Окситоцин

– Привет Санёк – протягивая запястье, вымазанное тестом ладони – улыбнулся он

– Саня здравствуй – засияла Валька, подставляя щёку для поцелуя.

– Вы уже познакомились? Это ma cousine Саша – делая ударение на последнем слоге, на французский манер словно представлял баронессу, она из самых сибирских ебеней приехала погостить ко мне – с кривой ухмылкой

– Игорь! – возмутилась сибирячка, зато у нас не …..

– Да ладно тебе, ты посмотри какая гордая, ну чем не горянка

– Ну и откуда же Вы приехали mademoiselle ?

– С Иркутской области

– О! Как интересно, а я в Братске служил. Какие погоды щас у вас? – желая завязать разговор.

– Не холодно – отшила девица и строго спросила Игоря

– Кран у тебя в душе испорчен или я не могу его закрыть как надо?

– Валя сходи в душ, покажи ей как он закрывается

– Слесаря сантехника пора вызывать, а не показывать как кран закрывается? – нехотя вылезая из-за стола заворчала Валя

– Ты на девчонку внимание обрати – полушёпотом вздохнул Игорь – а то скучно ей тут, видите ли.

– По музеям может поводить? – спросил я

– Ты, что совсем дурак – неожиданно заметил он, ты её ещё в кинотеатр пригласи.

– Ну если только на последний ряд – попытался отшутиться я

– Да ну тебя – безнадёжно махнув рукой, роняя недоделанный пельмень на пол

Возле, буженины, красных как кровь ломтиков бастурмы красовалась вяленая медвежатина. Я даже спрашивать не стал откуда она. Саша сидела рядом со мной и искоса поглядывала на меня, как мне тогда показалось, а может и не показалось. Игорь поставил пластинку любимого Pink Floyd на вертак, много шутил. Бутылка водки, на четверых, под закуску быстро опустела. Я пытался ухаживать за Сашей, как мог, но всякий раз нарывался на – спасибо не надо, я сама себе налью сколько надо, меня уже тошнит от медвежатины. Потом Валя с Сашей ушли на кухню готовить пельмени.

– Удивительно, что у тебя так хорошо сохранились старые пластинки – крутя между двумя средними пальцами дисок.

– Не совсем так, у меня конечно преобладает коллекция CD, но я считаю, что цифровая музыка убила живую пластинку. Наливая себе и мне красное вино бордового оттенка. Она, как тот робот, всё в нём хорошо, а души нет.

– Мне, щас стали нравится скрип и потрескивание в начале диска, а раньше на нервы действовали.

– А знаешь, что я тебе скажу, некоторые испанские вина даже лучше французских – полоская зык в вине, перегоняя содержимое с одной щеки на другую.

– Согласен, особенно цена

– Коллега подарил, недавно отдыхал на Тосса-де-Мар – рассматривая оттенок содержимого на свет с окна. Затем засунув свой длинный с горбинкой нос в бокал, он осторожно пригубил – так, ярко выраженное фруктовое послевкусие, присутствие; ежевики, черники, чернослив, гранат, вишня, я бы даже сказал с преобладанием вкуса клюквы.

– О вине как о женщине, можно вспоминать бесконечно, её аромат, хмель, особенно послевкусие, когда горькое, а когда приятное. Кстати как тебе моя сестрейка ? Правда недурна собою

Наш высокоинтеллектуальный conversation, на тему вина, родства и музыки, прервал женский хохот доносившийся с кухни.

Картина не для слабонервных. Саша встав на колени собирала с пола пельмени в замызганную миску, под Валькин хохот которая подбоченившись наблюдала за ней.

– Саша твою мать, я их пол дня лепил !!! – вырвалось у Игоря

– А я не виновата, тарелка выскользнула из рук

– Опять тебя колбасит – заметила Валя – злой какой-то сегодня

– Не колбасит, а пельменит от рукожопства!

– Да, ладно Вам, если их хорошенько сполоснуть, вытаскивая длинный волос из под пельменя, их ещё поварить можно

– Ага, а как же, и через час лазанью кушать

– И вот ещё, никакая я не рукожопенькая, это Валька мне палец кипятком обдала когда в тарелку пельмешки насыпала

– Нашли крайнего, теперь Валька виновата – капризно надувая губы

– Как говорил Чехов: «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой». – Уводя Игоря с кухни – хорош наезжать на них, сами разберутся

Буквально через пять минут все забыли о неприятном казусе и с аппетитом уплетали оставшиеся пельмени под сибирский самогон с рябиновым послевкусием. В полночь мы все четверо были под мухой. Саша пыталась спеть из репертуара Thé Phantom of Thé Opera Андрю Ллойд Вебера, сорвала себе голос и кашляла покраснев, как рак. У Игоря оказался неплохой баритон, ему подпевала Валька, смешно вытягивая губы буквой 0. Саша тихо смеялась обнимая меня за шею правой рукой, отчего я локтем постоянно касался её нежной груди. В штанах зашевелилось. После того как у Вальки сорвался голос и она вместо воды грохнула водки, песни прекратились, начались пляски под рок-н-ролл. Но и здесь не повезло любовникам, Игорь споткнулся об Валькину лодыжку, растянулся на полу как жаба, расквасив себе нос. Мы втроём, с трудом его отклеили от паркета и уложили на диван, Саша воткнута ему в ноздри по ватке и холодный компресс на лоб. Сломаным голосом, приподнимая руку вверх он попросил поставить его любимый Pink Floyd и артистично застонал от же первых нот тягучей как мёд мелодии. Я пригласил Сашу на танец. Она обняла меня за шею и посмотрев на расплывшую от удовольствия улыбку Игоря, буркнула – идиот, целый день только и делают с ней, что – недоговорив до конца, она взглянула своими карими глазами на меня, наверное ища взаимопонимания. Пользуясь моментом мои губы приблизились к её лицу, но она остановила их продвижение своим указательным пальцем с облезлым маникюром, прошептав – не сейчас. Оставалось только поцеловать пальчик от которого несло уксусом с горчицей. Саша нервно захихикала. Хорошо хоть по морде не дала, эта таёжная рысь, с интересом рассматривая её чуть раскосые, маслянистые глаза.

Мы сидели с Сашей в полутёмной комнате, на диване под тусклым светом стройного торшера. На стене, напоминая японские иероглифы темнела надпись: Когда рисуешь ветвь, то должен чувствовать дуновение ветра. Мы пили кофе маленькими глоточками, рядом с чашкой, на журнальном столике из мрамора, мигала электронная сигарета. Игорь и Валя тем временем пошли в душ, слышался смех и шлепки по голому телу. Я попытался её обнять, но вышло как-то неловко, без видимого энтузиазма с её стороны. Чувствовалось, как она от меня чего-то ждёт, но что и сама не знает. Рука потянулась в очередной раз в её направлении, но она сухо отрезала – отвали! – заправляя прядь волос за ухо, слегка оттолкнув меня. Честно говоря мне это всё чертовски надоело. Я встал, не попрощавшись, вышел от них и шагнул в темноту опустелой улицы, с кипящей как котелок головой.

– Если видишь женщину нагой достаточно долго, начинаешь обращать внимание на её лицо – утверждал Генри Миллер. Интересно, а когда в последний раз я жил с женщиной, пытаясь вспомнить чьё либо лицо. В голове, как в киноленте прошли чередой случайные встречи, продавец в пекарне Катя, официантка с кафе на углу Оля, коллега Соня с соседнего отдела, да и то дала по пьяне после корпоратива, вот и всё за последний год. Замотался на работе, забыл о себе совсем. Наверное жениться пора или может Юрке позвонить, вспомнилось вдруг. Юра Феофанов работал рядом со мной в отделе продаж деревянных изделий. Часто в перерывах рассказывал о своих похождениях к женщинам, которые ему давали за деньги. Однажды он полчаса рассказывал коллегам об некой Асе, рядом с которой тайки нервно курят, со своим эротическим массажем. Она такие штуки вытворяет, месяц на женщин смотреть не будешь – уверял он под ржач окружающих. Когда коллеги смеясь разошлись, Юра предложил мне её номер телефона, со словами – попробуй не пожалеешь и недорого берёт по нынешним временам.