Тихий Мир

После репетиционных Йозеф предложил Нине заглянуть в женскую и мужскую гримёрки.

В женской сплетничали две девушки немного старше Нины. Одну из них, высокую и статную красавицу, жгучую брюнетку с выразительными карими глазами, Йозеф торжественно представил Нине как Мелани, исполнительницу главной роли в будущем спектакле. Мелани поздоровалась, старательно изобразив добродушие, но Нина без труда разглядела за ним высокомерное пренебрежение. Вторая же девушка, мулатка, обладательница копны обесцвеченных волос и пухлых чувственных губ, широко улыбнулась и пожала Нине руку. Её имя Нина не запомнила.

– Всё понятно. Хорошенькая, – заметила мулатка и обменялась с Йозефом понимающим взглядом.

– А ты как думала, – усмехнулся тот.

Нине от их переглядывания почему-то стало немного не по себе.

В мужской гримёрке – она располагалась чуть дальше женской – Нина увидела уже знакомого ей усатого любителя пончиков Леонарда. Тот как раз подливал из бутылочки воду в кадку с фикусами. Увидев Нину и Йозефа, он удивлённо перевёл взгляд с одного на другого.

– Здрасьте! А я думал, Грета тебя пару часов точно мурыжить будет.

– Грета занята, – ответил вместо Нины Йозеф. – Решил пока новенькой театр показать. А вы, как я вижу, знакомы. Могу полюбопытствовать, как так вышло? – спросил он чуть насмешливо.

– Да ничего особенного, пересекались вчера, – Леонард показался Нине каким-то растерянным.

В этот момент в гримёрку заглянула Мелани.

– Эй, давай-ка мы всё же этот момент проясним, – сердито сказала она Йозефу, после чего бросила на Нину настороженный взгляд. – Либо мы проходим чёртову сцену сегодня, либо… С какой вообще стати я должна под тебя подстраиваться?

Йозеф извинился перед Ниной и, взяв Мелани под локоть, вышел из гримёрки. Оставшись с Ниной наедине, Леонард почесал затылок и вернулся к поливке фикусов.

– Мне кажется, я ей не понравилась, – робко сказала Нина, покосившись на дверь.

– Это же Мелани, – прокомментировал он, не оборачиваясь. – Ещё не родился тот, кто бы ей понравился.

Решив не отвлекать Леонарда от его занятия, Нина подошла к гримёрному столику. Там были разложены акриловые краски и кисти, а сбоку в коробке лежало множество затейливо раскрашенных фигурок рождественских эльфов. Одна из таких фигурок – лишь наполовину окрашенная – валялась на измазанном краской газетном листе.

– Это вы их раскрашиваете? Красиво.

– Может, перейдём на «ты»? – предложил Леонард, откладывая бутылочку и потягиваясь. – Когда слышу «вы», чувствую себя старым ворчуном с радикулитом. Бррр…

– Да я не против, – нарочито весело рассмеялась Нина, чтобы хоть немного разбавить неловкость ситуации. – Твоя работа?

– А что? Думала, я только пончики жрать умею? – по-доброму усмехнулся Леонард.

– А что потом будешь с фигурками делать?

– Детям раздарю. После ёлок. Рождество ж скоро.

– Кстати, ты бы видела нашего парня в костюме Санта-Клауса! – заметил Йозеф, возвращаясь в гримёрку. – Играет так, будто уже с бородой родился! Дети от восторга писаются!

Леонард сделал страшные глаза и стал собирать кисти со столика.

– Во всех наших детских спектаклях переиграл, – продолжил Йозеф, по-отечески хлопая Леонарда по плечу. – И Кота из Пиноккио, и Капитана Крюка… А какая шикарная у него лесная ведьма, ух! Мастер перевоплощений!

Леонард закрыл коробку с фигурками, убрал их в кожаную сумку, после чего повернулся к Йозефу и заметил с сарказмом:

– А что же тогда портрет этого мастера перевоплощений не висит в вестибюле, а?

– Так всё в твоих руках, – пожал плечами Йозеф. – Можешь для начала попросить Парсли дать тебе маленькую роль в «Астарте».

Нина уже знала, что «Услышь меня, Астарта!» – это название последней пьесы Парсли, и именно в новом спектакле по этой пьесе Нине предстояло сыграть. Леонард хмыкнул, покачал головой и взял в руку баночку с краской. И тут же со стуком поставил её обратно.

– А знаешь… а я попрошу! – сказал он с неожиданным вызовом, после чего украдкой глянул на Нину.

– Вот и славно, молодец, – похвалил его Йозеф. – Ладно, Нина, идём дальше, – предложил он, после чего приобнял Нину за талию и вывел её в коридор.

– Ещё увидимся, Нина, – только и успел крикнуть им в спину Леонард.

Когда они вышли наружу, Йозеф повёл девушку не дальше по коридору, как она ожидала, а в обратную сторону, к лестнице. Заметив её недоумение, Йозеф спросил:

– Что-то не так?

– А что там? – спросила Нина, указывая на дверь в самом торце коридора. Эта дверь бросилась Нине в глаза ещё когда они шли к гримёркам. На ней не было никаких табличек, кроме того, это была единственная дверь на этаже, выполненная из нержавеющей стали, что сильно диссонировало с царящими вокруг тёплыми тонами.

– А там живёт Серый Волк, – со своей фирменной загадочной улыбкой ответил Йозеф. – Но Красная Шапочка пока не готова к встрече с ним.

*  *  *

Экскурсия Нины закончилась на цокольном этаже, почти таком же безлюдном, как и первый. Йозеф бегло провёл её по швейному и реквизиторскому цехам, потом они заглянули в костюмерку и гардеробные. Всё это время Йозеф довольно формально рассказывал о назначении этих помещений и о работающих там сотрудниках, при этом он не прекращал смотреть на Нину пристальным и при этом испытывающим взглядом, от которого девушка чувствовала себя всё более неловко.

Когда проходили мимо декорационного цеха, Йозеф на секунду задумался, после чего повёл Нину дальше, объяснив, что ничего интересного она в этом цехе всё равно не увидит. К тому же, цех всё равно заперт, а идти за ключом долго.

Они вернулись к лестничной площадке.

– Кстати, хотел спросить, – он пощекотал себе переносицу. – У тебя парень есть?

– Нет, а… а что? – невинным тоном ответила Нина. И тут же заметила, как дрогнули уголки губ Йозефа.

– Да так, – удовлетворённо кивнул Йозеф. – Видишь ли, жизнь актёра или актрисы – это довольно хаотичная штука. Сложно что-то планировать. Порой приходится пропадать в театре буквально сутки напролёт. Это очень сильно бьёт по личной жизни. Можешь… можешь спросить у Агнес. Твоему парню, – если бы он у тебя был, – пришлось бы несладко.

Нина ничего не ответила. Подумала только, что её бывший молодой человек, тот, что отсидел три года за хранение наркотиков, хоть и не был актёром, но тоже порой пропадал на несколько суток подряд.

– Я понимаю.

– Вот как? – Йозеф чуть приоткрыл рот и провёл подушечкой пальца под нижней губой. – Это хорошо, что ты понимаешь.

Облокотившись на перила, он сдвинул рукав джемпера, быстро взглянул на часы и задумался. Кажется, он что-то подсчитывал.

– А раз ты у нас такая умная девочка, почему бы не показать тебе и мою собственную гримёрку? – сказал Йозеф, делая широкий приглашающий жест. – Знаешь, там есть на что взглянуть. Я в прошлом месяце поставил туда новый механический массажный стол с подогревом, просто обалденная вещь. А в холодильнике припрятан очень неплохой бренди. Метакса, прямиком из солнечной Греции. Так почему бы нам не отметить твоё поступление в труппу, а? Хорошая идея?

Если до этого Нина только догадывалась, что у её спутника на уме, то теперь всё стало кристально ясно. Молодой человек Агнес положил на неё глаз, и ничем хорошим это кончиться не может. Однако, учитывая его статус, просто отшить непрошеного кавалера не получится. Как бы так сразу поставить все точки над «i», чтобы не обидеть его слишком сильно?

Нина ещё продумывала свой ответ, когда на лестничной площадке появилось новое лицо. Медленно, чуть прихрамывая, по лестнице спускался мужчина среднего роста с довольно примечательной внешностью: растрёпанные, морковного цвета волосы, белёсый шрам возле уха, отросшая щетина, нездоровая кожа с множеством рытвин и угрей, в левом ухе – потускневшая серебряная серёжка в виде змеи, опоясывающая человеческий череп. Одет он был в застиранный синий комбинезон с пятнами белой краски, в руках чёрная спортивная куртка. Когда он приблизился к Йозефу и Нине почти вплотную, она уловила лёгкий запах растворителя.

– У нас гости! – его выпуклые и при этом косящие глаза на мгновение ещё больше расширились, а потом он расплылся в улыбке. – Люблю гостей. Йозеф, почему ты меня не предупредил? Я бы переоделся. Хотя бы причесался.

– Роберт, заведующий декорационным цехом, – представил незнакомца Йозеф. Кажется, он был совсем не рад тому, что их прервали. –  Нина, наша новенькая. Показываю ей, что у нас где.

– Рад познакомиться, Нина. Такая славная барышня – в моём подземелье! – Роберт чуть-чуть заикался, но его самого это нисколько не смущало. Он достал из кармана куртки мятную жевательную резинку и закинул в рот. – Вот, хотя бы так. А теперь идём, вы должны взглянуть на наш маленький музей.

– Музей в другой раз, – Йозефу явно не понравилась эта идея. – У нас есть ещё одно дело, а потом я должен передать Нину Грете. И вообще я не уверен, что Нине стоит…

– Почему, мне интересно, – вмешалась Нина, ласково улыбнувшись Роберту. Хоть упоминание о музее и вызвало в ней некоторое любопытство, в первую очередь ей не хотелось снова остаться с Йозефом наедине.

– Видишь, Йозеф, барышне интересно! – обрадовался Роберт. Он дыхнул себе на ладонь, принюхался, после чего с довольным видом поманил Нину за собой.

Миновав вход в декорационный цех, он вытащил солидную связку ключей и отпер тяжёлую дверь дальше по коридору. Табличка на ней гласила: «Склад декораций номер три». Возле неё стояла огромная статуя мрачного старца, глядящего в осколок зеркала. Нина уже знала, кто это: точно такая же статуя украшала фойе театра.

Густаво Сальваторе, легендарный основатель Театра Откровения.

– Поверьте, Нина, вы не будете разочарованы, – Роберт широко распахнул створку, приглашая Нину внутрь.

– Постарайтесь поскорее, – Йозеф с сомнением глянул на Роберта. – Нина, когда закончите, поднимайся на первый этаж, кабинет Греты по коридору налево.

Он сказал что-то ещё, но Нина не услышала: Роберт резко захлопнул дверь склада за её спиной.

*  *  *

Заведующий декорационным цехом опустил тумблер на стене, и тогда лампа под потолком немного разогнала кромешную тьму. Но едва Нина поняла, куда попала, она тут же пожалела, что приняла приглашение Роберта.

Внутри склада номер три было чертовски холодно, и девушка мгновенно покрылась «гусиной кожей». У тяжёлого, густого воздуха был отчётливый привкус формальдегида и жжёной резины. Толстые стены не пропускали звуков, и Нина слышала только участившееся биение собственного сердца и хриплое дыхание Роберта, стоящего позади неё. Единственная работающая лампа горела ближе к углу помещения, отчего по всему складу расползались зловещие длинные тени. Экспонаты музея, едва освещённые этим неверным, призрачным светом, ждали Нину, будто затаившиеся во мраке неведомые чудовища.

В помещении был будто разлит страх. Разлит так плотно, что казалось, можно протянуть руку, и она растворится в нём.

– Ну же, смелее, – вкрадчивым шёпотом подбодрил Нину Роберт, который, кажется, наслаждался её смятением. – Если вы хотите стать частью нашего театра, вы должны это увидеть, – Нина будто приросла к полу, и тогда он легонько подтолкнул её в спину. – Это декорации «Волхвов», самого первого спектакля Театра Откровения. Вы, разумеется, о нём не слышали, Сигор постарался как можно скорее забыть о его существовании. Публике не хватило смелости принять столь вопиющую правду о себе, разразился скандал, и спектакль отменили сразу после премьерного показа.

Нина нутром почувствовала, что спорить бесполезно. Роберт просто так её отсюда не выпустит. Она нерешительно пошла вперёд, хотя больше всего на свете ей хотелось выбежать за дверь.

– И всё же это был лучший из спектаклей Сальваторе, – продолжил Роберт. – Самый честный. И, да, самый жестокий.

Глазам Нины предстал высокий столб из чёрного камня. Сверху на столбе было закреплено перекрестье, а к его концам за ладони, пробитые ржавыми крючьями, на цепях были подвешены четверо: трое мужчин и женщина. Их истощённые тела покрывали огромные гнойные нарывы, а из распоротых животов у всех четверых росли молодые побеги шиповника…

Экспонат был просто чудовищно реалистичен. Нина с криком отпрянула, но Роберт схватил её сзади за плечи.

– Нет, Нина, смотрите. Вы должны знать, куда пришли. Этот спектакль – семя, из которого пророс Театр Откровения. Сальваторе научил нас видеть самих себя без шелухи из иллюзий, которые придумали для нас без нашего ведома.

Он повёл Нину дальше. Подведя её к следующему экспонату, он взял её напрягшуюся руку и заставил провести ладонью по шкуре вставшего на дыбы двухголового коня вороной масти. Шерсть на ощупь показалась очень приятной, бархатистой, но прямо под ней Нина нащупала выпирающие рёбра. Она пригляделась и вдруг поняла, что это никакие не рёбра: под кожу зловещего скакуна были зашиты кости человеческих рук и ног. На шее коня и вовсе угадывался контур человеческого лица с широко открытым ртом, будто охваченный ужасом узник до последнего рвался на волю…

– Амбиции, воля, стойкость,  – восхищённо пробормотал Роберт. – А на деле – клетка для наших отчаяния и бессилия перед лицом собственного ничтожества.

Следующим экспонатом оказалась обнажённая девушка с соблазнительными формами, сидящая в ванной. Вместо глазных яблок у неё были крупные сверкающие изумруды. Заглянув за бортик ванны, Нина увидела, что ниже пояса тело девушки медленно переходит в лоснящуюся плоть гигантской сколопендры.

– Тут вы и сами легко догадаетесь. В чём отличие между прекрасным и отвратительным? Лишь в том, насколько глубоко вы готовы заглянуть. Дальше, идёмте дальше!

Жирные облезлые лемуры, жадно пьющие кровь из тела престарелого клоуна. Двое слепленных из грязно-жёлтого желе молодых людей, застывших в страстном соитии в центре гигантской паутины. Нанизанный на вертел младенец, чьё тело от макушки до пяток покрывают слюнявые рты.

Нина дрожала, ей нестерпимо хотелось со всех ног бежать из этого места. Хоть умом она и понимала, что всё это ненастоящее, театральная бутафория, но от этого не становилось легче. К тому же экспонаты были выполнены невероятно искусно, с поразительным вниманием к деталям.

Эти творения извращённого воображения не только внушали леденящий ужас, они ещё и лишали всякого желания жить…

– Это… потрясающе, – прошептала она. – Роберт… можно я пойду… мне дурно… правда…

Не дожидаясь его разрешения, Нина заковыляла к выходу. Всё вокруг плыло у неё перед глазами, к горлу подступала тошнота, ей не хватало кислорода, конечности одеревенели и едва слушались. Нине чудом хватило сил, чтобы открыть тяжёлую дверь, и едва образовалась достаточная щель, она протиснулась наружу.

Глава 21

Ян ждал возле служебного входа в Театр Откровения уже больше двух часов, но приятель убитой Викарием девушки так и не появился.

«Сигор сегодня», газету, забытую Штайнхартом, Ян взял с собой: именно там он вычитал, что бойфренда жертвы зовут Роберт, и он работает заведующим декорационным цехом в этом театре. Судя по заметке в газете, полиция уже дважды допросила этого Роберта. Но из разговора на парковке с детективом Заллой Ян догадался, что расследованию это не помогло и шансы на поимку маньяка ничтожно малы. Очевидно, Викарий очень умён и хорошо заметает следы.

А может, это просто полиция работает спустя рукава?

После ухода Штайнхарта Ян снова и снова возвращался к их разговору, особенно к последней его части. Рассказ бывшего психиатра о сестре, погибшей из-за его честолюбия, задел в Яне какую-то струну и буквально не выходил из головы. Возможно, Штайнхарт и не врал. А раз не врал, значит, он и правда сумел справиться с чудовищным чувством вины и нашёл силы жить дальше.

Штайнхарт сказал, что нужно делать что-то важное, и тогда горе ослабнет. Делать что-то важное… А что может быть важнее, чем найти Шарлотту?

Пока Ян в очередной раз размышлял над словами Штайнхарта, из служебного входа на улицу вышли трое мужчин, один из них был рыжеволосым, с серьгой в ухе и в чёрной спортивной куртке с логотипом Nike. Ян понял, что это именно тот, кто ему нужен. Приметы Роберта он уже успел получить от охранника на проходной.

– Роберт? Можно вас на минутку? – окликнул его Ян.

Заведующий декорационным цехом как будто не сразу даже понял, откуда исходит вопрос. Застыв на месте и покрутив головой, он хмуро посмотрел на Яна, после чего направился к нему. Двое других мужчин не обратили на Яна никакого внимания и закурили.

– Чего вам? – недружелюбно спросил Роберт. Его косые глаза несколько раз моргнули, он повернулся к стене театра и выплюнул изо рта жвачку.

– Я вас надолго не задержу, – нерешительно начал Ян. Подумав, он решил не ходить вокруг да около и сразу раскрыть карты. – Меня зовут Ян. И я хотел бы кое-что узнать по поводу вашей девушки. Я знаю, что её убил Викарий. Видите ли, он похитил мою дочь, и я…

На лице Роберта не дрогнул ни один мускул. Он снял перчатки, убрал их в карман куртки, после чего вопросительно уставился на Яна, ожидая продолжения.

– Полиция мне ничем не помогла, – продолжил Ян сбивчиво. – Они даже не смогли определить, где именно похитили Шарлотту. И тогда я подумал, что могу и сам… ну… что-то сделать. Решил вот поговорить с вами. Возможно, вы сможете что-то рассказать мне о вашей девушке такое… ну… что подскажет, с чего начать поиски. Вы ведь понимаете, о чём я, да?

По выражению лица Роберта Ян никак не мог догадаться, о чём тот думает. Роберт внимательно слушал, что ему говорит Ян, но никакой вразумительной реакции не выдавал.

– Роберт, вот смотрите… Если я найду Шарлотту, возможно, у меня получится сдать Викария полиции. И тогда ваша девушка будет отмщена. Вы разве этого не хотите? – Ян замолчал, желая дождаться хоть какого-то ответа. – Роберт?

– Х-х-хочу. Я х-х-хочу, чтобы В-в-Викарий умер, – наконец, вымолвил его собеседник, ужасно заикаясь и с силой сжимая кулаки.

– Я тоже этого хочу, Роберт, – Ян был несколько удивлён такой реакцией, но постарался не подавать вида. – По крайней мере, чтобы он был наказан по заслугам. Но главное: я должен найти дочь. А сейчас, прошу вас, расскажите мне всё, что вы знаете об убийстве вашей девушки.

– Х-х-хорошо. Я п… п… – Роберт изо всех сил пытался выговорить какое-то слово и не мог. По его лицу было видно, как сильно он нервничает. – Я п-позвал её на у-ужин. В «Подсолнухи», её любимое к-кафе. П-после спектакля. Но она не п-пришла. Я п-позвонил ей. Она не взяла т-трубку. Я п-поехал к ней, п-поднялся к ней в квартиру и увидел… увидел…

Роберт мелко затрясся, его лицо исказила неподдельная мука. Ян почувствовал глубокую жалость к этому бедняге, которого, вероятно, так травмировала его ужасная потеря.

– Я понимаю, как вам тяжело всё это рассказывать. Может, вам будет проще, если я буду задавать вопросы?

– Д-да. Д-давайте, – с облегчением сказал Роберт.

– Отлично. Дверь была открыта или выломана? Или, может, заперта, а у вас были ключи?

– Н-н-нет, к-ключей не было. Открыта.

– Получается, она сама открыла дверь убийце?

– Я н-н-не знаю.

– Ладно. Вы заметили ещё что-нибудь подозрительное?

– Я не п-помню. Я… н-ничего не п-помню. Когда я её увидел, я к-кричал, я звал на п-помощь, – крупная слеза покатилась по щеке Роберта, он вытер её рукавом куртки. – П-потом п-появились соседи. П-потом п-полиция…

Ян тяжело вздохнул. Очевидно, Роберт очень сильно любил несчастную девушку. И, увидев её прибитый к полу труп, он просто сошёл с ума от горя. Вряд ли Роберт мог заметить что-то подозрительное, в таком-то состоянии.

– Я понял, – сокрушённо сказал Ян. – Очень вам сочувствую. Надеюсь, убийцу скоро поймают.

– Когда его п-поймают, я… я… я х-хочу вырвать ему г-глаза! – злобно прошипел Роберт.

– Если я узнаю что-нибудь, я вам сообщу. Удачи вам.

Роберт чуть наклонил голову вбок, после чего вернулся к курящим у входа мужчинам и без лишних слов взял у одного из них сигарету. Засунул её в рот, затем выпустил вверх струйку дыма.

Ян почесал затылок. Очень странный тип. Но что теперь? Ехать к детективу и просить у него материалы дела? Но крайне маловероятно, что тот согласится ради него нарушить протокол. Искать родственников других убитых? Но сперва нужно узнать имена самих жертв.

Для этого понадобятся старые газеты. Ян уже решил было отправиться в центральную библиотеку и попросить доступ к архиву периодических изданий, когда в его памяти всплыло имя. Его назвал Яну детектив Залла, когда упомянул, что Викарий не только убивает на месте, но и похищает людей.

Руди Розенталь.

*  *  *

Дверь открыл поразительно тощий парень, весь покрытый татуировками. Он был практически нагишом, если не считать полотенца, обёрнутого вокруг таза. Вторым полотенцем Бернард Розенталь вытирал длинные светлые волосы.

– Похоже, вам и правда очень нужны мои услуги, – заметил он, с любопытством рассматривая гостя. – Я после вашего звонка едва успел башку вымыть.

– Дело срочное, – вздохнул Ян. – Позволите войти? У вас на лестничной площадке просто нестерпимо воняет.

– Не все соседи умеют пользоваться унитазом. Проходите. Если не секрет, где нашли мои контакты?

– Подсказал ваш постоянный клиент, – соврал Ян. На самом деле телефон Розенталя достал для него бывший коллега по редакции.

Квартира Розенталей ничуть не выбивалась из общего ряда жилищ рабочего класса, традиционно обитающего на окраинах Сигора. Старая обшарпанная мебель из ДСП, обои пастельного цвета с кружевами, торшер с хлопковым абажуром, громоздкое трюмо в прихожей, отделанное меламином, пыльный коврик с маргаритками… Плакаты с Клинтом Иствудом, Харрисоном Фордом, Шварценеггером и другими звёздами кино из прошлого века, призванные хоть немного разбавить унылость интерьера, тоже не были редкостью. Необычным был только стоящий в коридоре запах: после вони на лестнице он едва ощущался, но его природу Ян никак не мог определить.

– Обувь не снимайте, – Бернард повёл Яна вглубь квартиры. – Вы не против чуть-чуть подождать на кухне, пока я накину что-нибудь? И сразу приступим.

– Да, конечно.

– Прежде уже делали татуировки?

– Никогда.

– Уже определились, что именно хотите? Если конкретных пожеланий нет, у меня есть альбом с наиболее удачными работами, можете выбрать среди них, – Бернард придвинул табурет к кухонному столу, после чего переложил со стола в раковину сковороду с пригоревшими остатками макарон. – Сейчас притащу.

– Нет-нет, не нужно, у меня вполне конкретный запрос.

– Класс, и что же это?

– Это будет красивая надпись «Что случилось с Руди». И большой-большой вопросительный знак.

Бернард остановился как вкопанный и ошеломлённо уставился на Яна.

– Вы… это какая-то шутка?

– К сожалению, нет. Я знаю, что ваш брат пропал, ещё в сентябре, и хотел бы узнать кое-какие подробности.

Бернард отступил на шаг. Возможно, отступил бы и дальше, но упёрся спиной в холодильник, весь облепленный дешёвыми цветастыми магнитами.

– Из полиции, да? – спросил он. Взгляд парня стал откровенно враждебным.

– Нет… слушайте, я такая же жертва, как и вы, – начал объяснять Ян примирительным тоном. – У меня похитили дочь. Простите, что притворился вашим клиентом, просто побоялся, что вы мне откажете в разговоре.

– Я не хочу это обсуждать, – быстро ответил Бернард. Утверждение, что Ян не из полиции, его как будто немного успокоило. – Я уже всё объяснил копам. Рассказал всё, что знаю.

– Полиция нам не поможет. Они не найдут ни Руди, ни мою Шарлотту, – попытался урезонить его Ян. – Но я мог бы…

– Уходите, – покачал головой Бернард и недвусмысленно указал в сторону входной двери.

– Но почему? Возможно, я смогу помочь! Мне только нужно…

– Вон отсюда, я сказал! – повысил голос Бернард.

Делать нечего, Ян встал с табурета и отправился на выход. Оказавшись на лестничной площадке, он обернулся, чтобы последний раз воззвать к здравому смыслу Бернарда, но тот захлопнул дверь перед самым носом Яна, после чего, судя по звукам, запер её на два замка. А потом ещё и загремела дверная цепочка.

Тогда Ян начал звонить в дверь. Нет, так просто он не отступит. Он должен вытрясти из Бернарда хоть что-то, хоть какую-то зацепку! Но хозяин квартиры на продолжительные и довольно неприятные на слух звонки никак не реагировал.

Когда Ян вышел на улицу, он не на шутку злился. Если Роберт, какой бы странный тот ни был, вызвал в нём сочувствие, то поведение Бернарда показалось Яну довольно подозрительным. Почему он так испугался, когда решил, что Ян из полиции? Почему так поспешил Яна выгнать? Да и упоминание Руди не так чтобы сильно Бернарда расстроило.

Ян перебежал на другую сторону оживлённой улицы и задумчиво уставился на многоэтажный дом, из которого только что вышел. Пожалуй, не стоит сейчас уходить. Если Бернард решит сегодня куда-то поехать, Ян подойдёт к нему и попытается достучаться до него ещё раз. Ян отошёл к маленькому киоску и стал от нечего делать изучать броские заголовки на обложках глянцевых журналов: Men’s Health, ELLE, Vogue, Playboy…