Журавлёв

© Александр Леонардович Молотков, 2025

ISBN 978-5-0068-1368-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Журавлёв

Рассказ

Когда в 1648 году казаки-первопроходцы во главе с боярским сыном Иваном Галкиным подошли на баркасе к устью реки Баргузин – они были очарованы. Плавно и гордо несла свои воды в Байкал река Баргузин. «Какая красота, – подумал Иван Галкин, – река не бурная, спокойная, а значит, будет судоходной, и сюда повести торговые пути можно». Он решил оставить здесь казака Гаврилу Ловцова с людьми – рубить ясачную избу, а сам поднялся по реке насколько возможно, чтобы заложить острог Баргузинский по велению царя Российского. Казаки оглядели желтые песчаные берега, лес по правую сторону реки, высокие травы и порешили строить на этом месте зимовье, назвав новое пристанище Усть-Баргузин.

Возле зимовья казаков уже через год стали селиться русские люди, пришедшие сюда добывать зверя, пушнину, осваивать земли и нести православную веру, а в шести верстах вверх по реке выросла деревня первых байкальских хлеборобов – Макаринино

Удивляла казаков местная природа: мягкий климат, сочные травы, изобилие рыбы, зверя и дичи, а самое главное – населявшие эти места племена инородцев были дружелюбны, просты и не знали цен. Род Журавлёвых пришел на берега Байкала вместе с воеводой Иваном Галкиным. Когда Журавлёвы, занявшись скотоводством, отселились, появилась деревня Журавлиха.

***

События, о которых пойдет рассказ, произошли в 1954 году. Семен Журавлев девять лет как вернулся с войны и женился на той, кого полюбил еще в школе. Она ждала его всю войну, все четыре года, писала письма, согревая его сердце теплом, нежностью, вестями с родного Усть-Баргузина. Он верил, что его не убьют, даже неранят, что ни пуля, ни осколок не заденут его. Не может этого допустить Бог?

Война – не мама, даже не мачеха, это старуха беззубая с косой. На второй день объявления войны Семён Журавлёв был призван в Красную армию. В алтайском крае в деревне «Топчиха», где располагался учебный центр, прошел курс молодого бойца. В первом же бою завалило землей от взрыва. Его откопали. Через неделю снова был в строю. Закаленный рыбалкой во льдах Байкала, охотой на соболя, Семён быстро притерся ко всем фронтовым невзгодам. Ольга писала ему через день. В тяжелые дни можно было сойти с ума от крови, разорванных тел товарищей, от грохота и свиста, он заучивал, письма любимой повторял в памяти их. Письма спасали.

Вернувшись, домой, Семён бригадирил на неводной бригаде в поселенье Курбулик, что в Чивыркуйском заливе, добывая сыровую рыбу для рыбозавода. Когда-то давным-давно, миллионы лет назад, два залива, Баргузинский и Чивыркуйский, были одним проливом и омывали большой остров Святой нос. Но время, ветра, течение реки Баргузин создали песчаную косу, и остров превратился в полуостров.

В тот день руководство рыбозавода поздравило Журавлёва по рации с рождением сына и разрешило ему взять неделю отпуска в счет основного. Журавлёв написал заявление на отпуск начальнику по рыбодобыче, отдал последние распоряжения по бригаде помощнику Ивану Галину. Завтра с утра он тронется в путь. Идти пешим, конечно, не хотелось. Но как быть? Корабль «Слава» только на той неделе придёт в Курбулик за рыбой, а тут идти каких-то шестнадцать километров до угла Баргузинского залива, где находится урочище Глинка. Там у рыбозавода посолочный цех с магазином, с десятком домов, в которых круглый год живут работники. Омуль солят в больших чанах, и посол называется «Культурный», или «Колодка».

Два раза в день из Усть-Баргузина приходят рыбзаводской транспорт, автомобиль «Полуторка», и гужевой транспорт с возницей Перевозчиковым Ильёй. Вот с ними и планировал Семён доехать до дому, посёлок тогда располагался на правой стороне реки Баргузин. Сердце было наполнено радостью. Четвёртый ребёнок, сын! Прошло всего-то полтора месяца, как он уехал рыбачить в Курбулик, а уже соскучился.

Мысленно прикинул расстояние по конной дороге вдоль берега Чивыркуйского залива, до поворота на Буртуй, до Глинки. Семён планировал: «Ещё успею и черемши мешок домой нарвать. Уж больно хороша на Глинке черемша: с палец толщиной и по колено в высоту. Начало лета – самое время употреблять её в пищу. Места он знает».

В четыре утра засветало. Семён уже был собран в дорогу. В бараке, где жили рыбаки, уже раздавались голоса просыпавшихся людей. Рыбаки выходили в пять утра на работу. Они сначала пили чай, завтракали, обговаривали на день дела. Семён, как бригадир поинтересовался: есть ли масло для лодочных двигателей на долив? Насколько ещё хватит соляра в заправочном баке? Он собирался подать заявку главному инженеру.

Старый рыбак и охотник Кирпичёв Валерий Иннокентьевич сказал Семёну:

– Ты, Семён, карабин с собой возьми, теперь время: ручейник на камень полез, медведь на него лакомиться идет. Медведь ладно, а если медведица с пестунами из тайги выйдет? Она как мать защищать дитя бросится на человека. Бери карабин, патронов полно, тебя ли фронтовика учить, как стрелять!

– Нет, Валерий Иннокентьевич, не возьму! Налегке хочу пойти, по-быстрому…. Хочу ещё черемши на Глинке нарвать. Я с нашими возницами, что на рыбозавод рыбу возят, доеду до Устья. Там Перевозчиков и Глебский подождут меня, я с ними виделся на неделе, когда они нам новый невод привозили.

– Так-то оно так, Семён, но время! Начало лета! Нерпу ли Байкал дохлую выкинет волной, ручейник выползет на размножение на камни, черемша выросла, а что медведю кушать, жир нагуливать? Вот он идёт в это время из тайги, ведь в тайге ещё есть нечего. Ты хоть иди песни громко пой, матерись. Он чуток, медведь, скроется.

– Не могу взять карабин – спешу! В заплечной моей котомке пять метров байки на пелёнки сыну, тут в магазине купил, да пара осетров копчёных, что гостинцем несу. Нет, рад бы и взять, но путь не близкий. Вот нож только на поясе.

– Покажи нож, – сказал опытный охотник Валерий Кирпичёв.

– Нет, так дело не пойдёт. Ты правша? Вешай справа, а гуж, вот этот фиксатор рукоятки, большим пальцем расстегни. На одном взмахе, это делается! А нож хорош!

Он показал, как вынимать нож из ножен. Подточил напильником берёзовую наборную ручку ножа. Сам надел нож на ремень уже собравшемуся в дорогу бригадиру.

– Но с Богом! – сказал на прощанье и перекрестил бравого путника.

***

От суровых байкальских ветров, Сармы и Култука, Чивыркуйский залив защищают высокие гольцы полуострова Святой Нос. Залив намного мельче Баргузинского – всего каких-то сорок-пятьдесят метров. Летом он прогревается солнцем. Елец, окунь, щука, язь и осетр прячутся тут по ямам. Омуль же уходит на глубину в Баргузинский залив, потому, что любит холодную воду.

Из барака Семён вышел, когда утренний диск солнца показал из-за дальних гор свою блестящую горбину, осветив золотым светом далекие перистые облака, но над землей облака ещё были сизыми. Не было ветра, маленькие лёгкие волны пели свою монотонную песню плеска сосновому бору, вдоль берега, по которому шла конская дорога. Залив был ещё тёмен, но его свинцовая синева светлела с каждой минутой поднимающегося солнца. А воздух был лёгок и свеж, он просветлял голову и заполнял грудь Семёна тягучим, сладким ароматом сосняка. Корни могучих сосен расстилались поперёк дороги, и Семён помнил, как они трясли путника, если он ехал в телеге. Слева Байкал, справа сосновый бор, дорога без песка и легко идти. Он остановился, полюбовался заливом, маленькими синими птичками, которые сновали по деревьям. Поползень – птичка лесная. Вдруг откуда-то прилетел и сел на ближнюю сосну дятел. Он стал барабанить по стволу, мелькая красной головкой: «Лето вступило в свои права», – подумал Семён и зашагал в хорошем настроении.

Идти было легко. Над урочищем Мягкая Карга летали утки, кайры. Было видно, как невдалеке застыла на одной ноге цапля, скрадывая свою добычу. А болотистые луга колыхались зелёным морем.

Часа через два, как он и предполагал, Семён вышел на песчаный берег Култука, что в самом уголку Баргузинского залива. Мягкая Карга – болото с его озёрами, кряканьем уток и криком чаек – осталась по левой стороне. Вода Байкала отражала блики солнца, неся волны с белыми бурунами на берег. Вода шумела, а когда выбрасывалась на приплиск, шипела, раскатываясь по песчаной, уплотненной поверхности, удобной для ходьбы.

Семён ступил на каменистый берег возле Глинки, по которому лежал весь дальнейший путь в обкатанных водой и временем валунах. Здесь были белые, чёрные, сизые, стеклянные, матовые валуны. Рыжие и прозрачные, зализанные волной, отшлифованные камни. Высокие Гольцы подступали к берегу. На их вершинах виднелись белые шапки снега, и тень от высоких гор падала к подножью, скрывая отгольцов чёрную воду, которую во время штормов забрасывал батюшка Байкал. Вот в этом искусственном болотце и росла дивная черемша.

Он обратил внимание: все камни вдоль берега были облеплены ручейником. Байкальский ручейник походит на мотылька. Местные его называют слипшимся, а эвенки – липочаном, есть у него и другие имена: марсовик, ледянка. Три года он зимует в Байкале, а когда превращается в мотылька, вылетает из игл тающего льда и холодной воды, чтобы оставить своё потомства на камнях. Превращается в волосатую моль и через 2—3 недели в июне-месяце снова уходит в холодные воды Байкала. Миллионы пепельных мотыльков живут на камнях до положенного срока, размножаясь. Выходит на берег Байкала медведь, чтобы полакомиться ручейником, слизывая его с камней языком. Птица, рыба, разный голодающий зверёк – все ждут лакомства….

Семён остановился, внимательно осмотрел круто загибающуюся прибрежную полосу залива Култук: вдали чёрной полоской виднелся пирс посолочного цеха, где рыбаки обычно сдавали омуля на посол. Людей и лодок чёрного и бурого цвета видно не было – берег был пуст и хорошо просматривался, но в золоте солнца сердце уловило, тревогу…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.