Тихий Мир

Глава 7

Тупик.

В отчаянии Руди искал хоть крохотный выступ, чтобы перелезть через бетонную стену в четыре метра высотой. Он шарил руками по гладкой и влажной поверхности, но за исключением нескольких царапин ничего не нащупал. Поставить ногу было некуда.

Руди затравленно огляделся по сторонам. Кроме громадного мусорного контейнера, в переулке между двухэтажными зданиями цехов фабрики мягких игрушек не было ничего, на что бы можно было забраться. Он попытался толкнуть контейнер ближе к стене, но тот оказался чересчур тяжёлым для его довольно хрупкого телосложения. Мышцы Руди со времён старшей школы не ведали никаких физических упражнений.

Бежать обратно к аллее? Руди тут же отбросил эту мысль: преследователь шёл за ним буквально по пятам, а значит, Руди сразу же попадёт к нему в лапы. Строго говоря, у Руди был небольшой шанс проскользнуть мимо своего врага: после заката в южной промзоне Сигора царил почти кромешный мрак, а луна лишь изредка выглядывала из-за туч. Но он побоялся рискнуть.

А что, если спрятаться в самом контейнере?

Но и этот план провалился, едва Руди приступил к реализации: крышка застряла и не поддавалась. У парня окончательно сдали нервы: он начал отчаянно дёргать за ручку, будто крышка могла открыться из одной лишь жалости к нему.

– Брось, Руди. Ты его не откроешь, да и стену не перелезешь. Там наверху колючая проволока.

Руди сглотнул и обернулся. Двухметровая широкоплечая фигура Викария стояла в каких-то десяти метрах от него.

Гигант шагнул к парню. Он не был вооружён, но ему это и не требовалось: его главным оружием был страх. Ведь Руди прекрасно знал, с кем имеет дело.

Руди начал медленно отступать, пока не прижался спиной к проклятой стене. Ему пришло в голову, что великан сознательно загнал его в этот тупик. Возможно, он действовал так же и со своими предыдущими жертвами?

– Не нужно бояться, Руди, – продолжил тот. – Я не причиню тебе вреда. Я ведь могу называть тебя, Руди, да? Ты уже наверняка успел привыкнуть к этому имени. Кстати, мне очень нравится твоя татуировка на шее, брат сделал?

Руди дрожал как осиновый лист. У него ещё оставалось одно средство защитить себя, но липкий страх мешал прибегнуть к нему. Он понимал: если не поможет это, не поможет уже ничто. Но преследователь приближался, неотвратимый как лесной пожар, и в конце концов у Руди не осталось выбора.

– Сдохни! – заорал Руди, вытащил из-за пояса маленький пистолет, Вальтер ППК, и начал палить в своего врага.

Если бы Руди подпустил великана поближе, у него был бы шанс хотя бы его ранить. А так, с трясущимися руками, едва различая фигуру противника в ночной темноте, он напрасно потратил четыре патрона.

Викарий остановился и предостерегающе поднял руки:

– Ого, а наш Руди не так прост! А теперь, будь другом, положи пушку на землю, пока не прострелил себе что-нибудь.

– Ага, конечно! Не подходи! – завизжал Руди, вцепившись в рукоять оружия так сильно, что ладоням стало больно. – Застрелю!

– Дружок, чтобы эффективно стрелять, нужна практика. И выдержка. У тебя, судя по всему, нет ни того, ни другого.

Руди шмыгнул носом. В глубине души он сознавал, что великан прав. С парня градом катился пот, ноги подкашивались, мысли путались. Пистолет в руках уже не просто дрожал, а подпрыгивал.

Конечно, Руди мог бы, держа преследователя на мушке, попробовать обойти его по дуге и выбраться из переулка. Но такое решение даже не пришло ему в голову. Вместо этого он упёр дуло пистолета в собственное горло.

– Ещё один шаг, и я убью себя! – пискнул он. – Клянусь! И ты знаешь, что после этого будет!

Викарий задумчиво почесал подбородок.

– Руди, дружок, ну зачем ты так…

– Заткнись! – заорал Руди. – Я тебя не слушаю!

– И зря, – тёмная фигура развела руки в стороны. – Я тебе помочь хочу.

– Ха-ха! Знаю я твою помощь!

Преследователь сделал шаг в сторону Руди.

– Не подходи! Я выстрелю, клянусь! – Руди сильнее прижал дуло к горлу, отчего его голос стал звучать ещё писклявее.

– Ну, как хочешь… тогда давай, действуй, – великан остановился и сунул руки в карманы пальто. – Стреляй, чего ждёшь?

Руди зажмурился. Сейчас или никогда. В конце концов, уж он-то знал, что это ещё не конец… Но банальный инстинкт выживания будто парализовал его палец на спусковом крючке.

– Позволь только заметить, это будет очень неприятная смерть, – произнёс Викарий. – Мало кто может направить пулю верной траекторией. Большинство медленно истекают кровью, мучаются. Корчатся… Омерзительное зрелище. Поверь, я и таких видел.

По щеке Руди покатилась крошечная слезинка. Он уже понял, что не сможет сделать это.

– Умница, Руди, хороший мальчик, – подбодрил его великан. – Жизнь – неплохая штука, не стоит ей разбрасываться! Даже в твоём случае. Убери пушку, и мы немного поболтаем. А потом я уйду, и ты спокойно вернёшься к своему брату. Ну, то есть, не брату, конечно, но всё-таки. Бернард, кажется? Я его видел, он отличный парень. И татуировки делает первоклассные.

Руди послушно опустил пистолет. Последние силы оставили его. Ещё ему ужасно хотелось верить, что всё будет так, как описал Викарий: они поговорят, его враг уйдёт, и Руди вернётся домой.

Но одновременно он уже не сомневался, что обречён.

– Ты… ты со всеми нами так? – спросил он глухо.

– Наконец-то, Руди, мы можем пообщаться как цивилизованные люди, – великан аккуратно вынул пистолет из его вялых рук и убрал себе в карман.

– Что ты сделал с остальными? – продолжил Руди слабым голосом. – С теми, кого похитил.

– Ты очень хочешь знать? – Викарий дружески потрепал Руди по шевелюре. – Я так и думал. Не вопрос, я тебе покажу, – Он вынул из внутреннего кармана громоздкого пальто маленький шприц, аккуратно снял колпачок, выпустил воздух. После чего протянул шприц парню. – Давай, Руди, докажи всем, что ты мужик. Всё, что тебе надо сделать – ввести эту жидкость себе в плечо. Смелее, это почти не больно. А уж по сравнению с пулей… Сделай это, и ты всё узнаешь, увидишь собственными глазами. Вместе поедем, мой фургон недалеко.

Руди тупо уставился на шприц. Его сознание будто заволокло липким туманом, и лишь крошечная, ещё работающая частичка его мозга била тревогу.

Он пялился на шприц будто целую вечность. Потом поднял мутный взгляд на Викария.

– Нет… – беззвучно прошептал Руди. – Я не хочу. Не хочу знать.

– Уверен? Ты меня разочаровываешь, дружок.

– Я… нет.

Великан грустно вздохнул. После чего, прежде чем Руди успел среагировать, он одним движением могучей руки сбил его с ног, а в следующий момент шея Руди оказалась в изгибе локтя его врага. Викарий душил его, Руди хрипел и извивался, а воздуха становилось всё меньше и меньше…

– Не дёргайся, не надо, будет только хуже. Расслабься, закрой глаза…

Наконец, тело Руди обмякло. Тогда Викарий бережно положил парня на землю и проверил пульс. Потом поднял с земли шприц, заменил иглу на новую и сделал парню инъекцию. Ещё раз потрепав его по волосам, он взвалил худенького Руди на плечо и направился в сторону выезда из промзоны.

Глава 8

По указанному Агнес адресу Нина нашла двенадцатиэтажное здание с двумя подъездами. Одной стороной дом был обращён к шоссе вдоль набережной, а другой к благоустроенному скверу, большую часть которого занимала детская площадка. По краям сквера в ряд стояли маленькие лавочки, из них половина была занята старушками и женщинами помоложе, в основном с детскими колясками. Около десятка детишек носились по площадке, лазали по канатной лестнице, качались на качелях или ковырялись в песочнице.

Понаблюдав минуту за карапузами, играющими в прятки среди зарослей, отделяющих сквер от парковки, Нина направилась в ближайший подъезд. Тот оказался светлым и чистым, как, впрочем, и лифтовая кабина. Нина воспряла духом: дом относительно новый и ухоженный, район приятный. Может, и квартира совсем не так плоха, как отзывалась о ней Агнес?

Выйдя на лестничную площадку пятого этажа, Нина принялась искать квартиру под номером 26. Квартиры 25 и 27 были обозначены одинаковыми круглыми табличками, но на двери между ними остался лишь след от металлической пластинки с двумя грубыми дырками от вырванных саморезов. Кроме того, в отличие от соседей, у нужной квартиры отсутствовал дверной звонок.

Делать нечего, Нина аккуратно постучала. Подождала минуту и повторила стук, уже громче. В третий раз она уже била по дверному полотну кулаком.

Очевидно, съёмщицы нет дома. Нина уже собиралась уйти, но тут внутри квартиры загремела цепочка, потом дважды лязгнул механизм замка, дверь резко распахнулась, и перед глазами Нины предстала та самая Ирена.

Кутаясь от холода в махровый белый халат в горошек, который органично дополняли такие же махровые белые тапочки с носками, стилизованными под кроличьи морды, на Нину с ненавистью смотрела исхудавшая женщина неопределённого возраста с сальными взъерошенными волосами, тёмными мешками под налитыми кровью глазами и нездорово серой кожей.

– Чего надо?! Ты что тут забыла, а, курица?! – заорала Ирена надтреснутым голосом. – Убирайся, я сплю!

Она уже приготовилась захлопнуть дверь, но Нина успела выставить вперёд руку.

– Ты охренела?! – лицо Ирены перекосило, она схватила Нину за руку. – Руку убрала, дрянь, или я сейчас…

– Стойте, стойте! Я от Агнес! Хотела снимать вторую комнату!

Ирена застыла, подозрительно уставившись на Нину, и только потом отпустила руку гостьи. Ирене потребовалась почти минута, чтобы осознать услышанное. Она поскребла немытую голову и широко зевнула.

– А сразу нельзя было сказать? Я думала, ты от этих, этажом ниже, – пробурчала она и начала вертеться на месте. – Так. Это… спальня там, слева от туалета, ключи вот, на табурете, мою жратву не брать, не шуметь, мужиков не водить. Да, зайдёшь ко мне в комнату, так отмудохаю, что мама не узнает. Я всё, спать.

И, оставив озадаченную Нину перед открытой дверью, она исчезла за поворотом коридора. Хлопнула одна из внутренних дверей.

«Ладно, соседка и правда непростая. Надо осмотреть квартиру и потом принять решение», – обещала сама себе Нина и переступила порог.

Увы, Агнес ничуть не преувеличила масштабы катастрофы. Квартира будто застряла где-то на начальных этапах капитального ремонта. Со стен, что в коридоре, что в кухне, клочьями свисали жалкие остатки обоев. В углу коридора горкой были свалены обшарпанные паркетные доски, ходить же предстояло по голой бетонной плите. Помещения освещались тусклыми лампочками, подвешенными на крюки под потолком. Мебель практически отсутствовала, за исключением вешалки и заляпанного краской табурета в коридоре, треснутого рукомойника, унитаза с отломанной рукоятью для спуска воды и минимально необходимого кухонного гарнитура. На дне ванны валялось дурно пахнущее полотенце, ещё одно полотенце вместе с бритвой и грязными ватными палочками лежало под раковиной.

В предназначавшейся ей комнате Нина обнаружила допотопную полутораспальную кровать, видавший виды комод для белья, колченогий стол с двумя выдвижными ящиками, пару стульев и невесть как оказавшийся здесь детский велосипед со спущенными колёсами, дешёвая китайская модель.

Единственное хорошее, что для себя отметила Нина: несмотря на общую убогость, в её спальне не было ни мусора, ни пыли. Видимо, уборку перед отъездом сделала прежняя постоялица.

Нина села на кровать и обхватила голову руками.

Хотелось всё бросить, вернуться в мотель и забыть эту квартиру, как страшный сон. Но что дальше? У неё нет работы, и неизвестно, когда появится. Чтобы продолжать жить в мотеле, ей придётся одалживать деньги. Но у кого? У Агнес своих сбережений нет, она тратит деньги своего кавалера, Йозефа Шала. У дяди Яна? Он и в лучшие-то годы жил от зарплаты до зарплаты, к тому же Нине страшно не хотелось ему звонить. Оставался только отец. Неужели ей придётся опять ехать в проклятый особняк и жалобно просить отца всё же отдать ей ту сумму, от которой она в прошлый раз высокомерно отказалась?

Нет, ни за что!

– Да ты достала! Тихо, мать твою!! – вдруг заорала в соседней комнате Ирена.

Нина удивилась: уже пять минут она молча сидела на кровати и никаких звуков не издавала.

И всё же решение было принято. Нина взяла с табурета ключи, заперла за собой дверь и поехала в мотель за вещами.

Вернувшись в квартиру с чемоданом и рюкзаком, Нина обратила внимание, что в кухне горит свет. Решив понапрасну не беспокоить соседку, девушка тихонько закатила чемодан в свою комнату и принялась выкладывать пожитки на комод.

Сосредоточенная на невесёлых мыслях, она только в самом конце заметила, что Ирена наблюдает за ней, прислонившись к дверному косяку.

– А ты странная, – заметила Ирена, позёвывая. – Нахрена забивать половину чемодана книгами? – она взяла с комода томик исторических пьес Шекспира и лениво его пролистала. – Умница-отличница, да?

– Просто люблю классику, – хмуро ответила Нина. – А ты что предпочитаешь?

Ирена подняла бровь:

– Предпочитаю не тратить время на чужие фантазии, – ответила она равнодушно и вернула томик на комод. – Кстати, ты же не обиделась, не? Учти, так-то я спросонья и врезать могу. Та тётка, что до тебя была, просто извела своей уборкой. Мы с ней кастрюлями друг в друга швыряли, прикинь? Ты же не из этих… которые на чистоте помешаны?

– Нет. Но, – Нина с тоской огляделась по сторонам, – уборку иногда делать придётся.

– Твоё дело. Но ещё раз: увижу, что ко мне в комнату полезла,  – все кости переломаю. Хм… а вот это старьё тебе на кой сдалось? – она вытащила из чемодана сборник сказок Ганса Христиана Андерсена.

Именно сказки из этого сборника, оставшегося ещё от покойной бабушки, мама читала перед сном маленькой Нине. Бумага с годами сильно пожелтела, страницы начали крошиться, обложка рассохлась и почти отвалилась.

– Не трожь! – рявкнула Нина и вырвала книгу из рук Ирены. Обложка не выдержала такого резкого обращения и отошла, на пол посыпались отдельные страницы. – Ну вот, полюбуйся! И зачем надо было её брать, а?! Как я теперь всё это склею обратно?!

– Ну извини, – впрочем, по голосу Ирены было понятно, что виноватой она себя совершенно не считает, – Я вообще думала… а, пофигу, – и она ушла на кухню.

Впрочем, злость Нины прошла ещё до того, как она закончила подбирать с пола выпавшие страницы. Она решила, что зря сорвалась на соседке: та вела себя бесцеремонно, это верно, но всё же не стоило орать ей в лицо. К тому же, Ирена не могла знать о том, насколько потрёпанная книжка дорога её новой соседке.

Сказывались и напряжение последних дней, и разочарование в квартире, и мучительная неуверенность в будущем.

Решив, пока не поздно, извиниться, Нина затолкала пустой чемодан под кровать и отправилась на кухню. Она нашла Ирену сидящей за столиком и мрачно пьющей кипяток из крупной розовой чашки. Надпись на чашке гласила: «Сегодня мой счастливый день!» Нина вдруг вспомнила, что похожую чашку Агнес как-то подарила самой Нине на Пасху. Должно быть, купила по скидке целый набор и подарила по чашке каждой из своих подруг.

– Вот, выпить чаю перед сном было бы совсем неплохо, – нарочито бодро произнесла Нина и достала с полки большую коробку зелёного чая. – А ты чего простую воду хлебаешь?

Ирена ничего не ответила, даже не подняла на Нину глаз. Впрочем, ответ был очевиден: в коробке не нашлось ни одного пакетика. Нина тут же вспомнила о мешочке с экзотическим чаем, который так и остался во внутреннем кармане чемодана.

– У меня есть хороший ягодный чай с собой, со специями, – предложила Нина, украдкой поглядывая на Ирену. – Могу поделиться.

– Чего, отравить меня решила? – хмыкнула Ирена. – И вторую комнату себе хочешь? Она тебе не понравится.

– Как знаешь, – Нина сполоснула заварочный чайник, потом сбегала в свою комнату за мешочком, заварила себе чай и уселась напротив Ирены.

Они несколько минут молчали. Нина смаковала напиток маленькими глотками: она за два года в университете пристрастилась к такому чаю и теперь боялась, что в Сигоре ничего подобного не продают. Ирена попросила дать понюхать.

– Буэ, ну и дрянь, – скривилась она и вернула чашку.

– Это поначалу так кажется. Он очень терпкий, надо привыкнуть. Давай налью тебе в стакан, буквально на один глоток, а? Ты же ничего не теряешь.

Ирена закатила глаза.

– Подержи его во рту, чтобы распробовать, – Нина отлила чуть-чуть своего чая в стакан и протянула его соседке.

Ирена так и сделала. Сначала на её лице отчётливо проступила неприязненная гримаса, но уже скоро выражение её лица стало заинтригованным.

– Хм, а вообще ничего так! Пробирает! Ну-ка, плесни мне ещё!

– Вот видишь, – Нина искренне обрадовалась и отлила Ирене половину чашки, – Осталось понять, продаётся ли он в Сигоре.

– Так он не отсюда? – Ирена подняла брови. – Ты и сама что ли не из Сигора? И чего ты забыла в нашей дыре?

– Нет-нет, из Сигора. Но я на два года уезжала, на учёбу…

– Курить охота, – Ирена вытащила из кармана халата мятую пачку «Camel». – Хватай одну, пошли на балкон, расскажешь.

Нина покосилась на пачку и решительно замотала головой.

– Я бросила.

– Ух, правильная какая, – Ирена сощурилась. – Ладно, пошли просто так. На месте разберёмся.

– Поздно, у меня глаза слипаются, – в кухне не было часов, но Нина догадывалась, что уже близко к полуночи. – Да и холодно. Продует.

– И что с того? – ответила соседка, вставая из-за стола. – Всё, потопали, у нас десять минут, потом у меня дела.

Решив, что с неё не убудет, Нина сбегала в комнату за толстым свитером, сверху набросила куртку и отправилась вместе с Иреной на общий балкон этажа. Та пошла как была: в халате и тапочках.

– Бери, – Ирена сунула Нине в руку сигарету, после чего поднесла огонёк зажигалки к своей.

– Я бросила, – упрямо повторила Нина.

– Я бросила, – передразнила её Ирена дрожащим голоском. – Я разбираюсь в людях, подруга. Такие как ты не бросают. Ну окей, бросают, но потом всегда срываются. Так какая к чёрту разница: сейчас или через неделю? Бери пока даю.

Тон Ирены не допускал возражений. Но Нину убедило кое-что другое: в болезненно блестящих глазах соседки, обрамлённых тёмными кругами, было что-то такое, с чем было почти невозможно спорить. Нина подумала, что такой взгляд скорее свойственен старикам, которые в своей жизни многое повидали, прошли через тяжкие испытания и разочарования. Но Ирене-то вряд ли больше тридцати. К тому же такой взгляд сильно диссонировал с её манерой речи.

Так или иначе, Нина со вздохом сунула сигарету в рот. Ирена одобрительно ухмыльнулась и подожгла кончик:

– Всё равно помрём. Но живём-то только раз! Верно?

– Наверно.

Они молча курили, наслаждаясь покоем и тишиной. Потом Ирена вдруг перегнулась через перила и сплюнула куда-то вниз.

– Шикарная ночь.

И добавила:

– Надеюсь, я попала на тачку соседки снизу.

Нина всмотрелась в ночной Сигор. Строго говоря, она почти ничего не увидела, кроме пары-тройки освещённых окон в зданиях за рекой и двух-трёх «островков» под уличными фонарями.