Пепел Забытых

Глава 18. Легенда о Ключе и Клетке

Они покинули пещеру троллей на рассвете, но холод, оставшийся после визита эльфийских теней, не отпускал Каэля. Он чувствовал их незримое присутствие повсюду – в замерших тенях скал, в сумраке глубоких расщелин. Он был помечен. Теперь он не просто беглец, он – фигура на доске в игре, правил которой не знал.

Лия чувствовала его тревогу. Она больше не смотрела на него с ужасом, как после бойни в ущелье. Теперь в ее взгляде читалось глубокое, почти материнское беспокойство. Она видела, что битва, которую он вел, была не со зверями или инквизиторами, а с самим собой.

– Ты не сказал мне, что произошло ночью, – тихо произнесла она, когда они остановились на привал у горного ручья. Вода была ледяной и кристально чистой, разительный контраст с гнилью, которую они оставили позади. – Я проснулась, потому что твой страх был почти осязаем. Кто был в пещере?

Каэль колебался. Рассказать ей – значило втянуть ее еще глубже в пучину, которая грозила поглотить его. Но он посмотрел на нее – на ее серьезное, ангельски красивое лицо, на посох из белой кости в ее руках, который, казалось, стал продолжением ее самой, – и понял, что она уже по горло в этой пучине. Вместе с ним.

– Тени, – сказал он, и само это слово прозвучало, как шелест сухого листа. – Древние. Они назвали меня «Носителем Раскола». И предложили убить, чтобы спасти мир.

– Стражи Сумрака… Я думала, это лишь легенды, которыми старые жрицы пугают послушниц. Говорят, они пробуждаются лишь тогда, когда миру грозит полное уничтожение.Лия ахнула, прижав руку ко рту.

– Похоже, это время настало, – горько усмехнулся Каэль. Он опустил свою изъеденную скверной руку в ледяную воду ручья. Боль на мгновение притупилась. – Они сказали, что мой танец с плетью услышали многие. И что теперь за мной придут все.

– Этот монастырь… Клинок Рассвета… Ты уверена, что это не просто сказка? Что мы не идем в никуда, пока за нами по пятам движется армия чудовищ? Мне нужно знать, Лия. Вся правда.Он поднял на нее тяжелый взгляд.

Лия села на камень напротив него. Ее лицо стало серьезным, в глазах проступила та самая мудрость, что была не по годам. Она смотрела не на него, а куда-то вдаль, на заснеженные пики гор, словно читала древнюю историю, написанную на их склонах.

– Это не сказка, Пепел. Это трагедия. И Клинок Рассвета – не просто оружие. Это… ключ.

– В древних свитках, тех, что Орден Очищения сжигал в первую очередь, говорится о Войне Небес. Она была задолго до людей, до эльфов, даже до богов, которых мы знаем. Тогда Вселенная была молода, и в ней властвовали Первородные. Сущности чистого созидания и чистого разрушения. И самыми ужасными из них были Падшие Трое.Она сделала глубокий вдох.

Она говорила тихо, но ее голос завораживал, и Каэль слушал, забыв о боли и страхе.

– Мор'Гарот, Дракон Судного Дня. Не просто ящер, изрыгающий пламя. Он был воплощением космической энтропии. Говорили, что его рев мог раскалывать планеты, а его тень гасила звезды. Он пожирал целые миры, оставляя после себя лишь холодную, мертвую пустоту.

– К'Тар и К'Тул, Близнецы Хаоса. Они не разрушали. Они искажали. Они были воплощением безумия, самой изменчивой и порочной сути магии. Они не убивали, они превращали. Цивилизации под их влиянием сходили с ума, превращая свои города в живые, кричащие скульптуры из плоти, а свои знания – в формулы чистого ужаса. Они наслаждались тем, как порядок превращается в абсурд.

– Против них выступили все. Древние боги Света, титаны Созидания, даже другие, менее злобные сущности Тьмы, которые понимали, что Падшие Трое не оставят ничего, чем можно было бы править. Война длилась эоны. Целые звездные системы были стерты в пыль. Реальность трещала по швам. Именно тогда, как говорят, и появился Раскол над нашим миром – шрам от той войны.

– Их невозможно было убить. Они были так же вечны, как сама Вселенная. И тогда был придуман план. Хитростью и ценой невообразимых жертв их заманили в ловушку. Не в темницу. В Застывший Миг. Карманное измерение, созданное из мгновения, когда Вселенная еще не родилась. Место вне времени и пространства, где нет ничего, кроме пустоты.Она замолчала, переводя дух.

– А Клинок Рассвета? – нетерпеливо спросил Каэль.

– Чтобы запечатать врата в эту темницу, нужен был замок. Якорь, который будет держать Застывший Миг привязанным к нашей реальности, не давая ему раствориться. Этим якорем и стал Клинок Рассвета. Его выковали из сердца умирающей звезды, закалили в слезах богини сострадания и остудили в абсолютном нуле Пустоты. Он не просто оружие. Он – ключ, который держит дверь закрытой. А монастырь на Пике Бурь – это замочная скважина. Монахи Безмолвия – его хранители.

– Но Око… оно сказало, что клинок может убить Спящего… убить Ночного Князя… убить богов…Каэль слушал, и ледяной холод сковал его изнутри. Холод, не имеющий ничего общего со скверной. Это был холод осознания.

– Да, – кивнула Лия. – Потому что его суть – обнуление. Он не режет плоть. Он режет саму ткань реальности, саму суть бытия. Он может стереть из существования любую сущность, какой бы могущественной она ни была. Но чтобы использовать его как оружие… его нужно извлечь. Вытащить ключ из замка.

– Если я возьму клинок, чтобы исцелить себя… или чтобы убить Спящего… – медленно произнес Каэль, – я открою клетку.Дилемма, ужасная в своей простоте, нависла над ними.

– И выпустишь на волю трех чудовищ, по сравнению с которыми Спящий – просто капризный ребенок, – закончила Лия. Ее голубые глаза были полны скорби. – Вот почему Орден сжигал эти книги. Они боятся не самого клинка. Они боятся выбора, который он предлагает.

– Значит, у меня выбор: сгнить заживо, превратившись в марионетку древнего зла, которое уничтожит этот мир… или выпустить на волю трех других монстров, которые уничтожат его еще быстрее и мучительнее? Прекрасный выбор. Просто великолепный.Каэль рассмеялся. Сухим, надрывным смехом.

Шепот.Он замолчал, глядя на свои руки. Одна – человеческая. Другая – почерневшая, уродливая, сосуд для чудовищной силы. И в тишине он услышал их.

<Освободи меня, дитя Раскола… и я сделаю тебя своим всадником… Вместе мы пожрем этот никчемный мир…>Он исходил не от Спящего. Он был другим. Трехголосым. Один голос был подобен грохоту рушащихся гор – низкий, рокочущий, обещающий мощь, способную сокрушать звезды.

<Дай нам свободу… и мы подарим тебе знание… Ты сможешь переписывать реальность по своему желанию… Преврати боль в наслаждение… Страх в экстаз… Мы научим тебя истинной магии…> <…да-да, истинной… покажем тебе цвета, которых нет… звуки, что сводят с ума…> <…стань нашим художником… твоей кистью будет плоть, а красками – души…>Другие два голоса переплетались, как змеи, шепча безумные, соблазнительные вещи, от которых трещал рассудок.

Падшие Трое. Они почувствовали его. Они почувствовали, как кто-то приближается к ключу от их темницы. И они начали свою игру. Они начали искушать того, кто стоял у двери.

– Они лгут, Пепел! – крикнула она. – Они обещают власть, но принесут лишь рабство и гибель! Не слушай их!Каэль схватился за голову, пытаясь отогнать голоса. Лия подскочила к нему, ее лицо было полно тревоги. Она положила руки ему на виски, и ее светлая, чистая энергия хлынула в него, создавая барьер против безумного шепота.

– А какой у меня выбор, Лия?! – прорычал он. – Какой, черт возьми, у меня выбор?!Он посмотрел на нее, его глаза дико блестели.

Путь к спасению оказался путем к еще большему проклятию. И теперь Каэль шел не просто к монастырю на вершине горы. Он шел к вратам ада. И в руках у него будет ключ.

Глава 19. Гонка к Пику Бурь

Пока Каэль и Лия пробирались сквозь ледяное молчание Серых Гор, эхо их деяний катилось по миру, как камнепад, вызывая лавину.

В мраморных залах Великого Септрия Гелиополя, где воздух был густым от запаха ладана и старого пергамента, царила атмосфера, близкая к панике. Великий Инквизитор Малахиус, человек, чье лицо было непроницаемой маской спокойствия, выслушал доклад Иеронима. Рассказ Освященного был лихорадочным, сбивчивым, полным ужаса, которого Малахиус никогда прежде не видел в глазах своих самых закаленных воинов.

Иероним говорил о Призрачной Плети, стирающей плоть и сталь. О чудовищной силе, поднявшей скалы. О глазах, в которых горел не огонь ереси, а холод самой Бездны. Он говорил о Жнеце.

– Монастырь Безмолвия… – прошептал он.Когда он закончил, в зале повисла тишина. Малахиус долго смотрел на карту Севера, на которой Серые Горы были отмечены как «Земли Нечестивых». Он знал легенды. Он, в отличие от своих подчиненных, читал те самые книги, которые сжигал.

– Великий Инквизитор, это еретическое отродье, полукровка… он не может владеть такой силой! Это невозможно! – воскликнул Иероним.

– Ты ошибаешься, – голос Малахиуса был тих, но резал, как стекло. – Он не владеет силой. Он – канал. Сосуд, в который хлынуло то, что дремало под старым храмом. И теперь этот сосуд, полный скверны, идет к Ключу.

– Объявить Крестовый Поход Очищения. Цель – Пик Бурь. Собрать всех. Легион Рассвета. Рыцарей Серебряной Лилии. Всех Освященных, кто может держать посох. Свяжитесь с магистром Академии Пламени – нам понадобятся их боевые маги. Это больше не охота на еретика. Это война за предотвращение конца света.Он резко обернулся к своим капитанам, и его глаза горели холодным, расчетливым огнем.

Приказ разлетелся по всем храмам и цитаделям Ордена. Впервые за столетие стягивались силы, сопоставимые с армией, способной сокрушить целое королевство. Лучшие воины, самые могущественные жрецы и боевые маги, чьи заклинания могли плавить камень, начали свой марш на север. Их целью было не просто убить Каэля. Их целью было оцепить монастырь, взять его в несокрушимое кольцо и не дать никому – ни человеку, ни демону – коснуться Клинка Рассвета.

В то же время, в совершенно ином месте, в чертогах из живого, пульсирующего камня, где свет был болью, а тени – домом, новость о Жнеце была встречена с хищным интересом.

Ночной Князь, древний вампир-патриарх, сидел на своем троне из обсидиана и костей. Перед ним, стоя на одном колене, дрожал Малакаи. Его рана, оставленная Призрачной Плетью, не заживала. Она сочилась тьмой, отравляя его не-мертвую сущность. Он лишился Ока, но принес своему господину нечто более ценное – информацию.

– Он контролирует ее… – шипел Малакаи. – Скверну Спящего. И он идет к Клинку.

– Не он идет, Малакаи. Его ведут. Судьба, боги, случайность – называй, как хочешь. Но фигура вошла в игру. Фигура, способная опрокинуть доску.Ночной Князь медленно поднял свою бледную, аристократическую руку.

– Орден стягивает свои легионы света. Глупцы. Они думают, что смогут удержать бурю в стакане. Мы не будем им мешать. Мы пойдем другим путем.Он улыбнулся, и его улыбка была полна тысячелетней скуки и внезапного азарта.

– Соберите Кровавый Совет. Пошлите весть всем кланам. Ассасинам из Гильдии Затмения. Демонологам из Багрового Круга. Ведьмам из Ковена Черной Луны. Объявите награду. Голова полукровки, известного как Пепел Ямы. Цена – бессмертие. И один город на разграбление. Любой.Он повернул голову к теням в углу зала.

Весть о награде, подобно чуме, расползлась по всему преступному и темному миру. Самые отчаянные, жадные и могущественные убийцы, наемники и чернокнижники всех мастей обратили свои взоры на север. Для них это был не вопрос спасения мира. Это был величайший контракт в истории. Целые гильдии убийц снимались с насиженных мест. Демонологи открывали древние гримуары, призывая ищеек из иных миров. Караваны с темными тварями, доселе скрывавшиеся в тени, двинулись к Серым Горам.

В Сумрачной Роще, куда не проникал ни солнечный свет, ни лунный, замерли тени. Эльфийские Тени, стражи древней Гармонии, почувствовали, как мир вокруг Пика Бурь начал вибрировать от скопления сил.А где-то далеко, в зачарованном лесу, где деревья пели на ветру, а время текло иначе, пробудилось древнее эхо.

<А в центре – Раскол. Аномалия. Он притягивает их всех, как умирающая звезда.>*<Слишком много Света,> – прошелестела одна мысль. <Слишком много Тьмы,> – ответила другая.

<Баланс будет нарушен. Катастрофически. Свет выжжет все до основания. Тьма поглотит пепел. Спящий пробудится. Или Клетка откроется. Любой исход – это конец.>*

<Мы должны направить его. Или уничтожить. До того, как он достигнет цели.>*<Вмешательство необходимо. Но не прямое. Наша сила – в сумраке, не в открытом бою.>*

<Пошлем Зов. Пусть те, кто слышит шепот теней, идут к Пику. Пусть станут нашим клинком. Или нашим щитом.>*

И Зов разнесся по миру, неслышимый для людей и демонов. Его услышали изгои. Потомки древних кланов темных эльфов, скрывающиеся в подземельях. Убийцы, поклоняющиеся богине тишины. Мистики, изучающие пути теней. Они не знали, зачем идут, но чувствовали непреодолимый зов судьбы, ведущий их на север.

И к полукровке, в чьих руках вот-вот окажется судьба не только его души, но и всей реальности.Мир превратился в гигантскую шахматную доску. Каэль и Лия, пробираясь по заснеженным тропам, еще не знали этого. Они думали, что это их личный путь, их личная борьба. Они не подозревали, что стали эпицентром бури. Все дороги вели к Пику Бурь. Армии света, легионы тьмы, убийцы, охотящиеся за наградой, и таинственные стражи равновесия – все они стягивались к одной точке. К монастырю, где спал древний артефакт.

Гонка началась. И финишная черта была омыта кровью еще до того, Gак первый участник ее достиг.

Глава 20. Под Тяжестью Неба

Снег пошел внезапно. Мелкий, колючий, он забивался в складки одежды, таял на лице ледяными слезами и превращал и без того опасные горные тропы в скользкие ловушки. Они нашли убежище в неглубоком гроте, выдутом ветрами в теле скалы. Каэль сумел развести небольшой костер из собранного по пути вереска, но его слабого тепла едва хватало, чтобы отогнать пронизывающий холод.

Они сидели близко друг к другу, ближе, чем когда-либо прежде. Не из-за романтических чувств, а из-за животной необходимости сохранить тепло. Каэль кутался в свой рваный плащ, а Лия – в тонкое одеяло, которое они нашли в покинутом караване. Ее белый посох лежал рядом, и кристалл на его навершии излучал слабое, едва заметное свечение, будто тоже боролся с окружающей тьмой.

Молчание между ними было иным, чем прежде. Оно больше не было гнетущим или осуждающим. Оно было… тяжелым. Наполненным невысказанными словами, страхами и чем-то еще, чему ни один из них не мог дать названия.

– Ты дрожишь, – нарушила тишину Лия.

Каэль не ответил. Он действительно дрожал, но не от холода. Тьма внутри него, почувствовав близость цели, стала активнее. Она больше не рычала, а тихо, вкрадчиво шептала, обещая избавление от боли, от холода, от страха. Ему приходилось тратить все остатки своей воли, чтобы не дать ей вырваться, чтобы не позволить черным венам окончательно поглотить его.

– Это не холод, – наконец, хрипло произнес он, не глядя на нее.

Лия помедлила, а затем осторожно, словно боясь спугнуть дикого зверя, придвинулась еще ближе и положила свою ладонь на его руку. Не на ту, что была поражена скверной, а на здоровую. Ее прикосновение было теплым, и сквозь грубую ткань его перчатки он почувствовал, как слабая, успокаивающая энергия потекла в него.

– Я знаю, – тихо сказала она. – Я чувствую, как оно бьется внутри тебя. Как голодный зверь в клетке.

– Иногда… – его голос был едва слышен за воем ветра, – я хочу просто открыть эту клетку. Выпустить его. Пусть сожрет меня, а потом и весь этот проклятый мир. Может, так будет проще.Он не отдернул руку. Впервые он позволил ей коснуться себя без необходимости исцеления.

– Нет, – твердо сказала Лия. – Проще – не значит правильно. Ты борешься. Каждый день, каждый час. Я вижу это. Это самая тяжелая битва, которую только можно представить. И ты… ты еще не проиграл.

Он медленно повернул голову и посмотрел на нее. В тусклом свете костра ее лицо казалось нереальным. Золотые волосы были присыпаны снегом, как звездной пылью. Голубые глаза отражали пламя, и в их глубине он видел не жалость, а… восхищение. И это было почти невыносимо.

– Почему? – спросил он. Голос сорвался. – Почему ты все еще здесь? После того, что ты видела в ущелье. Я – монстр, Лия. Ходячее оружие массового уничтожения. Я опасен. Особенно для таких, как ты.

– Я видела, как монстр убивал других монстров, чтобы спасти меня. Я видела, как он сдерживал свою ярость, чтобы пощадить врага, потому что я смотрела на него. И я видела, как он нес калеку на своих плечах через пустоши, хотя мог бросить ее умирать.Она не отвела взгляд.

– Я вижу не монстра, Пепел. Я вижу человека, запертого в одной клетке с монстром. И я не собираюсь бросать этого человека одного.Она чуть сжала его руку.

В груди Каэля что-то болезненно сжалось. Он привык к ударам, к ненависти, к страху. Но к этому… к этому он был не готов. К простой, безусловной вере в него.

– Ты наивна, – прошептал он, но в голосе не было прежней язвительности. Лишь усталость. – Этот мир сломает тебя.

– Может быть, – согласилась она. – Но я верю, что даже в самой глубокой тьме есть место для света. Иначе зачем вообще за него бороться? Ты идешь к Клинку Рассвета, чтобы спасти себя. Но что ты будешь делать, когда спасен? Что ты будешь делать со своей свободой, если в твоем сердце останется только пепел?

Этот вопрос застал его врасплох. Он никогда не думал об этом. Его мир сузился до одной цели – выжить. Добраться. Исцелиться. А что потом? Вернуться в грязь городов, к воровству и убийствам? Стать наемником? Он не знал.

– Я не знаю, – честно ответил он.

– А я знаю, – сказала Лия, и ее голос стал почти неслышным. – Ты найдешь то, ради чего стоит жить, а не просто выживать.

Она придвинулась еще ближе, и теперь их плечи соприкасались. Он чувствовал ее тепло, ее ровное дыхание. Он мог бы легко обнять ее, притянуть к себе. Желание сделать это было почти непреодолимым. Простое, человеческое желание почувствовать близость другого живого существа. Укрыться от холода не только снаружи, но и внутри.

Потому что знал, что его объятия – это объятия монстра. Его прикосновение несет скверну. Он был ядом. А она была его единственным противоядием. Смешивать их было нельзя.Но он не сделал этого.

– Тебе нужно поспать, – сказал он, его голос снова стал жестким, отстраненным. Он убрал свою руку. – Я подежурю.

Лия на мгновение замерла, и он увидел, как тень разочарования промелькнула в ее глазах. Но она ничего не сказала. Она лишь кивнула, устроилась поудобнее, прислонившись спиной к стене грота, и закрыла глаза.

А в этом мире все, что ты любишь, обречено на гибель. Он знал это лучше, чем кто-либо другой.Каэль остался сидеть у костра, глядя на огонь. Он был ближе к ней, чем к кому-либо в своей жизни. И в то же время – дальше, чем от самой далекой звезды. Он спас ее, чтобы она стала его последним рубежом. Его «канарейкой». Но он солгал и себе, и Мире. Он спас ее, потому что, впервые за долгие годы, увидел что-то, что стоило спасать. Что-то более ценное, чем собственная жизнь. И это пугало его больше, чем Призрачная Плеть, Спящий и все армии мира вместе взятые. Потому что теперь у него было, что терять.

Глава 21. Час Весов

Подъем на Пик Бурь был восхождением на эшафот. Каждый шаг по обледенелой тропе, каждый глоток разреженного, колючего воздуха был шагом к финалу, к развязке, которая, как чувствовал Каэль, не сулила ничего хорошего. Он тащил за собой Лию на веревке, и их молчаливое, отчаянное упорство было единственным, что противостояло вою ледяного ветра.

Когда они наконец выбрались на предвершинное плато, картина, открывшаяся им, была одновременно величественной и ужасающей.

Монастырь Безмолвия, вырезанный из черного, как сама пустота, камня, возвышался над ними, пронзая свинцовые облака. Он был молчаливым свидетелем вечности. Но вечность была нарушена.

Сотни, если не тысячи воинов. В центре, несокрушимой стеной, стояли закованные в посеребренную сталь легионеры Ордена Очищения, их полированные щиты с символом Пламени отражали тусклый свет. По флангам расположились боевые маги в алых робах, и воздух вокруг них потрескивал от концентрированной силы. Между рядами сновали жрецы-Освященные, их посохи излучали ровный, безжизненный свет, создавая непроницаемый для любой тьмы барьер. Они не просто ждали. Они превратили подступы к монастырю в крепость.Вся площадка перед монастырем превратилась в военный лагерь.

А в самом центре этой армии, на импровизированном помосте, стоял он. Великий Инквизитор Малахиус. Рядом с ним – Иероним, чье лицо было бледным, но полным праведной ярости.

Они не сражались с монстрами или друг с другом. Они ждали. Их ждали.

Когда Каэль и Лия появились на краю плато, раздался рев тысяч глоток. Это не был приветственный клич. Это был рев толпы, увидевшей жертву, которую вот-вот бросят на арену.

– Отродье явилось! – пророкотал усиленный магией голос Малахиуса, раскатившись по горам. – Ты пришел, как и было предсказано. Пришел к своей гибели.

Каэль выхватил Сумеречные клинки. Рядом Лия сжала свой белый посох, и тот вспыхнул теплым светом. Они были вдвоем против целой армии. Шансов не было. Даже Призрачная Плеть не смогла бы пробиться через стену освященной стали и магических щитов.

– Впечатляющее сборище, – крикнул Каэль в ответ, его голос был на удивление спокоен. Адреналин Ямы вернулся, очищая разум. – Собрали всех своих мальчиков в красивых доспехах, чтобы поймать одного полукровку? Боишься, Малахиус?

– Я боюсь не тебя, дитя скверны, – ответил Великий Инквизитор, медленно спускаясь с помоста. – Я боюсь того, к чему ты стремишься. Ключ не должен быть повернут. Никогда. И ради этого я готов сжечь эту гору вместе с тобой, этим монастырем и всеми, кто в нем.

– Ты стоишь на краю пропасти, полукровка. Но у тебя еще есть выбор. Отдай нам девушку. Она – дитя Света, оскверненное твоим присутствием. Мы очистим ее. А ты… прими смерть с честью. Быструю смерть от меча. Не на костре. Это мое последнее предложение.Он остановился в сотне шагов. Армия молчала, ожидая приказа.

<…сотри их с лица земли… преврати их плоть в кричащий камень… мы научим…>Шепот Падших Богов в голове Каэля превратился в оглушительный хор, предлагая власть, способную смести эту армию. <Освободи нас! Мы дадим тебе силу тысячи драконов!>*

«Дай мне волю! Всего на мгновение! Мы умрем, но заберем их всех с собой!»Тьма Спящего внутри него рвалась наружу, обещая выживание в огне и крови.

– Что нам делать, Пепел? – прошептала Лия, ее голос дрожал, но в нем была сталь. – Что бы ты ни решил, я с тобой.