Ты меня никогда не любила,
Это я тебя очень любил.
Борис Рыжий
Дизайнер обложки Яндекс "Шедеврум"
© Егор Акулов, 2025
© Яндекс "Шедеврум", дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0065-2680-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Об авторе
Я, Акулов Егор Владимирович, родился 24 декабря 2001 года в городе Лиски Воронежской области.
Учусь в магистратуре ВГПУ на преподавателя высшей школы, 1 курс, г. Воронеж.
Окончил бакалавриат в ВГПУ по специальности «Учитель английского и французского языка».
Стихотворения пишу с восемнадцати лет.
Вдохновляюсь всем, чем только можно и пишу в основном о любви, пытаясь раскрыть, определить, описать это очень сложное чувство.
Ни в каких объединениях не состою.
Дважды был опубликован в университетском сборнике стихов «Учительская муза».
Автор трех поэтических книг.
В своих произведениях затрагиваю насущные личные проблемы и проблемы общества и мира в целом.
От автора
Здравствуй, дорогой читатель!
Я рад приветствовать тебя на одной из первых страниц очередной поэтической книги. За прошлый год изменилось многое, а именно мое мировоззрение и мироощущение. Я понял несколько вещей. Первое – поэт – это исследователь любви во всех ее проявлениях и вечных, подчеркиваю, вечных, неразрешимых проблем поколений и их конфликтов. Второе – смирение – лучшее состояние души, которая позволяет принять все происходящее и не сойти с ума, так как это осознанный выбор. Жизнь очень многогранная штука. Она то повернется острой гранью и уколет, как следует, то коснется тупой, как бы делая вид, что все хорошо. Еще и смерть, поджидающая каждого из нас… Печаль, боль, счастье, радость, тоска, грусть, любовь – такие, казалось бы, примитивные слова, но какой смысл они несут, какими символами являются для человека, особенно для русского человека, человека фаталиста, человека любящего, человека мыслящего. Если вникнуть в суть простого, то ты понимаешь, что все гораздо сложнее и неподвластнее обывательскому мышлению. Впрочем, слишком много философии. Об этих огромных словах можно говорить без остановки. Сборник стихов назван «Размышляя о вечном» не просто так. Название соотносится с содержанием. Я пытаюсь ответить на злободневные вопросы, волновавшие народ не один век. Я стараюсь показать, что значит любить, что такое чистая, искренняя, неподдельная и, к сожалению, безответная любовь. Почему название именно в форме деепричастия? Все просто. Мысль, размышление – это не что иное, как движение. Оно сопутствует нам даже в то время, когда мы чем-то заняты другим, необязательно творчеством. Оно как бы движение, которое дополняет движение.
С названием разобрались. Теперь перейдем к содержанию самой поэтической книги. В сборник вошли все стихотворения, написанные мной за 2024 год. Первая часть книги наполнена любовной лирикой, кипящей страстью, граничащей с унынием и безысходностью, безнадежностью и безответностью. Что еще написать, даже не знаю. Сам все поймешь, читая этот раздел. Вторая часть книги, менее обширная, посвящена вечным проблемам бытия, а именно войны, жизни и смерти, неоднозначной любви к Родине большой и малой и т. д. В третьей части я решил поэкспериментировать и попробовать себя в «свободных стихах» или «верлибрах». Что из этого вышло, увидишь сам. Не во всех стихотворениях я – это я. Где-то все написано от лица лирического героя, а герой, как ты знаешь, не всегда автор произведения. В стихотворениях присутствуют моменты употребления алкоголя, табака и наркотиков. Ни в коем случае не призываю к этому, и сам веду здоровый образ жизни. Все географические и политические совпадения случайны.
Приятного чтения!
01.01.2025
Любовная лирика
Поджигатель
Не надо слов. Я поджигатель
Всех этих мечт, глухой души.
А ты, блуждающий каратель,
Меня изрезать не спеши.
Оно живешь, как в Алькатрасе:
Решетка, вопли, кандалы,
Пойми, родная, по гримасе —
Я просто сглаживал углы.
Неосторожно, номинально
Что не положено нигде,
Мы страсть зажгли первоначально,
Сгоревши искрами в звезде.
А я, как понято, пожарник,
А ты – пожарная во мгле.
Я в жизни влюбчивый ударник,
А ты – начальница в Кремле.
Ждущий
Пройду под музыку блатную
Туда, в неведомые дали.
Тебя безудержно ревную.
Дни бесконечно увядали,
И наконец они увяли.
Я прогниваю вместе с ними.
Похоже, тело расстреляли
Все с автоматами лихими.
Мне карандаш бы в эти руки,
Как финку старому чекисту.
Царап себя. Судьба и муки.
Любовь – подарок мазохисту.
Сквозь строк читай: есть смерть в мундире
Под патронатом этой ночи.
Я умираю в новом мире,
Тебя все ждущий, между прочим.
Мощеный путь
Мощеный путь, что – до Луны,
Не может змеем извиваться,
Но мы открыты и честны,
От ран готовы улыбаться.
Одной ногою наступлю
На свет лучистый и лазурный,
Я ощущу, что я не сплю,
И век пустеющий, гламурный.
Но, растворившись между туй,
Да птицей вылетев повыше,
Я твой рассею поцелуй
Над этим городом на крыше.
Лучом согреюсь, как тобой,
Но тем, кто скажет об обратном,
Я брошу вызов, вечный бой.
Ведь счастье кроется в приятном.
На лунный путь ступлю ногой,
Но неуверенно-дрожащей.
Ты – шум, мой ангел, и покой,
И нежный лик осенней чащи.
Сконструированная любовь
Работавши в конструкторском бюро,
Любовь я сконструировать пытался,
Смотрел на глянец и Мэрлин Монро,
Но, видимо, небрежно просчитался.
И размалеванные чертежи
Мне очень безобразными казались,
Но, как узнал, что чувства – миражи,
Обрадовался – может, не остались.
Как будто бы все кто-то подменил,
Неужто мертв во мне изобретатель.
Тебя я совершенством возомнил.
Теперь смотрю, обычный созидатель.
И все-таки однажды докажу
Уволенным ученым с произволом,
Что я иначе все изображу
И что любовь рифмуется с глаголом…
Прости за нежные слова
Прости за праздные слова
И за влюбленческие речи.
Но эта милая молва
Весь мир взвалила мне на плечи.
Почти полгода тебя нет,
Ты растворилась, стала паром.
Я вспомню стройный силуэт,
Как отдал многое задаром,
Как отпустил, как потерял,
Не удержал и не сдержался.
Я будто горы покорял
И с ними в крайности остался.
Прости за горе, за печаль.
Но ты не чувствовала вовсе
Любви надетую вуаль,
Меня, влюбленного чертовски.
И что же стало? Вечный ноль,
Математически уместный.
Отнимем страсть, прибавим боль.
Ответ до ужаса известный.
Прости, я, право, виноват,
Что говорил такие речи.
Вопрос ребром – он угловат —
На что умножить наши встречи?
Молю тебя
Молю тебя, мой ангел, я молю:
Сопровождай меня до самой смерти,
Дай лично выжить в этой круговерти.
Одну по-настоящему люблю.
Крылом касайся выбоин души.
Неужто умер ты, телохранитель?
Прошу. Открыты двери. Заходите.
О миг счастливый, в вечность не спеши.
Я небеса за все благодарю,
А потому, присевши у окошка,
Взгляну на звезды пристально, немножко,
И в них узрю незримое, узрю.
Вот, например, там каждая искра,
Как будто человека отраженье
Мерцанье, чувства, даже обнаженье.
Вослед я крикну радостно «Ура».
Я прослежу, где радость и где грусть,
Где ты, мой ангел, в белом притаился.
Я мертвецом для многих притворился,
Ты плачешь, я выдавливаю «Пусть».
Мой милый друг
Мой милый друг, я одинок
Столбом полночной остановки
И жду ответа на звонок,
И жизнь не вижу без обмолвки.
Но глухо все. Она молчит.
Попытки выглядят, как нечто.
Гудками голос прозвучит,
Ушедшим вскользь, уже навечно.
Мой милый друг, я утонул
Однажды в девушке печально.
Наверно, разумом уснул,
Проникшись ею досконально
И пробудился. Все не то.
Во сны нелепо возвращаться,
Зато так хочется, зато
Я рад от мира защищаться.
Мой милый друг, я без любви
Зачах задымленным заводом.
Пойми. Улыбку не криви
Под этим серым небосводом.
Дождусь ответа на звонок,
На SMS дождусь ответа.
Неужто правда одинок,
И нет любимой силуэта?
Красное в синем
Где-то красное в синем взошло,
Все, что было, внезапно ушло.
Ты красавица, нежный палач.
Из-под глаз вырывается плач.
Невесомым мне кажется дом,
Как и облако в небе седом.
Расстилается в сердце тоска,
И болит, и болит у виска.
Малый город ведь умер давно,
И меня он забрал заодно.
Я тебя второпях обожал,
Ну а ты ненавистный кинжал
Мне вонзила до куда нельзя.
«Это чушь и не наша стезя», —
Кто-то скажет. А я отстранюсь.
Утопая в тебе, захлебнусь.
Буду видеть лишь только мосты.
Что построил, разрушила ты.
В эту зиму я так тосковал
И во снах я к тебе прибывал.
Красота как награда
Вот одним – красота, как награда,
А другим – красота, как печаль.
Но ты, детище рая и ада,
Под красивые звуки причаль.
Начинай, заводи свою песню
Этим лоском каштановых глаз.
Я в тебе растворюсь и исчезну
Ювелиром, держащим алмаз.
Возвратись после таянья снега,
То есть завтра, сегодня, вчера.
Соберем наши души, как «Lego»,
Разберем в тишине вечера.
Мне б разок докоснуться до ада
И до рая, изведавши даль.
Но в тебе красота, как награда,
Только ты для меня, как печаль.
Не покидай меня
Не покидай меня, звезда,
И даже после бурной ночи.
Идут с вокзала поезда,
Но я не вижу блеск и очи.
Тупятся острые края,
Интриги в небе без ответа,
Но душу с сердцем не тая,
Ты стала музой для поэта.
Погасла летним угольком
В ладонях поля на просторе,
А я там плюхнулся ничком
И будто выкинулся в море.
На деле – некогда всплывать,
Мой берег волнами затянет.
Цветов пахучая кровать
Воспрянет снова и завянет.
Ничтожно плохо в городах,
И жить изрядно неуютно.
Мерцают звездочки в садах,
Но ты их ярче абсолютно.
Счастья нет
Так жизнь разбрызгивает свет:
Игриво, с хохмой, расторопно.
Но подскажу вам – счастья нет,
Я разобрался в нем подробно.
Умом разгладил черный лист,
Который на́ душу ложился,
И там был текст предельно чист:
«Мир иллюзорен. Он приснился».
Пустил сюда бы облака,
Чтоб чернь легонько растворилась.
Тоска обманчива, легка,
Пером иль пухом притворилась.
Но жизнь мелькает между строк,
Проходит грузно и печально.
Я прогулял юнцом урок,
Где учат счастью изначально.
Ушел в стихотворенье
Отдал бы все на искупленье:
Хочу подарок от судьбы.
Но я ушел в стихотворенье
Ворочать красные гробы
И видеть в зеркале печали
Любовь пропавшую без крыл.
Меня не ждали, не встречали,
И незаметно как-то жил.
Я просто гением с приветом
В ногах валялся у одной,
Но страсть не сделаешь на этом
Хотя бы в душу глубиной.
Мне, впрочем, многого не надо
И разных штучечек извне.
Я стал участником парада
И славил честь твою в огне.
Я был одним, держащим знамя,
И маршем землю отбивал,
А ты со зла гасила пламя,
Как будто многое скрывал.
И, правда, строчками сердечно
Я утаил тупую боль.
И если любят, то навечно,
А коль не любят – ставят в ноль.
Без лишних слов
Без лишних слов и горьких фраз,
Мечтая в сумрачной вуали,
Ты вспомни лучшее про нас,
Но звезды видимо солгали.
Сначала будто бы сошлось,
И было сказано: «Навечно»,
Но вечность месяцем пришлось
Сменить внезапно, скоротечно.
Все годы – бронепоезда —
Несутся с бренностною тягой,
И наша общая звезда
Сравнима с высохшей корягой.
Как будто сад там наверху,
Слегка заброшенный и летний.
Он стал похож на чепуху,
О коем вспомнилось намедни.
И ты, родная, вспоминай,
Уснув в объятиях другого.
В душе пусть вечен месяц май
И август томный у порога.
Благодарю за светлый дым
Благодарю за светлый дым
И разговоры под луною.
Любовь ребеночком грудным
Прижата к сердцу тишиною.
Молчит, отправившись ко сну,
Ей нету шансов пробудиться.
Представим поле, где усну,
Чтобы с тобою очутиться.
Звезда родит плеяды строк,
Лишь только избранным понятных,
И наш осудится мирок
В словах исконных и нарядных.
Еще припомнится мне то…
А, впрочем, этого не знаешь,
Ведь на тебе сейчас пальто,
И с неким под руку гуляешь.
Блестящий воск
Хребты домов укрыты снегом,
Крупа присыпала с небес,
И древним ноевым ковчегом
Мне показался зимний лес.
Он будто вечное спасенье,
В котором выстрою шалаш,
Чтоб стихотво́рить в наслажденье,
С судьбою выйдя баш на баш.
И мне одно для счастья надо:
Я губ твоих блестящий воск
Хочу, и чтоб твоя помада
Любви поддерживала лоск.
А там пусть спит проклятый город,
И снег морозит кожу крыш.
Я отвернул на куртке ворот,
Иду и жду вниманье лишь.
Спустя три дня
Спустя три дня со снегопада
Я закурил уж о тебе.
Мне непонятно, где пощада,
А где пощечина судьбе.
Да вот и сквер многострадальный,
Да руки сосен и берез,
И план заведомо провальный,
Что я в могилу бы унес.
Но этот случай не случаен,
И прятать нечего нигде.
Тебя от боли замечаю
Во снах, на фото, в пустоте.
Я признаю, прими за слабость:
Я жизнью раненый солдат.
А ты моя былая радость,
Любовью веющий закат.
Но даже после снегопада
Осталась малым огоньком
На сигарете. О досада!
Зато люблю тебя тайком.
Зима – не сказка
Не сказкой кажется зима,
Не чем-то крайне нереальным,
А это белая тюрьма
С режимом внутренним провальным.
И на щеках застыла кровь.
Я брошу взгляд не горделивый
На уходящую любовь,
На образ твой самолюбивый.
Хлопочет в сумерках мороз
И колит иглами до дрожи.
Россия вгонит в коматоз,
Но и добить меня не сможет.
Вокруг рассыпан порошок
Слегка белесый, синеватый.
Я книги глажу корешок
Под томный вечер мрачноватый,
И ощущаю в ней тебя,
Как будто глажу твои ножки,
Довольно ласково, любя.
Ведь в книге все не понарошку.
Там строки только для двоих,
И суть понятна, и разумна.
Да к счастью ветер поутих.
Зима по-прежнему безумна.
О нынешних делах
Скорблю о нынешних делах,
В кармане – мятые купюры.
Но я покаюсь во грехах
И не пойду на авантюры.
Да кто ж мы, сударь, без любви,
Хмельные вечно человеки?
Отбрось интриги, разорви.
Нас три чумы и две калеки.
Я, еле выживший, распят,
Где столб единственный фонарный.
И плащ висит почти до пят,
И в голове гудок фанфарный.
Без перерыва гул и гул,
Мой мозг с ничтожностями сгинул.
Я бы отправился в загул
Да сотню стопок опрокинул.
Но, слушай, счастье не в пивных,
И горе – в городе сокрыто,
Где я любил в годах былых,
А ныне – треснуло корыто.
Глухие улицы, мосты
Мне так близки, аж несуразно.
И только ты, да только ты
К себе влечешь своеобразно.
Два экспоната
На площади в десять квадратов,
Где свет потускнел и погас,
Фигуры двоих экспонатов
В окне показались в анфас.
И лица их томно горели,
И город сгорал от стыда.
Девчонка – в солдатской шинели
На голое тело. Звезда
Немного шалила, играла,
Как опий, дурачила мозг.
И радость потехи увала:
Солдат от напряга промозг.
И в этом счастливая доля,
Есть счастье сливаться в одно.
Любовь, словно яд алкоголя,
На ум подливает вино.
Стояла кирпичная крепость,
Два тела смотрели в окно.
И это не мрак, не нелепость,
А просто немое кино…
Лишенный любви
Лишенный всяческих прикрас
Твоей притупленной любовью,
Я часто думаю о нас,
Чернила смешивая с кровью.
И, как несчастный пилигрим,
Кочую в домыслах и мыслях.
Ты – город мой, священный Рим,
Богиня в разных, разных смыслах.
Я прихожанином молю:
Вернись однажды и внезапно,
И на вопрос «За что люблю»
Ответ срифмую поэтапно.
Ведь ты посланница с небес —
Я заявляю атеистам.
О август знойный, летний лес
Понять под силу романистам.
Я, лирик с каменной судьбой,
От боли всяческой скрываюсь,
Но этот бой – фатальный бой,
Я проигравшим улыбаюсь.
И та улыбка, как тоска,
За ней усопшее зарыто.
Но жизнь моя в горсти песка
Надежно в гранулах сокрыта.
Прости за нежность, за слова —
Я их лишен и безоружен.
Права поэта голова:
Я изначально был не нужен.
Пропали бархатные руки
Пропали бархатные руки,
У сердца – драка с темнотой,
Но я мелодию разлуки
Нарочно слышу за чертой.
Она играет у порога
И плавно движется в подъезд,
Затем – мой двор, потом – дорога
И много-много здешних мест.
А я, безумец и бродяга,
Ищу свой главный опохмел,
Но ум подпитывает брага,
Которой нынче не имел.
Исчезло главное творенье,
К нему в довесок – серый мир.
Смотрю на солнце – помутненье.
Сейчас чума, а нужен пир.
Но вот проносятся по нотам
Начала встреч, конец разлук.
Я вспоминаю по субботам
Твой пылкий взгляд и бархат рук.
По волнам
На белой вымерзшей земле
Нет больше импульса и страха.
Остался я на корабле,
На мне – дырявая рубаха.
Тут больше нечего ловить,
Из рук синица улетела.
Зарифмовал бы слово «жить»,
Но жизнь обманывает тело.
От брега к берегу плыву.
Я – просто так. Я – по теченью.
Жалею, плачу и зову,
Но не предал тебя забвенью.
Вот флаги реют в твою честь,
Они белы и так воздушны.
На мачту снова бы залезть,
Мои мечты изрядно душны.
И все ж кочую по волнам,
Здесь словно земли затонули.
Я путешествую по снам,
Они надежду мне вернули…
Штучка
В личину сердца вставив ключ,
Я в механизме разбирался,
Который сложностью могуч,
Что мне простейшим показался.
Не все легко, везде изъян:
Шурупы, гайки и шурупы.
Прости, родная. Вечно пьян.
Хватаюсь вяло за уступы,
Чтоб удержаться, не упасть.
Я много в жизни оступался,
Но ведь любовь всегда напасть.
Не каждый стойким оставался.
Валяюсь днями напролет
Один в загаженной квартире.
Тебе не нужен рифмоплет,
И я никем являюсь в мире.
Я лишь непризнанный поэт
И литератор – самоучка.
Неутешительный ответ.
А ты такая «штучка-дрючка».
Один
На кровати, в квартире – один,
Мне сопутствует холод январский.
Я игрок и поставил «all-in»:
Проигрался достойно, по-царски.
Мелкой свечкой считаю звезду,
А тебя называю Вселенной.
Я – один после фразы «Уйду»,
И любовь обозначена тленной.
Простынь белая вновь без тебя.
Рядом шкаф со столом, пара стульев.
Я остался один у себя
На седьмом этаже чело-ульев.
Неприятен до боли квартал,
Даже парки, сады и аллеи.
Без любви безвозвратно пропал.
Я – один. Я – никто без идеи.
Догорают январские дни,
Пустота разгулялась в квартире.
Тусклый свет, и погасли огни.
Я один без тебя в этом мире…
Триумф поражений
Я был рожден не для побед,
Я был рожден для поражений.
Зима и лето прошлых лет —
Сезоны глупостей, решений.
Диаметрально все равно,
Тебе же противоположен.
Любовь – трагичное кино.
Я, как поэт, печально сложен.
Нет смысла в прошлом ворошить,
Судьбу тиранить и врываться.
В руке – разорванная нить,
Ей суждено со мной остаться.
Она ведь символ мастерства,
Черед триумфа поражений.
На иве слезная листва —
Как монумент пустых решений.
Стараюсь многое забыть.
Но имя – Ад, и с ним созвучно.
И потому не смог остыть,
Обосновать не смог научно.
Я снова в мире заточен,
Любовью бредя беспробудно.
Я был тобою увлечен,
Но отвлекаться очень трудно.
Границы любви
Границы мысленны у ног,
Но жизнь – строка неловких пауз.
Я б понял Канта, если б смог,
И осознал душевный хаос.
Вдруг в букинистике погряз
Представ чтецом прелестных фикций,
Но я не понял новояз
Любви и всяческих традиций.
Найдя когда-нибудь ответ
О том что плохо и нелепо,
Я напишу тебе завет,
В который верить сможешь слепо.
И есть ли ангелы во тьме?
И есть ли дьявол за окошком?
И почему ты на уме
С мгновенной радостью немножко?
Вот завещал нам скандалист,
Пиит серебряного века,
Что жизнь одна как чистый лист,
И в ней рисуешь человека.
Условлюсь: строчки прочитал,
Не осознал природу Канта.
Я зря границы начертал,
Любовь как грань у бриллианта.
Райский страж
Пейзаж размазан, как во сне,
Растекся заводью далекой,
И ты наведалась ко мне
Раскрепощенной, волоокой.
Я похвалил волосный шелк,
Похожий с веточами ивы,
И сердцем счастье не нашел,
Прождавши взгляд неприхотливый.
Взросла, возвысилась тропа,
Там не видать конца и края.
А подо мною черепа,
Но ты стоишь, не замечая.
Тоскливо глянувши в глаза,
Я рад размазаться с пейзажем.
Бежит последняя слеза
Перед тобою, райским стражем.
Город тоски
На улицах чувствуя город,
Распавшись на хрупкие части,
Я был безобразно распорот.
И был, так сказать, «не по масти».
Здесь веет химозой и дымкой
Завод четырех поколений.
Ты стала, как Бог, невидимкой,
И плодом моих вожделений.
Малюю судьбу. Я художник.
Встаю рисовать спозаранку.
Я, твой одинокий заложник,
Любовь не считал за обманку
Но в зиму живу без улыбок,
Равняясь на камень надгробный.
Я б стер очертанья ошибок
И город тоски неудобный…
Журавлем
Побуду спокойствием дня
И ярким созвездием ночи.
Люби, умоляю, меня,
Люблю твои карие очи.
Мне помнятся ива, и дом,
И таинства летнего поля.
Я думаю нынче о том,
Что нет на Земле хуже горя,
Чем жить, забываться во сне,
И видеть тебя, как потерю.
Но может вернешься ко мне?
Я юношей в это поверю.
А если сей пепельный бал
Не будет, как раньше и прежде,
Я в горы пойду, но обвал
Накроет в ущелии, между.
И стану парить журавлем
Над пропастью прошлого лета.
Любовь выливает дождем
Вопросы, что в нас без ответа.
Кинозал
Сидящих в креслах кинозала
Не видно из-за темноты.
Порою, света очень мало,
Но я найду твои черты.
Все будет снова, но не сразу:
Кино, поэзия и мрак,
Да скорбь по этому отказу,
Да просто чувства кое-как.
Живи, красавица, и властвуй.
Пройдут череды кинолент,
И я, прохожий, брошу «Здравствуй»
С лицом как вечный монумент.
А ты прижмешься к кавалеру,
Забыв про зал и про кино.
И света будет явно в меру,
Мой облик – лишним заодно…
Выпил небо
Я б выпил небо на закате
В тени великих тополей,
Чтобы исчезнуть в аромате
Твоих шатеновых ветвей.
Я стану пьяным разгильдяем,
А ты – девчоночкою-пай.
Мой ангелочек, засияем
И не потухнем невзначай.
Уйду к полночи на поруки
В объятья лунной тишины
И зацелую твои руки,
Придя в изнеженные сны.
Да будет небо вне печали,
Сыграет музыкой в душе.
Мы вспомним: многое начали,
Пытаясь выжить в шалаше.
Сады раскинутся сиренью,
К себе приманивая тлю.
Ты любишь уж по настроенью,
А я всегда тебя люблю.