- -
- 100%
- +
В отдаленных городах, в укромных местах планеты, строго инкогнито, он проводил несколько дней в году со своими случайными подругами, всплывающими в нужное время и в нужном месте из тьмы ночной. Это заменяло ему отдых и на какое-то время исцеляло. Его необыкновенное спокойствие возвращалось, можно было продолжать жить в бешеном ритме, который был задан его страстным желанием достичь цели.
Лежа рядом с ней, он думал о том, что никак не могла она быть «той» и «оттуда» , слишком хорошо он знал «тех» и их повадки. Он всегда безошибочно узнавал их в любом сборище, будь то светский раут, или просто ресторанные танцульки, но и они с легкостью определяли его как своего в доску. Нет, здесь было иное, давно забытое, что-то из тех лет, когда слово «люблю» ещё не казалось выморочной обманкой, а слово «милый» – побрякушкой из старого словаря.
«Неужели это еще случается?» – думал он, глядя, как во сне она шепчет что-то, одно ей знакомое и дорогое. И такое чувство легкости и свободы охватило его, что разом забыл всё: и то, что по их следу идут незримые охотники, и то, что до сих пор не подтверждена, но весьма вероятна его смерть, о которой взахлеб, перебивая друг друга, рассказывают мировые фабрики новостей.
Он приоткрыл штору и взглянул в окно. Снег уже не падал на затерянный городок, и не мучила его злая метель: только белая утренняя тишина висела над ним.
«Ну что ж, будь что будет», – решил он.
Настена продолжала что-то бормотать во сне.
Он прижался к ее теплой спине и мгновенно заснул..
«А поутру они проснулись», – вспомнил он название какой-то древней пьесы и тотчас проснулся.
– Привет, Настена, – сказал он. Как живешь ?
– Привет. Живу – ничего себе. Но есть одна небольшая проблема.
– Говори.
– Я не знаю как тебя теперь называть, начальник ? Александром Борисовичем глупо, Санечкой как то фамильярно. Не подскажешь ли выход из этого небольшого затруднения ?
– Подскажу. На работе называй меня «начальник». Ну а в прочих положениях просто – «милый»
– Милый ? Милый, мне нравится что ты всегда найдешь выход из положения.
Но есть еще одна проблема, очень серьезная
– Слушаю тебя Настена !
– Милый я хочу еще..
– Еще пирожное ?
– Ну не дурачься, а то рассержусь
– А я тебя не боюсь !
– А я тебя съем !
Нет, ты не можешь меня съесть. Серый волк, здесь я и только я. Ну ладно, уговорила. Забирайся на меня.
– Вот так ?
– Вот так. Попалась,которая кусалась !
– Не ешь меня серый волк я тебе песенку спою !
Волка песнями не кормят. Волку нужно живое, теплое, свежее, с нежными прожилками, а он всё это покусывает, причмокивает, зубами прищелкивает, мохнатыми лапами поглаживает… Вот так… Сюда, пожалуйста… Хорошо, умничка, правильная девушка, еще, еще, еще…
– Не могу…ууу.. отпусти меня серый волк я больше не буду.
– Больше не будешь серого волка дразнить ?
– Не буду.
– Так то. Отпускаю тебя красная шапочка на все четыре стороны.
Потом они лежали рядом, обнаженные и счастливые.
– Да, милый, – сказала она, прервав долгое молчание, – сегодня ночью ты здорово потрудился. Где ты так научился это делать?
– Что именно ? Клепать программки ?
– Не прикидывайся веником милый.
– У меня и в мыслях не было. Честно, совсем не знаю, как. Само пришло. В юности не умел почти.
– Опыт у тебя небось, как у Казановы.
– Слушай, Настена давай не будем про после. Съедим-ка лучше по большому куску мяса !
– И мирожному !
После завтрака он прошелся по новостным сайтам, впервые после вчерашнего вечера.
– Гляди-ка, а уверенности в моей смерти все еще нет, – сказал он. – Хочешь еще пирожное, пиарщица?
– Давай. И еще по кофе.
– Вот, слушай: «Все еще не имеет достаточного подтверждения гибель А. Б. Гольца».
– Да, милый, ты всё еще жив, – сказала она, с аппетитом поглощая пирожное.
– Ну что, пойдем пиарщица?
– Да, милый, – больше в меня ничего не влезет.
Они снова углубились в кривые улочки с покосившимися, видавшими виды домами. Ничего не изменилось здесь за эти годы: те же женщины, развешивающие белье, подростки на скамейках с бутылкой пива, девичий визг, оглушительный смех, забористый мат. Многие увлеченно играли на разнообразных мобильных устройствах, и Гольц был почти уверен, что играют они в «Другую жизнь».
Надо возвращаться, – решил Гольц, – передышка кончилась. Уверенности в его гибели не существует, и, стало быть, скоро охота возобновится с удвоенной силой.
Еще утром передал приказ: вертолет должен ждать их на маленькой площади у гостиницы, счета должны быть оплачены, вещи загружены.
А пока они шли обнявшись и через каждые 5 метров целовались, а редкие прохожие смущенно улыбались и покачивали головами. И такая тишина стояла вокруг, такая синева и такая благодать, что даже легкий ветерок затих, боясь помешать их внезапному счастью.
Вот и гостиница. Над площадью уже кружил, снижаясь, голубого цвета вертолет, летчик искал наиболее удобное место для посадки.
Настена улыбнулась и помахала вертолету рукой.
Ну вот и всё.Настена, – сказал он как можно мягче. Наш короткий отпуск окончен, мы возвращаемся !
– Уже? Но ты же обещал два дня…
– Оставаться здесь опасно. Получена информация, что дровосеки идут по следу, меня могут вычислить в любую минуту, – соврал Гольц.
Он взял ее за руку, и они пошли к вертолету, который уже совершил посадку. Рука была теплая. Ну вот и кончилась эта жизнь, а завтра начнется другая, подумал он, с трудом подавляя внезапно нахлынувшее чувство горечи. И Настена превратится просто в сотрудницу, одну из многих.
Любил ли он кого-нибудь когда-нибудь? Он исключил этот вопрос из списка задаваемых. Он не сломался, не стушевался, не погиб под колесами повседневности – и это главное. У него получилось, и он ни о чем не жалел. Взамен всей этой человеческой, слишком человеческой требухи он завладел целым миром, который сотворил для себя и, как оказалось, для миллионов страждущих. И сознание этого факта возвращало его к тому необыкновенному спокойствию, о котором говорили все, кому приходилось с ним общаться.
Такие дела, Настёна. Узнаем ли мы друг друга завтра?
Корпорация
Сюда не плыли пароходы и не ходили поезда. Да и самолеты летали редко. Окруженное со всех сторон горами, живописное, поросшее сосновыми лесами и сочной травой пространство веками оставалось безлюдным.
Вертолет летел над ущельем, и Гольц, почти не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Дно, но скрытое в его темной глубине, страшило и одновременно притягивало. «А если броситься вниз?» Шальная мысль мелькнула и тотчас пропала.
Настёна сидела рядом и слегка дремала, положив голову на его плечо. Он взял её руку и поцеловал ладонь.
– Милый?
– Спи, мы всё ещё летим.
Лететь было всего ничего, часа два, и он понимал, что каждая минута приближала их к расставанию. В том месте, которое его сотрудники называли «фабрикой», а остальной мир – «Корпорацией», он останется один на один с тем, что он сотворил. И это не пугало его. Он всегда знал, чем спасаться от приступов тихого, застарелого отчаяния. Работа и только работа, движение и только движение. Ни одной минуты наедине с собой. Деятельность, вначале лихорадочная, а потом, когда входишь в нужный ритм, всё более спокойная и уверенная. Только проблемы и варианты решений, только контроль и анализ ситуации, только действие!
И вот выстраивается красивое, точное, логичное дерево целей, на котором, как ветки, вырастают средства, и жизнь движется от средства к цели, от цели к средству, а следующая цель уже появилась на горизонте. Стежок за стежком, шажок за шажком выстраиваются дни, полные напряжения и смысла, когда к ночи, падая от усталости, проваливаешься в сон, чтобы наутро быстро и без проволочек включиться в ту же бесконечную игру.
Так и только так! Нужно снова войти в этот ритм, завораживающий, как стук вагонных колес, и убивающий все «зачем» и «почему». А она? Что будет делать она? Работать. Работа – и ничего лишнего.
Вертолет набрал высоту преодолевая последнюю горную гряду.
И вот внизу – зеленая равнина, со всех сторон окруженная хвойным лесом и горными вершинами. И в центре всего этого зеленого великолепия – поселок с уютными одноэтажными домами и здание Корпорации, увенчанное двумя стрелами, устремленными в небо.
Нет, не случайно было выбрано это место пустынное, отдаленное и спокойное. Сергей Петрович, незаменимый в этих делах, нашел средства, за бесценок купил гигантский участок земли и организовал здесь строительство, пока Гольц мучился с разработкой первых еще сырых программ в маленьком номере ухабинской гостиницы. Так появился Поселок. Он будто внезапно вырос из-под земли двадцать лет тому назад, и Гольц , до сих пор не вполне понимал, как это произошло.
– Вот мы и прибыли, Настёна!
Вертолет стоял на небольшой площадке у главного здания.
Сергей Петрович уже ждал их у трапа. Широкая и добрая улыбка великодушного хозяина озаряла его лицо.
– Какие люди ! – вскричал он, широко разведя руки в стороны и будто раскрывая объятья. – Ну, здравствуй, дорогуша, с благополучным возвращением!
– Привет дружище. Как видишь, я не один.
– Вижу и очень рад. Заочно мы уже знакомы с… эээ… Анастасией, но несказанно рад видеть, несказанно ! Добро пожаловать на нашу небольшую фабрику !
– Ладно, – сказал Гольц. – Хватит церемоний. Проводи нашу новую сотрудницу в службу персонала, пусть ей подберут жилье, покажут, что к чему, и проводят до жилья. А потом сразу ко мне, жду!
– Хороший план, дорогуша!
– Ну тогда – к делу.
Толком не попрощавшись с пиарщицей, Гольц быстро поднялся на третий этаж и вошел в свой кабинет. Снял куртку. Сел в свое любимое крутящееся кресло. Включил компьютер. «Ну наконец-то!»
Ощущение абсолютного покоя и полной власти над происходящим охватило его. Он был тем самым Гольцем. Это в его власти было дать другую жизнь миллионам. И для этого им не надо было совершать ничего: ни пускаться в далекие путешествия, ни затевать рискованные предприятия, ни употреблять запрещенные вещества. Другая жизнь была у них всегда под рукой, и чтобы войти в нее, достаточно было запустить игровую среду и пользоваться ее возможностями, количество которых умножалось от версии к версии. Корпорация начинала с малого – милые, но очень качественные поделки, не слишком напоминавшие традиционные игры. Там напрочь отсутствовали чисто игровые моменты: играющего не заставляли набирать очки, преодолевать препятствия, искать сокровища и т.п. Его просто погружали в некую жизненную ситуацию, в которой он действовал самостоятельно.
Поначалу это были небольшие программы, обучающие правильному социальному поведению. Основные темы – покупка жилья и ипотека, поиск работы, уплата налогов, рациональное ведение домашнего хозяйства и прочее, взятое из повседневности. Каждый мог загрузить свою жизненную ситуацию и получить некий набор стратений с последующими действиями в том или ином случае. При этом визуальный ряд поражал своей красотой, изобретательностью и как бы втягивал пользователя в виртуальное пространство.
Эти программки продавались за копейки, а иногда и вовсе бесплатно, зато приучали пользователя быть постоянным потребителем изделий фирмы.
Следующие программы Корпорации, каждая из которых оказывалась сложнее предыдущей, погружали пользователя в более широкие сферы жизни. Так была построена игра «Круиз», где герой (он же – игрок) садился на фешенебельный трансатлантический лайнер и плыл по некоему выбранному им самим маршруту. Его ожидали либо спокойный комфортабельный отдых в атмосфере роскоши и неги, либо опасные приключения, либо что-нибудь другое, не похожее на обыденную жизнь.
По той же модели были построенные и другие изделия тех лет
Они были выполнены в строго реалистической манере и очень напоминали обычный фильм, с той только разницей, что зритель был одновременно главным героем. Постепенно, но неуклонно круг жизненных ситуаций расширялся, игровая среда усложнялась, возможности управления временем, местом и ситуацией росли. Одновременно росла и степень вовлеченности. По замыслу Гольца пользователь игровой среды должен был стать полноценным участником экранного действия, но этому мешал само деление на экран и игрока. Уничтожить экран, сделать игровую среду объемной, сделать ее неотличимой от реальности такую задачу поставил Гольц перед командой разработчиков.
Одновременно все элементы, сюжеты и ситуации должны были быть собраны в некую единую игровую среду, двигаясь внутри которой пользователь мог строить еще одну жизнь и даже не одну, а две, три, и в конечном счете – сколько угодно.
Нельзя сказать, что эти цели были достигнуты в полной мере, но теперь разработчики приблизились к их достижению так близко, как никогда ранее.
За прошедшие годы корпорация приобрела миллионы пользователей, которые после тяжелого трудового дня запускали «Другую жизнь». Именно так называлась вся линейка программ, выпускаемых корпорацией.
Тут каждый искал и находил своё, а точнее то, чего не был лишен в своей реальной жизни. Здесь могли быть реализованы любые фантазии, от самых высоких до самых низменных, здесь не было запрещено ничего из того, в чем человек не может признаться даже самому себе. Здесь всё можно было переиграть и всё начать сначала. Неудачнику могла улыбнуться удача, нищему доставалось богатство, одинокие находили свою вторую половинку и т. п. Но вот что привлекало здесь больше всего: исчезала необратимость поступков, незаменимость персонажей и жесткая привязка к времени и месту.
Да, реализовано было много, чертовски много. Но Гольцу всё время казалось, что чего-то не хватает, и он мучил команду разработчиков, требуя улучшений и дополнений.
Сергей Петрович появился, как всегда, бесшумно. Добродушная улыбка в не сходила с его лица.
– Отдыхаем, дорогуша?
– Да, устал немного. Какие новости, дружище?
– Хорошие новости. Сервера загружены по полной. Деньги текут рекой.
А плохие новости?
– Ничего нового. Поливают грязью. Как всегда.
– Ничего нового? А эта история с Димычем – ничего нового? А история с пожаром – ничего нового?
– Обычная охота, дорогуша… Любители… Конкуренты, ненавистники… Но мы были начеку, и ничего не удалось… А пожар в отеле мог быть и случайным, не правда ли?
– Ну да, ну да… А как там в отделе персонала ? Нашли Настене жилье ?
– Она уже Настёна ?
– Нечего ухмыляться. Это лучше чем Анастасия, и звучит не так по-детски как Настя.
– Ладно. Тебе решать. Настёна так Настена. Ты мой материальчик на нее читал ?
– Читал. Мы уже обсуждали этот вопрос, дружище.
– У меня кое-что новенькое есть. Она у них – кадровая, работала в горячих точках, в основном против партизан. Прикрытие – журналистка, сочувствующая левакам.
– И к нам – с таким прикрытием ?
– Да, с фантазией у них не очень. Работают по прошлым схемам.
– А нам то что ? Пусть работает. У них свои цели – у нас свои.
– Там случилась с ней одна интересная история
– А нам какое дело ?
– Там целую партизанскую бригаду ухлопали. Она про нее писала.
– И что дальше ?
– Исчезла , как в воду канула. Официально – погибла.
– На самом деле ?
– Ты же видишь, живее не бывает.
– Крутая.
– Вот это то и опасно, дорогуша. Такие – всегда штучный товар. Им дают исполнить нечто особо важное.
– И что ты предлагаешь ?
– Быть осторожным. Близость с ней небезопасна.
– Да ладно. Ты преувеличиваешь. Если был бы приказ исполнить – исполнила. Лучше, чем в Ухабино, случая не было.
– Возможно, пока у нее другая задача. Однако задачи могут меняться. И лучше перебдеть,, чем…
– Бди ! На то ты и поставлен.
Хорошо, По поводу твоего исчезновение… даем отбой ?
– Да. Нашелся. Чудом…, и уже приступил к работе. Да, кстати… сделал с ней интервью, возьми у нее, почитай.
– Обижаешь дорогуша. Уже прочитал. Вернее прослушал.
– Да ну ? Твои ребятишки под столиком сидели ?
– Наши ребятишки, дорогуша, наши -И не только под столиком ! Да не лезь ты в бутылку, шучу, шучу…
–Гольца стал утомлять этот разговор. В делах Петрович был незаменим, но слушать эту полную полунамеков белиберду столь характерную для особого рода служб бывало невмоготу.
– Хватит болтать Петрович, давай работать Через час – совещание по финансам, потом по новым разработкам, а там посмотрим !
Все последующие дни он отчаянно работал. Работать, только работать.
. Пока работаешь – живешь. Все прочее – смерть, тлен. Прямоугольные линии Главного здания,успокаивали его. Деловой ритм вытеснял сомнения. Он проводил по три совещания в день.
Поездка в некогда родной город и все , что случилось в Ухабино отошло куда-то на задний план.
С тех пор как не подтвердилась его гибель, кампания против Корпорации только набирала обороты. Выли по-волчьи, лаяли по-собачьи, шипели по-змеиному. Одновременно росла популярность её изделий. Пользователи ждали новых версий, и это требовало усиленной работы.
И потому – дни бежали незаметно.Он был в своей стихии – стихии дела.
Между тем и Настена уверенно освоилась на новом месте.
Она нравилась всем своей толковостью, доброжелательностью, была общительна, хоть и вела себя достаточно независимо.
Интервью в Ухабино имело огромный успех, тиражи журнальчика «Крисчен Вумен» пошли вверх. Редакция журнала требовала обещанной второй части, но сделать еще одно интервью с Гольцем никак не получалось. Разумеется, из-за его исключительной занятости.
Впрочем, и у Настены оставалось не так много свободного времени.
Она сделала и довольно легко пристроила в различные издания серию весьма комплиментарных репортажей о вечно зеленой долине, о поселке, в коем обитала Корпорация, о ее веселых и молодых сотрудниках и загадочном руководстве. Временами они встречались на совещаниях и общих посиделках, которые так любил устраивать Сергей Петрович.
Совместные посиделки с закуской, выпивкой и танцами организовывались службой персонала и считались полезным делом для разгрузки мозгов и сплочения коллектива. Малый Шеф, как втихомолку называли Сергея Петровича, активно участвовал в этих вечеринках. Он много пил, громко шутил и ухаживал за слабым полом, впрочем, в рамках корпоративных правил. О Большом Шефе все знали, что он странноват и не любит больших сборищ. Оно и понятно, одинокий волк, почти гений, легенда, чудак и, кажется, слегка мизантроп, но он дает работу и платит хорошие деньги, а все остальное не так важно. Разумеется, все читали то, что о нем пишут. Два-три десятка необыкновенных историй его жизни можно было накопать в сети, но кто знает, что там правда, а что вранье, придуманное то ли конкурентами, то ли нашими пиарщиками. Одни рассказывали, что когда-то в молодости он продал душу дьяволу и с тех пор обречен на одиночество, но скажите на милость, возражали другие, какой, к черту, дьявол, когда даже Бога не существует? Бога-то, конечно, нет, отвечали им, но дьявол существует несомненно, иначе откуда у Большого такое невероятное везение и деньги льются рекой?
Большого шефа не то чтобы не любили, но при его появлении как-то замирали. Оживленный разговор обрывался на полуслове, легкий флирт мгновенно прекращался, и всё внимание сосредотачивалось на его персоне.
Тогда, рассеянно улыбаясь, он просто наливал себе бокал, пил за здравие собравшихся и просил не смущаться его присутствием.
Потом кто-нибудь обязательно включал музыку, под которую хотелось оттянуться, молодежь шла танцевать, и обстановка потихоньку разряжалась.
На одной из таких вечеринок он сказал Насте, что пожалуй для пользы дела нужно сделать еще одно обширное интервью.
– Хорошо, Александр Борисович, назначайте время и место.
– Давайте завтра, после совещания по безопасности.
На следующий день после совещания он задержался, чтобы поговорить с Малым Шефом. Тот, как всегда выглядел бодрячком
– Как там эта…эээ… Настена ?
– Нормально, пишет нужные репортажи про нас.
– Хороша в постели ?
– Какая постель, засмеялся Гольц,– зануда-интеллектуалка с религиозным уклоном впрочем, да, внешность впечатляющая и если бы не журнал Christian Women…
– Разве я тебе не говорил ? Она профессиональная разведчица, медовая ловушка !
– Ну так давай дадим ей максимум информации !
– И я о том же. Расскажи ей все. И не забудь – нас преследуют.
–Да ! Натравим на них прогрессивную общественность.
– Но для этого ты должен ее обаять, думаю – тебе это нетрудно.
– У меня сейчас не получится. Не то настроение.
– Дело прежде всего, – засмеялся Сергей Петрович. – Надо, Федя, надо, как говорили у нас при старом режиме. И сам отвлечешься, и дело сделаешь! Надо уметь совмещать приятное с полезным, дорогуша.
Она послушно ждала его в большом холле у выхода. Прежде чем выйти он посмотрел на нее в камеру. Нет ничего необычного. Женщина как женщина. Спокойно прохаживается. Поглядывает на часы. Нужно выдержать паузу. Обязательно выдержать паузу. Минут пять. Как в хорошей пьесе.
В приподнятом расположении духа он спустился в холл. Она по-прежнему неспешно прохаживалась туда-сюда.
Ну вот и я, пиарщица! Простите, что немного опоздал.
– Ничего страшного, начальник.
– Начнем сначала. С небольшой экскурсии по нашему скромному поселку. Мы ведь теперь не в Ухабино.
– Обожаю экскурсии.
– Тогда пойдем.
– Пешком ?
– Настоящие экскурсии бывают только пешими.
– Пожалуй, соглашусь.
– Так на чем мы остановились?
– Вы обещали показать поселок.
Ах да! Ну так вот, мы сейчас на Главной улице, которая начинается головным офисом корпорации, а заканчивается домом ее основателя Александра Борисовича Гольца. Надеюсь, вы успели включить аппаратуру?
– У меня всё включено.
– Да, кстати, вас предупредили, что без особого разрешения съемка запрещена?
– Кажется, говорили что-то такое. Но я еще ничего не снимала.
– Вот и хорошо, – сказал он. – Считайте, что я разрешил. Давайте погуляем и поснимаем.
– Давайте.
– Они шли неторопливо по широкой пешеходной аллее с высокими пушистыми елками по краям. Настёна достала фотоаппарат, он оказался довольно обычным, и иногда снимала. (Это только легальный вариант, – Гольц знал это наверняка. Настоящий – в пуговице, вернее, не фотоаппарат, а камера, и она фиксирует всё, что происходит.)
– А где же дома? – спросила она.
– На боковых улицах. Их не видно за зеленью, и это сделано специально. На Главной улице люди должны отдыхать.
– Вы так заботитесь о людях?
– О человеческом капитале. Он у нас уникальный.
– Могу я вас сфотографировать?
– Можете. Но на мои изображения тоже нужно разрешение.
– Как в разведке, однако!
– Да. У нас особый режим. И много коммерческих тайн.
– И одна из них – ваша внешность.
– Это, пожалуй, перебор. Те, кто хотели меня убить, всё равно узнавали меня в лицо. Так что, возможно, и отменим.
– Мне бы хотелось, чтобы наш журнал был первым, кто поместит ваше настоящее фото.
– Уговорили! Но с одним условием! Только на первой странице!
– Идет! Редактора будет нетрудно уговорить! Тираж взлетит до небес.
– Ну тогда дерзайте.
– Встаньте у той елочки, пожалуйста.
– Скрестить руки на груди и гордо поднять голову?
– Пожалуйста, не дурачьтесь.
– Хорошо, только для ваших глаз.
Она сделала несколько снимков.
– Посмотрите, пойдет ?
Гольц давно не видел собственных изображений, кроме тех которые сам придумал. С фотографии на него смотрел лицо, ничего не говорящее о человеке. Общее. Такое как надо.
– Отлично, – сказал Гольц, – так хорошо, что придется разрешить публикацию. Видите, не такой уж я бука. Пойдем дальше и, может быть, посидим где-нибудь.
– А здесь разве есть кафе?
– Да, на соседней улочке.
В кафе они сели на открытой террасе, и обслуга, увидев Гольца, сразу засуетилась.
– Как они узнали, что Вы и есть Гольц? – спросила она. – Если Ваши изображения засекречены?
– Они не знают меня в лицо. Но они видят значок на моей куртке. Такие значки носят все топ-менеджеры корпорации, а они здесь, в этом поселке, хозяева.
– И вы один из них. Самый-самый главный.
– Да.
– Гордыня в вас совершенно неприкрытая.
Гордость, Настя, гордость. Человек – это звучит гордо. Нас всех этому учили.
– Гольц – это звучит гордо?
– Гордо. Что будете пить?
– Я так ошарашена вашим заявлением, Александр Борисович…
– Тем более надо выпить чего-нибудь легкого. И учтите – я угощаю.
– Спасибо, но я предпочитаю пить за свой счет.
– Не обижайтесь. Просто у нас принято угощать женщин.
– Спасибо, я слышала об этом обычае. Но я люблю платить сама. По любым счетам.