Дух Победителя

Мы спустили шлюпку на воду и отошли от базы на фарватер катеров Севастопольской бухты. Пошли в Инкерман, в сторону Чёрной речки. Там мы всегда тренировались.

– Ну, что, парни! – многозначительно сказал тренер и привязал бак за кормовой фалинь. – Пора серьёзно заняться тренировкой, ведь осталось времени всего ничего.

И мы все раскрыли рты, когда Николай Петрович забросил бак за корму.

– Так, работаем по парам! – невозмутимо продолжил тренер. – Начинают загребные, остальные отдыхают и ждут своей команды! Загребные, вёсла на воду! Ии-и-и… раз… ии-и-и… раз…

Шлюпка задрала нос кверху и на мгновение замерла. Бак затонул и крепко держал, словно якорь. Вёсла у загребных, превратившись в дугу, скрипели и гнулись, грозясь сломаться. Наконец, шлюпка вздрогнула и нехотя стала набирать скорость. Загребные, Витя Ситников и Володя Рожков, стиснув зубы, старались свернуть вёслам шею. Но они, зараза, дубовые, были крепкие и сопротивлялись. Потом греблю подхватили средние, я и Сергей Мережко. Тут я лично ощутил разницу гребка с баком и без бака. Доходчиво ощутил на себе, что значат слова тренера: нужно веслом отталкиваться от воды, а не резать воду лопастью. Когда режешь воду, шлюпка практически стоит на месте. Нужно входить лопастью со скоростью движения шлюпки и под углом не более сорока пяти градусов, учитывая сопротивление воды, и не резать, а подхватывать воду. Работают мышцы ног, спины и рук. Вдох при заносе весла, выдох при гребке. Кистями рук осуществляется поворот лопасти. Лопасть заносится параллельно поверхности воды, а перед самым входом поворачивается и быстро подхватывает воду. При этом перед гребком руки должны быть полностью вытянуты, спина прямая, ноги согнуты в коленях и жёстко упёрты в упоры. Гребок осуществляется за счёт силы выпрямления ног и мощного движения прямой спины и таза на банке, и только в конце гребка при помощи рук и брюшного пресса выводится лопасть из воды и возвращается в исходное положение, – весло заносится в нос шлюпки. За средними гребцами упражнение подхватывали баковые, Саша Варнаков и Витя Терехов. И так поочерёдно парами несколько заходов по пять минут. Потом «утяжелённую» греблю продолжали все вместе. За шлюпкой оставался широкий бурлящий след.

Команду от тренера перехватил рулевой Витя Карабец. Вот это зверь! Его счёт на «и-раз» гремел на весь Инкерман, даже пассажиры на проходящих катерах вздрагивали и с любопытством провожали слаженную мощную работу загорелых мускулистых гребцов. Мы старались изо всех сил. Вёсла гнулись и кряхтели от ярости одержимых фанатов. Мы очень хотели выиграть, чтобы показать, что самые лучшие гребцы в СССР – из «Голландии» – СВВМИУ. Мы были патриотами своего училища. Мы, испытывая искреннюю гордость, пылали любовью и преданностью к родным пенатам.

Мы честно выполняли все запланированные тренировочные нагрузки и в совершенстве отработали технику гребка до синхронного автоматизма, превратившись в идеально слаженную команду. Результатом тяжёлых тренировок послужили два сломанных весла. А в истории училища это был очень редкий случай. Да, пожалуй, вообще в истории всего Военно-Морского Флота. И приятно было осознавать, что в том числе редких «счастливчиков» оказался и я, второе весло сломал загребной Витя Ситников. Кстати, по случаю поломок вёсел Николай Петрович раскрыл нам интересные факты. Оказывается, ещё в шестидесятые годы девятнадцатого века русский адмирал Григорий Иванович Бутаков, участник Крымской войны, был большой любитель гребли на военно-морских шлюпках. И тогда, если поломка весла была в уключине, полагалось наказание, потому что гребец не обладал техникой гребка и пользовался грубой тупой силой. А вот, когда же гребец на гонках ломал весло в лопасти, то данное событие считалось хорошим правильным гребком невероятной силы, на которую не рассчитана прочность весла, и ему за это полагалась награда в виде внеочередной чарки или серебряного рубля. К сожалению, мы сломали вёсла на тренировке, поэтому никакой награды не получили. Да и посчитали, что качество лопастей не соответствовало нормам и всем морским требованиям. Брак никто не отменял. Жалко, конечно, если так. Но мы довольствовались тем, что были запасные вёсла.

В воскресенье Николай Петрович разрешил нам отдохнуть от тренировок. Всей команде до 24.00 выдал увольнительные записки в город.

Вот тут-то я и вкусил по-настоящему все прелести гражданской свободы, оказавшись в городе после долгого казарменного положения.

Я тогда даже не предполагал, что меня в тот день ждали любовные приключения, и мой лег-хранитель уже думал, как меня уберечь от неприятностей.

Глава 3. Неудачная любовь под звуки разбитой гитары

Графская пристань, Приморский бульвар, площадь Нахимова, разбегающиеся в разные стороны троллейбусы и автобусы, а кругом девушки и женщины, молодые и красивые.

Я позже понял, что не бывает некрасивых женщин, бывают только слепые мужчины. И я на редкость и на беду свою оказался очень зрячим!

Уже вечерело, когда я, заинтригованный звучанием громкой музыки, вышел к летней танцевальной площадке, расположенной в районе пляжа Омега. Там тусовалась гражданская молодёжь, и мое внимание привлекли стройные молодые девушки. Они, порхая в модных эффектных платьях, блестели, как хищницы, горящими колдовскими очами. И я был поглощён и заворожен, словно гипнозом, изобилием чудодействующих любопытных глаз. Я утонул. Я пропал в их бездонном океане. Особенно меня пронзила в самое сердце высокая блондинка, тёмная синева её глаз поманила меня, как подводную лодку, на самую большую глубину океана страстей и эмоций. Я задрожал от вибраций чувств и желаний, и мои ноги, как вращающиеся винты, понесли меня к этой красавице. И она заметила, что мой курс направлен на её маяк, и уже почти развернулась ко мне, чтобы растаять в объятиях морского волка… Но тут появился вражеский бомбомёт в лице гражданского супермена, похоже, он её пас до моего появления. Я сделал манёвр «лево руля», обошёл препятствие и, ловко взяв на абордаж, утащил красавицу в центр площадки.

– Разрешите с вами познакомиться! – сказал я, наклонившись к уху. – Меня зовут Александр!

– Слушай, ну ты даёшь! – удивлённо и с некоторым восторгом сказала девушка. – Это же Генка Таракан, местный авторитет! Ты же его при всех друзьях опустил, он тебе этого не простит. Придётся тебя проводить, при мне он тебя не тронет.

– Вот это да! – радостно воскликнул я. – Вот это совпадение! А я Сашка Воробей! Это про меня что ли? Как там у Корнея Чуковского? Кстати, мой любимый в детстве писатель… вдруг из-за кусточка, из Голландии родной, прилетает Воробей… прыг да прыг, около тараканчика чирик, да чик-чирик… Словом, взял и клюнул таракана – вот и нету великана!

– Смешной ты, Воробей! – усмехнулась девушка. – Давай лучше мы с тобой отсюда сделаем чик-чирик, пока нас не клюнули.

Танец ещё не закончился, как она меня вывела через другую сторону площадки. Мы исчезли в парковой зоне и оказались в тени деревьев. Уже смеркалось. По городу зажглись ночные фонари.

– Ладно, кадет, можешь меня проводить, раз я тебя спасла от Таракана, – наконец, сказала девушка, – меня зовут Ольга, – давай немного пройдёмся, потом проедем на троллейбусе до улицы Хрусталёва, это около 43 школы, я её закончила в прошлом году.

– Так мы с тобой одногодки, я тоже в прошлом году школу закончил, – поддержал я, – а Таракана откуда знаешь?

– С Генкой мы вместе учились в одной школе, он на год постарше. Мы с ним хорошие друзья, он даже мне в любви признавался. А я вот в московский университет поступила, а его, похоже, осенью в армию призовут.

– А на какой факультет ты поступила? Просто мне интересно, там мой школьный товарищ учится на факультете журналистики. Он уже в школе такие классные стихи писал, что их почти на каждой линейке, посвящённой какому-либо празднику, сам лично и читал. Читал торжественно и с выражением. Словом, второй Маяковский. Правда, Костей зовут.

Оля внимательно посмотрела на меня и улыбнулась. Видимо, я её чем-то заинтересовал. Она приблизилась ко мне и взяла под руку, и мне понравилось выглядеть уверенным взрослым мужчиной.

– Я перешла на второй курс, и учусь на механико-математическом факультете, – оживлённо продолжила Оля. – Меня завораживают загадочные, неповторимые и многоуровневые формулы. Они же подобны космической бесконечности во вселенной.

Я был ошарашен. В прямом смысле этого слова. Чтобы так говорила девушка о математике, – в это трудно поверить, но я же слышу. Может, она внучка или правнучка… Вдруг у меня мелькнула мысль, и я решил её озвучить вслух.

– Слушай, Оля, а Софья Ковалевская, случайно, не твоя родственница? – серьёзно спросил я и нахмурил брови.

Оля замолчала и остановилась от неожиданного вопроса. Она внимательно посмотрела на меня и пыталась понять, в чём подвох. Потом вдруг заулыбалась. Было видно, что она сдерживала смех.

– Забавный ты, Воробей, – сказала Оля, – я очень люблю математику, мой папа доктор физико-математических наук, а в Севастополе он работает над серьёзным проектом, связанным с морскими корабельными установками. По сути, я пошла по его стопам.

– О-о! – воскликнул я. – Ты, прямо, как я! В смысле, я тоже пошёл по стопам, только своего брата. Он уже в звании капитана-лейтенанта.

– А тебе нравится военно-морская служба? – удивилась Оля. – Это же никакой личной жизни, и семья будет не семья, а так, одно название. Я уже насмотрелась на жён моряков. Ладно, не буду развивать эту тему. Каждому, как говорится, своё.

Мы вышли к остановке. Через несколько минут из-за поворота вынырнул нужный троллейбус. До места доехали, как мне показалось, довольно быстро. Этот район был мне не знаком. Однако, всё располагалось, как и везде: типичная трёхэтажная средняя общеобразовательная школа, вокруг возвышались пятиэтажные панельные дома, тут же во дворе торчал большой двухэтажный детский садик. Мы прошли мимо садика, огороженного высоким железным забором, и остановились около подъезда одного из домов, и Оля пригласила присесть на скамейку.

– Вот здесь я живу, – сказала Оля, – на втором этаже. Вон свет в окне горит. Там папа работает в своём кабинете.

– А где твоя комната? – спросил я.

– С той стороны. У меня большая спальня с балконом, – сообщила Оля.

Она внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

– Да, нет-нет, я не полезу на балкон! – убеждённо сказал я. – Просто так спросил.

– Смотри! А то, ты же Воробей, ещё залетишь!

Оля засмеялась. Мне тоже стало весело, и что-то ёкнуло внутри.

– Вообще-то, я не Воробей. Я Александр! Очень хороший и честный парень. Вот! – торжественно признался я.

Оля опять засмеялась. Нам стало легко и беззаботно.

– Слушай, Саша, мне всё-таки интересно: что тебя привлекает в военной службе? – вдруг продолжила Оля. – Ты высокий, симпатичный, далеко не глупый, мог бы поступить в институт и получить любую специальность на своё усмотрение. А военные себе не принадлежат. Только не говори, что это твоё призвание. Моё глубокое убеждение, что на службу идут неуверенные в себе люди, продающие свою жизнь за рост звания, где вместе со звёздочками увеличивается и денежный эквивалент. Здесь особенно и думать не нужно, – государство обеспечивает во всём.

– Честно говоря, я об этом даже не думал! Вот с подачи брата оказался в училище. Здесь серьёзно увлёкся спортом, через месяц будут соревнования по гребле на первенство СССР.

– Тогда тебе нужно было поступать в институт физкультуры и спорта, да у тебя и физические данные хорошие: высокий, крепкий, волевой. Все необходимые качества для победы вырабатываются усиленными тренировками. У меня старший брат, кстати, мастер спорта по боксу, сейчас служит в спортивной роте Черноморского флота. Вот он и закончил Симферопольский университет по профилю обучения физической культуре и спорту.

– Наверное, ты права, – согласился я, – но раз попал в училище, пусть будет так, как есть, а там видно будет.

– Нет, так нельзя относиться к своей жизни. Получается как-то не серьёзно. Но тебе, конечно, виднее. Это твоя жизнь, твой выбор. Может ещё и служба понравится.

– Я пока об этом не думаю. Просто учусь и тренируюсь. Меня всё устраивает.

– Это самое главное. Ладно, хороший парень, – вдруг сказала Оля, – тебе пора ехать обратно, а то опоздаешь к себе в Голландию. Насколько мне известно, последний катер отходит в половине первого ночи. Да и заключительный ночной троллейбус вот-вот подойдёт. Так-то, Александр, как у вас моряков говорят? С якоря сниматься и полный вперёд!

Оля грустно улыбнулась и внимательно посмотрела мне в глаза. В моей душе пробежал холодок и наступили сумерки.

– Тогда, что? Я топ-топ? А может…

– Да не может! – подхватила Оля. – Я через пару дней уезжаю в Москву. У нас с тобой совершенно разные дороги. Но мне, скажу честно, было интересно с тобой пообщаться. Саша, ты действительно забавный парень, и у тебя впереди всё будет хорошо. Я искренне желаю тебе удачи!..

Оля исчезла в подъезде, а я поплёлся назад к остановке. Стало уже темно. Показался последний троллейбус, и я ускорил шаг.

– Эй, кадет! – раздался из темноты чей-то голос. – Ну-ка, сбавь обороты, поговорить нужно!

Из тени дома около остановки вышла группа парней. Их было три человека. Один с гитарой. Наверное, сам Элвис Пресли, а с ним по бокам – ударники. Хорошая группа.

А я был уже на остановке. Подошёл троллейбус, и открылись двери. Водитель ждал, когда я зайду в салон. Я стоял в задумчивости. Видно, очень хотел послушать, как поёт знаменитый певец. Похоже, я меломан. Водитель это понял и закрыл двери, и троллейбус, слегка покачиваясь, заспешил на Графскую пристань. А я стоял в ожидании, когда же грянет музыка и запоёт пронзительным голосом Элвис Пресли.

Это был Генка Тараканов со своими друзьями. Как же я ошибся, перепутав его с таким знаменитым певцом. Гитара виновата, сбила с толку.

– Кадет, ты здоровый что ли? – сверлил злыми глазками меня Таракан. – Нехорошо уводить чужих девчонок. Нужно держать ответ!

Опаньки, с боку полетел кулак ударника. Я его заметил боковым зрением. Удар пришёлся вскользь по верхней губе. Я дёрнулся назад, и моя бескозырка покатилась по земле. Тут же подхватив её, натянул по самые уши. Не гоже терять такой важный морской атрибут. Над головой зависла семиструнная гитара. Я поставил блок, подняв левую руку, согнутую в локте. Раздался дребезжащий аккорд, и гитара превратилась в бесструнную – в руках Таракана остался только гриф, а корпус самой гитары повис на струнах над землёй. В мою сторону полетела нога ударника. Я подхватил её за стопу и резко рванул вверх, тот с грохотом шмякнулся спиной на асфальт и протяжно завыл. Таракан опустил гитару на землю и прыгнул на меня, я машинально выбросил правый кулак навстречу. Получилось столкновение не в пользу первого. Третий одногруппник оказался умнее других. «Всё-всё-всё!» – испуганно залепетал он, отчаянно жестикулируя руками. Я спорить не стал и с ним согласился.

Назад до Графской пристани шёл пешком, ориентируясь по троллейбусным проводам. На последний катер уже опоздал, а первый в соответствии с расписанием должен быть в шесть часов утра. Решил прогуляться по ночному городу, заодно насладиться одиночеством и свежестью морской прохлады. По пути забрёл во двор малоэтажных домов, утопающих в густых зарослях вкусного винограда. Мне вдруг стало радостно на душе, и я понял, что день прошёл удачно.