- -
- 100%
- +
– А который час? , – все что смогла ответить я на обилие этой информации.
– Уже девять, а ты все спишь! , – сказала тетя Гуля, схватила сумку и была такова.
Я рассердилась. Шутка ли – обещала помогать, что мы будем вместе разбираться во всем и упорхнула к своему женишку! Но делать было нечего, я села завтракать. Завтрак оказался изюмительным – тетка умела сварить дешевый растворимый кофе так, что его было не отличить от зернового. А еще она успела напечь пирожков, поэтому поедая шестого по счёту негодника, я приняла решение милостиво простить ветреную мадам.
Покидав в сумочку все самое необходимое, я собралась было выходить и тут мой взгляд упал на огромный китайский баул – а, теперь понятно о чем говорила тетка. Я схватила его – он был тяжелый, но в целом подъемный и побрела на остановку. Троллейбус подкатил быстро и повез меня в другой конец города – на улицу Грибоедова. Чисто алматинская традиция – заговаривать в автобусе с попутчиком, даже не спрашивая имени и на этот раз меня не подвела. Какой-то милейший дед подсел ко мне и стал рассказывать забавные байки о службе на Дальнем Востоке, так что время пролетело незаметно и я почти не думала о своей проблеме.
Глава 4
Здание алматинского СИЗО выглядело устрашающе: оно было сделано из красно-морковного кирпича, изготовленного, кажется в дореволюционные времена, все окна в нем были плотно зарешечены – шесть этажей полной безнадеги. Стояло здание за грязно-серым высоким забором, обрамленным колючей проволокой. Из-за забора доносился угрожающий лай овчарок, скрежет дверных засовов и обрывки голосов. Я зашла в небольшую проходную, изнутри выкрашенную дешевой синей эмалью и меня накрыло. Я вдруг поняла, что мебель, прибитая к полу – это не художественный вымысел, а самая, что ни на есть сюрреалистичная реальность. Посетителей было мало – сухощавая старушка в бежевом задрипанном плаще заполняла какие-то бланки, а блатной мужик громко говорил по мобильнику с корешами на смеси суржика и фени. Я подошла к окошку, за ним сидела средних лет женщина-мент.
– Извините, я к Мустафину на свидание, сестра его, – сказала я.
– Ваше удостоверение, кем приходитесь? , – спросила у меня женщина-мент надменным голосом и громко окликнула кого-то. Прибежали двое молодых конвоиров и стали лязгать ключами, открывая дверь. – Посылку примем, а свидание вам не положено.
– Почему не положено? Всем положено, а нам не положено? , – слабо возразила я.
– Гражданочка, не положено, не я это придумала, – отрезала она и подала мне бланк, такой же, какой заполняла старушка.
В это время вертухаи взяли баул и деловито стали выкладывать содержимое в деревянный ящик. Утром я не посмотрела, что тетка положила в сумку и поэтому удивилась, когда помимо одёжки, тетрадок и мыльно-рыльных принадлежностей увидела там конфеты без оберток в бумажном кульке, целлофановый пакет с кучей сигарет, которые почему-то были вынуты из пачки и радиоприемник. Конвоиры, видно, тоже удивились, вот, что значит не новичок в делах арестантских.
– Хорошо собрали дачку. Не переживайте, доставим в лучшем виде, – прокомментировал один из них и они потащили ящик внутрь изолятора.
Я вышла с проходной и закурила. На душе стало хреново – видимо придется пробовать завтра. Зазвонил мобильник – это была тетка. Я поведала ей о случившемся.
– Дорогая, а ты думала, что все так просто в этом мире? Иди обратно и устраивай скандал, добивайся своего. Еж птица гордая, пока не пнешь – не полетит. Дави на них, говори, что будешь жаловаться начальству, пойдешь в газету, – отругала меня за мою наивность тётушка.
Честно говоря, ругаться я умела мастерски, несмотря на свой еще юный возраст. Правда для этого мне приходилось тщательно репетировать в уме. Я выкурила еще одну сигарету для смелости и зашла обратно. Подойдя к окошку, где сидела дама в мундире, я начала деланно возмущаться.
– Девушка, если вы меня сейчас же не пропустите, я пойду к вашему начальству, а потом к начальству вашего начальства, мало никому не покажется, – почти орала я. – Мне нужно свидание с братом и оно состоится не-мед-лен-но. Давно про вас статей не выходило!
Блатной мужик и старуха с уважением покосились на меня, а дамочка стала молча крутить диск допотопного телефонного аппарата. Перекинувшись с кем-то парой фраз, она сказала, что меня скоро запустят. Через пару минут явились два конвоира и какой-то противный мужик в полицейской форме. Они завели меня в коморку и заставили показать содержимое дамской сумки, карманов, снять обувь, тут же прошлись обыскали металлоискателем, так, что я почувствовала себя преступником. От перевозбуждения у меня начал сжиматься желудок и завтрак запросился обратно. Когда обыск закончился, парни сопроводили меня в комнату для свиданий – это было огромное помещение разделенное стеклом на две части, где с одной стороны стояли старые колченогие стулья, а с другой стороны комнатки, отделенные друг от друга хлипкой перегородкой. Разговаривать с арестантами предлагалось по телефону.
Минут сорок я тупо сидела и ждала, конвоиры зачем-то стояли за моей спиной и всем своим видом показывали, что не собираются уходить. Брата вели двое, его руки были стянуты наручниками, а сам он был одет в казенную темно-синюю робу. Волосы его были коротко острижены, а цвет лица приобрел землистый оттенок. У меня сперло дыхание, но я не могла себе позволить разрыдаться. Кроме того, меня дико раздражала обстановка – четыре тюремщика на двоих говорящих по телефону – это было слишком. Брат взял трубку, голос его был подавленным.
– Привет, ну как ты? , – начала я.
– Привет, мама знает? , – спросил брат.
– Нет, мы ей скажем, что ты на сборах. Гульназ – апа приехала, ты забыл мне рассказать. – – Адиль, а ты правда это сделал?
– Я не делал этого.
– А что вообще произошло? Мы ничего не знаем, я даже не знаю как можно помочь тебе.
Брат выдал мне весьма скудную информацию – кажется, он не хотел говорить в присутствии дубаков. Оказалось, что в пятницу после пар он со своей девушкой Жанной пошел к ней домой. Там они выпили и покурили героина – мамины поучения на брата, оказывается, перестали действовать. Побездельничав какое-то время, они пошли в спальню, а после заснули. Утром брат проснулся и потянувшись, чтобы обнять любимую обнаружил, что тело ее подозрительно холодное. Он перевернул ее на спину и понял – девушка мертва.
– Ты что наркоман? Как ты мог вообще связаться с наркотой? Ты разве ничего не знаешь, что можно подсесть? – возмущалась я.
– Я не наркоман, так попробовал пару раз, мне даже не понравилось и тем более, я же не кололся, а курил, – сказал Адиль. – Я сразу понял, что она умерла от передоза, наверное пока я спал, она проснулась и еще покурила. Но я испугался сильно, подумал, что меня обвинят во всем, все-таки наркотики – это не шутки. Решил стереть все следы – быстро сделал влажную уборку и ушел по тихому на пары.
– Ты точно не убивал ее? , – спросила я сама не веря, что говорю это.
– Неужели ты мне не веришь? , – выдохнул брат и его темно-карие глаза наполнились слезами.
– Я хочу верить, Адиль, но ты стал наркоманом и связался с наркоманкой. А еще они нашли у нас шкатулку с украшениями, намекают типа ты украл.
– Жанна – умерла своей смертью, я хорошо к ней относился и не мог бы причинить вред. И я не знаю про какую шкатулку ты говоришь, это должно быть ошибка.
– Время! – заорал конвоир за моей спиной. – Сворачиваемся!
– Я не убийца, но я готов и отсидеть, – сказал вдруг Адиль. Я удивилась, с чего вдруг такое дартаньянство?
Адиль, я вытащу тебя отсюда .Можешь не сомневаться, – сказала я и вдруг очень четко внутри себя осознала – на самом деле вытащу, чего бы это мне не стоило .
Тюремный служащий стал снова надевать на брата наручники .Рукав, очевидно, малой ему робы задрался и я увидела, что запястье у брата было все сине-зеленое .Они стали уходить, мой взгляд упал на затылок брата и я ахнула – сквозь коротко -стриженый ёжик волос виднелось огромное синее пятно и кусочки запекшейся крови .Меня охватил ужас – брата бьют сокамерники и он даже боялся мне пожаловаться на это .Надо срочно вытаскивать его !Если она умерла от передоза, это не повод держать моего брата в тюрьме, да еще и в таких условиях !На тот момент внутри меня что-то стало подниматься и я вдруг как будто бы почувствовала в себе большую силу .Осталось только подумать как правильно ей воспользоваться .
Глава 5
В МВД «Южное» я ехала, ощущая небывалый мощный душевный подъем. По дороге я записала все, что услышала от брата и все, что увидела во время свидания в свой блокнот. Мне понравилась идея про руку и мозг. И так, мой брат утверждает, что он не убийца и уверен, что Жанна скончалась от передозировки. Значит мне нужно узнать у следователя – есть ли у них экспертиза о причинах смерти девушки, подтверждающая, что она умерла от наркотиков. Заодно узнаю – что будет брату за то, что не сообщил в полицию и за то, что употреблял наркотики.
Следователь Жумасултанов сидел в большом мрачном кабинете, не видевшем ремонта, кажется, с советских времен. Пыльное помещение было заставлено стеллажами, на которых в ряд стояло много папок. Я вошла без стука и села напротив мента, уверенности мне было не занимать.
– Жумасултанов, друг мой, – начала я фамильярно. – Мне нужно, чтобы ты ознакомил меня с материалами по делу моего брата.
Опешивший от наглости, капитан затроил.
– Ну, понимаете, не положено, – начал он заикаться, но быстро оправился. – Вы не являетесь стороной по уголовному делу и к тому же вы двоюродная сестра подозреваемого, были бы вы родной. Вам необходимо получить статус общественного защитника или нанять адвоката.
– Друг мой, – продолжила я. – Формальности я улажу, не надо суетиться. Пока просто расскажи мне в чем дело.
Поняв, что следак начинает восстанавливать позиции, я поднажала:
– Я понимаю, ты боишься отца Жанны, он шишка важная, я не спорю. Но и мы не лыком шиты, сколько у меня друзей журналистов, тебе и не снилось, – нагло врала я.
– Я еще не обедал. Через двадцать минут пойду в кафе, здесь на углу. Ты тоже приходи, – сдался он. – Но запомни Мустафина – я ничего не говорил.
– Не надо волноваться, – отрезала я и тщательно скрывая ликование побрела в кафе. Через двадцать минут, как штык, в тошниловке появился Жумасултанов и уселся за хлипкий пластмассовый столик. Попутно поедая отвратительные даже на вид комочки теста с фаршем, он рассказал мне как все было.
– Тело Жанны нашла домработница, она приходит в квартиру Юсуповых по средам и субботам. Ну ты же знаешь, золотые детки сами по дому ничего не делают, – рассказывал он. Я превратилась в слух и пытаясь не выдавать своей излишней заинтересованности впитывала информацию. – Дверь была не заперта, но она не удивилась – может забыла девочка закрыться. Обычно дочь Юсуповых по выходным спит до полудня, поэтому она увидев ее, а верней ее тело, лежащим на кровати, снова не удивилась и не предала этому значения. Начинает домработница обычно с готовки, а потом принимается за уборку. На стряпню ушло почти три часа, а когда время подошло к обеду, она решилась разбудить хозяйку. Сначала звала ее, но та не отзывалась, потом подошла поближе и поняла, что три часа находилась в квартире с трупом. В ужасе она выбежала, стала звать на помощь, соседи позвали врачей, полицию, стали звонить отцу Жанны.
– А отец Жанны что же в другой квартире живет? Где был он в этот момент?
– Вообще в этой, но в последние полгода он жил в Астане. У него охранное агентство, «Сова» – слышала? Начинал здесь, теперь вот столицу покоряет, поэтому дочка была предоставлена сама себе.
– И так, вы решили, что Жанну убил мой брат. С чего это вдруг? Я виделась с братом, он уверен, что у нее передоз от наркоты – когда он увидел, что она умерла, у нее не было ран – то есть это не ножевое ранение и тем более не стрельба. Кстати, что ему будет за то, что он употреблял наркотики?
– Наркотики на самом деле были, – продолжил он. – Мы назначили токсикологию, точные результаты придут не скоро, но предварительно в ее крови был обнаружен димедрол – это такое снотворное. Героин тоже был, но совсем немного, видно курили они разбодяженный порошок. Но умерла она вовсе не от этого.
– А от чего? , – я округлила глаза.
– Задушили. Скорее всего во сне, потому что следов борьбы не было. Так что это спланированное убийство и подозреваемый – Адилет Мустафин даже не отрицал, что был там, когда мы его арестовали и почти во всем признался.
– Как признался? , – воскликнула я. – Что ты мне тут лечишь? Я видела его, он наоборот все отрицает. И потом какой мотив?
– А любой! Например, такой, какой мы нашли вчера у вас в квартире. А еще у нас есть свидетель, который слышал, как любовнички ссорились, – сказал он и прикусил язык.
– Ну это бред. Не стал бы мой брат убивать ради дешевых побрякушек. Стоп, а какой еще свидетель?
– Ну во-первых, далеко не дешевых. Я не эксперт, но товаровед из института судебных экспертиз считает, что в украшениях настоящие бразильские алмазы, их выдает не присущий обычным алмазам зеленый цвет. На рынке такой наборчик можно продать тысяч за сто долларов.
– А что за свидетель? , – не успокаивалась я.
– А вот этого я сказать не могу, это сотый свидетель.
– Какой?
– Ну, сотый… анонимный то есть. Анонимность – его право и гарантия безопасности.
Дожевав, следователь засобирался, мне становилось дурно – от былой самоуверенности не осталось и следа.
– У меня в-общем-то все, – бросил он направляясь к выходу. – Не забудьте, что до завтрашнего вечера вам нужно найти адвоката, если не найдете, то будет назначен бесплатный от государства. Бывайте.
Я молча кивнула и поникла. Дело принимало совершенно немыслимые обороты. Домой я шла уничтожая одну папиросину за другой, никаких адекватных соображений у меня не было, только ужасающее чувство надвигающейся беды.
– Айсулу, наконец пришла, ужин стынет, – с порога завела тетя Гуля.
Но мне было совершенно не до еды, из последних сил я разулась, доковыляла до дивана и рухнула на него. Я не пью, но на тот момент мне хотелось оглушить себя по голове бутылкой водки. Разговаривать не было сил, но я знала, что она не отвяжется и поэтому выпалила:
– Убил.
– Как убил? Что произошло? Расскажи мне, ты видела его? Со следователем разговаривала?
Я поднялась, взяла блокнот, где вела записи и начала рассказывать все тете. Она только цокала языком. В конце она сказала:
– Вот что я думаю. Во-первых да, Адиля били, но били скорее всего не сокамерники, как ты решила, а сами полицейские.
– Так бывает? , – моя шея вытянулась от удивления.
– А почему не бывает? Руки- ноги у них есть, значит могут бить. Я тебе больше скажу – в СИЗО сокамерники почти не дерутся, нечего им делить, все суда ждут. Так что это менты. Вот вчера ты мне сказала, что отец у этой Жанны какая-то шишка. Думаю он надавил на мусоров, а мусора надавили на Адиля, причем буквально. Потом, полно несостыковок. Если ты сидела дома и Адиль на квартиру не приходил после того, как он обнаружил тело, то получается он ушел сразу на пары. Как тогда в таком случае в квартире очутилась шкатулка с украшениями? Ты точно видела, что менты сами ее не подбросили, а что она реально лежала в нише?
– Это точно видела, – кивнула я. – Она уже лежала там, когда они пришли. И правда, как она там оказалась? Получается он сначала украл, а потом убил спустя несколько дней? Зачем вообще убивать, если что-то украл? Она же не на месте преступления его застала. Не сходится что- то. И потом интересный момент – сотый свидетель утверждает, что слышал их ссору. Получается у брата было два умысла что ли? И ссора и украденные украшения? И кто вообще этот свидетель?
– Да, и потом, знаешь, в арестантских хорошо известно: если убийство идет после ссоры, на гневе, то как правило мужчина забивает женщину до смерти руками и ногами. Да, бывает он душит ее. Но если он ее душит, то как правило «наживую», без каких -либо снотворных и делает это быстро. А по поводу свидетеля не знаю, если он реальный, то мне кажется, что это кто-то из соседей Жанны.
– Как понять «если он реальный», а что может быть нереальным?
– Девочка моя, маленькая ты еще! Есть такая сотая статья уголовно-процессуального кодекса, которая позволяет свидетелям выступать анонимно и даже на суде его личность не раскрывается. Делается это ради ради защиты свидетеля – в этом была цель этой поправки. Но ты хоть понимаешь, какой соблазн следователю, который шьёт дело белыми нитками взять и подтасовать нужные показания, взяв в свидетели совершенно постороннего человека?
– Теперь понимаю…
Вот уж воистину говорят – раздели печаль с другом и ноша станет легче. Рассказав все тетушке, депрессию сняло как рукой. Мне все больше и больше нравилось, что тётя Гуля теперь со мною. Обсудив детали дела, мы продолжили беседовать о пустяках, гоняя чаи.
– А ты вообще на сколько тут, тёть Гуль? Когда в Петропавловск? Как дела у тебя с твоим ухажером?
– Не знаю на сколько, как дело пойдет. Работать мне не надо, я же свою парикмахерскую в аренду сдала. С ухажером все в порядке, сегодня на Шымбулаке вот были, на днях собираемся на дачу ехать на Капчагайское водохранилище.
– Емое! Я вообще думала, что ты будешь мне помогать, у тебя так-то опыта побольше будет!
– А я что по твоему делаю?! Помогаю тебе! Связи налаживаю, нам здесь нужны люди свои .
Беседу прервал телефонный звонок, звонила наша мама .У меня екнуло в груди – мы совершенно забыли про то, что нужно ей сейчас рассказывать легенду про военные сборы .Кое как решив эту проблему, мы продолжили наш разговор .
– Пока прокатило ! – выдохнула тётка, положив телефон .– Но я думаю, что тебе надо завтра ехать в институт и уговаривать преподавателей, чтобы они тоже матери ничего не говорили .Заодно узнай адрес, где жила Жанна – виновен Адиль или не виновен, а соболезнования родителям надо выразить, они же встречались, сложись все иначе, она была бы нашей снохой.
– Так и поступлю, – решила я и вместо того, чтобы сесть за детектив, решила применить гугл-фу и почитать законы. Детективы – это хорошо, мозги развивает, но все же это вымысел, а закон – это наша реальность. Хотя, как оказалось, закон в отдельных случаях – такой же вымысел и к жизни никакого отношения не имеет .
Глава 6
Утром я выдвинулась в академию, где учился брат. Учебный кампус расположился в самом центре Алматы. Величественно огромный, захватывающе красивый, с намеком на историчность, институт утопал в зелени и роскоши. Я огляделась по сторонам: студенты ходили небольшими группками по 3-4 человека. Выглядели подчеркнуто скромно – именно так скромно, как одеваются самые обеспеченные люди. Несколько парней, буквально сочившихся уверенностью в себе и каким-то незримым духом богатства и благополучия сидели на зеленом газоне и о чем-то оживленно спорили.
Я стушевалась. Мне стало стыдно за себя, хоть никто не обращал на меня внимания. Моей кофте было лет пять, кроссовки я носила, кажется, еще в школе. Джинсы, правда, были новые – пришлось купить, потому что у меня толстые ляжки и штаны быстро протираются в неприличном месте. Чувствуя себя сиротой казанской, я думала – как моему брату удавалось чувствовать себя здесь в своей тарелке? Видимо дело в психологии… Довлатов писал, что нищета и богатство – качества прирожденные, кто-то рождается нищим, кто-то богатым… и деньги тут совсем не причем.
Деканат в огромном здании, на удивление, отыскался быстро. Кроме пожилой женщины в брючном костюме и молодой студентки с короткими волосами, в нем никого не было.
– Здравствуйте, я сестра Адилета Мустафина, хочу поговорить с его куратором.
Женщина всплеснула руками и засуетилась.
– Вы садитесь, присаживайтесь. Я его куратор, Айгуль Сериковна, – начала причитать училка. – Адильчик хороший мальчик ведь, всегда хорошо учился, пропусков у него почти не было, хотя он мог вообще на занятия не ходить – он же у нас из спортивных. Не верю я, что он мог это совершить. Ну не мог студент с моей группы на такое решиться! Но я верю в наше правосудие. Обязательно во всем разберутся и мальчика отпустят. Вы даже не переживайте насчет учебы. Я конечно не всесильна, но академический мы ему оформим. А Жанночка, бедная моя девочка…
– Айгуль Сериковна, я здесь не ради академического, хотя и замечательно, что вы о нем вспомнили, – прервала я её бессмысленное нытьё. – Я хотела бы вас попросить, чтобы вы не сообщали о случившемся нашей матери. Как вы и сказали, скоро следствие во всем разберется и брата отпустят, ей не к чему лишние нервы.
– И в мыслях такого не было, – заверила меня дама. – Мы ведь не школа, студенты все совершеннолетние, мы с родителями вообще не контактируем.
– Благодарю вас, Айгуль Сериковна. Вы мне очень поможете, если дадите адрес Жанны, мы собираемся с тётей съездить и выразить свои соболезнования.
– Вы же понимаете, что это не положено, извините.
Я решила не добивать милую училку, подумав, что придется в таком случае добивать Жумасултанова. Еще раз поблагодарив даму, я вышла. Не успела я пройти пару шагов, как меня окликнула короткостриженная девушка из деканата.
– Я староста группы, где учился Адиль. Вы же ищите адрес Жанны. Я не знаю его, но у Жанны была лучшая подруга – Рита, она учится вместе с нами, вы можете пойти в 201 аудиторию на 2 этаже, найдете ее там, она подскажет.
Обрадовавшись и поблагодарив добрую самаритянку, я отправилась в аудиторию.
– Вы Рита? , – спросила я толстенькую девушку в очках и лицом в юношеских акне. Она подняла на меня взгляд и кивнула.
– Я Айсулу, сестра Адиля Мустафина. Я бы хотела с вами поговорить, можем ли пройти куда-нибудь?
Студентка согласилась и покидав в сумку кипу книг, предложила выйти в парк у академии. Девушка мне понравилась – она сильно отличалась от студентов этого вуза и не выглядела заносчивой, поэтому я решила сказать ей все как есть.
– Рита, если честно, помочь нам некому, – начала я свой разговор. – Адиль в тюрьме, мы сами не местные, никого не знаем. Поэтому, я хочу попробовать разобраться в ситуации, понять, что случилось. Не верю, что мой брат убил ради денег.
– Я тоже не верю, – неожиданно сказала Рита. – У него смысла не было. Понимаешь, я же Жанну с детства знаю, мы с ней соседками были. Ты же сама далеко не красавица, понимаешь, как трудно в жизни некрасивым девочкам.
– Еще бы! , – охотно согласилась я. – Красивым девочкам всё, а некрасивым шиш с маслом.
– Мы с Жанной жили в соседних домах подружились еще в детстве, – завела Рита свой рассказ. – Школьные годы мы провели серыми мышами – никаких влюбленностей, охов, вздохов – только учеба, и наша дружба. Жанка же сама тоже далеко не красавицей была. Правда нам повезло в том, что в средствах мы никогда не были стеснены. У меня оба родителя адвокаты, но мы всегда жили чуточку скромней, а вот у Жанны – полный шоколад. Вся семья так или иначе связана с законом, оба деда у нее генералы в отставке. Отец – полковник, последние три года на пенсии, сейчас открыл свою охранную фирму. Все дядьки, тетки – все либо в военке, либо в прокуратуре. Только мать у нее не из этой сферы, раньше была домохозяйкой, потом отучилась на стилиста. Но родители у нее развелись, мать теперь живет отдельно, но даже когда онибыли вместе, счастливой семьей не были. Как я и сказала, мы были непопулярными, парней у нас никогда не было. Но когда мы четыре года назад поступили сюда на учебу, у Жанки снесло крышу – она влюбилась в твоего брата.
– Еще бы, брат у меня вон какой симпатичный, накаченный, спортивный, – поддержала я разговор.
– Не то слово, – согласилась Рита. – Жанка не одна была, кто за ним бегал. Высокий, статный, воспитанный – девчонки кипятком писались. Признаться и я сначала повелась, но потом поняла, что я то так, ради искусства на него смотрела, а Жанка по серьезному втюрилась. Ты только не обижайся, но со временем, брат твой мне перестал нравится как человек.
– Это еще почему? – возмутилась я.
– Ну понимаешь, он пользовался всеми, эксплуатировал свою популярность как мог. Много девочек через него прошло. У нас же, в основном, обеспеченные учатся. Ну Адиль катался на машине с этими девочками, ездил к ним в гости, использовал их для своих сексуальных утех, а потом сливал за ненадобностью и принимался за других. С учетом того, что у нас на юрфаке все поголовно красотки, у Жанны шансов не было никаких. Я ей прямым текстом об этом говорила. Но почему-то она была уверена, что Адиль будет с ней.