Опасная игра чувств

Глава 3

– Я не знаю, с чего начать, – Соня сидит, уткнувшись в полупустую тарелку.

Ест она и правда слишком мало. Или это стресс?

Буквально полчаса назад с ней чуть не случилась истерика в кабинете врача. Точнее, это было что-то вроде панической атаки – в моей практике мне не раз приходилось сталкиваться с подобным, с моими подзащитными чего только не происходит. Вот только не помню, чтобы это когда-нибудь настолько вышибало меня из колеи. Пришлось держать девушку за руку и просить дышать со мной вместе, чтобы помочь ей немного успокоиться.

Но теперь у нас хотя бы есть заключение врача и снятые побои. И к счастью, синяк на руке – действительно единственное повреждение.

– Начнём по порядку, – произношу фразу, которую часто говорю своим клиентам. – Для начала, объясни, что не так с врачами?

– Отец вам не рассказывал? – кидает она на меня быстрый взгляд.

– Не припомню, – неуверенно качаю головой.

С Артуром мы знакомы и дружим уже лет пять или шесть, но обсуждать его дочь мне как-то не приходилось. Я и видел-то её всего несколько раз, последний – ещё девочкой-подростком. Демидов всё больше жаловался на стерву-жену.

– В детстве я была болезненным ребёнком, – Соня пожимает плечами, хмурится. – Точнее, мама считала, что я очень болезненная. Не помню, чтобы я прямо болела, ну знаете, постоянно. Сейчас мне кажется, что у меня всё было как у всех. Но мама почему-то боялась. И меня водили ко всем возможным врачам. Я обследована вдоль и поперёк, – девушка хмыкает и передёргивается. – Не все обследования были… приятными. Далеко не все. Этот страх, он сильнее меня.

– Я понял, – сочувственно киваю.

Если всё так и есть, то, значит, наша "противная сторона" действительно слегка чокнутая. А может, и не слегка! Похоже, мне нужно скорректировать тактику на бракоразводном процессе....

– А когда я стала подростком, то, ну.… – она отводит глаза и продолжает тихо: – … поправилась.

– Что? – непонимающе смотрю на неё. – В каком смысле?

– Ну, стала…. толстой, – Соня опускает голову ниже. – И тогда были тоже обследования. И лечение, диета, в общем… Не особенно помогло, поэтому…

– Что?!

Не помню, чтобы когда-нибудь я так на кого-то таращился, чуть глаза из орбит не вылезли. То есть эта, прости господи, идиотка, её мамаша, внушила девчонке, что она толстая, и из-за этого таскала её по врачам?!

– Соня, посмотри на меня, – зову девушку.

Когда она не реагирует, пересаживаюсь ближе, подцепляю её пальцем под подбородок.

– Посмотри на меня, – повторяю как можно мягче. – Ты красавица. И не вздумай повторять то, что ты сейчас сказала! Твоя мать… – сжимаю зубы, потому что те слова, которые из меня рвутся, не стоит произносить при двадцатилетней девушке в общественном месте.

– Она не хотела ничего плохого, – Соня всё-таки поднимает на меня огромные влажные глаза. – Просто беспокоилась. Она сама очень стройная, и красивая, и.…

– Соня, – перебиваю её, – я кое-что сейчас скажу абсолютно серьёзно. Ты можешь мне поверить на том простом основании, что я мужчина?

– Поверить?

– Поверить, что я не много встречал в своей жизни таких красивых девушек, как ты, – голос у меня слегка хрипнет, и я откашливаюсь.

– Вы…. что? – она растерянно смотрит мне в лицо.

– Ты очень красива, – мне вдруг хочется, чтобы она действительно поверила в то, что я говорю. – У тебя такая кожа… сияющая, словно отражает свет, – осторожно, еле прикасаясь, провожу пальцем по линии её подбородка, и на бледных щеках вспыхивает румянец. – Ты прекрасно сложена, очень гармонично, я.…

Снова в который уже раз в памяти всплывает, как она стягивала с себя рубашку. Худеть – последнее, что ей нужно. С такой грудью и бёдрами, при тонкой талии, она же… Венера!

Очнувшись, понимаю, что последние несколько секунд не отрываясь смотрел на полные розовые губы. Соня не пользуется косметикой. Они наверняка сладкие без всяких помад и прочей ерунды.

Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт… Какого хрена, о чём я вообще думаю?!

Пока эта мысль молнией проносится в голове, тело действует совершенно бесконтрольно.

Телу плевать на то, что в мозгах каша. Тело плавится от близости к девушке, которая заводит так, что все способности к анализу и прогнозированию ситуации летят в преисподнюю.

Не помню, чтобы испытывал такое притяжение хоть к кому-то.

И не успев сообразить, что творю, я просто склоняюсь ближе и касаюсь её губ.

Они мягкие. Сладкие. Такие, как я себе и представлял. И от их вкуса сносит крышу.…

А потом я чувствую, как Соня закаменела в моих руках. И до меня с опозданием доходит, что именно она может сейчас чувствовать.

После того, как кто-то – явно мужчина – хватал её за руку до синяков. После врачей, которых она боится до обморока. После чуть не сбившей её машины, после непрекращающегося стресса последних нескольких дней, после.…

А ещё до меня доходит, что я полный и беспросветный мудак.

Вместо того, чтобы утешить и выслушать девочку, я полез к ней с поцелуями. Мужик, старше неё хрен знает насколько. Поздравляю, Шарик, ты балбес! Таким полудурком ты даже в старших классах школы не был, когда у парней в пубертате в принципе мозги фигово работают.

– Сонь, прости, пожалуйста, – отодвигаюсь от неё, осторожно придерживаю за плечи, стараясь, чтобы это не выглядело, как приставание. – Не знаю, что на меня нашло. Извини, это больше не повторится. Ты в порядке?

– Д-д-да, – она слегка вздрагивает, чуть сдвигается, увеличивая расстояние между нами. – Да, в полном порядке.

Кидаю на неё пристальный взгляд. Губы сердито поджаты, на лице недовольство. Ну, хотя бы не страх. А недовольство – это самое малое, что я заслужил.

– Хорошо, с врачами всё понятно, – делаю вид, что ничего не произошло и продолжаю: – Теперь давай к главному. Откуда синяк? Почему ты прибежала к отцу с одной небольшой сумкой и просила не выдавать тебя матери, хотя до этого прекрасно с ней жила?

Артур, конечно, тоже тот ещё кадр. Вспоминаю просьбу отца Сони присмотреть за ней, а она тогда, может быть, заодно даст нужную информацию, чтобы разобраться с разводом побыстрее. Вот знает же, что я такие методы не использую! Я и вести-то его дело согласился со скрипом и только потому, что он хочет честно и максимально справедливо разделить имущество, которого у них с женой немало, включая совместный бизнес. Зато жёнушка его и по совместительству мамаша Сони хочет оставить Демидова в буквальном смысле нищим.

– Синяк… – девушка сглатывает, обхватывает руками чашку с чаем, словно ей становится холодно.

Задавливаю в себе желание обнять её. Хватит уже, я сегодня и так.… выступил.

– Синяк – это мамин жених, – наконец произносит она. – Мой будущий отчим.

– Та-ак, – непроизвольно сжимаю кулаки.

Первый раз слышу, что у будущей бывшей жены Демидова уже есть следующий кандидат в мужья!

– Мама недавно с ним познакомилась, – Соня отводит глаза. – Ну как недавно… Пара месяцев прошла, наверное. А неделю назад он переехал к нам в квартиру.

– У него что, нет своего жилья?

Неужели Анита себе альфонса нашла?

– Я не знаю, – девушка пожимает плечами. – Может и есть, но дело не в этом…. Он… в общем…

Она пару раз открывает рот, словно не в состоянии заставить себя сказать. А у меня к горлу внезапно подкатывает тошнота.

Единственные дела, которые я вот уже несколько лет не беру ни при каких обстоятельствах – это дела об изнасиловании. Не могу переступить через прошлое. Словно заглядываю в бездну, из которой нет выхода…

– Соня, он.… сделал тебе что-нибудь? – из-за сжатых челюстей вопрос звучит невнятно.

– Нет, – она, похоже, что-то чувствует, вскидывает на меня глаза, торопливо качает головой, – нет-нет, Андрей… то есть, дядя Андрей… то есть…

Первый раз меня по имени назвала – и тут же как обухом по голове. То ли смеяться, то ли плакать, честное слово…

– Сонь, только не дядя, я тебя умоляю, – невольно хмыкаю, и девушка слабо улыбается в ответ.

– Я и не хотела. У нас всё-таки не настолько большая разница.… Андрей.

От её слов становится немного легче. Хорошо, что она это так воспринимает.

– В общем, – Соня немного приободряется, – Дамир – это мамин жених – не успел ничего сделать. Я сбежала. Вот только… он сказал, что просто так этого не оставит. Собственно, синяк – это, так сказать, предупреждение.

– Ты рассказала матери? – уточняю, подозревая, что с матерью там всё очень и очень хреново, раз она привела к себе этого Дамира.

– Я сказала, – Соня в который раз прячет глаза.

– И?… – пытаюсь подстегнуть её, потому что слова она выдавливает по капле.

– Мама… не поверила, – девушка качает головой. – Дамир, он.… в общем, умеет убеждать. Они как раз уходили, собирались на какую-то встречу. Вы же знаете про ночной клуб, да?

– Тот, который принадлежит твоим родителям?

Естественно, знаю. Это одна из частей спорного имущества. Артур хочет сохранить за собой половину доходов, Анита, его пока ещё жена, требует весь клуб себе на том основании, что её родители давали стартовый капитал. Вот только доказательств этому нет, кроме её слов и каких-то мутных записок, а у Артура есть подтверждения финансовых вложений в бизнес на протяжении нескольких лет.

– Да, тот, – Соня кивает, – Дамир там один из поставщиков вроде… мама с ним именно в клубе познакомилась. Ну вот, им нужно было уезжать, мама вспылила, начала на меня кричать, что воспитала.… – девушка резко тормозит, словно запнувшись, но тут же продолжает: – Потом они ушли. Я не знала, что делать, а тут вернулся Дамир. Видимо, сказал матери, что забыл что-то.… Схватил меня за руку и.…

– Подожди, ты вроде говорила, что синяк у тебя появился, когда он к тебе… подкатывал, – с трудом нахожу нормальный синоним, потому что ярость стучит в висках молоточками.

– Простите, я, наверное, путано рассказываю, – Соня вздыхает пару раз, пытаясь успокоиться. – Синяк как раз тогда появился. Дамир сказал, что если только попробую ещё что-нибудь ляпнуть матери, то сама буду во всём виновата. И… чтоб даже не думала к кому-то соваться за помощью. Что мне даже мать не поверила, и никто не поверит. А если кому-нибудь всё-таки скажу, то он позаботится, чтобы этот человек молчал.

Выпалив последние предложения на одном дыхании, она замолкает, а я задумываюсь. Нет, этот Дамир не похож на альфонса. Надо бы выяснить, что это за поставщик такой и какими, собственно, поставками он занимается. Предполагать самое поганое не хочется, но с моим опытом готовлюсь я всегда к худшему варианту.

Пока погружаюсь в размышления, не замечаю, как проходит время – видимо, молчание затягивается. И Соня тут же делает из этого свои выводы.

– Андрей, вы.… простите, что я… не надо было говорить. От меня одни проблемы, не обращайте внимания, я просто… просто подожду, папа обещал помочь с жильём, или в общежитие устроюсь, сейчас уже поздновато, учебный год в разгаре, но с начала семестра можно будет попробовать…

– Что?! – смотрю на неё, очнувшись, и тут же хмурюсь. – Какое общежитие?

– Университетское, – девушка расправляет плечи, явно старается взять себя в руки, сверкает глазами. – Я же говорила, я учусь! Между прочим, на бюджете!

– Молодец, – киваю, теряясь на секунду. – Только при чём здесь это?

– Я же вижу, что я вам обуза, – она гордо вздёргивает нос. – Вы и папе так сказали. Ну так я не собираюсь вас напрягать!

– Сонь, с тобой разговор вести, как с хреновым прокурором, – тяну раздражённо, – постоянно теряется нить рассуждений. Ни в какое общежитие ты не поедешь! Сначала я разберусь с твоими проблемами, а потом уже можешь отправляться на все.…

Хочу закончить «четыре стороны», но вовремя останавливаюсь. С чего вдруг так завёлся?

– Значит, так, – киваю, придя к решению. – Сейчас я отвожу тебя домой, и ты сидишь там. Если тебе что-то нужно в магазине – есть доставка. Курьеру не открываешь, просишь оставить всё на охране, при въезде в коттеджный посёлок. С ними сейчас договорюсь, они тебе сами всё донесут. Я вернусь поздно, у меня ещё куча работы до вечера. Всё понятно?

– А как же моя учёба?… – она сжимает губы. – Лекции, университет?

– Сонь, а скажи-ка мне, пожалуйста, – прищуриваюсь, глядя на неё, – ты дважды пугалась автомобилей. Первый раз – когда меня сегодня подрезал какой-то придурок, и второй, днём.… Это из-за того, что ситуация в принципе нервная, или…. ты узнала машину?

– Я не уверена, – девушка опять сникает, опускает глаза.

– То есть это мог быть и Дамир, так? – давлю голосом.

– Может быть.… – ещё тише.

– И ты хочешь ехать в университет, зная, что я там с тобой быть не смогу и никто тебя не защитит в случае чего?

Соня дёргает плечом и молчит. Подзываю официанта, расплачиваюсь по счёту и встаю.

– Пойдём, у меня осталось мало времени, – протягиваю ей ладонь, но она встаёт сама, не прикасаясь ко мне.

Почему-то это раздражает. Чувствую себя уязвлённым. Не так уж сложно принять руку, когда тебе её предлагают. А потом вспоминаю, что вообще-то совсем недавно поцеловал её, хотя она этого совершенно точно не хотела.

С другой стороны, я же извинился. И ни до, ни после не делал ей ничего плохого. Она должна знать, что и её отец мне доверяет.

При мысли о Демидове становится слегка не по себе. Я, конечно, молодец – к дочери друга лезть с поцелуями…. Хорошо хоть остановился. Мог бы и пораньше мозги включить! Так с чего бы ей верить мне?

Или она сейчас в принципе никому не верит?

Но ведь рассказала всё. И синяк показывала, раздевалась передо мной…

Так, Славин, опять ты уходишь куда-то не в ту степь!

Мысли в голове скачут, как бешеные зайцы, поэтому я молчу, усаживая Соню в машину и разворачиваясь в сторону дома. Девушка тоже молчит, уж не знаю, по какой причине. Даже почти не реагирует, когда я подъезжаю к дому, отдаю ей запасные ключи, показываю, как снимать проход во двор с охраны и слежу, чтобы она закрыла замок.

Остаток дня выходит загруженным доверху – я пытаюсь заодно решить кое-какие дела из тех, которые были запланированы позже, чтобы высвободить время. Поэтому домой приезжаю уже чёрт знает во сколько и без сил падаю в постель.

А с утра просыпаюсь от странных ощущений.

Глава 4

Ничего не понимаю. Приподнимаюсь, скидываю одеяло. Какой-то непривычный, словно давно забытый запах…. Втягиваю носом воздух, встаю и уже иду к двери, но торможу через пару шагов.

У меня же Соня в доме. А я в одних боксёрах. И лучше бы мне сначала душ принять. Холодный. А ещё лучше – ванну со льдом. Потому что с утра ниже пояса всё более чем в порядке.

Интересно, этот процесс закаливания долго будет длиться, или у меня мозги всё-таки в норму придут в ближайшее время?

После душа кое-как вытираю голову, натягиваю одежду и, плюнув на то, как выгляжу, тороплюсь на кухню. По дороге кидаю взгляд на часы – только-только семь утра! И чего она так рано подскочила?

Торможу в дверях кухни и заглядываюсь на открывшуюся мне картинку. Соня, в той же футболке и шортах, что вчера, стоит возле плиты. Она что, блины жарит? Вот откуда этот запах! А я даже вспомнить не мог….

Девушка тем временем ловко орудует сковородкой, подбрасывая блинчик так, чтобы он упал обратно другой стороной. Невольно улыбаюсь, и тут она меня замечает.

– Доброе утро, – сцепляет пальцы, словно нервничает.

– Доброе, – киваю и прохожу вперёд. – Почему проснулась? Самое начало восьмого….

– Выспалась, вчера легла рано, – она пожимает плечами. – А вы… поздно пришли? – спрашивает как-то неуверенно.

Киваю молча и отхожу к кофемашине. Редко пью кофе, но сейчас хочу чем-нибудь занять руки. Для бодрости этот напиток мне не слишком нужен – и так… хм… бодр дальше некуда. Соня выключает плиту и снимает со сковороды последний блин. Немало она нажарила, целая стопка на блюде. Похоже, с шести утра тут крутится.

– Я хотела спросить… – начинает, сложив грязную посуду в посудомойку и вымыв руки.

– Спрашивай, – вздыхаю, косясь на соусницы, куда Соня перекладывает вишнёвое варенье и сметану, которые только что достала из холодильника. Видимо, сделала вчера заказ в магазине, как я ей предлагал.

– Может быть, мне всё-таки можно поехать в университет? – тон у неё с одной стороны немного просящий, а с другой – упрямый. – Ну правда…. Не будут же на меня нападать на лекциях и семинарах! Да и проход в здание по пропускам, а я никуда выходить не собираюсь!

Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Так и знал, что девчонку дома не удержать. А я, значит, должен как на иголках сидеть, постоянно нервничая, не случилось ли с ней чего!

Пытаясь выиграть время, чтобы решить, как ей ответить, подхожу к шкафу, дёргаю дверцу, достаю коробку с овсянкой. Чёрт, она пустая почти. Забыл, что закончилась, тут даже на порцию не хватит. Соня молча следит за моими действиями.

– Вы можете поесть блинчики, – кивает на тарелку. – Я много приготовила, сама столько не съем.

– Это вредно, – даже на мой взгляд в моём голосе недостаёт уверенности.

Соня тихо, но отчётливо хмыкает, кидает на меня насмешливый взгляд.

– Вряд ли вам сделается что-то плохое от одного или даже от пары блинчиков, – кладёт на край верхнего блина в стопке ложку варенья, ложку сметаны, быстро сворачивает во что-то типа конвертика и протягивает мне, поднося почти ко рту. – Попробуете?

Помедлив секунду, обхватываю её за запястье, тяну к себе и откусываю кусочек прямо у неё с руки.

Сдохнуть можно, как вкусно….

Так и хочется облизать…

В голове тут же всплывают отнюдь не блины. Мать вашу!

– Спасибо, замечательные блинчики, – хриплю, кивая.

Кидаю взгляд на девчонку и замечаю, как полыхают её щёки. Она делает шаг назад, отворачивается и откашливается.

– Садитесь, я вам положу.

Плюхаюсь за стол и придвигаюсь поближе, чтобы не демонстрировать, что холодный душ ни хрена не помог.

– Ну так что, может быть, отвезёте меня в университет? – спрашивает Соня, пододвинув ко мне соусницы и садясь напротив с чашкой чая. – А я пообещаю, что выйду только к вам, вечером, как позвоните. У меня сегодня пять пар. И вообще, я могу своего парня попросить, он будет меня везде сопровождать!

– Ко-го?! – я давлюсь блином и закашливаюсь так, что чуть не задыхаюсь.

Соня подскакивает, стучит мне по спине. Машу рукой, чтобы прекратила.

– Своего парня! – повторяет она. – Мы с ним в одной группе учимся! И встречаемся, уже почти месяц.

То есть, у неё есть какой-то прыщавый недоносок, который ей язык в рот суёт?! А какого хрена она вчера всю охрану соблазнила в отдельно взятом бизнес-центре, они ж на неё чуть слюни не пускали? А я-то, тоже, хорош!

Откашлявшись наконец, сжимаю челюсти покрепче. Смысл себя обманывать? Меня просто застигло врасплох это ощущение.… Потому что я, чёрт побери, ревную её! Ревную, как идиот, к малолетнему пацану, которого даже ни разу не видел. Но уверен, он наверняка худосочный, с дурацкой стрижкой из барбершопа и в широченных штанах с торчащими голыми лодыжками – как у Карлсона, только пропеллера на заднице не хватает! Не понимаю нынешнюю моду!

– Всё в порядке? – волнуется девчонка.

– Нет, не порядке! – подпускаю льда в голос. – То есть, тебе плевать на возможную опасность, на то, что этот Дамир может тебя схватить, затолкать в машину, увезти в неизвестном направлении.… И твой парень, – язвительно выделяю это слово, – конечно, тебя спасёт! У него, наверное, чёрный пояс по какой-нибудь борьбе? Или он качок – груда мышц с двумя извилинами – который в нокаут отправит с первого удара?

– Дима не качок, – надувается Соня. – Он умный! И интеллигентный! Он на лингвиста учится и тоже сам поступил на бюджет!

– Ахх, значит, он Дамира на разных языках будет убалтывать, пока ты будешь прятаться под партой?! – меня несёт, и я с трудом заставляю себя заткнуться.

Я ведь даже не знал, что она учится на лингвистическом. Не так-то просто, между прочим, туда поступить. Мне тошно от мысли, что и этот её Дима наверняка такой же умный, слегка занудный ботаник в очках. И она с ним встречается! Да ещё с такой гордостью об этом рассказывает!

– Что вы наезжаете на меня?! – Соня тем временем вскакивает из-за стола, позволяя мне полюбоваться на ножки в коротких шортиках. – Вы… вы.… упрямый, вот! И слушать не хотите никаких доводов!

– Доводы я как раз слушать хочу, я ведь адвокат, – откидываюсь на спинку стула. – Вот только доводов здесь нет. Есть истерика молоденькой девочки, которая, как ребёнок, топает ногами, требуя то, что принесёт ей только вред!

Очень красивыми ногами, замечаю про себя.

– Это учёба мне принесёт только вред?! – Соня забавно пыхтит, сдувает со лба прядку упавших волос.

– Не учёба, а тусовки в университете с такими же малолетками, когда надо сидеть дома и не высовываться! – резко встаю, со скрежетом отодвигая от себя стул. – Кто я такой, чтобы мешать тебе рисковать своей шеей?! Поехали! Только не жди, что я примчусь по первому твоему свистку тебя спасать, когда твой Дёма наложит в штаны!

– Он Дима, а не Дёма! – Соня сжимает кулаки, словно очень хочет съездить мне по физиономии.

– Плевать, – отмахиваюсь от девчонки, – ещё я буду запоминать имена всех твоих одногруппников. Давай поживее! Одевайся и выходи! Отвезу тебя в твой универ!

Она выносится из кухни, вдалеке хлопает дверь комнаты. Опускаюсь обратно на стул, с тоской гляжу на блинчики. Вкусные, зараза, но аппетита нет совершенно. Может, накрыть их чем-нибудь, чтобы не засохли?

Нахожу пластиковую крышку, прикрываю блюдо и, вздохнув, тоже иду одеваться.

Когда выхожу, обиженная девчонка уже ждёт меня в холле. Невольно вспоминаю одну из своих бывших, которой, чтобы собраться, нужно было часа полтора, не меньше. Хотя…. там на боевой раскрас уходила большая часть времени. А Соне это не нужно. Кожа гладкая, глаза огромные без всяких теней, ресницы длиннющие. Про губы вообще молчу…

Да вот же.… млять!

– Поехали, – бросаю ей.

До университета по ещё незагруженным дорогам мы доезжаем быстро. Мог бы, вообще-то, и на время посмотреть. Ещё только восемь часов! Какого хрена так рано девчонку потащил?

– Во сколько у тебя первая пара? – спрашиваю, стараясь говорить спокойно и доброжелательно.

Смысл нагнетать обстановку. Можно, конечно, собачиться и дальше до посинения, но мы пока ведь никуда друг от друга не денемся. Я всё равно буду ей помогать, а она будет жить у меня в доме. Может, предложить зайти в какую-нибудь кофейню? Ничего ведь почти не съела с утра.

– Через сорок минут, – негромко отвечает Соня.

Похоже, тоже не хочет больше выяснять отношения.

– Давай…. – начинаю, собираясь позвать её перекусить, но тут с краю парковки раздаётся чей-то голос.

– Софи! Я здесь!

Первая реакция – схватить девушку за руку повыше локтя и удержать в машине. Потому что хрен знает, кто там её поджидает снаружи!

– Сидеть! – вырывается у меня.

– Похоже, вам нужно завести собаку, – Соня сердито раздувает ноздри. – Вы ей сможете командовать! Сидеть, к ноге и всё остальное! А я – человек!

– Ты не человек, ты одна большая, точнее, мелкая, проблема! – бурчу себе под нос, глядя, как к моей машине приближается шпингалет точь-в-точь в таких джинсах, как я думал, и безразмерной толстовке сверху.

Это совершенно точно не Дамир.

Проглотив вздох, отпускаю Сонину руку.

– Это и есть твой Даня?

– Дима! – сердито поправляет меня девчонка.

– Я так и сказал, – не удержавшись, закатываю глаза.

Веду себя, как идиот, вот честное слово… Словно мне самому восемнадцать. Пацан тем временем подходит к машине.

– Софи! – расплывается в довольной улыбке. – Хай! А чё сидишь? Выходи! Го за кофе!