Хроники будущего. Что же нас ждет…?

– А вы, значит, вникли?

– Вник, – согласно кивнул Джок. – Меня этот бывший барон заинтересовал еще тогда, когда я просматривал списки дворян на безусловное лишение имений. Барон – старый солдат, прослуживший прежнему королю больше двадцати лет. Он и свое баронство заработал верностью и преданностью. Отец Андре имениями не разбрасывался, и такое награждение говорит о многом. Он и этот мятеж Мартина категорически не одобрял и своего мнения от соседей не скрывал.

– Но имения все равно лишился?

– Лишился, – согласился Джок. – И будь моя воля, я бы ему баронство вернул. Сына он пытался удержать, но не смог, и Мартину помощи не оказывал ни деньгами, ни солдатами. Единственное его вина в том, что у старика не хватило духа отречься от собственного сына.

– Ну хорошо. А обвинения графа?

– А вот тут самое интересное. Старый солдат теряет баронство и с единственной дочерью оказывается выброшенным на улицу. К счастью, у него были драгоценности покойной жены, причем на приличную сумму.

– А это вы откуда знаете?

– Работа у меня такая – все знать, – прищурился Джок и, видя что собеседник обиделся, снизошел до объяснения: – В городе, где Буше продавал свои камни, случайно оказался один из наших лейтенантов, причем они остановились на одном постоялом дворе. Буше где-то прокололся, и ночью к нему наведались гости на предмет поделиться. Старый вояка, видимо, что-то почувствовал или от природы такой недоверчивый, но к их приходу подготовился, как мог. Одним словом, стража забрала из их комнаты девять бездыханных тел, а наш лейтенант умудрился поймать одного из нападавших живым. Что самое интересное, сам Буше завалил только троих, а шестерых упокоила его дочка пятнадцати лет. Она прекрасно стреляет из лука и мечет ножи. Не правда ли, славная девушка? Когда она сегодня в ответ на ваши слова схватилась за кинжал, я уже начал сочинять текст письма для принцессы со своими соболезнованиями. Однако идем дальше. На следующий день наш лейтенант знакомится с дочерью и ее отцом. Они, особенно девушка, произвели на него впечатление, и парень постарался выведать об этой семье все, что смог, а по приезде встретился с герцогом и выложил ему все как на духу. Герцог заинтересовался и передал это дело мне. А теперь скажите, станет такой человек избивать и грабить в придорожном трактире компанию великовозрастных балбесов, да еще при этом вступать в бой с солдатами и убивать? А эта девушка, Альда, по-вашему, очень похожа на преступницу?

– Выходит, граф лжет?

– Выходит, так. На этого графа, точнее, на его сынка, вообще много жалоб. Дебоши, изнасилования и даже убийства. Если бы мы тронули графа, от которого страдали лишь низшие сословия, это не прибавило бы спокойствия в провинции, но они заигрались. Нападение на семейство Буше и попытка насилия над благородной девушкой – это готовая плаха, и благородным придраться не к чему: они же, получается, и пострадали. Так что для нас этот бывший барон – это подарок судьбы. Если послать дознавателей в графство Рабек насчет шалостей графского сына, они наверняка и на самого графа много чего накопают. Я не знаю, какие планы на будущее у самого Буше, но герцог им заинтересовался всерьез. Так что, может быть, для него потеря баронства еще пойдет на благо. А его дочь… Вы знаете, что я расчетливый и циничный человек, но сегодня я смотрел на нее и любовался. Сколько силы духа в этой малышке, сколько благородства! Кроме этого, красива и умна, а это редкое сочетание. Было бы интересно послушать, как им удалось до нас добраться, когда их ловили на всех караулах. И с грабителями, я думаю, там не все так просто. Жаль, что эта девушка сейчас в таком состоянии, что с ней не поговоришь. Надеюсь, что Расмус поднимет ее отца, и что сегодняшняя скачка под дождем пройдет без последствий. А вам очень советую на будущее высказываться более осмотрительно.

   Самой операции Альда не видела, ее просто не пустили. Молодая и красивая девушка, которая представилась как Амели, оказавшаяся ученицей врача, помогла ей раздеться, растерла какой-то пахучей мазью и выдала сухую одежду. То же самое она сделала с Алексом. Потом их заставили выпить горячий отвар очень неприятного вкуса, и под конец уложили в постель, укутав теплым одеялом.

– Мне надо быть с отцом, – попробовала воспротивиться Альда.

– Глупости, – отрезала Амели. – Врач еще не окончил операцию. Думаю, что с вашим отцом все будет хорошо. У него пробито легкое, но стрела прошла далеко от сердца. Кровь из легкого уже убрали, и сейчас врач занимается раной. Если ваш отец до сих пор не умер от скачки, значит, выкарабкается, а после операции вы ему все равно ничем помочь не сможете. С ним посидит служанка, которая знает, что делать с больным. А вам надо обязательно выспаться, если не хотите завтра заболеть.

   Сил сопротивляться уже не было, и глаза закрылись сами собой. Рядом спал маленький барон, прижавшийся к ее руке. Пришедшего с расспросами Дорна Амели выгнала:

– Завтра, все завтра. Надо только посмотреть в их вещах одежду и, если найдете, до завтра все высушить. На таком дожде все наверняка промокло. Я дала ей свое платье, но оно слишком велико, а на мальчика вообще надели одну рубашку. И пусть кто-нибудь заберет и приведет в порядок одежду, которая была на них, она вся мокрая и грязная.

   Дорн ушел, пообещав прислать служанку. Через полчаса из операционной вышел уставший, но довольный Расмус. Помыв руки и сняв халат, он с удовольствием выпил чай на травах, который для него заваривала Амели, и выразился коротко, но емко:

– Будет жить.

   Вечером за ужином Джок сообщил, что к герцогу прибыла в гости семья шевалье Буше, но в результате стычки с разбойниками старший Буше ранен, а его дочь весь день провела под дождем и теперь находится на попечении врача. Расмус оторвался от тарелки с тушеными овощами и добавил, что операция прошла успешно и, скорее всего, жизни гостя ничего не угрожает. О мальчике не было сказано ни слова.

– А сколько лет дочери? – спросила любопытная Лани.

– Ей лет пятнадцать, – усмехнулся Джок. – Очень боевая девушка. Когда на них с отцом напали бандиты, она убила шестерых.

– Наверное, здоровая как лошадь? – предположил Сатарди.

– Да нет. Внешне похожа на госпожу баронессу, – кивнул на Леору Джок, – только малость пониже. Я ее плохо успел рассмотреть. Если интересно, можете расспросить уважаемого Джолина, он с нее глаз не сводил

   В зале послышались смешки, а Джолин обиженно взглянул на Лишнея и уткнулся в свои тарелки. Больше за едой о гостях не говорили.

   Сообщение Джока о девушке, которая убивает разбойников налево и направо, разожгло воображение Лани, и она после ужина решила расспросить о приезжих служанок. Те наверняка знают что-нибудь интересное. Но никто, кроме Ларши, приезжих не видел, а она была занята стиркой. Вторичный визит в комнаты служанок оказался удачнее. Освободившаяся Ларша рассказала, что приезжая необыкновенно хороша собой и имеет маленького сына. А господин, которого утыкали стрелами – вообще мечта женщины: седой и широкий, как шкаф.

– А сколько ребеночку? – спросила Лани. – Небось еще грудничок?

– Да нет, с чего вы это взяли, госпожа? – удивилась служанка. – Хорошенький такой мальчишка лет шести или семи.

   Хорошо знакомая с арифметикой герцогиня произвела в уме нехитрые расчеты и в тихом обалдении удалилась на господскую половину.

   То ли в отвар было подмешано сонное зелье, то ли она вчера выложилась полностью, но проспала Альда до утра следующего дня. Пробуждение сопровождалось болью и ломотой во всем теле, что она списала на последствия вчерашней сумасшедшей скачки. Рядом спал Алекс с мокрой повязкой на лбу. Во сне мальчик тихо постанывал. Лоб у него, несмотря на компресс, был горячий. Когда она попробовала подняться, ребенок, не открывая глаз, отыскал ее руку и схватил горячей ладошкой. В комнату быстрым шагом вошел врач, заставив покрасневшую от смущения девушку натянуть одеяло до подбородка.

– Как вы себя чувствуете? – задал он вопрос.

– Хорошо я себя чувствую. Тело побаливает, но после такой скачки это нормально. Что с моим отцом?

– Состояние удовлетворительное. Небольшой жар, но так и должно быть. В сознание еще не пришел, но это, скорее всего, следствие того отвара, который в него влили. А мальчик, я смотрю, заболел. Ладно, будем лечить. Покажите свой язык.

– Зачем вам мой язык? – удивилась девушка.

– Вы разве никогда не болели?

– Нет. А зачем?

– Действительно, – смешался врач. – Ну если не болеете, значит, мне ваш язык не нужен. Сейчас вам принесут одежду, и служанка поможет привести себя в порядок. Скоро завтрак. Потом вам покажут вашу комнату и принесут вещи. Вчера ваши платья все промокли, их сушили и гладили. А мальчик пока останется здесь.

– Он меня не пускает, – сказала Альда и словно в подтверждение ее слов малыш прижался к ее руке и еле слышно прошептал: "Мама".

– Бедный ребенок, – помрачнел врач. – У него остались родственники?

– Я сама толком не знаю. Вроде есть дед.

– Ладно, сейчас я найду из служанок девушку помоложе. Думаю, что ему сейчас все равно, за чью руку держаться. После завтрака я им займусь. Все должно быть хорошо. Как зовут ребенка?

– Алекс его зовут. Пока он в забытьи, может быть, обойдется служанкой, но если придет в себя и будет плакать, зовите меня.

   У маленького барона забрали одну руку и дали другую, в которую он немедленно вцепился. Альда с помощью служанки надела одно из своих платьев и расчесала волосы. Как раз к окончанию этой процедуры ее пригласили на завтрак.

   Гости были нечастым явлением в замке герцога, тем более такие молодые и хорошенькие, так что появление младшей Буше вызвало оживление и среди мужской, и среди женской части собравшихся. Дорн представил ее всем, как положено, а потом перечислил гостье всех присутствующих. При виде Джолина девушка слегка напряглась и помрачнела. Сегодня за едой не было обычных разговоров. Альда присматривалась к хозяевам, те с откровенным любопытством изучали гостью. Когда завтрак уже шел к концу, Альда сочла возможным задать интересующий ее вопрос, адресуя его находившемуся поблизости Джоку:

– Не скажите, где сейчас милорд герцог, и когда его можно будет увидеть?

– Он в поездке в одном из городов провинции, – любезно ответил Джок. – Уже должен был вернуться. Наверное, помешала непогода.

   Лани сочла момент подходящим и на правах хозяйки задала свой вопрос:

– Как себя чувствует ваш ребенок, госпожа Альда? Почему вы его не взяли с собой на завтрак?

   Если бы во рту у девушки в этот момент была пища, она бы наверняка подавилась.

– Это не мой ребенок, – покраснев от прилившей к щекам крови, ответила девушка. – Мальчик – единственный из семьи баронов Ксавье, кого нам с отцом удалось спасти от разбойников. Я, как могла, прикрывала его от ветра, но в такой ливень он не мог не промокнуть. Сейчас у ребенка жар, и его лечат.

– Да, кстати, – обратился к ней Джок. – Вчера с вами не смогли поговорить. Я попрошу вас рассказать, где вам встретились разбойники. Мы постараемся окружить это место, чтобы они не смогли уйти.

– Это лишнее, – ответила Альда. – Они уже не смогут никуда уйти. Мы с отцом перебили всех. А вот похоронить баронессу Ксавье надо. Ее убили тогда же, когда ранили отца. У меня на ее похороны не было ни сил, ни времени. А найти это место вам будет несложно. Они все там так и лежат на дороге, и баронесса, и разбойники. Скорее всего, после такого дождя там еще никто не проезжал.

   Присутствующие взволнованно зашумели, обмениваясь впечатлениями от рассказа.

– Сколько было разбойников? – спросил Джок.

– Двенадцать человек в их лагере и шестеро на дороге. В лагере мы похоронили убитого ими барона и его спутника. Имя, извините, забыла. Могилы на краю поляны хорошо видны, если родственники захотят, то найдут.

– Подробности! – потребовал Джок. – Если вы прямо сейчас нам все не расскажите, вас отсюда просто не выпустят.

   Альда рассказала, как после ночевки в очень старом лесу они выбирались к тракту и услышали чьи-то голоса. Рассказ шел в полной тишине и закончился описанием боя на дороге.

– А потом я только гнала лошадей, чтобы успеть довезти отца. Дорога уже сильно размокла, и лошади стали поскальзываться. Отцов жеребец вообще чуть не упал, так что пришлось ехать медленнее.

   Завтрак закончился, но многие хотели пообщаться с необычной гостьей. Со своего места встала Лани и решительно направилась к Альде, но Джок оказался быстрее.

– Господа, дамы, – сказал он, обращаясь ко всем. – Я понимаю ваше желание пообщаться с госпожой Буше, но давайте это перенесем на потом. Девушка здесь еще не устроилась, и у нее в тяжелом состоянии отец, которого она, несомненно, хочет навестить. Наши гости по понятным причинам еще долго будут пользоваться гостеприимством милорда герцога, так что успеете наговориться. А сейчас я ее похищаю.

   Джок встал и предложил Альде руку, на которую она оперлась. Девушка была немного смущена и всеобщим вниманием, и демонстративным почтением барона Лишнея. Последним, что она увидела перед выходом из зала, был возмущенный взгляд сестры герцога.

– Мне надо с вами поговорить, – сказал Джок. – Не бойтесь, надолго я вас не задержу. Сделать это будет лучше в моем кабинете, где нам никто не помешает. А после управляющий пришлет девушку, которая будет прислуживать вам все время вашего пребывания во дворце и покажет ваши комнаты. Когда немного со всем разберетесь, можно будет сходить в лазарет проведать отца и мальчика.

   Они подошли к двери кабинета, и Джок открыл ее своим ключом.

– Этой комнатой еще пользуется уважаемый Джолин, но сейчас он нам мешать не будет. Не держите на него зла. У каждого человека есть свои недостатки. Он со своими борется… иногда. А когда забывает, мы ему об этом тактично напоминаем. Он хороший работник и неплохой человек, но иногда его заносит. К примеру, как вчера.

– Я вчера испугалась. Понимаете, не за себя, за отца. Подумала, что все зря, что вот сейчас его сбросят с лошади, и для меня все остальное будет уже неважно. А вы и в самом деле тот самый Джок Лишней?

– А что, есть и другие? Присаживайтесь, Альда. Мне можно вас называть по имени, когда мы наедине? Вот и прекрасно. У вас еще будет возможность убедиться в том, что герцог и его окружение не слишком жалуют этикет и, если это не наносит урона достоинству, не очень придерживаются его правил. Судя по вашему тону, вы обо мне кое-что слышали, но не склонны этому верить. Можно узнать почему?

– Я больше верю тому, что вижу, нежели сплетням. О нас с отцом тоже чего только не говорили, вот ваш Джолин и поверил. Так что не буду я от вас шарахаться.

– Вы удивительная девушка, – Джок подарил ей такую теплую улыбку, увидев которую любой из тех, кто его знал, впал бы в ступор. – Был бы я лет на двадцать моложе, я бы всерьез стал добиваться вашей благосклонности. И не надо так мило краснеть. Поверьте, это не комплимент, я так действительно думаю.

– По-моему, все эти сплетни о вас – одна ложь, – сказала Альда, чтобы уйти от смущавшей ее темы. – Говорят, что вы любите лично убивать врагов герцога. Ведь это не так? Или это секрет?

– Никакого секрета здесь нет. Я, милая Альда, не всегда был бароном. Я крепко битый жизнью человек, который повидал много всего. Но вы правы: убивать я не люблю, хотя и приходится.

– Мой отец тоже убивал на службе у короля. Он часто говаривал, что жизнь устроена так, что женщины дарят жизнь, а мужчины ее отбирают. Он и мне не позволил обучаться с мечом из-за того, что я женщина, хотя потом жалел.

– В чем-то он прав. Но вы же развили в себе таланты, позволяющие отнимать жизнь. И ведь пригодилось? Несмотря на все достоинства вашего отца, ему без вашей помощи пришлось бы плохо. Ладно, оставим эту тему. Мне бы хотелось узнать о ваших дальнейших планах на жизнь. К сожалению, я не могу об этом поговорить с вашим отцом, но ведь он с вами этим делился?

– Да, конечно. Отец решил уйти из тех мест, где у него остались враги. Изменение нашего положения могло подвигнуть некоторых к сведению счетов.

– Разумно.

– Он решил перебраться сюда на юг и купить дом в столице. Он полагал, что новый герцог в силу молодости и решительности характера станет обустраивать провинцию и начнет с места своего пребывания. Отец очень хороший боец и хотел давать уроки фехтования. Где много перемен, там много новых людей, а создание армии привлечет в нее много молодежи, так что без клиентов он не остался бы. Деньги у нас были, но если их не зарабатывать, хватило бы на год-два.

– Кстати, по поводу ваших денег. Здесь они вам пока не нужны, но все равно возьмите.

– Что это?

– Это ключ от денежного ящика в вашей комнате. Туда положили все ваше серебро и ценности. Золото я распорядился отнести казначею на хранение. Там семьсот восемнадцать монет. Получите по первому требованию. И еще возьмите этот пакетик. Служанка обнаружила, когда стирала ваше платье. Я понимаю ваше вчерашнее состояние, но не стоит так разбрасываться алмазами. Хорошо, что у нас честная прачка, да и нашла она их в присутствии других слуг, а то кто ее знает… Можете положить в денежный ящик, можете отдать на хранение нашему казначею. Я бы рекомендовал второе, хотя за все время моего пребывания во дворце не было ни одной кражи.

– Вы можете это сделать сами? Спасибо.

   -Вы мне рассказали о том, что собирается делать ваш отец. А вы сами?

– Что, я сама? – растерялась Альда.

– Чем вы сами собирались заняться?

– Я об этом пока не думала. Все мысли были о том, как добраться. Я до ухода из замка отца совершенно не знала жизни.

– Зато сейчас вы ее узнали со всех сторон.

– Да уж, – невесело усмехнулась девушка. – Отец как-то сказал, что знает, чем меня занять, но больше мы с ним об этом не говорили.

– А что вы еще умеете, кроме того, о чем уже рассказали?

– Умею бренчать на дейре, – пошутила Альда. – Еще знаю язык империи. Как я ругалась, когда меня ему учили в дополнение к хорошим манерам, а теперь может и пригодиться.

– Мое первое любопытство вы удовлетворили, – сказал Джок. – Сейчас я вас передам служанке. Напоследок хочу сказать, что попробую разыскать вашего непутевого братца. Если он не убит, то, скорее всего, служит в армии короля. Герцог не стал расправляться с мятежниками сам, а отправил всех захваченных дворян на суд короля, а его величество послал их заслуживать прощение в свою армию. Я сделаю запрос и потом сообщу вам результаты.

Глава 5

   Служанкой оказалась симпатичная молодая особа с языком без костей.

– Пойдемте, госпожа, в гостевые покои. Там для вас и для вашего батюшки уже приготовлены комнаты. Вещи тоже привели в порядок и принесли туда же. Это ваш ключ.

   Она проводила Альду к гостевым покоям и показала дверь, которую девушка открыла выданным ей ключом.

– Вообще-то, двери у нас запирать не принято, – щебетала служанка. – Но, может быть, вы привыкли спать за запертой дверью. Замки здесь надежные.

   Альда открыла дверь комнаты и замерла. Она увидела не очень большую светлую комнату, уставленную изящной резной мебелью. Окно было занавешено почти прозрачной тканью, а по его бокам висели тяжелые шелковые шторы, собранные в узел лентами. Пол был выложен небольшими деревянными плашками, уложенными квадратами, отполирован и натерт воском. В середине комнаты, ближе к кровати, лежал толстый, мохнатый ковер. На такую красоту было боязно ступать.

– Госпожа, снимайте ваши сапожки и обувайте это, – служанка показала рукой на странную мягкую обувь без задников со смешными меховыми лапками.

– Эту обувь придумал наш герцог, – объяснила служанка. – Раньше не успевали натирать полы, а теперь и полы сохраняются, и ногам очень удобно. У нас ее даже слуги носят.

   Альда с помощью служанки сняла свои сапоги, которая та поставила у дверей, и обула действительно мягкую и очень удобную обувь.

– Наш герцог их зовет смешным словом "чувяки", – хихикнула служанка, – а еще тапочками.

– Действительно, удобно, – сказала девушка, подходя к кровати, на которой была разложена ее одежда, уже постиранная и наглаженная.

– Разрешите, я все сейчас уберу, – предложила служанка, не дожидаясь разрешения, открыла шкаф и начала развешивать в него платья, надевая их на странные палки с крючками, которые потом вешала на длинный круглый стержень.

   При этом платья висели ровно и не мялись.

– Это тоже герцог придумал. Называются плечики. Одежда совсем не мнется, не то что на крючках.

   Освободив кровать от одежды, служанка замерла в нерешительности перед поставленными на пол дорожными сумками.

– Сумки трогать не надо, – поняла ее затруднения Альда, – я их потом сама посмотрю. Тебя как зовут-то?

– Ой, госпожа, прощенья прошу! Совсем заболталась, а представиться забыла. Солой меня зовут.

– Скажи, Сола, а что еще придумал новый герцог?

– Ой, да много всего! Хотя бы душ. Сначала все думали, что это баловство, а потом поняли, что намного удобнее, чем мыться в бочке.

– А что такое этот душ?

– Это такая лейка, из которой, когда потянешь за веревку, льется сверху теплая вода. Обе руки свободны, и воду черпать не надо. Да и воды для помывки нужно меньше. Всем, – она хихикнула, – кроме госпожи Лани. Вот уж кто любит вертеться под душем!

– Скажи, Сола, здесь принято, чтобы слуги обсуждали хозяев?

– Ой, госпожа, прощения прошу за свой язык. Я ведь, несмотря на молодость, уже работала служанкой. Слуги всегда обсуждают хозяев, иначе не бывает. Все это, правда, между собой. А наш герцог на такие разговоры не обращает внимания, тем более что его здесь все уважают и плохого слова не скажут. А на шутки он не обижается, сам любит пошутить.

– Сейчас ты мне пока не нужна. Как тебя найти, если понадобишься?

– На время вашего пребывания в замке меня переселили в комнату для слуг гостей. Это пятая по коридору дверь. Других гостей, кроме вас, сейчас нет, так что я там одна. Буду там почти все время, кроме приемов пищи, ну и всяких таких дел. Совсем забыла! На столике ключ от соседней комнаты, которую приготовили для вашего отца.

– Так в гостевом крыле сейчас совсем никто не живет?

– Только госпожа баронесса, бывшая невеста нашего герцога. У нее третья комната от вас в сторону лестницы. И еще госпожа Лани использует одну из комнат для своих спортивных занятий.

– А что за занятия?

– Госпожу Лани научили, как девушке драться без мечей и другого железа. У нее здорово получается, но нужно постоянно тренироваться, вот она и прыгает по утрам. Мне можно идти?

– Да, до обеда ты мне не нужна. Обед когда?

– Еще нескоро. Во дворе ударят в било.

   Оставшись одна, девушка начала разбирать сумки, откладывая свои вещи. Отложенное она потом разложила в низ одежного шкафа и небольшую тумбочку возле кровати с несколькими выдвигающимися отделениями. Закончив с этим делом, Альда открыла денежный ящик, прикованный к вделанному в стену железному штырю с кольцом, и достала сумку с серебром и украшениями. Порывшись в ней, девушка выбрала пару больших серёг из потемневшего от времени серебра с крупными зелеными камнями. Камни не имели огранки, их просто скруглили и отполировали, но на свету они красиво вспыхивали, отбрасывая на лицо зеленовато-голубые блики. Альда надела серьги и положила сумку обратно в ящик. Забрав дорожные сумки с вещами отца, она открыла дверь в предназначенную ему комнату и сложила все в такой же одежный шкаф, как и у нее.

   Судьба сделала очередной поворот и улыбнулась ей в тридцать два зуба. Несмотря на то что разговора с герцогом еще не было, девушку переполняла уверенность в том, что теперь все сложится хорошо. Беспокоила только рана отца и почему-то этот мальчишка, такой больной и одинокий. Решив их навестить, она обула свои сапожки и направилась в лазарет. Увидевшая ее Амели обрадовалась.

– А мы вас уже заждались. Ваш отец пришел в себя, хотя пока очень слаб. Алексу немного лучше, и он постоянно вас зовет. С кого начнем?

– Сначала я бы хотела увидеть отца.

– Тогда пойдемте в эту комнату. Поменяйте обувь и наденьте этот халат.

   Обув уже знакомые тапочки и накинув на плечи халат из тонкой белой материи, Альда прошла следом за Амели в комнату, где на широкой кровати лежал отец. Он был в сознании и улыбнулся при виде дочери.

– Говорить вашему отцу пока нельзя, – сказала Амели, – так что говорите вы. А уж если сильно приспичит, то пусть говорит шепотом, а вы наклонитесь пониже.

   Помощница врача вышла, прикрыв за собой дверь.

– Герцога в столице нет, – сказала отцу Альда. – Нас приняли его приближенные, и приняли хорошо, как гостей. А насчет графа можно не беспокоиться, обвинения с нас сняты. Все наши вещи в комнатах, которые для нас приготовили, а золото – на хранении в казне герцога. Вернут, когда оно нам понадобится. У меня все в порядке, теперь тебе бы быстрее выздороветь. Врач сказал, что рана серьезная, но опасности для жизни нет, вовремя мы успели. А мне еще пообещали, что поищут Рамона. Если он попал в плен, то, скорее всего, сейчас в армии короля. Теперь я наклонюсь, а ты скажи, не нужно ли чего. Только говори тише, я услышу.