Расколотое Древо. Скорбь и возмездие

– Я не хвастаюсь, но для меня они уже давно стали второй кожей! – он ударил себя в грудь. – К тому же любой воин обязан всегда быть готовым к бою! Чего не скажешь о твоей тонкой кольчуге.

Командор покосился на лёгкий доспех Альберта с пурпурным сюрко, на котором изображалось окрылëнное сердце под короной.

– А что, я по-вашему не готов к схватке? – осмотрел своë облачение Вудсток, после чего положил ладонь на рукоять меча. – Мой клинок всегда при мне и готов к применению. Да и караул сопровождает нас на протяжении всего пути, чтобы незамедлительно вступить в бой, пока я буду приводить в боевой порядок всех остальных.

– О, я заметил! На правом фланге пятеро. – он указал на тяжеловооруженных гвардейцев, следующих справа. – И слева. – ткнул пальцем в противоположную сторону.

– Так что же вас смущает, если даже тыл находится под присмотром?

– Дозор.

– Дозор? – осведомился Альберт. – Зачем же ему тяжёлое снаряжение, когда их главная обязанность состоит в том, чтобы незамедлительно предупредить нас о надвигающейся опасности?

– В нашем ордене так не принято. Устав велит каждому носить доспех с гордостью вне зависимости от обстоятельств, ибо через него Всевышний оберегает наши тела и души, а через освещённое оружие несёт кару врагам Своим.

– В гвардии мы придерживаемся своего устава. И он не настолько суров, как ваш. Однако вне боя я отдаю предпочтение манёврам, потому что вес оружия и снаряжения сильно влияет на скорость, а именно сейчас она как никогда необходима. Этим и обусловлено моë решение снабдить бóльшую часть воинов лёгким снаряжением. Во всяком случае на время марша.

– Моим рыцарям доспехи не мешают. – буркнул Оруэл, явно не желая продолжать этот спор.

– Раз вы так трепетно относитесь к защите, почему же сами не носите шлема? У вас его нет?

– Есть, конечно! – прогремел на всю колонну Оруэл. – Просто он мешает подавать команды и осматривать поле брани.

«С таким голосом, – думал Вудсток. – Его в само́й бездне услышали».

– И перестань обращаться ко мне на «вы», капитан, мне претит такое обращение между братьями по духу!

– Как скажешь.

– Предводитель ты или нет в конце концов?! – улыбнулся Райнер и хлопнул офицера по плечу, отчего тот чуть не рухнул с коня.

– Не хотел бы я встретиться с тобой в бою, Райнер. – принялся разминать плечо Альберт.

– Ха-ха! – только и гоготнул здоровяк в ответ.

– И как только конь тебя носит? Его тоже подвергаешь жестокой тренировке? – спросил офицер.

– Капитан! – раздался голос спереди.

– А вот и наш дозор. – заключил Вудсток, после чего обратился к одному из двух прибывших подчинённых: – Что там, Мальк?

– Впереди перекрёсток. – рапортовал Малькольм Лот. – Свернём направо, и до города останется рукой подать.

– Хорошо. – сказал Вудсток и посмотрел на белокурого Айнса Шрута, чей бледный лик с мерцавшими голубым глазами озадачил Альберта, особенно когда офицер заметил, что парень периодически вздрагивает.

– Айнс, ты чего дрожишь? – обратился к нему Альберт.

– Д-д-а я п-п-росто думмал, что будет те-теплее. – стуча зубами, ответил несчастный, на что Вудсток неодобрительно покивал головой.

– Ничего, скоро он всему научится. – заверил Лот, глядя с отеческой любовью на товарища.

– Будем надеяться, – хмуро воззрился на Шрута капитан. – Иначе я лично займусь его воспитанием.

– Что вы, право, это лишнее. – успокаивающе помахал ладонью Малькольм. – Мы найдем к нему подход.

– Хорошо. – заключил Альберт. – На сегодняшний день ваш дозор окончен.

– Да! – ударили себя в грудь дозорные и поехали к своим вещам в повозке, чтобы поскорее согреться.

– И Мальк! – крикнул ему вдогонку капитан. – Передай Глимеру, чтобы назначил пару человек из своих ребят в следующую замену!

– Уже, капитан! – ответил Лот.

«Славно». – подумал Вудсток, краем глаза заметив, что Райнер с неодобрением взирает на него.

– Что не так? – осведомился офицер.

– Король велел взять лучших. – точно подметил командор.

– Ты про Айнса? – подбирал уважительную причину офицер. – Он, видно, захворал, только и всего.

Оруэл явно в это не поверил, продолжая ожидать внятного ответа.

– К тому же новобранец, – сдался Вудсток. – Я взял его с собой, чтобы воспитать и подготовить к будущим сражениям.

Рыжеволосый поднял в изумлении бровь.

– Из очень богатой семьи. – нехотя проговорил капитан. – Поэтому мой долг сделать из него мужчину.

– Так бы сразу и сказал! – просиял Райнер. – Мудрое решение! Где, как не в бою можно набраться опыта! – тут Оруэл наклонился как можно ниже к собеседнику и прошептал: – Но не слишком ли опасно брать новичка на поиски самого настоящего созидателя крови? Этим ты подвергаешь опасности не только его, но и окружающих.

– Я верю в него. – с надеждой произнёс офицер.

– Мне это близко, но этот парень ещё не готов к подвигам.

– Разве к ним можно быть готовым? – улыбнулся краем губ капитан. – Только опасность способна открыть тебе правду о самом себе. У Айнза ещë есть время. – посмотрел перед собой Альберт. – И есть те, кто помогут ему в трудный час обрести себя. Пусть он струсит один раз, возможно, даже второй, но третьего раза не будет. Совесть и ответственность перед остальными этому воспрепятствует.

– А ты уверен?

– Более чем. Ведь когда-то был таким же, только менее кротким.

– Не боишься, что он сделает неправильный выбор?

– Знаешь, у таких как он, есть привычка брать пример со старших. Я в его возрасте так и сделал, за что страшно поплатился и извлёк из этого суровый урок. Поэтому мой долг состоит в том, чтобы Айнз не допустил моих ошибок.

– Каких, например?

– Не полагался только на себя и не спешил попросту жертвовать собой, чтобы погубить друзей, которые ринутся ему на выручку. Излишняя самоуверенность и отсутствие страха, – вглядывался в клубы тумана Вудсток. – Разит родных и близких почище любой чумы.

Они достигли перекрёстка, где остановились у таблички с указаниями направлений, одна из которых вела в Ипир, а другая в Нарбург.

– Где-то неподалёку находится то самое место, где брат схлестнулся с Багровым Скитальцем. – опомнился Оруэл.

– Мы отыщем убийцу, Райнер.

– Безусловно. – явил звериный оскал командор. – Встреча со мной станет для этого выродка роковой.

Они двинулись в направлении города, тогда как туман перед ними начал постепенно отступать, а вдали показались острые башни баронского замка вместе с церковными шпилями и стенами Нарбурга.

Мальчик прогуливался по коридорам родительского замка, наблюдая за тем, как солнечные лучи скользят по стенам, а расположенные вдоль коридора полированные доспехи с оружием сияют в этом свете. Гулкие шаги идущего отражались от напольных плит с настеленными поверх них бурыми коврами, по которым паренёк в богато украшенном фиолетовом камзоле неспешно направлялся в кабинет отца, пока не остановился перед входом в просторную опочивальню с тёмно зелёными стенами, где раскинулась огромная кровать с бархатным балдахином изумрудного оттенка посередине и большое зеркало, перед каким на стуле сидела младшая сестра мальчика. Пожилая служанка расчёсывала её длинные чёрные волосы, рассказывая что-то смешное, потому что девочка неустанно строила рожицы своему обонятельному отражению, заливаясь сказочным смехом.

«Не понимаю, – подумал мальчик. – Чего вокруг неё постоянно все кружатся? До свадьбы же не меньше десяти лет! Да и отец вряд ли одобрит её замужество. Отец…».

Тут в голове удальца возник сердитый лик родителя, напомнивший ему об изначальном замысле посетить его, из-за чего мальчонка оставил сестру наедине со служанкой, а сам отправился дальше по коридору, где навстречу вышла бывшая няня, чья зловещая ухмылка и жуткие глаза с кошачьими зрачками не на шутку напугали мальчугана, вынудив уступить опасной женщине проход.

«Чего это с ней?!». – подумал он и проводил няню взглядом, ощутив за спиной холодную стену, к которой непроизвольно прижался от испуга.

Поняв это, он отлип от неё и остановился перед семейным портретом, где красовалась его увешанная драгоценностями мама с пышными чёрными волосами до пояса, облачëнная в ослепительно белое платье. Родительница возвышалась над очаровательной дочуркой, одетой в милый голубой наряд, в то время как на темноволосого юнца на момент написания портрета надели багрового оттенка камзол. Какой, к слову, ему не особо-то и нравился. А ещё мальца заставили улыбаться вместе с остальными членами семьи, хотя изображённый позади сына отец, положив руки отроку на плечи, мало того, что сам не улыбался, так ещё и внушал беспокойство своим чёрным нарядом, нарушающим общую гармонию портрета. А буквально ожившие зрачки отца, обращëнные к наблюдающему за портретом отпрыску, с каждым мгновением темнели, наливась кровью, отчего даже солнце спряталось за облаками, только бы избавиться от этого устрашающего взора.

«Что-то мне уже не хочется идти к нему». – пришла мысль мальчику на ум.

Не в силах более ощущать на себе испытующий взгляд родителя, он отвёл глаза и пробормотал:

«Вот только какой у меня выбор?».

Мальчишка направился дальше, боковым зрением заметив, как глаза отца на портрете стали кровоточить, а хлынувшая из них кровь заструилась вниз по груди и рукам, направляясь к сыну.

«Что за морок». – встряхнул малец головой, чтобы избавиться от наваждения, после чего остановился и, сжав кулаки, обернулся, но портрет оказался прежним, что успокоило мальчугана, поэтому он отправился дальше.

Однако, с каждым его шагом снаружи становилось всё мрачнее, а где-то вдалеке зазвучали тревожные раскаты грома.

Когда сверкнуло молния сын встал напротив массивной двери из черного дерева с вырезанными на ней медвежьими мордами, которые будто желали броситься на него и растерзать на части. Мальчонка сглотнул и навалился всем телом на грузную дверь, благодаря чему ввалился в обширную комнату, где чуть не упал на полированный пол с медвежьей шкурой, оказавшись перед широким столом из чёрного дерева. У одного из нескольких книжных шкафов боком к нему стоял хмурый родитель.

– Ааа… сын мой. – холодно заговорил глава семьи в том самом черном костюме, в каком был запечатлён на портрете. – Наконец-то ты здесь.

После этого отец повернулся к чаду с предложением:

– Присаживайся.

Он указал на угольного оттенка стул с мягкой обивкой и высокой спинкой, что стоял прямо напротив стола. Ребёнок послушно уселся в указанное место, ощутив внутренний трепет и страх.

– Как ты думаешь, зачем я позвал тебя сюда? – сел батюшка за стол и сложил руки с длинными ногтями перед собой, принявшись испепелять несчастного отпрыска взглядом, в то время как за окном позади него нависли чернейшие тучи, а гром всё ближе подбирался к стенам замка, будто голодные волки к загнанной добыче.

– Я… я в чем-то провинился. – предположил малыш.

– Весьма проницательно, сынок.

За окном сверкнула гроза, осветив свирепую медвежью голову, каковая висела над головой отца. Затем прогремело так яростно, что у парня побежали мурашки по коже.

– Простите меня, отец. Чтобы я не сделал, так я делать больше не стану. Клянусь. – из-за стыда, а скорее всего из ужаса, мальчик отвëл взгляд, уставившись на стойку с тëмным доспехом, на чьи плечи была наброшена медвежья шкура, когда как шлем являл собой рассвирепевшую пасть бурого медведя.

– Что ты не будешь, сынок?

«Сынок» в этот раз прозвучало несколько иначе, чем прежде. Словно этот голос принадлежал чужаку. Мальчишке даже показалось, что произнесли это два разных существа одновременно.

– Я… я… не знаю, что я сделал.

– А Я расскажу тебе, сын. Взгляни на МЕНЯ!

Разразился гром, и от ветра распахнулось окно, отчего парень подпрыгнул на стуле и посмотрел на него, увидев, как створки стали бешено колотиться о стену. Тогда сынишка нехотя перевёл взгляд на отца, который внезапно схватил его за воротник камзола рукой и притянул к лицу с воплем:

– Что ТЫ видишь перед собой, неразумный МОЙ отрок?!

Мальчик испугался до ужаса, а сердце заколотилось так, будто мечтало поскорее сбежать от своего владельца и никогда не возвращаться назад. Кровь застыла в жилах от того, что из глаз отца ручьями хлынула кровь, которая стекала по щекам до тех пор, пока её капли не стали ударяться о письменный стол, оставляя багряные кляксы на бумаге.

– Папа! Мне страшно! Отпусти! – бился в истерике малыш, но в ответ то, что мгновение назад называлось его отцом, наклонилось ещё ближе, чтобы окрасить одежды сына в алый.

– Кровь мученика окропит земли Праведных!!! – взревело обезумевшее существо.

– Ты не папа! Не папа! Отпусти меня! – стал беспомощно отбиваться мальчик и случайно задел лицо кошмара, сорвав с его щеки кожу, в результате чего увидел, как мышцы под ней пульсируют и разлагаются, а кожа лица трескается, ссыпаясь перепуганному ребёнку на ноги.

– Нет! Нет!!! – рыдал отрок, чьи пальцы оказались вымазаны кровью монстра.

В миг, когда кожа окончательно покинула лицо «отца», оказалось, что у этого чудовища не одна, а целых две пасти, причём вторая растянута в уродливой ухмылке по диагонали, откуда сочится красная слюна.

– С крови всё начинается, КРОВью всё и закончится!!! – возопил воплощëнный ужас, из-под волос которого стали пробиваться три кровавых рога разной длины, а на груди появляться огромное кровавое пятно.

– Прекрати!!! – заливался слезами мальчонка, безуспешно стараясь освободиться от хватки самой смерти. – Прекрати!!!

– Прекрати! – вскочил с постели мужчина, очутившись во мраке комнаты, где почти ничего не было видно, за исключением небольшого окна и хлипкого стола подле него.

– Снова кошмар… – произнëс хриплым голосом пробудившийся, утирая холодный пот со лба рукой, после чего спустил ноги с кровати, коснувшись ледяного деревянного пола ступнями, в то время как сердце не унималось, позволяя себе иногда замирать на короткий миг, чтобы потом снова возобновить судорожную песнь.

Снаружи слышались голоса смутьянов с гадким хохотом, насмехающиеся над свидетелем кошмара. Влажное от пóта тело и пальцы в лунном свете показались Багровому Скитальцу перепачканными кровью, пока яркая вспышка молнии не убедила его в обратном. Вот только вместо свежести дождя в нос закрался запах плесени и грязи.

– Как душно. – проговорил созидатель, после чего поднялся со скрипучей кровати и подошёл к окну.

Распахнув его, лунный свет тут же коснулся атлетического тела, отмеченного шрамами, а освещающий аромат влажных улиц обласкал его наравне с лёгким туманом, медленно заполняющим улицы.

В близлежащем переулке немедля зажурчало, потому как кто-то соизволил справить там нужду.

– Эй, детка… Ик!… А давай-ка я, ты и мой друг развлечёмся как следует, давай? – уговаривал торгующую плотскими удовольствиями женщину кутила.

– А серебряные грольды у вас есть? – ответила она.

– Ну… эм… – он срыгнул. – Что-нибудь да найдётся.

– Иди-ка ты к своему дружку в переулок и развлекайся с ним сколько угодно! А меня оставь в покое!

– Слышь… да мы тебя с ним сейчас в два счёта отделаем! Нам это раз плюнуть!

– Не городи чушь, пустозвон! – отозвалась женщина.

И после непродолжительной борьбы между ними раздался гулкий звук, после которого кто-то шлëпнулся в лужу.

– Еще раз подойдёшь ко мне, я Мотыге пожалуюсь! – пригрозила сладострастница. – Он вас обоих на тот свет отправит!

– Стерва! Чтоб тебя Скиталец разорвал!

– Заткнись лучше, пока я сама тебя не взгрела, убогий! – выкрикнула она.

– Дружище, – послышался сиплый мужской голос. – Ты лучше слова свои забери, а то Скиталец за тобой явится.

– Заткнись, Фил! Всё это враки трусов и проходимцев!

– Я бы так не думал, дружище.

– Ой, ну и что он сделает?! Убьёт меня?!

Человек внутри тёмной комнаты закрыл окно, не желая больше слышать разглагольствования глупцов. Левой рукой, что была усеяна шрамами, он подтянул к себе стул.

«Некоторые горожане искренне боятся меня». – подумал Скиталец и вытянул из-под окна дорожную сумку, поставив её на стул перед собой.

При тусклом свете убийца начал искать в ней желаемое, пока не извлёк на свет пепельного оттенка маску с несколькими страдающими ликами и следами запëкшейся крови.

«Однако, даже несмотря на это… – он убрал маску в карман своего плаща и посмотрел на посох, скрытый под кроватью, навершие которого венчал череп в остроконечной короне. – Продолжают и дальше утопать в пороках, упиваясь страданиями друг друга».

Созидатель крови отогнул подгнившие деревянные половицы и спрятал за ними своё ужасающее оружие.

«Кровь мученика, – усмехнулся он, вспомнив слова чудовища из кошмара. – Сегодня она действительно прольётся».

После чего натянул на себя чёрные шоссы и котту, а затем приложил латные наручи к правой руке, принявшись затягивать ремешки.

«Нужно поскорее убираться из этой выгребной ямы, – продолжал думать Багровый, заматывая лицо тёмной тканью. – Меня начинает тошнить от здешних обитателей».

Натянув латную перчатку и накинув плащ, он спустился по лестнице, после чего вышел на улицу, где снова вдохнул свежий воздух, приправленный запахом мочи и испражнений. А как только созидатель отправился вниз по улице, то почти сразу повстречал пару беспробудных гуляк.

– Эй, друг, золотишка не найдётся? – обратился к нему один из них, на что Багровый Скиталец никак не ответил, молча толкнув его плечом.

– Ну и катись к Алластору, дубина! – бросил созидателю вслед оборванец и сплюнул. – Проклятый скупердяй!

Из улочки впереди раздался злорадный смех, сопровождаемый звуками глухих ударов и стонами. Источником звуков оказались трое горожан, осыпающих пинками какого-то бедолагу, стоя полукругом над ним.

– Бей его! – призвал человек с широкой спиной. – И посильнее! Он же один из этих тварей!

– Вонючий норлинг! – пнул лежачего невысокий человек. – Будешь знать свое место, северянин!

Последовал еще один удар по рёбрам, из-за чего у третьего вырвался злорадный смех:

– Ахахаха! Вы только взгляните, до чего он жалок! Что, уже не такой смелый и сильный, да, приятель?! – со всего маху ударил хулитель его тростью по спине, выпалив: – Это дань твоим предкам, скотина! Поблагодари их за это!

– Теперь понимаешь, каково сносить побои и унижение! – добавил кто-то.

Увиденное заставило Скитальца ненадолго остановиться, однако вмешиваться в происходящее не имело смысла, а потому он хладнокровно прошёл мимо.

«В этом свинарнике полно заживо гниющей скотины, чью плоть неустанно точат черви. – негодовал мысленно созидатель, пока преодолевал очередной квартал. – Неужели никто не ощущает тлетворного смрада, которым наполнен весь город? Не чувствуют на себе прикосновения умерщвляющих миазмов?».

Созидатель крови столкнулся с безликим бродягой, который пытался поскорее убраться со света.

– Там повсюду стража. – бросил Скитальцу неизвестный, указав пальцем назад. – Лучше поворачивай, пока тебя не схватили.

Женские крики за поворотом вынудили оборванца скрыться с глаз долой, тогда как Скиталец выглянул из-за стены, чтобы разобраться в происходящем.

– Маргарет! – кричала возле одного из домов рыжеволосая женщина. – Пожалуйста, не забирайте её!

Сквозь зыбкую пелену Багровый жнец смог понять, что видит тот самый дом, до которого несколько дней назад провожал бедную девушку, работающую в посудной лавке. Ныне же здесь стоял иссиня-чëрный фургон, к чьим дверям вели девчушку в тяжеленных колодках, а вокруг располагалось не меньше двух десятков городских стражников.

«Маргарет Стайн». – узнал заключённую Скиталец.

На ней был тот самый плащ, каковой он накинул ей на плечи в прошлый раз, а её спутниками оказались трое беспристрастных к крикам матери человека в полуночно-синих плащах. Один из них нëс сумку с пожитками, другой придерживал Марго за руку, а третий следовал позади.

– Доченька! – упала на колени её мать. – Пожалуйста! – схватила она за ногу того, кто шёл прямо за дочерью. – Не забирайте её у меня! Она всё, что у меня есть, молю вас! Сжальтесь над ребёнком, ведь она ничего не сделала!

– Как и ваш муж. – усмехнулся надзиратель с сумкой.

– Мама, мы ещё увидимся, слышишь?! Скоро увидимся! – пыталась докричаться Маргарет до отчаявшейся матери, пока её не усадили в фургон.

«Наблюдатели. – заключил Багровый. – Так вот почему на улицах ни души, а бóльшая часть стражи собралась в одном месте».

– Если ваша дочь будет прилежно вести себя в стенах училища, – объяснял мужчина в таусинном плаще, высокомерно глядя на мать ребёнка. – И проявит интерес к обучению, то сможет навещать вас раз в год.

– Правда?! – не отпускала его женщина. – Я смогу увидеть её?!

– Как я и сказал, – одëрнул ногу говорящий. – Всё будет зависеть от усердия вашей дочери. Если она действительно пожелает встречи с вами, то приложит все силы, чтобы этого добиться. Училище созидания дает такую возможность даже ведьмам.

– Но раз в год… это ведь так мало!

– Радуйтесь, что мы не наказали вас за укрывательство созидателя и закрыли глаза на её попытки убить человека! – выплюнул непреклонный наблюдатель.

– Я благодарна, безгранично благодарна! – хотела она было поцеловать подол его плаща, но он не позволил.

– Однако, если вашу дочь заподозрят в гнусном колдунстве, казни ей не избежать! – огорошил жестокий мужчина женщину. – Она немедля отправится на костёр, а вы на виселицу!

После этих слов он вместе с остальными сел в фургон. И после пары глухих стуков по внутренним стенкам, возничий щëлкнул бичом по крупам запряжëнных лошадей, что заставило фургон сорваться с места, забрызгав грязью Эмбер Стайн, которая не дрогнула и продолжила смиренно следить за движением транспорта. И только когда он растворился в дымке, а стук колёс угас в тишине, несчастная мать уткнулась головой в грязную брусчатку и поджала под себя ноги, принявшись бранить судьбу и безутешно всхлипывать.

«Мне жаль, Маргарет, – мысленно обратился к рыжеволосой девушке Скиталец. – Но мне нечем тебе помочь».

Ещё раз взглянув на владелицу лавки и окружающую её стражу, созидатель благополучно отправился скитаться по туманным улицам дальше, пока не остановился близ площади, откуда открывался вид на величественную церковь Древа, едва освещаемую лунным светом. Издалека она больше напоминала чертоги мрака, чем оплот надежды и веры, а статуи, высеченные в камне, скорее воплощали собой не слуг Всевышнего, а Его палачей.

– Ну что, старый друг, – размотал созидатель крови чёрную ткань на лице и уронил её на землю, после чего изъял из плаща ужасающую маску, перевернув которую прислонил к лицу внутренней стороной, позволив десяткам её шипов, сотканных из крови, погрузиться глубоко в плоть мужчины.

– Пришло время нам с тобой снова встретиться. – гулким голосом проговорил Скиталец.

Лампа едва освещала сморщенные ягодицы, напряжённые от натуги.

– Ну же, давай… не молчи… – шептал девочке на ухо голый епископ Клавдий. – Я желаю слышать твои стоны! Громче!

Тут дверь в опочивальню резко распахнулась, что вывело обескураженного священника из себя.

– Кто там?! – возмутился Клавдий. – Тим, ты ли это?! Что тебе нужно?! Я же велел не беспокоить меня посреди ночи!

Епископ поднялся с кровати, благодаря чему предстал перед гостем нагишом в лунном свете. Его дряблая кожа свисала так же сильно, как и его детородный орган, а всю кожу покрывали капли пота от упорных попыток добиться желаемого.

– Зачем ты явился?! – смог разглядеть у двери мужчину в чëрном плаще Его Преосвященство, но от слабого света лампады, гость приобрёл вид жуткого приведения.

– Ты ещё кто такой?! – брызжа слюной, возмутился Клавдий. – Как тебя впустили сюда?!

Ледяное молчание сковало непреодолимым страхом слугу церкви Древа, а когда фантом шагнул внутрь и медленно снял капюшон, кожу священника и вовсе осыпали мурашки, сделав её гусиной.

«Он такой, каким его описывала послушница! – вспомнил рассказ Сафиры Эмрих престарелый. – Багровый Скиталец! Это точно он!».

Епископ начал пятиться к стене, в то время как всё его нутро буквально вопило от ужаса. Незримая десница сдавила горло, из-за чего Клавдий с трудом втягивал в свои слабые лёгкие воздух. А хилое тело содрогалось под неистовым градом сердечного ритма.

В это время созидатель крови бросил взгляд на кровать, где увидел маленькую девочку. Она от испуга укуталась в белые простыни и, не моргая, взирала на него с любопытством.

– Уходи отсюда. – указал ей на дверь Скиталец. – Скорее.