Консоламентум. Следы на камнях

Оставшись один, Алессер тем не менее ощутил, что одиночество уже не кажется таким гнетущим. У него появился защитник.

***

Заваленный бумагами кабинет инспектора Рено встретил адвоката тяжёлой атмосферой. Заняв место напротив, Ле Культр положил руки на ручку портфеля, его бесстрастное лицо было маской профессионализма.

– Инспектор, я понимаю, у вас есть серьёзные подозрения, – начал он первым. – Но на данный момент они не подкреплены ничем, кроме цепочки совпадений.

– Его рассказы – это не просто «совпадения»! – Рено с силой ткнул пальцем в лежащую на столе папку. – Это детали, известные только убийце или следователю!

Парировал Ле Культр с ледяным спокойствием:

– Будьте объективны. Господин Деланж – писатель. Его работа – собирать информацию и создавать истории. Наличие у него книги по оккультным практикам, которая и стала источником вдохновения, лишь подтверждает эту версию. Выдвигать обвинения на основе творчества – опасный прецедент.

Сжимая кулаки, Рено сдержал гнев.

– А я хочу видеть эту книгу! Если она существует.

– Я обеспечу вам доступ к ней в рамках процессуальных норм, – гладко ответил адвокат. – Однако сейчас у вас нет законных оснований для дальнейшего содержания моего клиента под стражей.

Задумавшись, инспектор понял, что адвокат чертовски прав. Прямых улик не было.

– Ладно, – сквозь зубы произнес он. – Но он остаётся под подозрением. И если я найду что-то, что свяжет его с преступлениями…

– В таком случае вы будете действовать по закону, – Ле Культр закончил его фразу. – Но сейчас я настаиваю на его немедленном освобождении.

Раздражённо вздохнув, Рено кивнул сержанту Дюбуа:

– Подготовьте бумаги для коменданта. – Затем мрачно посмотрел на адвоката. – Мсье Ле Культр, формальности займут время. Вашего клиента все равно не выпустят раньше понедельника.

Поднимаясь, адвокат своей осанкой демонстрировал полный контроль над ситуацией.

– Я знаком с процедурой, инспектор. Но с этого момента любое общение с моим подзащитным будет проходить только в моём присутствии. Хорошего дня.

***

Время для Алессера Деланжа тянулось медленно. Камера, в которую его поместили, была маленькой, с холодными каменными стенами, покрытыми слоем грязи и плесени. Воздух был спёртым, с едким запахом сырости и отчаяния. Единственным источником света было крошечное окно под потолком, через которое едва проникал дневной свет. Ночью камера погружалась в полную темноту, нарушаемую лишь редкими бликами света из коридора, когда мимо проходили охранники.

Распорядок дня был монотонным и угнетающим. Утро начиналось с резкого звука металлического звонка, который раздавался в коридоре. Это был сигнал к подъёму. Алессер просыпался на узкой, жёсткой койке, покрытой тонким, потрёпанным матрацем. Ему не дали даже простыни, только грубое шерстяное одеяло, которое натирало кожу. Завтрак приносили в жестяной миске – это была холодная, безвкусная каша и кусок чёрствого хлеба. Вода в кружке была мутной, с привкусом ржавчины.

После завтрака начинались долгие часы ожидания. Алессер сидел на койке, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей. Он думал о Кире, о том, как она сейчас, и о том, что Рено, возможно, уже начал её допрашивать. Мысли о ней вызывали в нём чувство вины – он не хотел втягивать её в эту историю. Но в то же время он знал, что только она могла помочь ему выбраться из этой ловушки.

Иногда он слышал шаги в коридоре, голоса охранников, смех или ругань. Эти звуки напоминали ему, что он не один, но это не приносило утешения. Напротив, они подчёркивали его изоляцию. Он чувствовал себя как в клетке, отрезанным от внешнего мира.

***

Обед приносили в середине дня – это была та же самая безвкусная еда, что и на завтрак. Иногда добавляли кусок сыра или яблоко, но это не делало пищу более аппетитной. Алессер ел машинально, почти не замечая вкуса. Его мысли были заняты другим – он пытался понять, как ему выбраться из этой ситуации. Он вспоминал книгу, которую дала ему Кира, и странные символы, которые он использовал в своих рассказах. Может быть, именно это стало причиной его ареста? Но как? Он не мог найти ответа.

Вечером, когда свет из окна окончательно исчезал, камера погружалась в темноту. Алессер ложился на койку, но сон не шёл. Он ворочался, пытаясь найти удобное положение, но жёсткая койка и холод не давали ему расслабиться. Мысли о том, что его могут оставить здесь на долгие недели, а то и месяцы, вызывали в нём панику. Он чувствовал, как стены камеры сжимаются вокруг него, словно пытаясь раздавить.

Ожидание будущего стало смесью страха, отчаяния и надежды. Он чувствовал себя загнанным в угол, как зверь, который не может выбраться из ловушки. Но в то же время в его сердце теплилась надежда – надежда на то, что Кира что-то придумала, что адвокат, которого она прислала, сможет помочь ему. Он помнил листок, который просунули под дверь: «Не говорите ни слова. Помощь уже в пути». Эти слова стали для него опорой, чем-то, за что он мог держаться.

Но были и моменты, когда надежда угасала, и его охватывало отчаяние. Он думал о том, что Рено никогда не поверит его словам, что его могут осудить за преступления, которых он не совершал. Он представлял, как его ведут на гильотину, как толпа кричит, требуя его смерти. Эти мысли заставляли его содрогаться.

Тюрьма Санте была местом, где царили жестокость и безнадёжность. Заключённые жили в условиях, которые ломали даже самых сильных. Холод, голод, грязь, постоянное чувство страха – всё это было частью тюремной жизни. Алессер видел, как охранники обращались с другими заключёнными – с презрением и жестокостью. Он слышал крики из соседних камер, стоны тех, кто не выдерживал давления. Это было место, где человеческое достоинство стиралось, где люди теряли себя.

Но даже в этих условиях Алессер пытался сохранить свою человечность. Он думал о своих рассказах, о том, как он создавал свои истории, полные загадок и приключений. Эти мысли помогали ему отвлечься, хотя бы на время. Он представлял, как выйдет на свободу, как снова увидит Киру, как продолжит писать. Эти мечты давали ему силы.

На третий день, в обед, ему передали записку:

«Дорогой мсье Деланж, ничего не бойтесь, Вас сегодня же выпустят. Это недоразумение, приключившееся с Вами, будет исправлено. В нашей стране закон, пока еще, имеет значение!

Искренне Ваш друг,

Реми Ле Культр».

Тюрьма Санте, рю Жан Долан 2, вечер понедельника 17 мая 1920 года.

Когда Алессер вышел из здания тюрьмы, его ждал Ле Культр в стоящем на обочине чёрном «Форде».

– Мсье Деланж! – улыбаясь, помахал ему рукой адвокат.

Алессер кивнул, чувствуя смесь облегчения и тревоги. Он сел на заднее сиденье, а адвокат занял место за рулём. Машина тронулась, и они выехали на пустынные улицы Парижа.

– Мсье Деланж! Ваша жена передала Вам свёрток с одеждой. Я захватил Вам по пути крок-месье и бутылку пива, думаю, Вы голодны. – участливо проговорил Ле Культр. – Справа от Вас, на сиденье, пакеты.

– Спасибо, мэтр, – сказал Алессер, глядя в окно. Его, правда, удивило слово «жена» в речи адвоката, но он не придал этому значения. Его мысли мчались, как табун из двадцати лошадей под капотом «Жестяной Лиззи», несшейся сейчас со скоростью сорок миль в час. – Я не знаю, что бы я без вас делал.

– Это моя работа, – ответил Ле Культр, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась лёгкая напряжённость. – Но, мсье Деланж, нам нужно поговорить. Желательно в спокойном месте, подальше от возможных соглядатаев мсье Рено.

С удовольствием впившись зубами в бутерброд, так любезно предложенный мэтром, и держа его одной рукой, другой он уже расстёгивал пуговицы своего балахона.

Покончив с кроком, он в один миг опустошил бутылку освежающего, ещё прохладного напитка и открыл пакет с одеждой. Там были прекрасные серые брюки, слегка великоватые ему в талии, белая сорочка, спортивный блейзер синего цвета и пара коричневых оксфордов на толстой подошве. Всё было новое…

– Странно, откуда это у Киры? – вслух произнёс он.

– О! У неё было время сбегать в «О Бон Марше». – быстро отозвался Ле Культр. – Не думайте сейчас об этом!

Алессер на мгновение замер. Что-то в тоне адвоката показалось ему подозрительным. У него явно не вязалась история с пробежкой в «Бон Марше» с характером его подруги – Кира всегда говорила о своей нелюбви к большим магазинам, предпочитая маленькие лавки на Монмартре.

– Вы давно знаете Киру? – осторожно спросил он, надевая блейзер.

Ле Культр слегка напрягся, его пальцы сжали руль.

– Мы пересекались пару раз, – ответил он, избегая прямого взгляда в зеркало заднего вида. – Она очень… решительная женщина.

Алессер почувствовал, как по спине пробежал холод. Он заметил, как адвокат нервно постукивает пальцами по рулю, а его взгляд то и дело бросается на зеркало заднего вида.

– Мэтр, – начал он, стараясь звучать спокойно, – вы сказали, что Кира передала вам одежду. Но почему вы назвали её моей женой?

Ле Культр на мгновение замолчал, его лицо стало каменным.

– Ах, ошибка с моей стороны, – наконец сказал он, его голос стал чуть резче. – Я имел в виду «подруга».

Алессер кивнул, но его подозрения только усилились. Он заметил, как адвокат слишком часто поглядывает на дорогу позади них, словно проверяя, не следит ли кто-то.

– Куда мы едем? – спросил он, стараясь звучать нейтрально.

– В безопасное место, – ответил Ле Культр, его голос стал тише. – Там мы сможем обсудить всё без лишних глаз и ушей.

– Мэтр, – начал он, стараясь звучать уверенно, – я думаю, нам лучше вернуться на Монмартр. Стратегию нам лучше обсуждать в присутствии мадемуазель де Шатель…

Ле Культр резко повернул голову, его глаза сверкнули.

– Это небезопасно, мсье Деланж. Рено может быть уже там.

Алессер почувствовал, как его ладони стали влажными. Он заметил, как адвокат незаметно положил руку на внутренний карман пиджака, словно проверяя, на месте ли что-то.

– Мэтр, – сказал он, стараясь звучать спокойно, – вы упомянули книгу. Почему она так важна?

Ле Культр на мгновение замер, его пальцы сжали руль.

– Это… часть вашего дела, – ответил он, его голос стал чуть неуверенным. – Мы должны убедиться, что она не попадёт в руки полиции.

***

Машина Ле Культра, мчалась по пустынной дороге, оставляя за собой клубы пыли. Алессер сидел на заднем сиденье, его взгляд был прикован к мелькающим за окном деревьям. Он чувствовал, как напряжение нарастает с каждой минутой. Ле Культр, сидевший за рулём, время от времени бросал на него быстрые взгляды через зеркало заднего вида.

– Мсье Деланж, – начал адвокат, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась лёгкая напряжённость. – Вы должны понимать, что сейчас ваша свобода в опасности. Инспектор не остановится, пока не найдёт доказательств вашей причастности к этим преступлениям. А Рено… он не из тех, кто легко отпускает подозреваемых.

Алессер кивнул, стараясь сохранять спокойствие. Он уже заметил, как Ле Культр слишком часто поглядывает на него, словно пытается прочитать его мысли.

– Я благодарен вам за помощь, мэтр, – сказал он, стараясь звучать искренне. – Но скажите, куда мы едем? Вы упомянули безопасное место…

– Да, – ответил Ле Культр, его голос стал чуть мягче. – У меня есть небольшое поместье в лесу под Фонтенбло. Там вы будете в безопасности, пока мы не разберёмся с этим делом. Полиция не станет искать вас так далеко от Парижа.

– А как же мадемуазель де Шатель? – спросил он, стараясь звучать спокойно. – Она знает, куда мы едем?

– Мадемуазель де Шатель уже в курсе, – ответил он, избегая прямого взгляда. – Она попросила меня позаботиться о вас. Она понимает, что сейчас самое важное – это ваша безопасность.

– Г-км… Мэтр, – продолжил он, нейтральным голосом, – вы упомянули, что полиция будет искать меня. Но почему они так настойчивы? Я же всего лишь писатель…

– Ваши рассказы, мсье Деланж, – ответил он, его голос стал чуть резче. – Они слишком точно совпадают с реальными событиями. Полиция считает, что вы либо знаете больше, чем говорите, либо… сами причастны к этим преступлениям.

– Я просто писал истории, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Это совпадение…

– Совпадение? – перебил его Ле Культр. – Мсье Деланж, мы сегодня упомянули слово «совпадение» уже с десяток раз… Полиция уже связала Вас с убийством антиквара. Если мы не будем действовать быстро, вас арестуют снова. И на этот раз вам не удастся выйти так легко.

Предместье Фонтенбло, шато мэтра Ле Культра, вторник 18 мая 1920 года, час ночи.

Поместье было старым, со облупившейся краской на стенах и заросшим садом. Ворота были распахнуты настежь, и автомобиль практически влетел на подъездную аллею, ведущую к пандусу. Тот возвышался над лужайкой с засохшим фонтаном посередине, перед входом, который украшала пара белых колонн. Водитель резко затормозил и вышел, приглашая гостя следовать за ним.

– Внутри будет безопаснее, – сказал он. – Мы сможем обсудить всё без лишних глаз и ушей.

Внутри поместье оказалось мрачным и пыльным. Ле Культр провёл Алессера в кабинет, где на столе уже стояла бутылка вина и два бокала.

– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на кресло. – Мы должны поговорить о том, как защитить вас от полиции.

Алессер сел, не отрывая глаз от адвоката.

Ле Культр налил вина в бокалы и протянул один Алессеру.

– Выпейте, это поможет вам расслабиться, – его голос был спокойным.

Алессер взял бокал, но не стал пить. Он поставил его на стол и уставился на адвоката.

– Мэтр, – начал он, стараясь звучать уверенно, – я хочу знать, как вы планируете меня защищать. Почему мы здесь? Мы могли бы найти укромное место поближе к городу…

Ле Культр на мгновение замолчал, его лицо стало каменным. Затем он медленно отпил вина и закурил сигарету.

– Видите ли, Алессер, – его голос стал тише, но в нём появилась жесткость, – Рено известно о некой книге, которую передала вам ваша подруга… И о том, что символы в ваших рассказах, позаимствованные из неё, слишком уж напоминают те, что находят на местах преступлений, столь подробно описанных в ваших «вымышленных историях». Префект потребует голову Рено у комиссара, и тот, не раздумывая, отдаст её, лишь бы сохранить свою. Улавливаете мою мысль, Деланж? – резко бросил Ле Культр. – А Рено с радостью обменяет свою голову на вашу.

Адвокат вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Полиция уже связала ваши рассказы с книгой. Они полагают, что вы, вдохновлённые некими ритуалами из её текстов, решили повторить это в реальности. Ну, или вы вдохновили кого-то. Сумасшедших ведь сейчас не так сложно найти. Полно обезумевших идиотов, верящих в духов, магию… Некоторые теперь считают оккультные бредни наукой! Вот взять, например, «Туле»… Слышали о них? – Ле Культр пристально следил за мимикой Алессера.

– Ну, да… в общих чертах.

– В общих чертах… – повторил адвокат. – Насколько я понял, у вас теперь на руках книга, которая вам не принадлежит. Вы разворошили осиное гнездо, мой юный друг! Это очень опасная организация, вы сами уже поняли, на что они способны, лишь бы сохранить свои секреты!

– Мой вам совет, если позволите? Передайте книгу мне. Я улажу это дело. Вы талантливый писатель, наверняка мой наниматель сможет устроить вам головокружительную карьеру в издании получше этой вашей газетёнки!

– Я думал, что ваш наниматель – мадемуазель де Шатель?

Где-то в доме раздался пронзительный телефонный звонок…

– Прошу меня извинить! – Резко вставая из-за стола, нервно произнёс мэтр. – Не беспокойтесь, выпейте вина, я на минутку, – уже взяв себя в руки, добавил он.

Быстро выйдя из кабинета, он стал удаляться по тёмному коридору вглубь здания. Телефон продолжал звонить. Алессер, дождавшись, пока шаги стихнут, скинул ботинки и на цыпочках последовал за хозяином имения. Пройдя несколько смежных залов, он увидел полоску тусклого света, пробивавшуюся из-под неплотно прикрытой двери.

– Scheiße! – Тихо ругался Ле Культр, выговаривая кому-то на другом конце провода. – И вы звоните сюда, зная, что я сейчас не один! Вы хотите всё испортить? Всё и так уже идёт не по плану!

Невнятный скрежет из трубки, очевидно, вёл свои доводы в оправдание этой оплошности.

– Что значит: «вы в курсе, что не по плану»? Как у него её нет? Он сказал, что она у него дома! Verdammt… – Ле Культр замялся. – Тогда хватайте его девчонку! Утром книга должна быть у Генриха на тумбочке, возле кровати!

Затылок у Алессера онемел. На «ватных» ногах, стараясь не шуметь, он побежал обратно в кабинет, не дожидаясь окончания разговора.

Едва вбежав в кабинет, он окинул его взглядом. В поле зрения попала откупоренная бутылка. Схватив её за горлышко, он встал в коридоре, укрывшись в тени открытой настежь двери так, чтобы свет люстры, падавший в проём длинного тёмного пространства жёлтой трапецией, служил ему укрытием. Он успел сделать это за считанные секунды, когда с противоположной стороны, мерно ступая, на него шёл Ле Культр, прижимая к правому боку согнутую в локте руку с зажатым в ней револьвером.

– Всё в порядке, мой мальчик! – Совсем по-отцовски, словно уговаривая его, громко сказал мэтр. – Это звонил мой помощник. Для вас с мадемуазель де Шатель уже готово надёжное укрытие! Осталась лишь формальность – передать мне книгу. Поедем? – закончил он фразу, зайдя в кабинет и слегка прищурив глаза.

Свет потух для Реми, едва прозвучала последняя буква «м»…

Алессер выбил ударом ноги револьвер из безжизненной руки адвоката, распластавшегося в лужице красной жидкости. Проверять, жив тот или нет, у него не было времени. Быстро подняв оружие и схватив со стола ключ от замка зажигания, он выбежал наружу.

Два луча света фар «Лиззи» выхватывали из темноты участки леса. Алессер не просто давил на педаль газа – он вжал её в пол. Машина подпрыгивала на проселочной дороге, периодически уходя в занос и оставляя позади клубы сухой пыли.

Монмартр, рю Клиньянкур 12—14, суббота 15 мая 1920 года.

Как только из кабинета вышел этот хлыщ – Ле Культр, инспектор вызвал к себе Анри Моро.

– Анри, времени у нас, похоже, мало. Я выторговал нам пару суток, чтобы накрыть эту шайку с поличным! Этот романтик-писатель вляпался туда, куда не следует. Как тебе нравится: не успели мы его взять, как из-под земли появился этот адвокат: костюм, часы, автомобиль… И ты думаешь, какая-то девчонка из магазина так быстро смогла нанять этого дорогущего хлыща?

Анри внимательно слушал шефа, не перебивая…

– Кто-то весьма влиятельный стоит за этими преступлениями. И либо этот Деланж играет с этими эзотериками в одном «оркестре», либо он представляет интернационалистов, помогая своим вставлять этим «магам» палки в колёса, либо он и правда «Être dans la mouise» по самое горло!

Он судорожно чиркнул спичкой… Едкое облачко табачного дыма колечком вылетело у него изо рта…

– Так или иначе, разгадывать эти убийства необходимости нет – думаю, Деланж очень близко к реальности описал произошедшее. Я не удивлюсь, если за этими трагедиями стоит «Туле», как он и пишет. Остается поймать этих «ночных горшков» на ошибке.

Допрашивать барышню с рю Муффтар бесполезно, предупреждать – опасно, у меня есть причины так думать. Но установить там пост наблюдения – не помешает уже сегодня. Займись этим. Да! Пусть мадемуазель Жиро сварит мне чашечку кофе и сядет печатать протоколы и мой запрос в прокуратуру. Надеюсь, мы с нашей бюрократией управимся до вечера понедельника! И молитесь, Моро, чтобы эти… не успели раньше нас!

Весь день Поль разбирался с документами по этому делу, слал запросы в прокуратуру и жандармерию. Он работал запоем. Заря, встававшая над восемнадцатым округом на следующее утро, заглянула в окно его кабинета и обняла за мерно вздымающиеся плечи…

IX округ Парижа, рю Мартир 60, вторник 18 мая 1920 года, около 1 часа ночи.

Тьери, наборщик из газеты, был человеком, который всегда старался оставаться в тени. Его работа заключалась в том, чтобы незаметно передавать своим «германским друзьям» нужную информацию из редакции «La Lumière» о том, что «завтра» будут знать уже все. Но сегодня он чувствовал, как нервы натянуты до предела. Он стоял в комнате Алессера Деланжа, перебирая вещи, разбросанные им же по полу. Его руки дрожали, а на лбу выступил холодный пот.

Комната была небольшой, с низким потолком и единственным окном, выходящим на одну из самых старых частей города. На столе лежали исписанные листы бумаги, чернильница, несколько книг и стакан с остатками вина. Тьери перевернул матрас, проверил под кроватью, открыл каждый ящик в комоде. Он искал книгу – ту самую, которую так рьяно искали его наниматели. Книгу, которая, как он знал, содержала ключ к тайнам, которые «Туле» так жаждало укрыть ото всех.

– Где же она? – прошептал он себе под нос, нервно проводя рукой по волосам.

Он уже обыскал всё, что можно было обыскать. Книга исчезла. Тьери чувствовал, как страх сжимает его горло. Он знал, что Вайс не прощает неудачи. Ле Культр тоже не будет милосерден. Он достал из кармана сигарету, закурил и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но дым только усилил горечь во рту.

Тьери понимал, что ему нужно срочно связаться с Ле Культром. Телефона в комнате Алессера не было, но в подвале редакции, где он работал, стоял аппарат. Он бросил последний взгляд на разгромленную комнату, убедившись, что ничего не упустил, и быстро вышел, стараясь не шуметь.

Десятиминутная пробежка далась ему тяжело – сердце готово было выпрыгнуть из груди, затылок саднило, он еле дышал… Достав ключи, которые ему полагались по должности, он осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь редакции. Подвал был наполнен запахом типографской краски и пыли. Тьери спустился по узкой лестнице, освещённой единственной лампочкой, которая мигала, создавая тревожную атмосферу. Он подошёл к телефону, стоявшему на столе рядом с печатными станками. Его руки дрожали, когда он набирал номер Ле Культра.

– Алло? – раздался голос адвоката.

– Это я, Тьери, – начал он, стараясь говорить уверенно.

– Шайзе! И вы звоните сюда, зная, что я сейчас не один! Вы хотите всё испортить? Все и так уже идет не по плану!

– Я знаю, что всё идет не по плану, уважаемый Реми… Книги нет. Деланж, похоже, взял её с собой.

– Что значит: «вы в курсе, что не по плану»? Как у него её нет? Он сказал, что она у него дома! Шайзе… Тогда хватайте его девчонку! Утром книга должна быть у Генриха на тумбочке возле кровати!

– Я обыскал всё! – почти крикнул Тьери, но сразу же понизил голос, опасаясь, что его могут услышать. – Книги здесь нет. Что мне делать?

– Свяжись с Вайсом, – взял себя в руки Ле Культр. – Скажи ему, что планы меняются. Действовать нужно решительно!

– Но кто такой Генрих? – не понял Тьери.

– Людвигу Вайсу!!! – взорвался мэтр, поняв, что допустил промах. – Я сказал «Людвигу»!

Тьери кивнул, хотя Ле Культр этого не видел. Он положил трубку и задумался. Звонить Вайсу было опасно. Придется взять велосипед одного из посыльных – ехать в такой час в Латинский квартал было больше не на чем.

***

– Мсье Вайс, – еле слышно постучал Тьери в знакомое окно первого этажа, который целиком занимал профессор теологии Людвиг Вайс.

– Это я – Тьери, – начал он, стараясь говорить как можно тише.

Портьера за стеклом отодвинулась, раздался щелчок открываемого шпингалета, створка окна приоткрылась…

В проёме появилось бледное лицо Генриха Фалька. Его глаза, обычно холодные и расчётливые, сейчас горели тревогой. Он быстро огляделся, убедившись, что на улице никого нет, жестом пригласил Тьери войти.

– Входи, но тихо, – прошептал Фальк, отступая в сторону.

Тьери перелез через подоконник, стараясь не шуметь. Внутри было темно, только слабый свет лампы на столе освещал комнату. На столе лежали разложенные карты, книги и листы бумаги, испещрённые странными символами. Фальк закрыл окно и повернулся к Тьери.

– Что случилось? Почему ты здесь? – спросил он, его голос звучал резко, но тихо.

– Книги нет, – начал Тьери, стараясь говорить спокойно, хотя его голос всё ещё дрожал. – Деланж, похоже, её где-то спрятал. Ле Культр сказал, что нужно схватить девчонку, чтобы оказать давление на Деланжа.

Фальк замер на мгновение, его лицо стало каменным. Он медленно подошёл к столу, взял сигарету и закурил. Дым клубился в воздухе, создавая призрачные узоры.

– Реми слишком самоуверен, – наконец произнёс он. – Думает, что можно вот так, посреди ночи, за пять минут найти нужных для этого людей? Хмм…

Тьери почувствовал, как по спине пробежал холод. Он понял, что за неимением достаточного количества «нужных людей» он очень даже может стать таковым. Но сейчас у него не было выбора.

– Что мне делать? – спросил он, стараясь звучать покорно.

Фальк задумался, его глаза сузились. Он подошёл к окну, задернул портьеру и повернулся к Тьери.