Хроники будущего. Что же нас ждет…?

– Вот и мне непонятно, а он объяснять не стал, вообще выставил из кабинета и еще для чего-то сказал, что болтун – находка для шпиона.

   Они еще недолго поболтали, а потом вместе пошли обедать. Вечером Альда навестила отца, после чего пошла забирать приемного сына.

– Ты уже пил свой отвар? – спросила она у Алекса, который в подтверждение часто-часто закивал головой. – Не тряси так головой, а то отвалится. Вот твой костюм. Сам наденешь или помочь?

– Конечно, помочь, – даже удивился вопросу мальчик. – Там такие тугие пуговицы, что я их сам не застегну.

– Рубашка на тебя великовата, – заметила девушка, помогая ему надеть костюм. – Ну ничего, скоро должен приехать мастер, и мы тебе справим все, что надо. Надевай сапожки и прощайся с тетей-врачом.

– Ты все запомнил, что тебе говорили? – спросила Амели.

– Запомнил, запомнил, – пропыхтел мальчик, натягивая сапожки.

– Смотри, если не будешь соблюдать то, что мы сказали, скоро опять очутишься в этой кровати и уже тогда несколькими днями не отделаешься. Хорошо, что вы взяли и для него куртку, а то у меня здесь нет теплых вещей.

– Взяла у слуг только для того, чтобы провести его во дворец. У меня совсем нет детских вещей, только то, что было на нем надето. Ну ладно, мы пошли.

– До свидания, Алекс. Утром тебе принесут отвар, до завтрака обязательно выпей.

– Я прослежу, – пообещала Альда. – До свидания. И спасибо вам за все.

   Дворец, новая комната, его кровать – все приводило мальчишку в восторг. Пролежав в лазарете несколько дней, он жаждал новых впечатлений и стремился всюду сунуть свой любопытный нос. Не имевшая опыта общения с детьми Альда успела за вечер несколько раз пожалеть о своем материнстве. К счастью для нее, Алекс был еще слаб и быстро устал. Девушка постелила ему постель, помогла раздеться и уложила спать, поцеловав напоследок в лоб. Утром она в первую очередь занялась собой, а потом – Алексом, после чего он мужественно выпил горький отвар, и они, взявшись за руки, пошли на завтрак. Стул был сыну низковат, но Дорн это предусмотрел, и кто-то из слуг положил на него маленькому барону подушку.

   Когда Аликсан зашел в трапезную, управляющий представил Алекса по полной форме, а герцог серьезно кивнул, приветствуя нового гостя. Альда с удивлением заметила, что с появлением Алекса к ней стали относиться с еще большим уважением, чем раньше. Герцог тоже смотрел на нее с подчеркнутым уважением и почему-то с сочувствием.

   После каш, которыми его пичкали в лазарете, мальчик немного переел, и его начало клонить в сон. Обругав себя за то, что не уследила за сыном, Альда повела его обратно в свою комнату досыпать. По пути их догнал Джолин.

– Одну минуту, госпожа Буше. Мне надо сказать вам несколько слов. Я хочу извиниться за свое поведение. Герцог устроил мне выволочку из-за того разговора у лестницы. Я был на вас зол, думал, что это вы нажаловались. Оказалось, наш разговор слышал слуга. Если бы вы сами обратились к герцогу, я бы внушением не отделался. Я прочитал все бумаги по вашему делу у барона Лишнея. Не нужно большого ума, чтобы понять, что все обвинения против вас высосаны из пальца. Я прошу меня простить за те слова во дворе. Это было недостойно. У меня, как и у любого человека, есть свои недостатки, но подлость в их список все-таки не входит. У меня нет таких возможностей, как у барона Лишнея, но я все же при дворе герцога не пустое место. Я хочу, чтобы вы знали, что всегда можете ко мне обращаться: все, что смогу, я для вас сделаю.

   Поклонившись, он развернулся и ушел.

   "Вот тебе и бабник, – подумала Альда. – Видимо, герцог не зря его держит при себе".

   Возле двери ее комнаты их дожидался слуга с большим свертком.

– Госпожа, – поклонился он. – Это вещи господина Алекса. По приказу барона Лишнея один из охранников, который сопровождал управляющего в баронство Ксавье, собрал одежду и обувь молодого господина и привез вам.

   Поблагодарив, девушка забрала довольно тяжелый сверток и пошла укладывать сына спать. Позже, проведя ревизию присланного, она, к своей радости, обнаружила там три костюма, рубашки, теплый плащ с капюшоном и зимнюю обувь. Теперь у ребенка было все необходимое.

   Прошло пять дней, которые были заняты возней с Алексом, посещениями отца и редкими посиделками с новыми подругами. Постепенно Альда приобрела опыт и перестала тяготиться обязанностями матери. Опять появилось свободное время, а вместе с ним и желание чем-нибудь заняться. Она подошла к Лани с просьбой показать борьбу для девушек, которая позволяет им без оружия побеждать более сильных мужчин. Лани пригласила ее в свою комнату для занятий и показала, чему научилась, вволю поваляв по полу более крупную и сильную девушку. Альда же, как ни старалась, так и не смогла зацепить ловкую, верткую девчонку. Это было обидно и рождало желание заняться самой. Но надетый специально для этого случая охотничий костюм для занятий не годился. Он прекрасно облегал фигуру, но стеснял движения и не мог соперничать со свободным мешковатым костюмом Лани.

– Если будешь заниматься, то Аглая тебе такой сошьет за вечер, надо только снять мерку, – сказала ей Лани. – У Леоры такой есть. Она со мной с месяц занималась, и уже кое-что начало получаться, но потом бросила. По-моему, зря.

   Этим же вечером Альда навестила швею, а на следующий день, перед обедом, Лани ее валяла на потертом ковре уже в новом костюме. Алексу поначалу тоже было интересно, чем это они занимаются, и он некоторое время мешал занятиям, но вскоре ему борьба надоела, и он от них отстал. Первые дни Лани показывала своей новой ученице разминку и базовые упражнения. Альда оказалась от природы очень гибкой и довольно сильной для своего возраста и роста. С растяжками у нее никаких проблем не было, память была превосходной, а терпения и настойчивости было на двоих. Дело начало быстро продвигаться вперед, и очень скоро девушки уже начали отрабатывать в спарринге простые связки. Однажды во время тренировки в комнату зашел герцог. Посмотрел на лежавших на полу потных и растрепанных благородных дам в мятых кимоно, хмыкнул и вышел из комнаты. В следующее мгновение в коридоре раздался громкий вскрик и звук падения тела. Не сговариваясь "спортсменки" рванулись к выходу. В коридоре, скорчившись, лежал на боку герцог, тщетно пытавшийся втянуть в себя воздух. Рядом с очумелым видом, держась за голову, сидел Алекс. Лани бросилась к брату, пытаясь помочь, а Альда устремилась к сыну.

– Что б тебя, – простонал герцог. – Ну и дети пошли реактивные. Я таким точно не был.

– Что с тобой, маленький? – склонилась над мальчишкой Альда. – Голову не ушиб?

– Ходят тут всякие, – пожаловался сын, не видевший еще, кто стал причиной его падения.

– Я же еще и виноват, – проворчал герцог, пытаясь подняться. – Следующий раз буду смотреть за угол, прежде чем поворачивать.

– Сильно он вас ударил, ваша светлость? – спросила Альда.

– Какая я вам сейчас светлость, – буркнул тот. – Наедине зовите Сергом. Ваш сынок меня не слабо приложил. Живот, наверное, дня два будет болеть. Сам-то хоть шею не свернул, жеребец?

– Не-а. В ушах только звенит, и в голове крутится.

– Вот что, Альда, – сказал герцог, который уже немного пришел в себя и с помощью сестры поднялся на ноги. – Немедленно уложите мальчика в кровать и сбегайте за Расмусом, пусть он его посмотрит. Столкнулись мы с ним сильно, поэтому у Алекса может быть и сотрясение. И пусть Амели сделает мне для живота какую-нибудь настойку или отвар. Объясните ей, что случилось, она поймет, что нужно. И не забудьте надеть плащ или куртку, не хватало еще вам простудиться.

   На этом занятия в тот день и закончились. У Алекса действительно оказалось небольшое сотрясение мозга, и ему пришлось два дня лежать в постели, что мальчик воспринял как наказание, а герцог несколько дней соблюдал умеренность в трапезном зале. Это происшествие изменило отношение Альды к герцогу. Раньше она воспринимала его только как властителя провинции и одного из первых лиц королевства, теперь он открылся ей как человек, причем человек умный, добрый и великодушный. Иной вельможа за подобное и мальчишку не пожалел бы. Еще и покушение на жизнь могли приписать.

   Это происшествие почему-то привело к тому, что Лани, вместо того чтобы испытывать неприязнь к людям, причинившим ущерб здоровью брата, наоборот, безоговорочно включила Альду в число самых близких подруг. Она постоянно приглашала девушку к себе, и очень часто сама приходила к ней без всякого приглашения. Тренировки, само собой, продолжались, причем Альда училась очень быстро.

– Как у тебя все легко получается, – с завистью сказала ей Лани. – Мне было тяжелее заниматься.

– Ты все равно все делаешь быстрее и лучше меня.

– Сколько занимаюсь я, и сколько – ты, – справедливо возразила Лани. – Ты за пятнадцать дней научилась тому, что я учила целый сезон.

   Давно выздоровевший Алекс пользовался в замке полной свободой и изучил в нем каждый закоулок. Дождей почти не было, но сильно похолодало, поэтому ему не разрешали выходить во двор и приходилось резвиться во дворце, недостаточно большом для одного маленького барона. К сожалению, друзей у него здесь не было. Единственным мальчишкой из благородных был Лас, который демонстративно не хотел возиться с молокососом.

   Отец уже сидел в кровати и мог говорить, хотя пока и недолго. Иногда Альда приводила к нему Алекса, закутав мальчика в теплый плащ. Надолго его не хватало: вид лазарета навевал неприятные воспоминания, а сидеть с больным "дедом" было скучно.

   Постепенно приближалась зима, и увеличивалось оживление в военных лагерях герцога. Два раза в замке появлялся Арден, разговоры с которым вносили приятное разнообразие в размеренную и бедную на события жизнь госпожи Буше. Мастер, которому она, помимо одежды для Алекса, заказала костюм для охоты и верховой езды, выполнил заказ, но из-за погоды его творение до лучших времен заняло место в шкафу.

   Альде было непонятно, почему ее с некоторых пор стала избегать баронесса. Леора держалась ровно и доброжелательно, но строго в рамках этикета, словно и не было ни их дружбы, ни веселых посиделок. Наконец она не выдержала и спросила о причине такого поведения у Лани, с которой Леора по-прежнему поддерживала дружеские отношения.

– Эта дура просто ревнует, – хмуро ответила та. – Я ей не раз говорила, что тебя не интересует Серг, но у нее свое мнение. Она уже сама не имеет на брата никаких прав, но продолжает любить. Глупо это все.

– Ну и зря, – огорчилась Альда. – Я через месяц уезжаю в баронство, а твой брат уйдет в поход. И потом кто он и кто я!

– Зря ты так говоришь, – сказала Лани. – От вашего баронства до нас всего полдня езды в экипаже. И разбойников скоро всех выбьют или отправят на карьеры ломать камень для города. А брат надолго в поход не уйдет. Леора хорошая девушка, но ты для брата была бы лучшей женой. Жаль, что он такой тупой и ничего не замечает. Как в других вопросах, так умнее его не найдешь, а как дело касается женщин… И еще эта принцесса!

   Девочка кратко выразила свое отношение к принцессе в матерных выражениях, сделавших бы честь любому конюху.

– Лани! – девушка потрясенно уставилась на сестру герцога. – Что ты такое говоришь!

– Ты тоже какая-то замороженная. Я же тебе говорила, что надо больше читать книги.

– Это тебе надо завязывать с чтением! В твоем возрасте не подобает говорить и думать о таких вещах!

– Я же не о себе думаю, а о брате! И о тебе, между прочим, тоже! Мне непонятно, чем этот лейтенант лучше моего брата? Выше ростом и шире в плечах?

– Что ты такое говоришь? Мы просто дружим.

– Если ты до сих пор не поняла, что этот лейтенант в тебя втюрился, то ты еще более тупая, чем мой брат! Пусть я начиталась разных книжек, зато я теперь твердо знаю, в чем счастье женщины!

– И в чем же?

– Полюбить сильного, смелого и доброго мужчину и быть любимой им самой, рожать ему детей и прожить вместе до самой смерти! В этом и предназначение, и счастье женщины!

– Ну ты и выдала! – ошеломленная ее напором пробормотала Альда. – Самой, что ли, книги почитать?

– Вы еще долго будете так орать, что все слышно через стенку? – спросил герцог, открыв дверь, связывающую его комнаты с комнатами сестры. – Лани, с сегодняшнего дня, прежде чем что-то прочитать, покажешь мне. Рановато тебе еще думать о предназначении женщины.

– Хочешь сказать, что я не права?

– Почему же, под последними твоими словами и я могу подписаться. А вот лезть устраивать личную жизнь других людей не советую. И не важно, твой ли это брат или посторонний человек. Это люди должны делать сами.

– А если ты…

– Все, я сказал! Здесь уже прозвучало много такого, за что ты вполне могла бы отгрести по полной программе, не будь я таким тупым рохлей.

– Я не в этом смысле говорила, и ты это знаешь!

– Ладно, это у нас уже начинаются семейные разборки. Альда, я сейчас буду наказывать герцогиню, и вам при этом присутствовать совершенно необязательно.

– Я ухожу, милорд. Только прошу вас, не наказывайте сестру слишком сурово: она вас любит и переживает.

– Вот что значит быть добрым. Все просто начинают садиться на шею. Идите, госпожа Буше, мы как-нибудь разберемся сами.

– Конечно, милорд, извините, – она сбросила тапочки и, быстро натянув сапожки, выбежала в коридор.

   На душе почему-то было муторно, как никогда.

   Следующую неделю Альда ограничила жизнь в замке своей комнатой, посещением трапезной и лазаретом. Тренироваться она продолжала даже больше, чем прежде, с каким-то ожесточением отрабатывая заученные приемы, но выбирала для тренировок вечернее время, чтобы не встречаться с сестрой герцога. В трапезный зал она приходила с сыном, когда все уже сидели на своих местах, молча кушала, и так же молча покидала зал. Лани к ней не приходила и не делала попыток заговорить, из чего девушка сделала вывод, что следствием подобного поведения является приказ герцога.

   "Ну и пусть, – думала она. – Потерпеть еще две декады, а там отец встанет на ноги, и, может быть, подморозит дороги. Не вечно же нам торчать в этом замке".

   От безделья она начала больше времени уделять Алексу. Рассказывала ему сказки и баллады, даже о своем путешествии рассказала так, чтобы он все понял. Достала дейру матери и начала вспоминать слышанные раньше мелодии. Поначалу получалось не очень хорошо, но через несколько дней руки сами вспомнили нехитрые навыки игры, и по вечерам она играла и пела для себя и для сына. В такие минуты Алекс замирал, прижавшись к приемной матери, и сидел, не шелохнувшись, пока не отзвучат последние аккорды.

   "Почему мне не нравилось играть? – думала девушка. – Жаль, что не получилось послушать песни герцога, если они действительно так хороши, как говорили бывшие подруги. Все, не думать об этом! Для нее ничего этого больше нет. И все-таки жаль…"

   Первым, кто заметил, что Альда чем-то угнетена, и на это отреагировал, стал Джок.

– Что с тобой твориться, девочка? – спросил он ее как-то после завтрака. – Молчалива, можно даже сказать, угрюма. Ни слова, ни улыбки. Кто-нибудь обидел?

   Альде захотелось сказать что-нибудь грубое, закричать, чтобы не смели лезть в ее жизнь, но она большим усилием воли сдержалась, понимая, что этот человек искренне беспокоится и хочет помочь.

– Не надо, пожалуйста, никто меня не обидел. Все хорошо. Скоро отец выйдет из лазарета, и мы уедем. Поверьте, единственное, чего я хочу, так это быстрее отсюда уехать.

– Нет, тебя все таки обидели, я же вижу.

– Всегда хотите докопаться до сути? Будь по-вашему. Меня не обидели, мне просто указали мое место, причем в очень вежливой форме. На что же обижаться? На то, что сначала дают пряник, а потом его отбирают?

– Понятно, – помрачнел Джок. – Ты точно не хочешь, чтобы я помог?

– Нет, спасибо. Вы и так нам уже столько помогли, что я не знаю, смогу ли вас когда-нибудь отблагодарить.

– Тогда держи этот пакет. Чтобы уже точно никогда не выпуталась из долгов.

– Что в нем?

– Как что? Я обещал Алексу компот, а здесь сушеная малина. Отнесешь на кухню, и будет ему компот. А для него малина еще и очень полезна.

– Почему вы со мной такой?

– Тоже страдаешь моей болезнью и хочешь докопаться до сути? Поверь, что этого делать не стоит. Не всегда знание приносит пользу, часто оно оставляет в душе горечь и разочарование. Просто прими все как данность. Разве плохо, когда к тебе тепло относится один из самых страшных людей королевства?

– Вы слишком для меня высокий. Наклонитесь, пожалуйста.

   Она поцеловала Джока в щеку и, забрав пакет и ребенка, быстро ушла.

   Вторым таким внимательным оказался отец.

– Что случилось, дочка? – требовательно спросил он. – Я же вижу, что ты сама не своя. Ходишь, как побитый пес. Раньше забежишь ненадолго и опять или к подругам, или еще куда, а теперь сидишь здесь часами. Мне, конечно, приятно такое внимание, но я хочу знать его причину. Это никак не связано с твоим лейтенантом?

– Да никакой он не мой! – рассердилась Альда. – Что вы все заладили! Может быть, он в меня влюбился, но я его воспринимала только как друга. Причина в другом, и я об этом говорить не хочу. Знай просто, что никто меня здесь не обидел. И не надо об этом допытываться, лучше быстрее поправляйся.

– Я тебе не успел сказать. Вчера я уже вставал, правда, с помощью сиделки, а сегодня утром – уже сам. Ноги еще слабые, но я их за несколько дней понемногу разработаю, а там можно будет и ехать. Врач мне уже не нужен, а долечиться можно и на месте.

   Следующим был Джолин, который подошел к Альде в коридоре, когда она с Алексом шла на завтрак.

– Госпожа Альда, извините за вопрос, вас никто не обидел?

   Она хотела рассердиться и наорать на него, но горько рассмеялась и спокойно ответила:

– Спасибо за участие, Джолин. Мне ведь можно обращаться к вам только по имени? У меня создалось впечатление, что в этом дворце собрались люди, которые не придерживаются этикета. По крайней мере, я такое слышала уже от очень многих. Надеюсь, вы тоже из таких. Так вот, вы не первый, кто задает мне этот вопрос. Поверьте, если бы на него можно было ответить просто и однозначно, никаких проблем у меня давно не было бы. И не в ваших силах здесь что-то решить.

   Джолин понимающе кивнул и больше к ней не подходил. Больше никто не делал попыток залезть к ней в душу или предложить свою помощь, иначе она бы, наверное, не выдержала и сорвалась. Но расспросы опять вызвали в душе ощущение пустоты и тоску, и время снова потянулось еле-еле. Привычные занятия борьбой или игра на дейре уже не приносили облегчения. Выбрав день, когда слегка рассеялись тучи, и прекратился дождь, она надела старый костюм для верховой езды и теплую куртку, взяла отцовский кинжал и свой лук из арсенала и верхом на Бри отправилась на охоту в ближайший лес. Добираться до леса пришлось долго, объезжая город и военные лагеря. Два раз ее останавливали патрули, но стоило себя назвать, как сразу пропускали, а один раз даже отдали честь.

   В лесу было сыро, холодно и мрачно. Если бы она была оленем, то пошла бы и повесилась от такой жизни на ближайшей елке. Может быть, они так и сделали, потому что за три часа блуждания по лесу ей не попался ни один олень, не попались даже их следы. И только когда Альда уже совсем отчаялась, она нашла добычу. Обрадованная девушка приготовила лук, но задрожавшая от страха Бри и раздавшийся вой нескольких волчьих глоток показали, насколько она ошибалась. Это не Альда нашла добычу, а волчья стая, и добычей была она и ее лошадь. Стая быстро обложила Альду, отрезая ей все пути отхода. Девушка пересчитала стрелы. Ровно двадцать. Судя по вою, волков было меньше, но это успокаивало мало. Много навоюешь одним луком, если на тебя набросятся сразу несколько хищников. Она быстро нашла удобное место. Возле двух больших елей лежала, опираясь на сломанные ветви третья, надежно прикрывая Альду с одной стороны. Девушка быстро привязала Бри к дереву так, чтобы кобыла не удрала, но могла для защиты пустить в ход копыта. Она положила на землю стрелы из колчана так, чтобы были под рукой. Втыкать их в землю не хотелось. Если на нее бросится хоть один зверь, он может сломать часть стрел, а это конец. Вот кинжал воткнула перед собой и с нетерпением стала ждать нападения. Лучше пусть нападут сейчас по светлому времени, пока она здесь в неподвижности не околела от холода. Скорее бы уж начали.

   И они начали. Из ближайшего подлеска к ней метнулась черная тень, за ней вторая. Первая стрела свалила здоровенного волка, и он покатился по земле, пытаясь вырвать ее зубами и визжа от боли, как обыкновенная собака. Второй волк повернулся, поймал стрелу боком, пошатнулся и молча упал на мягкую подстилку из мха и хвои. Некоторое время было тихо, если не считать затихающего повизгивания ее первой добычи, потом стая взвыла и бросила на нее несколько оскалившихся тварей. Считать их стало некогда. Еще никогда она не стреляла так быстро. Последний из напавших волков получил стрелу прямо в пасть и уже мертвый сбил ее с ног и отбросил в колючие ветки выворотня. Рядом отчаянно завизжала Бри.

   Сбросив с себя еще дергавшееся в агонии тело, Альда подбежала к стрелам. Никто больше не нападал, и она смогла осмотреться. Перед ней валялись четыре волчьих тела. Пятое было за спиной, а шестой волк лежал возле Бри с проломленным черепом. Половина стаи уже полегла, и это давало надежду выпутаться из смертельно опасного положения, в которое она влезла по собственной глупости. Девушка могла собой заслуженно гордиться: ни одна стрела не была потрачена зря. Долго отдыхать ей не дали. Три волка бросились сразу с двух сторон. Двух из них она успела убить стрелами, но третий сбил ее с ног с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание, а плечо и бедро, на которые она упала, обожгло болью. Но и волк кубарем пролетел дальше. Пока он вскочил и преодолел разделяющее их расстояние, Альда отбросила сломанный лук и метнулась к кинжалу. Рука успела схватить рукоять, когда волк вторично сбил ее с ног чуть ли не под копыта кобылы. Это ее и спасло. Бри ударила задними ногами и волку пришлось отпрянуть назад. Перекатившись, чтобы не попасть под копыта, Альда ударила кинжалом бросившегося на нее зверя. Вторично отлетев на ветки упавшего дерева, она обнаружила, что в руке нет кинжала, и в страхе стала осматриваться, ища что-нибудь пригодное для защиты. Поблизости, как нарочно, ничего подходящего не было. Первый страх прошел, и девушка обнаружила, что на нее никто не собирается нападать. Она очень удачно попала кинжалом в шею последнему волку, перерезав крупную артерию, и из него за несколько мгновений вылетела почти вся кровь, залив землю перед трупом и ее теплую куртку. Вернув кинжал, Альда почувствовала себя увереннее. Лук поломан, но девять волков распрощались с жизнью. Если это и не вся стая, вряд ли оставшиеся осмелятся нападать. Как бы в подтверждение ее мыслей в зарослях раздался вой. Его подхватил второй волк, и этот страшный дуэт начал постепенно удаляться, пока не затих окончательно.

   Встретившие возвращающуюся Альду патрульные в изумлении замерли. Было еще достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть сидевшую на прихрамывающей кобыле девушку, с ног до головы залитую кровью, со спокойным лицом и большим пучком волчьих хвостов в руке.

Глава 8

   Уже стемнело, а фонари на улицах столицы лишь самую малость рассеивали мрак, поэтому, пока Альда добиралась до дворца герцога, от нее никто не шарахался. Редкие в это время прохожие могли разве что обратить внимание на неровный стук копыт хромающей кобылы. Гвардейцы в карауле у ворот поначалу почему-то обрадовались ее появлению, но, когда распахнули створки, впали в ступор. Альда так устала, что не обратила на них внимания. Когда она подъехала к конюшне, увидела возле нее много людей. Слышались взволнованные голоса и ржание лошадей. Поначалу ее никто не заметил, и лишь когда что-то закричал один из конюхов, все обернулись в сторону девушки, и наступила тишина, которую нарушали только лошади. Люди на несколько мгновений застыли, глядя на нее, как на привидение. Двор возле конюшни был освещен светом нескольких факелов, вставленных в специальные гнезда на столбах навесов, и всем было прекрасно видно, что Альда с ног до головы залита запекшейся кровью. Не выпуская из рук волчьих хвостов, она слезла с Бри, стараясь опираться на здоровую ногу. Это словно послужило сигналом: все опять взволнованно заговорили, а несколько человек бросились к ней. Конюх перехватил повод кобылы, а подскочившая Лани схватила за больную руку, заставив непроизвольно вскрикнуть.

– Ну что ты так хватаешь! Больно же, – девушка повернулась к конюху: – Посмотрите, пожалуйста, лошадь. У нее на правой задней ноге рана. Уважаемый Дорн, не могли бы вы отдать кому-нибудь эти хвосты? Я бы хотела, чтобы их завтра выделали, а то они начнут вонять.