Топь

– Ну хорошо. – Аракс окинул взглядом автомобили и суетившихся вокруг людей. – Мы готовы выдвигаться. Поедем на «джипе». Вторую машину оставим тут до возвращения.

Кузнецов лишь молча кивнул в ответ и закурил. Вопросы Аракса невольно задели больную тему – группу Печенега. Та вылазка тоже планировалась быстрой и лёгкой. Олег Иванович надеялся, что спустя тридцать лет в институте уже будет безопасно. Но, видимо, его надежды не оправдались. Последняя фраза Печенега: «Нашли, заходим» – тогда казавшаяся решением всех проблем, – теперь стала навязчивой мыслью, не дававшей покоя.

Машина медленно выехала со двора и взяла курс в сторону леса. За рулём сидел Сашка, рядом развалился Пумба. Дома постепенно сменились остовами заброшенных строений, а вскоре и те остались позади. Дорога, извиваясь петляющей лентой, влилась в чащу. Кое-где ещё проглядывали остатки бетонного основания тракта, почти полностью поглощённые природой. Лес, древний и непроницаемый, сомкнулся над змеящейся впереди колеёй. Было очевидно – машины здесь не появлялись очень давно.

Аракс безучастно смотрел в окно, пытаясь упорядочить рой мыслей. Странное поведение Кузнецова, его уклончивость и недосказанность давили на него сильнее, чем засады в Чечне девяносто девятого. Там всё было просто и ясно: есть мы, есть они. Либо мы, либо нас. Здесь же всё обстояло иначе. Артур привык, что заказчик заинтересован в результате и предоставляет исчерпывающую информацию. Но на сей раз всё было иначе. Каждую крупицу сведений приходилось выдёргивать из Кузнецова чуть ли не клещами. Пейзаж за стеклом тем временем становился всё мрачнее, напоминая зловещие декорации из старых сказок о дремучем лесе.

– Как-то жутковато выглядят эти деревья, – проронил Рамзан. Настоящее имя – Владимиров Роман. Как и все в группе, отставной военный. Связист. После одной из командировок в пески, где ему пришлось трое суток отбиваться от местных, Роман обратился к религии. Это не было фанатичным помешательством, как у иных. Он обрёл веру тихо, для себя, чтобы усмирить разъедавший его изнутри страх.

– Тут не поспоришь, – отозвался последний член экспедиции, уже немолодой, с проседью в густой бороде, Гост. Сергей Гостяной. Прапорщик. Служил в ВДВ. После дембеля увлёкся пейнтболом, но так и не смог найти себя на гражданке и вернулся к службе. Теперь уже к частникам. С детства увлекался историей и реконструкцией, – словно сошёл со страниц летописей. Теперь понимаешь, о чём наши предки писали в своих хрониках.

Внедорожник, монотонно урча двигателем, медленно продвигалась вперёд по едва заметной колее. Назвать это дорогой уже не поворачивался язык – так, направление. Ветки, тяжёлые от сырости, низко нависали над просекой, будто пытались преградить путь.

Кузнецов ушёл в себя. Для стороннего наблюдателя могло показаться, что он задремал. Но это было не так. Он вспоминал. Вспоминал времена, когда занимал кресло заместителя директора. Свой путь от студенческой скамьи до этой должности. Сначала ему помогал отец, видный партийный функционер. То договорится, то отмажет. Потом он и сам научился: подставлять, льстить, идти по головам. Сколько талантливых людей остались за бортом из-за него – он уже и не помнит. Чужие судьбы, сломленные его амбициями, никогда не тревожили его на пути к вершине. Даже эмиграция не смогла поменять в нем что-то – там было ещё проще: или ты, или тебя. Так длилось до тех пор, пока не появилась Варя. И в тот миг что-то надломилось в его окаменевшей душе. Увидев маленький свёрток, когда сын впервые показал ему наследницу, Кузнецов, кажется, впервые в жизни улыбнулся искренне, от чистого умиления. Даже к родному сыну он не испытывал таких всепоглощающих чувств, какие вызывала в нём Варя.

Тогда, тридцать лет назад, всё казалось простым. Должность заместителя директора НИИ была для него лишь проходной ступенью. Уже было согласовано назначение в Министерство, и после Нового года он должен был занять новый кабинет. А там, чем чёрт не шутит, оставался всего один шаг до кресла замминистра. Пересидеть на этой должности поначалу казалось делом пустячным.

Но, погрузившись в рутину, он вдруг осознал: то, чем занимался НИИ, было как минимум странным. Директор, Морозов, оказался нелюдимым – его интересовали только результаты экспериментов, которые раз за разом заканчивались провалом. А ещё Громов, главный инженер, – вечно спорил, что-то доказывал, строчил служебные записки. Сотрудники работали на износ. А когда Морозов назначил срок итогового эксперимента, стало и вовсе невыносимо.

И тут Кузнецов что-то почуял. Точно животные перед землетрясением, он ощутил приближение катастрофы. Всё его нутро, всё гнилое естество завопило об этом. И он принял решение: надо бежать. Через отца он организовал себе вызов в Москву – якобы с докладом, аккурат за день до катастрофы. Это и спасло его.

Потом, когда институт погиб, начались допросы. Чекистов интересовало буквально всё: чем конкретно занимался НИИ, какие эксперименты ставились, кто мог оказаться предателем, почему он уехал в Москву за день до катастрофы… Пришлось напрячь все связи – и свои, и отцовские, – чтобы это прекратилось.

Машина, сильнее обычного, подпрыгнула на кочке.

– Аккуратнее, не дрова везешь, – прогрохотал Пумба Сашке с соседнего сиденья. – Прямо как на гранату наехали.

– А ты будто наезжал, – саркастически огрызнулся Сашка, не отрываясь от дороги.

– Да, было дело. Артур, помнишь? – обратился он к Араксу. – Как мы на «Бетере» тогда на мину наскочили? Всем, кто сверху сидел, сквозняком сдуло.

Аракс кивнул. Тот случай вспомнился и ему. Они возвращались с задания, двигались уже по «безопасной» зоне и решили сесть на броню – внутри БТРа было невыносимо душно. Возможно, это их и спасло. БТР наехал на мину, и гулкий взрыв разорвал тишину. Их посбрасывало с мест, кого куда. Повезло – отделались царапинами да ссадинами. Не выжил только мехвод. Мина сдетонировала прямо под его сиденьем. Они вскочили, мгновенно заняли круговую оборону. Но вокруг никого не было. Лишь стрекот цикад.

Погода продолжала портиться. Солнце, выглянувшее на мгновение и давшее призрачную надежду на то, что дождя удастся избежать, окончательно утонуло в свинцовых тучах. С неба начало капать. Не ливень, смывающий всё на своём пути, и не назойливая морось. Дождь крепкий, уверенный, основательный – такой, что, раз начавшись, и не думал заканчиваться.

Вскоре вдали, среди промокшего частокола деревьев, что-то мелькнуло. Серая масса, проступив сквозь пелену дождя, оказалась УАЗиком. Покрытый пылью и грязью, он будто врос в землю, и можно было подумать, что стоит тут с самой эвакуации – брошенный, забытый. Но нет. Свежие противотуманные фары, приткнутая на панель магнитола и чьи-то вещи на заднем сиденье утверждали обратное.

– Откуда он тут? – хрипло произнёс Гост, медленно обходя машину. – Вроде свежий, но видно, что стоит не один месяц.

– Может, охотники? – предположил Рамзан, щурясь от стекающей с кепки воды. – Приехали, пошли в лес… и не вернулись.

– Что будем делать? – это уже Пумба, обращаясь к Кузнецову.

Кузнецов молчал, лишь нервно покусывал губу и поглядывал на Аракса. Он-то знал, чья это машина. Группы Печенега. Аракс понял это тоже – с первого взгляда. Внутри у него всё закипело. Захотелось тут же, под этот бесконечный дождь, выбить из этого мерзкого старика всю правду, несмотря на его статус заказчика и «всестороннюю помощь» какого-то генерала. Но он сдержался. Лишь коротко, сквозь зубы бросил:

– Поехали.

И мысленно добавил, глядя в спину Кузнецову: «Я с тобой позже поговорю. Без свидетелей».

– Не получится, – развёл руками Сашка. – Дальше дороги нет. Один бурелом и какие-то странные траншеи. Будь тут «беха» – я бы в момент довёз. А на этом, – он пнул машину по колесу – только вязнуть.

– Далеко до точки? – резко спросил Аракс у Кузнецова.

– Километров пять осталось, – тот ответил, пряча глаза.

– Выгружаемся. Проверяем снаряжение. Через пятнадцать минут выдвигаемся, – приказ Аракса прозвучал сухо и бескомпромиссно.

– Неспроста тут эта машина, ой неспроста, – тихо, проходя мимо Аракса, пробурчал Пумба. – Чую нутром – пахнет тут чертовщиной.

Аракс лишь молча кивнул в ответ, натягивая капюшон и доставая свой рюкзак.

Пятнадцать минут спустя группа была готова. Рамзана, как бывшего связиста, назначили ответственным за навигацию. Он долго отнекивался, бормоча что-то про то, что он «связь обеспечивал, а не карты читал», но тщетно – с электронными приблудами он управлялся лучше всех.

Группа тронулась в путь. Пешие марш-броски по лесу были для них делом привычным – почти каждый, кроме Сашки, имел за плечами опыт гор Кавказа. Тяжелее всех приходилось Кузнецову. Сказывались возраст и полное отсутствие какой-либо физической подготовки, поэтому они вынуждены были делать пятиминутные привалы каждые полчаса. На очередном привале группа собралась вокруг Аракса.

– Мы таким темпом до зимы будем ползти, командир, – раздражённо процедил Пумба, выжимая воду из рукава. – Рамзан, сколько уже прошли?

– Полтора километра. Чуть больше. И это за два часа.

– А скоро стемнеет, – мрачно добавил Гост, вглядываясь в серую мглу леса.

Аракс молча выслушал все их стенания, поднял голову, посмотрел на клочки хмурого неба, виднеющиеся сквозь переплетение ветвей.

– Всё понимаю. Меня эта ситуация тоже достала, – его голос был спокоен, но в нём звенела сталь. – Но выбора у нас нет. Надо дойти. Собрались – и пошли. Надо успеть засветло, ночевать в этом лесу под дождём – последнее дело.

А дождь, не умолкая, продолжал лить – монотонно, настойчиво, неотвратимо.

Мгла, будто черный саван медленно опутывал мокрый лес. Под ногами всё чаще и чаще стали попадаться прогалины, наполненные водой, от чего двигаться становилось всё тяжелее. Густые, влажные кроны деревьев путали навигацию, приходилось двигаться практически на ощупь. С начала в переносном, а потом, с приходом сумерек и в прямом смысле этого слова. Аракс с Рамзаном еще раз сверили карту с взбесившимся прибором. Они где-то рядом.

Кузнецов сидел на поваленном бревне и тяжело, как-то с хрипом дышал. Он окончательно превратился в обузу.

Аракс понимал, что, если в ближайшее время группа не выйдет к цели, им придется ночевать в лесу.

– Подъём! – рявкнул Аракс, закидывая рюкзак на плечо. – Пумба, помогаешь Олегу Ивановичу. Рамзан – в голове колонны. Гост, замыкаешь. Двигаемся цепью. Через час не выйдем к точке – становимся на ночь.

Группа молча и устало двинулась в путь.

Дождь наконец прекратился, уступив место туману, который окутал измученных, промокших насквозь людей. Будто в безумном танце, он всё плотнее сжимался вокруг, сбивая с толку и запутывая. Фонари, мгновение назад такие мощные, упирались в сплошную белую пелену. И наступила тишина. Словно кто-то всемогущий, наблюдавший за ними, забрал ночной шум. Даже скрип деревьев – этот естественный спутник леса – исчез.

Время будто остановилось.

А потом лес взорвался звуком. Он обрушился со всех сторон сразу – оглушительный грохот падающих деревьев, леденящий душу волчий вой, сухой, как выстрел, хруст ломаемых сучьев. Эта какофония впивалась в каждую клетку, цеплялась за нервы, выжимала холодный пот. Она будила древний, животный ужас, тот самый, что вселял в души предков дремучий ночной лес.

Группа рванула с места, побежала, подгоняемая чистым инстинктом самосохранения. Они неслись, спотыкаясь о корни, падая в промерзлую хлябь и снова поднимаясь, проклиная всё на свете.

– Туда!Внезапно Рамзан, шедший в голове, хрипло вскрикнул, простирая руку вперёд:

В разрыве тумана, вдалеке, смутно замелькали тёмные силуэты строений. У них открылось второе дыхание. Вот он – спасительный остров в этом море ночного безумия.

Небольшое здание, явно технического назначения, встретило их распахнутыми настежь дверями. Внутри царила разруха: покосившийся от времени стол, несколько стульев, истлевшие бумаги. У дальней стены угадывался коридор с несколькими комнатами. Едва переступив порог, все почти одновременно рухнули на пол. Помещение наполнил лишь звук тяжёлого дыхания.

– Гост, заблокируй дверь, – сдавленно бросил Аракс, медленно осматривая помещение.

Гост, заметно прихрамывая, подошёл к проёму – видимо, повредил ногу во время бега. Он с силой захлопнул створки и заблокировал их уцелевшей ножкой стула.

В воздухе висели невысказанные вопросы, но ни сил, ни желания задавать их уже не оставалось. Хотелось лишь одного – снять промокшие ботинки и вытянуть онемевшие ноги.

Кузнецов, всё ещё тяжело дыша, сидел в углу помещения, уставившись в пустоту. Взгляд его был отрешенным, казалось, он пребывал в глубоком трансе.

Придя в себя, Аракс первым делом обратился к нему:

Но ответа не последовало. Казалось, Кузнецов даже не услышал вопроса. Ни одна мышца не дрогнула на его лице.– Что это была за чертовщина? – в его вопросе звучала вся сталь, которую может вложить человек, только что столкнувшийся с невиданным.

– Отвечай! – рявкнул Аракс.

– Я не знаю, – прозвучал дрожащий ответ.

– Что значит «не знаю»? Куда ты нас завёл? Что это за место? – не унимался Аракс. Ещё мгновение – и он был готов врезать Кузнецову, но вмешался Пумба.

– Успокойся, командир, – сказал Пумба, вставая рядом с ним.

Остальные одобрительно закивали.

Аракс отвернулся, закуривая и отходя в сторону. Ему всё же удалось сдержаться, но, не будь Пумбы, Кузнецову не поздоровилось бы.

– Я… я не знаю, что случилось там.

– Может, хотя бы сейчас ты расскажешь, что это за место? – не унимался Аракс.

– Это был когда-то секретный НИИ, занимавшийся проблематикой человеческой физиологии.

– Говори проще, – встрял Гост.

– Если просто – тут занимались улучшением человека. Старались сделать его более выносливым, снизить восприимчивость к внешним факторам. Работали комплексно.

– Как в кино? Сделать суперсолдата? – спросил Сашка.

– Грубо говоря – да. Суперсолдата. Руководил НИИ профессор Морозов. Мы готовили финальный эксперимент по одной из программ, но произошла авария, в результате которой погибла большая часть персонала. Спастись тогда удалось немногим. Мне – в том числе. – Кузнецов решил не вдаваться в подробности; он был уверен, что, узнав, как именно велись исследования, Аракс пристрелит его на месте и уйдёт. – После аварии было решено уничтожить все документы и предать забвению всё, что здесь происходило.

– Так зачем мы тогда сюда пришли?

– Как я говорил – забрать документы и образцы. Только здесь они ещё могли сохраниться.

– Ни черта не понятно, – снова прогрохотал Пумба.

В воздухе повисла пауза. Каждый обдумывал только что услышанное.

– Надо осмотреться, наверное, – подал голос Рамзан, молчавший всё это время.

– И то верно, – ответил Аракс, задумавшись. – Сашка, проверь коридор и комнаты. Пумба, на тебе дверь. Укрепи её, пока мы с Гостом готовим место для ночлега. Рамзан, ты на фишке.

– Есть! – прозвучало хором, и каждый разошёлся выполнять свою задачу.

– Ты чего так взъелся на Кузнецова? – спросил Гост у Аракса.

– Знаешь, с самого начала этого контракта меня не оставляет чуйка. Она прямо кричит внутри, отговаривает. И эта вечная недосказанность, и абсурдность ситуации, когда с «калашами» идём добывать документы в заброшенный институт. Машина та ещё на дороге… А лес… – Он сглотнул; было видно, что ситуация в лесу ему была особенно неприятна. – Лес стал последней каплей.

– Да, согласен. Ты знаешь, у меня тогда сложилось впечатление, что мы попали в какой-то дремучий лес, как в старых сказках.

– Ладно, надо готовиться к отдыху, сегодняшний день и так полон впечатлений. Дежурить будем по два часа. Чёрт, часы, похоже, сломались. Сколько сейчас времени? – обратился Аракс к остальным.

– У меня часы встали, – ответил Пумба.

– И у меня, – поддержал Гост. Рамзан кивнул.

– Командир, парни, – раздался голос Сашки из одной из комнат, – вам стоит на это взглянуть.

– Что там у тебя? – спросил Аракс, откладывая спальник.

– Лучше вам самим увидеть.

Они пошли на голос. Только Кузнецов продолжал сидеть в углу, уставившись в никуда.

– Что за чертовщина? – раздался голос Аракса.

Кто-то удивлённо присвистнул, Рамзан неистово стал креститься. Закалённых бойцов, повидавших немало за свою жизнь, представшая картина повергла в ужас.