Реставрация душ Агафья
- -
- 100%
- +
Агафья медленно положила свою тёплую руку поверх её холодных, изящных пальцев.
«Страх плохой советчик. Он сковывает душу хуже цепей. Помолитесь Пресвятой Богородице, попросите ей заступничества и спокойствия духа. Она утолит тревоги ваши. А муж ваш… он вас любит, вот и беспокоится, желает, чтобы вы были самой блистательной. Посмотрите на него не как на судью, а как на спутника своего, который идёт с вами рядом по жизни».
Княгиня посмотрела на неё с удивлением, и слёзы брызнули из её глаз – не истеричные, а тихие, облегчающие.
«Спасибо вам… я… я попробую».
Другой раз в мастерскую ворвалась, словно шквальный ветер, статная дама, жена известного фабриканта, Агриппина Семёновна. Она говорила громко и властно, заказывая кружево на весь будуар, но в её глазах, быстрых и беспокойных, Агафья увидела другую боль глухую, гложущую пустоту и одиночество.
«Муж день и ночь на своей фабрике, дети в пансионе в Швейцарии, – с вызовом говорила она, но Агафья чувствовала фальшь, прикрывающую отчаяние. – Одни стены глядят. Скука смертная. Вот хоть интерьер обновлю, порадую себя».
«От одиночества, стены не спасут, – тихо, но твёрдо сказала Агафья. – А дети ваши… они ведь ваша главная отрада и наследие. Напишите им письмо, от всей души, спросите, как их дела. Сходите в церковь, поставьте свечу за их здравие и помолитесь о них. Бог даст, и в вашей душе поселится мир и тихая радость, куда краше любого будуара».
Дама смотрела на неё, пытаясь найти в её словах насмешку или подобострастие, но найдя лишь искреннее, спокойное участие, сникла, её напускная энергичность куда-то испарилась.
«Вы… вы правы, Агафья Семёновна. Я, пожалуй, так и сделаю. Спасибо вам».
А как-то раз в мастерскую привезли совсем юную барышню, Ольгу, выданную замуж за престарелого, но влиятельного графа. Её сопровождала суровая компаньонка. Сама барышня была бледна и молчалива, как изваяние, а на её тонкой, белой руке у кисти проступал желтеющий синяк. Заказ делала компаньонка, а Ольга лишь сидела, повернувшись к окну, и смотрела в него мёртвыми, невидящими глазами.
Агафья, работая над небольшим завитком, тихо, почти беззвучно, запела старинную молитву о смирении, терпении и даровании силы. Потом, будто случайно, подошла к ней поближе, поправляя занавеску.
«Дитя моё, – сказала она так тихо, что не могла услышать компаньонка. – Крест твой тяжек, вижу я это. Но Господь по силам его даёт. Не озлобляй сердце своё, ибо горечь отравит тебя изнутри. Найди утешение в молитве. Она тихая гавань для израненной души. Попроси Богородицу укрепить тебя, дать сил нести свой жребий с достоинством. И помни за терпение и смирение воздастся сторицей в жизни вечной».
Девушка медленно, словно против своей воли, повернула голову и впервые подняла на Агафью глаза. В их глубине, среди отчаяния, блеснул слабый, но живой огонёк надежды. Она молча, почти незаметно, кивнула.
Вечерами за большим дубовым столом на просторной кухне собиралась вся семья. Частыми и желанными гостями были Мирон с Дашей и их подрастающими дочерями-близняшками, Аннушкой и Иришкой. Девочки, которым уже перевалило за десять, превратились в озорных, черноглазых хохотушек, чьи пышные каштановые кудри вечно выбивались из-под платочков.
«Дядя Илларион, а правда, что вы медведя голыми руками останавливали? – забрасывала его вопросами Аннушка, самая бойкая и говорливая.
– Врёшь, ему батя рассказывал, что шашкой! – перебивала сестра, Иришка, не менее шустрая.
– И не голыми руками, и не шашкой, – стараясь сохранить суровость, но не в силах сдержать улыбку в углах губ, отвечал Илларион. – Ловушкой, да метким выстрелом. А вы, девки, лучше за уроками своими следите».
«Не мешайте ужинать, – ворчал Мирон, но в глазах его светилась отеческая гордость и нежность. – Совсем от рук отбились».
За столом царила тёплая, шумная атмосфера. Илларион, сидя во главе был настоящим хозяином и отцом семейства. Наташа, уже почти взрослая девушка, помогала матери подавать на стол, её спокойное, доброе присутствие вносило в общую суматоху свою гармоничную ноту. Агафья молча наблюдала за этой картиной, и сердце её наполнялось тихим, глубоким, почти осязаемым счастьем. Она ловила на себе взгляд мужа через стол, и в его тёмных, обычно строгих глазах читала то же самое безмерную благодарность за этот мир, за этот общий дом, который они, вопреки всему, сумели построить.
Их любовь, пройдя через испытания страхом, недоверием и потерей, не угасла, а превратилась во что-то более прочное и глубокое. Это была любовь тихая и уверенная, похожая на течение полноводной реки после бурного весеннего паводка. Они были двумя столпами, на которых держалась вся их маленькая, но такая прочная вселенная.
Глава 6: Заседание Совета Хранителей
1904 год, Особняк на Остоженке, Москва
Кабинет Графа Ростовского
Дым гаванских сигар стелился густыми клубами под лепным потолком. Не Волынский, а граф Николай Владимирович Ростовский восседал теперь в кресле за массивным столом. Рядом с ним, откинувшись на спинку стула, сидел генерал Мещерский, его мундир был расстегнут, выдавая мощную, медвежью грудь.
– Сергей Александрович стареет, – холодно констатировал Ростовский, разглядывая пепел на кончике сигары. – Его политика «тонкого садоводства» с нашей провидицей исчерпала себя. Он растил цветок, а мы нуждаемся в штыке.
Мещерский хрипло усмехнулся.
– Цветок… Он и вырос-то в какой-то непробиваемый сорняк. Семья, дети, этот казак… Она укоренилась в своей жизни и стала лишь крепче. Волынский переиграл сам себя, думая, что счастье сделает её сговорчивее. Оно сделало её сильнее.
– Именно. И потому мы меняем тактику. Инспекционная поездка Иллариона в Сибирь – лишь начало. Мы убираем его из игры. На время или навсегда – зависит от него самого.
– А если Соколова взбунтуется? – спросил Мещерский, наливая в стаканы коньяк.
– Тем лучше. – Глаза Ростовского блеснули ледяным огнём. – Неконтролируемая вспышка гнева, отчаяния, страха – именно то, что нужно, чтобы расшатать её дар и вывести его на новый уровень. Мы не просто наблюдатели, Пётр Николаевич. Мы – катализаторы. Мы будем бить молотом по её жизни, чтобы высечь из неё искры истины. Если для этого потребуется сжечь её мир дотла, мы сожжём его. Империя стоит на пороге великих потрясений, и мы не можем позволить себе роскошь щадить чувства одной женщины.
Он поднял стакан.
– За новый курс. За жёсткость. За будущее, которое мы выкуем сами, а не увидим в смутных видениях деревенской ведуньи.
В этом кабинете, в отличие от зала Совета, не было места сомнениям. Здесь рождались планы настоящей войны – без правил и без пощады.
– Все, мы все решили. Нам пора на заседание фракций – победоносно произнес генерал Мещерский.
Воздух в Зале Совета был густым и неподвижным, словно законсервированным временем. Его не рассеивал даже слабый свет матовых газовых рожков, отражавшийся в полированном столе из карельской берёзы. За этим столом, способным усадить два десятка человек, собрались те, в чьих руках находились нити тайны.
Во главе стола, в своём неизменном кресле с высокой спинкой, восседал Сергей Александрович Волынский, Верховный Хранитель. Его пальцы медленно перебирали чётки из чёрного дерева, а взгляд, холодный и всевидящий, скользил по присутствующим.
Справа от него расположилась фракция «Сома» – медицинское и биологическое крыло «Стражей». Её возглавлял доктор Матвей Белов, уже не юный энтузиаст, а уважаемый учёный с проседью на висках, но с теми же живыми, умными глазами за стеклами очков.
Слева разместилась фракция «Свитка» – летописцы, архивариусы и дешифровщики. Во главе её сидел граф Николай Владимирович Граф Ростовский. Его аристократическое лицо, обрамлённое аккуратной бородкой, выражал о высокомерную скуку, но в глазах, острых и пронзительных, читался цепкий, амбициозный ум. Он отвечал за хранение и интерпретацию знаний, добытых «Стражами».
Далее, по правую руку от доктора Белова, находилась фракция «Маятника» – хронометристы, астрологи и алхимики, специалисты по временным аномалиям и цикличности. Её возглавлял князь Иван Фёдорович Князь Лопухин, сухопарый мужчина с лицом аскета и пальцами, вечно испачканными чернилами. Он был погружён в изучение неких «резонансных точек» на карте империи.
И, наконец, напротив Волынского, массивный и грозный, сидел генерал от инфантерии Пётр Николаевич Мещерский, глава фракции «Булата» – военно-силового крыла «Стражей». Именно его люди обеспечивали безопасность, проводили «зачистки» и добывали информацию старыми, проверенными методами.
«Будем начинать, господа, – голос Волынского, тихий, но отчётливый, разрезал тишину. – Отчёт о текущей ситуации. Начнём с «Свитка». Граф Ростовский, что нового в ваших изысканиях?»
Граф Ростовский лениво поправил манжет.
«Архивы пополняются, Сергей Александрович. Расшифрованы ещё три манускрипта из библиотеки Ивана Грозного. Интересные намёки на локации «камней силы» на северо-западе. Но это мелочи. Основное наше внимание, как вы и повелели, сосредоточено на главной утрате».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.