Код Хранителя. Ковчег Завета

Лорх-на-Рейне (Германия): Истоки. Возвращение к самым корням рода фон Лорхов, к той самой легенде о рыцаре с щитом Капетингов.

Это был не туристический вояж. Это был исторический блицкриг. Спектр-анализ Европы на предмет следов его собственной семьи.

Сев в такси до аэропорта, он в последний раз взглянул на уходящие в туманную дымку шпили Петербурга. Город отпускал его, но теперь с ним была тень. Тень человека, который обыскал его номер. И Александр знал – эта тень последует за ним. Возможно, уже следует тем же рейсом.

Но теперь он был готов. Он больше не ученый в башне из слоновой кости. Он стал охотником за призраками, вооруженным знанием, технологиями и тяжестью двух гербов в своей сумке.

Часть II : ЕВРОПА. ПО СЛЕДАМ "СТРАННИКА"

Глава 5: ГОРОДСКОЙ АРХИВ, ДЕРНБАХ

Пыль столетий висела в воздухе, смешиваясь с запахом старой бумаги и кожи переплетов. Александр сидел в полумраке читального зала, его лицо освещалось холодным синим светом планшета, на который он поочередно переводил страницы гроссбухов XVII века. Его пальцы скользили по строчкам, выведенным гусиным пером, его мозг искал паттерн, аномалию, знакомое имя.

И он нашел. Не имя, а прозвище. В судовом реестре за 1661 год, в списке лиц, получивших охранную грамоту от барона Йоганна фон Лорха:

«…сиречь Йоганн фон Лорх, предоставил убежище и сопровождение лицу, именуемому как "польский гость" (der polnische Gast), следуя старому долгу и договору о взаимопомощи…»

«Польский гость». Старый долг. Договор. Сердце Александра учащенно забилось. Он лихорадочно стал листать дальше, ища частную переписку. И в одном из писем того же Йоганна своему брату-аббату во Франции он нашел подтверждение:

«…Дорогой брат. Птица из Кракова доставлена, невредима, хоть и не без приключений. Переговоры с Герцогом идут трудно, шведские уши повсюду. Наш "гость" проявляет чудеса хитроумия и хладнокровия, он – тень, а не человек. Мы должны обеспечить ему путь назад и подготовить почву для "Великого Отъезда", как было обещано его Королю. Помни о нашем главном залоге – он теперь у него. Да хранит нас Господь в этом предприятии…»

Александр откинулся на спинку стула, в голове звенело. Пазл вставал на место с почти физическим щелчком.

«Птица из Кракова» = Александр Быховский.

«Тень, а не человек» = описание шпиона, тайного агента.

«Великий Отъезд» = отречение и бегство Яна Казимира.

«Главный залог» = печать с лилиями! Ту самую, что сейчас лежала в его сумке. Она была не просто символом, а пропуском, верительной грамотой, доказательством родства и долга.

Его предок был здесь. Он был ключевой фигурой в этой многовековой игре. Гордость и трепет смешались в нем в странном коктейле.

И в этот самый момент его планшет, подключенный к защищенному каналу и сканирующий активность в оцифрованных фондах архива, выдал тихое, но настойчивое предупреждение. Сработала его собственная программа-«сторож».

ТРЕВОГА: Обнаружен параллельный доступ к тем же документам. ID сессии: не распознан. Геолокация: скрыта. Время доступа: 1 час 7 минут назад.

Ледяная волна прокатилась по его спине. Это не было совпадением.

За ним не просто следили. Он соревновался в скорости с кем-то, кто обладал такими же ресурсами, знал, что искать, и был всего на один шаг позади. Кто-то, кто стирал свои цифровые следы так же умело, как он сам.

Тень из питерского отеля была здесь. В Германии. И она дышала ему в спину.

Он быстро сохранил все данные, собрал вещи. Дернбах выдал свою тайну. Следующая остановка – Краков. Нужно было найти следы «птицы» в ее родном гнезде, пока «тень» не нашла их первой.

Возвращаясь из архива с головой, полной образов «польского гостя» и «теней», Александр не выключил свой оперативный режим. И правильно сделал. Через два квартала его «умные» очки, анализирующие окружение в режиме реального времени, выделили желтым контуром двух мужчин. Один в темной куртке, другой в сером худи. Они держались на почтительной дистанции, но их паттерн движения был неоспорим: стоп-старт, замедление у витрин, постоянная корреляция с его маршрутом.

«Профессионалы. Не хулиганы», – мгновенно оценил он.

Он не стал ускоряться или менять направление. Вместо этого он свернул к уличному кафе, занял столик на открытом воздухе и заказал пива. «В Германии это лучший камуфляж». Его преследователи, немного опешив, устроились через два столика, также сделав заказ.

Александр действовал на опережение. Когда официантка принесла ему кружку, он тут же расплатился, положив под нее купюру 10 евро. Он сидел, делая вид, что потягивает пиво, но все его внимание было сосредоточено на отражении в стекле витрины позади его преследователей.

Как только они получили свои заказы и отвлеклись, он резко встал и быстрым шагом пошел прочь, оставив почти полную кружку. В его ушах стоял крик официантки: «Эй, ваше пиво!», но это создавало нужный шум и замешательство.

Он шел прямо к цели – к той самой проходной арке, которую он наметил во время вчерашней прогулки. Шаги за спиной участились. Они бросились за ним, уже не скрываясь.

Александр нырнул в арочный проем и сразу же прижался к холодной каменной стене, затаив дыхание. Он не побежал. Он стал ловушкой.

Шаги вбежали в арку, тяжелые, торопливые. В тот миг, когда первый из преследователей поравнялся с ним, Александр резко вышел из тени.

Столкновение было стремительным. Мужчина в куртке инстинктивно рванулся вперед, замахиваясь для удара. Ответ Александра был выверенным и безжалостным: захват левого рукава, резкий рывок на себя, и локоть правой руки, выставленный вперед. Простой, как молоток, прием из арсенала боевого дзюдо. Нападавший с размаху врезался горлом в кость, издал хриплый, захлебывающийся звук и начал валиться на землю.

Второй преследователь был уже в двух шагах. Александр не стал с ним бороться. Он резко толкнул падающее тело первого прямо на него. Тот инстинктивно попытался поймать своего напарника, согнувшись под его весом. Этой доли секунды хватило. Александр сделал шаг в сторону и нанес один короткий, хлесткий удар основанием ладони в висок. Тело в сером худи обмякло и осело рядом с первым.

Александр не стал проверять пульс. Он развернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом вернулся в свою гостиницу. Сердце колотилось, но не от страха, а от выброса адреналина. В номере он потратил ровно три минуты, чтобы бросить вещи в сумку, стереть данные с телефона и выйти через черный ход.

Через час он уже сидел в поезде, уносившем его в Берлин. За окном мелькали огни, а его терзал один и тот же вопрос, отстукивавший ритм колес: «Это продолжение? Та же рука, что обыскала номер в "Европе"? Или это уже новая угроза?»

Одно он понимал точно: его частное историческое расследование только что перешло в фазу открытого противостояния. И отныне ему придется сражаться не только с тенью прошлого, но и с очень реальными, очень опасными врагами в настоящем. Единственно что его настораживало – кто они и что им от него нужно.

Поезд мерно покачивался, увозя его прочь от Дернбаха. Адреналин схлынул, оставив после себя холодную, аналитическую ярость и главный, не дающий покоя вопрос: Кто? И зачем?

Он перебирал в уме возможности, как перебирал строки кода в поисках уязвимости.

Версия 1: Государственные интересы.

Российские службы? Маловероятно. Зачем им мешать гражданину продавать дом и копаться в архивах XVII века? Разве что… если в этом архиве есть что-то, что бросает тень на кого-то из нынешней элиты? Но связь слишком призрачная.

Немецкие службы? Возможно. Он, русский с видом европейца, активно копается в истории рода, тесно связанного с немецкой аристократией. Это могло вызвать вопросы. Но тогда это был бы арест и допрос, а не слежка и попытка задержания силами двух «спортсменов».

Версия 2: Частные интересы. Конкуренты.

Другие наследники? Может, есть еще какая-то ветвь Быковских или фон Лорхов, которая считает эти артефакты своей собственностью? Но тогда их действия были бы более предсказуемы, они бы вышли на контакт с угрозами или требованиями.

Версия 3: Тайное общество. Самая тревожная версия.

Именно она казалась ему наиболее вероятной. Тот, кто обыскал его номер в Петербурге, и те, кто следил за ним в Дернбахе, – звенья одной цепи.

Они знали о тайне до того, как он начал расследование. Яков был убит (или его смерть ускорили) за то, что подобрался слишком близко.

Они не пытались украсть артефакты в номере. Они искали информацию. Они хотели понять, что он уже знает.

Они появились в Дернбахе практически одновременно с ним. Значит, они отслеживают не только его, но и его цифровые следы – запросы в архивах, бронирования. У них есть доступ к системам или они взламывают их с тем же мастерством, что и он.

Что им нужно?

Не он сам. Не какие-то конкретные безделушки. Им нужно, чтобы тайна оставалась тайной. Все эти века какая-то организация, потомки тех, против кого работали его предки, или просто хранители некоего «статус-кво», стояли на страже. И теперь он, Александр, своей настойчивостью, будил древнего, могущественного зверя.

Он посмотрел на свою сумку, где лежали Грифон и Лилии. Эти символы были не просто наследием. Они были мишенью.

И тогда его осенила самая пугающая мысль. А что, если эти люди… не пытались его остановить? Что, если они направляли? Слегка подталкивая, загоняя в угол, заставляя бежать по заранее предсказуемому маршруту – Краков, Варшава, Париж… Чтобы в нужном месте его уже ждала не просто засада, а нечто большее.

Он больше не был охотником. Он был пешкой в чужой игре. И чтобы выжить, ему нужно было в один момент перестать быть пешкой и понять, кто сидит за шахматной доской.

Он больше не был охотником. Он был пешкой в чужой игре. И чтобы выжить, ему нужно было в один момент стать игроком за этой шахматной доской и узнать суть гроссмейстера.

Поезд мчался сквозь ночь, а в голове Александра наступила та самая, кристальная ясность, что приходит после принятия главного решения. Страх и смятение испарились, оставив после себя холодную, отполированную до блеска решимость.

Он смотрел на свое отражение в черном стекле вагона. В нем больше не было ничего от того ученого, что приехал в Питер продать дом. Из этого испытания он выходил другим. Закаленным.

«Пешка», – без обиды и пафоса констатировал он про себя.

Его передвижения предсказывали. Его интересы знали. На него оказывали давление, чтобы спровоцировать на определенные действия. Классическая тактика манипуляции. Он был живым детектором, которого вели по минному полю, чтобы найти самую ценную мину.

Но у пешки есть одно свойство, которое гроссмейстеры иногда недооценивают. Дойдя до конца доски, она превращается в любую фигуру.

Пришло время превращения.

Он достал свой зашифрованный планшет и открыл чистый файл. Вверху он написал всего два слова:

ОПЕРАЦИЯ «ГРОССМЕЙСТЕР»

Цель: Установить личность и мотивы противника («Гроссмейстер»). Перехватить инициативу.

Тактика: Прекратить быть предсказуемым. Использовать их собственную слежку против них.

Он начал набрасывать план.

Ложный след. Он поедет в Краков, как и планировал. Это ожидаемо. Но это будет лишь видимость. Его настоящая работа начнется в пути.

Создание альтернативной личности. Он задействует свои старые, не связанные с основным бизнесом, криптокошельки. Через цепочку анонимных транзакций он наймет частных детективов в Берлине и Варшаве. Их задача – не защищать его, а наблюдать за наблюдателями. Снимать на видео, фиксировать лица, регистрационные номера. Собирать цифровые отпечатки.

Контр-разведка. Он создаст «кролика» – цифрового двойника. Программа, которая будет имитировать его стиль поиска в архивах, но искать заведомо ложные, но правдоподобные данные. Пока «Гроссмейстер» будет расшифровывать его фантомные запросы, он, Александр, будет работать вручную, через доверенных лиц.

Активная провокация. Он не будет больше прятать артефакты. В нужный момент он «случайно» покажет их на публике. Он заставит противника сделать ход, раскрыть свои намерения. Нужно понять, хотят ли они украсть реликвии… или, наоборот, уничтожить их.

Он отложил планшет. Его взгляд упал на сумку, где лежали Грифон и Лилия. Две судьбы. Две силы. До этого момента он видел в них лишь груз прошлого. Теперь он видел в них оружие.

Грифон давал ему ярость, силу и решимость воина.

Лилии давали ему тайну, знание и терпение стратега.

Он был не просто Александром Быховским. Он был синтезом. Тем, кого боялись сами тени. Тем, кто мог играть не по правилам, потому что он сам только что эти правила для себя отменил.

Поезд замедлял ход, приближаясь к Берлину. Александр собрал вещи. На его лице застыло новое, непривычное выражение – не маска циничного технократа, а спокойная, ледяная уверенность хищника, впервые учуявшего запах своей добычи.