одного единственного прикосновения. Сжала легонько его огромную влажную лапу и встала на первый камень.
– Найди покой, девочка.
Я не нашла что на это ответить и отвернулась. Сколько бы он не твердил о покое, разве смогу я его обрести пока Кори ходит по земле?
Нет.
С трудом получалось удерживать равновесие на скользких камнях но я видела, что там за чертой воды моя цель. Там мои заклятые враги и дом детства. И я бежала пока не услышала крик.
На берег вышли другие ёкаи. Жители гостиницы и просто случайные монстры.
– Смотрите! Она – человек! Кохэку прятал человека!
– Держи её.
– Предатели!
Один из них, мужчина с вытянутой змеиной шеей, напал первым и учитель легко отразил его удар. У него была только тренировочная палка но он легко оборонялся от любых атак. Я наблюдала, молясь владычице неба чтобы никто ему не навредил. Легла потянулась к мечу.
– Иди Нана! Тропа скоро исчезнет! – крикнул учитель и ветер донёс его слова.
Неуверенно я перебралась на следующий камень но снова обернулась. Взгляд наткнулся на грустную Кичи. Она стояла, прижимая что—то к груди и смотрела на меня так, как смотри потерянный ребенок.
– Прости меня. – прошептала я, но, конечно, эти слова не дошли до девочки.
Она вдруг вздрогнула, будто по воде прошла рябь и закричала. В руках у неё что—то блеснуло.
Кандзаси!
Когда—то я выменяла её на рынке и заточила храня за поясом. А после отдала Кичи чтобы она могла защитить себя от нападок других ёкаев. И вот эта заколка вонзилась в бедро моего учителя. Тот вскрикнул и завалился на одну ногу.
– Нет! Перестаньте! – крик разодрал мое горло. Я вытащила меч но замерла.
Полная луна нависшая над нами меркла. А с ней меркла и тропа до мира людей. Я провела десять лет в её поисках и только боги знают через сколько она появится вновь.
Всё чем я жила, все мои мысли веди к этому дню.
А ёкаи, как настоящие монстры терзали Кохэку. Он отбивался, но сбитый раной теперь оказался в меньшинстве. Кири снова набрасывалась на него и крича что—то вонзала мой подарок под тонкую кожу.
Звери. Они и есть и звери и ошибкой было считать их друзьями. Все эти твари та же самая паучиха просто в разных обличьях.
Горячие слезы текли по щекам и я завыла, когда уловила последний взгляд учителя. Он едва заметно кивнул и исчез в темном клубке окруживших его мостров.
Когда я расправлюсь с Кори и колдуном и у меня не останется иной цели, я вернусь и уничтожу их. Каждого, кто сейчас рвал Кохэку на куски. Животные не достойные сострадания.
Я утерла слезы рукавом и на ногах, которые плохо чувствовала, пошла в сторону луны. Дрожь не унималась, ярость билась в венах как разгорающийся огонек. Я шла, готовая упасть в воду в любой момент. Камни под моими ногами теряли очертания, становились прозрачными будто вот—вот растворятся в темноте. Но я шла, подгоняемая ненавистью.
Мне жаль учитель, но покоя мне не найти.
Наконец ноги подогнулись и я рухнула на колени, ожидая сгинуть в заколдованном озере, но вместо этого нашла себя на холодной земле.
Вокруг был лес и тишина. Я обернулась и не увидела берега чужой страны, только непроглядную чащу вековых деревьев. Через ветки не пробивался лунный свет и ёкаи пропали. В нос ударил запах сырости, леса, холодной ночи и я поняла…
Я вернулась домой.
4
Не веря своим глазам я крутилась на месте пытаясь уловить любой признак магии. Но лес действительно был настоящим. Пах хвоей и дышал жизнью. В мире демонов любой куст мог оказаться злобным монстром и попытаться сожрать тебя и за столько лет я уже отвыкла не бояться. Но эти деревья были обычными, древними и неподвижными. Я снова заплакала и горечь смешалась с счастьем. Уверена, Кохэку бы понравился этот лес.
Я прижала руки к груди отправляя беззвучные молитвы. Если моим богам не плевать на ёкаев, то пусть они позаботятся об одном из них. Пусть мой учитель будет в порядке.
Немного переведя дух я начала свой путь. Было темно и холодно. Легкая рабочая одежда не грела, к тому же я наделала в ней сегодня дыр. В сумке был только легкий шерстяной платок и я накинула его на плечи. Легче стало, но ненамного.
Слезы продолжали литься и скоро мне вновь стало страшно ведь я даже не понимала куда иду. Никаких знакомых троп или знаков, мест, где я бывала в детстве. Я просто двигалась в темноте и не знала где в итоге окажусь.
Наш дом стоял неподалеку от священного озера, но сейчас я не слышала шума воды. Да и вообще узнала бы я это место после стольких лет? Вызвало ли бы оно ужас или восторг?
Каждый день проведенный в мире демонов я вспоминала свою прежнюю жизнь. Часто она казалась мне несправедливой, но когда становишься игрушкой существ пострашнее чем злой старший брат, начинаешь ценить прошлые трудности.
Отец всегда брал нас с собой в путь до озера. Мы шли по поднимающейся тропе, пыхтели и пререкались. Кори терпеть не мог эту дорогу, а меня цепляло его неуважение. Мы всё ещё были детьми, но Кори будто стыдился этого. Изо всех сил строил из себя мужчину, но всё равно моё существование в доме не давало ему покоя. Даже тогда, в наш последний мирный поход к озеру, Кори смог испортить.
– Эй, Нана. – я не обернулась на его голос, готовясь к очередной атаке. Отец ушел далеко вперед. – Что—то ты совсем замедлилась.
Я взбиралась по каменным ступеням, умоляя ноги быть расторопнее, но они продолжали болеть и едва поддаваться. Сколько бы раз я не проделывала этот путь, всегда казалось, что он последний и я просто упаду замертво от усталости.
В спину мне прилетел камешек и я, не удержавшись, обернулась.
– Двигайся, давай. Я не собираюсь проторчать здесь до заката. – Кори нес в руках мелкие, острые камешки и уже целился снова.
– Ты можешь пойти вперёд. – выдохнула я. Всегда он плелся позади и делал мои мучения ещё хуже.
– Если бы мог, меня бы тут уже не было. Топай, давай.
И всякий раз как я замедлялась, он кидал камни. Они попадали в затылок, плечи и ноги. Хотелось плакать, но я не могла доставить брату такого удовольствия. Поэтому шла стараясь не замедляться чтобы в спину мне не прилетел очередной камень.
– Тебе же не нравятся наши ритуалы. – сказала я задыхаясь. – И дело отца ты не уважаешь. Так почему не уйдёшь в Деревянный город? Хочешь ведь. Я слышала твой разговор с отцом.
В затылок мне прилетел очередной камешек и скатился за ворот.
– Твои большие уши тебе не для того, чтобы собирать сплетни, дурочка. А чтобы слышать всякую нечисть. Или они уже тоже решили что ты слишком глупая и молчат?
Я резко обернулась, пылая возмущением. Кори был высоким, выше, наверное, чем должен быть мальчик в его возрасте. Отец говорил, что парень скоро перегонит его и сможет рукой достать до луны. И всё же когда речь заходила об отцовской службе Кори всегда реагировал одинаково: как ребёнок.
– Не говори так и не называй духов озера нечистью. – он кинул камень, но я поймала его, с раздражением откидывая. – Ты должен стать наследником, братец. Отец очень на тебя надеется.
Повисла долгая тяжелая пауза, прерываемая только стрекотом цикад и моим тяжелым дыханием. Кори шел без труда, но выглядел мрачнее тучи.
– Я тебе не брат. – ответил он мрачно. Таков был его ответ всегда, когда я называла его братом.
Дальше мы продолжили путь в тишине.
Сейчас, когда я была в лесу одна и тоже хотелось свалиться от усталости, я представляла что Кори идет сзади и готов кинуть камень. Злобно посмеяться надо мной и назвать дурочкой. Это придавало сил. Как в детстве я из последних сил карабкалась по лестнице, так и сейчас упорно шла в темноте, будто он был рядом.
Я могла распознать, был ли это тот самый лес, в котором мы жили. Никаких знакомых черт я не узнавала хоть и упорно вглядывалась в каждое дерево. Может оно и к лучшему. Страшно было лишиться чувств, если увижу наш старый дом.