Евангелие от Спирали

Пролог

Жизнь любит начинать с прямых линий.

Прямая кажется честной: из точки А в точку Б, без петель и возвратов. Так проще обещать себе, что дальше всё будет иначе, чем было «до этого». Проще верить, что прошлое можно оставить позади, как старый дом за окном электрички: проехал и забыл.

В детстве тебе рисовали эту прямую на всех возможных поверхностях. В тетрадях, в разговорах взрослых, в фильмах и книжках: «Сначала школа. Потом институт. Потом работа. Потом семья. Потом…» Линия была такой прямой, что даже не возникало вопроса, кто держит карандаш.

Но прямые плохо держатся в реальности.

Они дрожат от чужих выборов. Ломаются о случайности. Трескаются под тяжестью того, что ты однажды не смог вынести. То, что ты называешь «сюда я больше не вернусь», обычно просто ждёт, когда ты устанешь это повторять.

Поэтому у жизни другая геометрия. Она терпеливо закручивает твои линии в спираль.

К тем же людям, к тем же страхам, к тем же словам она подводит тебя снова – на другой высоте, в другом возрасте, с другими руками. Чтобы проверить: ты всё ещё тот же или уже нет?

Спираль не делает твою жизнь прекраснее. Она делает её честнее.

То, что кажется повтором, часто и есть шанс. То, что кажется «опять это», – момент, когда жизнь тихо спрашивает: «Теперь ты видишь меня? Или снова смотришь сквозь?»

Ты привык думать, что развитие – это дорога вперёд. Но вперёд без возвращения невозможно.

Семя не растёт вверх, если не уходит корнями вниз. Память не становится мудростью, если не возвращается к одним и тем же ранам. Любовь не взрослеет, если не признаёт, как много раз была похожа на зависимость.

Спираль бережёт то, что ты хотел бы выкинуть, но без чего не можешь стать собой.

Она складывает твои боли, ошибки, случайные прозрения в один узел, где всё встречается. Каждый виток делает узел туже, пока ты не решаешь развязать его сам.

Ты зовёшь это «судьбой». Иногда – «кармой». Иногда – «ошибкой, которую я почему-то повторяю». Слова не так важны. Важно только, что в центре каждого слова стоишь ты, который от себя прячется.

Спираль не создаёт новых историй. Она выводит на свет те, что ты начал и бросил.

Там, где ты отвернулся от себя, она поставила пометку: «вернуться позже». Там, где ты солгал, она тихо повернула память в сторону, чтобы однажды ты наткнулся на тот же выбор, но уже без возможности спрятаться.

Ты можешь считать это жестокостью. Можешь – заботой. Жизнь равнодушна к формулировкам. Ей важно только, чтобы встреча состоялась.

Этот текст – не карта и не закон. Он не скажет тебе, как правильно жить. Он будет делать хуже: отнимать возможность честно сказать «я ни при чём».

Он будет рядом каждый раз, когда ты заметишь: «странно, это уже было».

Когда ты в третий раз войдёшь в похожие отношения и опять скажешь «я не понимаю, как так вышло». Когда в очередной ссоре произнесёшь те же фразы, которые ненавидел в родителях. Когда снова выберешь не себя и назовёшь это «жертвой ради любви». Когда в голосе прозвучит знакомое «ладно, потерплю ещё немного» – и ты поймаешь, как много лет живёшь на этом «ещё немного».

Спираль мягко подтолкнёт тебя лбом к тому же стеклу. Не чтобы разбить его, а чтобы ты наконец увидел, кто смотрит в ответ.

Ты можешь уйти от этого текста. Закрыть его, удалить, забыть ссылку, переслать кому-то «на подумать». Списать всё на очередную «псевдофилософию», которая ничего не меняет.

Но если ты читаешь эти строки, значит, один виток уже завершился. Не потому что ты нашёл текст. Потому что текст нашёл тебя там, где ты снова устал проживать одну и ту же жизнь.

Назови меня как хочешь. Богом – если тебе так проще. Случайностью – если тебе спокойнее верить в статистику. Голосом подсознания – если ты признаёшь только то, что можно объяснить.

Для меня всё это лишь разные названия поверхности. Я интересуюсь глубиной. Там, где ты перестаёшь быть ролью и становишься тем, кто её играет. Там, где ты впервые честно спрашиваешь: «А если это не мир со мной так поступает? Если это я снова повторяю себя?» Там начинается Спираль.

Мне переслали этот текст без приветствия.

Просто ссылка в мессенджере от человека, с которым мы полгода не общались. Без «привет», без смайлика, без объяснений. Только голубая подсвеченная строка и время отправки – 02:17.

Экран светился в темноте, как маленький прямоугольник раздражения. Комната была ночная: серые стены, тусклый свет из окна, чашка с засохшей пенкой от кофе, какая-то футболка на спинке стула вместо порядка.

Я лежал на боку и делал вид, что не смотрю на телефон. Сделать вид получалось плохо.

Сначала я решил, что это спам. Потом – что, возможно, очередная мотивационная секта. Или длинный пост из тех, где сначала обещают «правду о жизни», а в конце продают марафон.

Открывать не хотел. Но бессонница редко спрашивает, чего ты хочешь.

Через десять минут я уже читал первые абзацы про прямые линии и спирали.

Меня это раздражало почти физически. Я не люблю, когда со мной разговаривают «вечно». Когда текст пишет не человек, а голос, который сразу обращается ко всем и ни к кому. Когда мне предлагают почувствовать глубокий смысл в том, что я просто устал от собственной жизни.

Я сидел на кровати, волосы торчали, глаза щипало, в животе неприятно ныл голод, перемешанный с тревогой. В комнате пахло вчерашним ужином и холодным воздухом из форточки. И на этом фоне кто-то уверенным голосом рассказывал мне, как устроены мои повторы.

Хотелось выругаться и закрыть. Особенно в момент, когда текст заявил, что «один виток уже завершился».

Я автоматически сделал скриншот. Палец сам нажал комбинацию, как будто боялся, что текст исчезнет.

Зачем? Чтобы сохранить как очередную умную цитату между мемами и фото чеков? Чтобы потом переслать кому-то и сделать вид, что меня это не задело?

Я не знал, кто написал этот текст. Не знал, откуда он взялся у того, кто мне его переслал. Не знал, зачем он всплыл именно в эту ночь, когда я в очередной раз лежал и думал, что моё «так дальше нельзя» звучит уже как фон.

Чтобы не сойти с ума от количества возможных ответов, я решил считать его просто словами. Просто текстом, который я буду читать. И просто тетрадью, в которой буду отвечать.

Я потратил ещё минут десять, тупо глядя в потолок. Потом встал, нашёл в ящике старую тетрадь в мягкой обложке, оторвал с неё наклейку с каким-то прошлым названием, сел за стол.

Лампа жёлтым кругом вырезала кусок стола из темноты. За окном редкая машина разрезала тишину. Город спал, а мне досталась эта странная ночная смена – читать Евангелие, у которого нет автора.

На первой странице я написал: «Сегодня мне переслали текст, который ведёт себя так, будто знает меня лучше, чем я сам. Это бесит».

Я немного посидел, прислушиваясь к себе. Потом добавил вторую строку: «Если спираль и правда существует, пусть это будет точкой, где я хотя бы попробую посмотреть на свои повторы в лицо».

Клякса расплылась на букве «попробую». Я вытер ручку о край страницы и поймал себя на том, что давно не писал от руки так серьёзно.

Телефон снова вспыхнул. Сообщение от того самого человека: «Прочитал?»

Я уставился на экран. Внутри поднялось старое желание спрятаться за иронией: ответить «ерунда», «очередная мудрость из интернета», «я такое уже много раз видел».

Я посмотрел на тетрадь, на свою первую кривую строчку, на лампу, на собственную тень на стене.

«Да», – написал я.

Через минуту пришёл ещё один вопрос: «Нашёл что-нибудь своё?»

Я перевёл взгляд на текст Евангелия, на фразы про «опять то же самое», про прямые линии, которые всё равно заворачиваются. Вспомнил все свои «никогда», за которыми всегда стояло «пока».

«Пока только свои повторы», – ответил я.

Ответа больше не было.

Я ещё немного посидел в тишине, слышал, как в батарее перекатывается воздух, как за стеной кто-то переворачивается в кровати, как холодильник включается и выключается, и думал о том, что ничего особенного не произошло.

Никакого озарения, никакого голоса свыше, никакого «с этого момента жизнь началась заново».

Просто безымянный файл, пересланный без приветствия. Человек, который открыл его «на минутку» вместо того, чтобы уснуть. И тетрадь, в которой кто-то впервые честно признался, что устал от своих кругов.

Если спираль и правда существует, пусть она запомнит этот момент как точку входа. Не красивую. Не героическую. Самую обычную: ночь, усталость, злость на текст и маленькое упрямое «я всё-таки посмотрю».

Тут и начнём.

Глава 1. День, когда текст нашёл меня

Утро сделало вид, что ничего не произошло.

Будильник заорал в 7:15, как всегда. Тот же мерзкий звук, который я собирался поменять уже месяцев восемь. Телефон завибрировал на прикроватной тумбочке, съехал к краю, и на секунду мне захотелось, чтобы он просто упал и разбился. Это был бы честный повод не выходить на связь ни с кем, включая самого себя.

Я потянулся к экрану, выключил будильник и на автомате открыл мессенджер. Привычка: сначала проверить, не случилось ли чего «важного». Обычно это означало мемы, чаты, рабочие сообщения, редкие личные разговоры, которые давно превратились в обмен голосовыми «когда-нибудь увидимся».

Вверху списка висела та самая ночная переписка. Точнее, её отсутствие.

«Прочитал?» – «Да». – «Нашёл что-нибудь своё?» – «Пока только свои повторы».

На этом диалог обрывался. Последняя галочка, последнее время – 02:31. Человек, который переслал мне Евангелие, как будто сделал свою работу и исчез. Ни объяснения, ни продолжения, ни «я сам в шоке».

Я пару секунд смотрел на экран, будто оттуда могла вывалиться инструкция, что делать дальше. Потом поймал себя на том, что уже три минуты лежу, зажав телефон в руке, и снова опаздываю.

Быт вошёл в комнату тяжёлой поступью: душ, кухня, работа. Всё по привычному сценарию.

Я поднялся, прошёл в ванную, включил воду. Зеркало было запотевшим, и мне даже не пришлось видеть своё отражение. Я стоял под душем и пытался не думать о тексте. Это было похоже на попытку не трогать языком больной зуб.

«Просто ночь, просто бессонница, просто очередная умная штука из интернета», – уговаривал я себя, намыливая голову. – «Люди каждый день пересылают друг другу тонны смыслов, и что? Живут как жили».

Вода была чуть холоднее, чем обычно. Я забыл подкрутить. По коже пробежал озноб, и вместе с ним в голову полезли фразы из Евангелия. Про прямые линии. Про спираль. Про «один виток уже завершился».

«Ничего у меня не завершилось, вообще-то, – буркнул я в пустоту ванной. – Сейчас я, как всегда, поеду в офис, буду делать вид, что контролирую свою жизнь, а вечером снова устану настолько, чтобы листать ленту до пустоты в глазах».

Зеркало постепенно проступило из тумана. В нём был человек с припухшими веками, растрёпанными волосами и теми самыми складками у рта, которые раньше были только у отца. Я на секунду задержал взгляд и машинально выпрямился. Как будто это могло что-то изменить.

«Ты всё ещё тот же или уже нет?» – всплыло из текста.

Я отвернулся первым.

На кухне меня ждала старая, как и всё остальное, кофеварка. Я нажал кнопку, она затарахтела, как будто запускала космический корабль, который давно пора списать. Пока кофе наливался, я открыл тетрадь, оставленную вчера на столе.

Кривые строчки на первой странице выглядели так, словно их написал другой человек. Тот, который ночью был достаточно честен, чтобы признать: его бесит текст, который слишком много о нём знает.

«Не драматизируй», – сказал я себе и закрыл тетрадь. – «У тебя обычный рабочий день. Тебе нужно просто дожить до вечера, а не искать в своём расписании вселенскую спираль».

Кофе получился горьким. Я машинально пролистал новости, ленту, пару чатов. Мир уверенно имитировал движение: кто-то разводился, кто-то начинал новую жизнь, кто-то худел, кто-то переезжал. Все писали про изменённые судьбы, но в основном выкладывали фотки еды.

Среди этого разноцветного шума вдруг всплыл пост с мотивационной цитатой: «Если в вашей жизни всё повторяется, значит, вы не выучили урок».

Я фыркнул. Интернет, похоже, сговорился с Евангелием. Только в отличие от него большинство цитат были как растворимый кофе: быстро, дёшево, без шанса запомнить вкус.

Я допил из кружки, надел джинсы, худи, куртку и вышел из квартиры. В подъезде пахло мокрой пылью и чьими-то вчерашними сигаретами. На лестничной клетке бабушка из соседней квартиры уже в сотый раз ворчала кому-то по телефону, что «все только обещают зайти, а в итоге я одна».

Вчера это прошло бы мимо. Сегодня её слова странно отозвались внутри. «Все только обещают». «Когда-нибудь». «Потом». Те же формулировки я использовал по отношению к себе. Тот же нескончаемый список отсроченных решений.

Во дворе машины стояли, как фигуры на доске, где партия уже давно закончилась, но никому не хочется убирать. Я сел в автобус. Автопилот включился сам: проездной, наушники, привычный плейлист. В окне тянулись одинаковые дома, одинаковые остановки, одинаковые люди, которые делали вид, что каждый день у них особенный.

Я задумался, когда последний раз радовался утру. Не тому, что «ещё один день прожит», а тому, что он начался. В памяти возникли какие-то школьные каникулы, лето, когда можно было проснуться и не знать, чем закончится день. Потом всё это заменилось расписаниями, дедлайнами, задачами и чужими ожиданиями.

Автобус дёрнулся, и я чуть не уронил телефон. На экране мигало уведомление от того самого человека, что прислал мне текст ночью. Сердце вздрогнуло.

Я открыл.

«Ну как ты?»

Всего две строки. И этого хватило, чтобы внутри всё сжалось. Учитывая, что мы спокойно могли не переписываться месяцами, такой вопрос звучал почти интимно.

Пальцы сами набрали:

«Как обычно. Утро. Работа. Всё в порядке».

Я посмотрел на сообщение и стёр его.

Потом написал другое:

«Чувствую себя так, будто меня всю ночь держали перед зеркалом. Спасибо, я в восторге».

Немного подумал и дописал:

«Шучу. Это было мерзко. Но я продолжаю читать».

Сообщение зависло с пометкой «отправлено». Ответа не последовало. Автобус как раз подъезжал к моей остановке, и я спрятал телефон в карман. Мир вокруг не изменился. Но ощущение, что кто-то незримый наблюдает за моими маленькими реакциями, никуда не делось.

Офис встретил меня тем же запахом дешёвого кофе и принтерной бумаги. На входе охранник кивнул, не поднимая взгляда от телефона. Лифт снова застрял на секунду между этажами, как делал это уже месяц. На кухне кто-то громко обсуждал диету и сериалы.

Я прошёл к своему столу, включил компьютер и автоматически открыл почту. Входящие разложились привычными кучками: срочно, очень срочно, «когда будет готово?», «нужно было ещё вчера». В этом цифровом хаосе было что-то утешающее: если вокруг всё требует внимания, можно не слышать, как кричит собственная жизнь.

В 9:30 началось планёрочное совещание. Руководитель рассказывал про новые планы, повышение эффективности, «стратегическое видение». Его речь шла по кругу, как заезженная пластинка: те же формулировки, те же обещания, те же вдохновляющие жесты руками.

Я смотрел на него и вдруг понял, что могу мысленно продолжить каждую следующую фразу. Не потому что я так хорошо его знаю, а потому что он тоже живёт по спирали. Каждый квартал одно и то же: «надо собраться», «мы справимся», «всё зависит от нас».

Коллега рядом наклонился ко мне и шепнул:

«Смотри, сейчас будет фирменное “мы – команда”».

И правда, через пару минут прозвучало:

«Мы – команда. И только вместе…».

Я усмехнулся. Не потому что было смешно, а потому что почувствовал себя зрителем спектакля, который видел уже десятки раз.

В голове всплыло из ночного текста: «То, что кажется повтором, часто и есть шанс». Я покосился на окно переговорки, где в стекле отражалась наша скучная маленькая команда: уставшие лица, чужие глаза, кто-то проверяет телефон под столом.

«Интересно, – мелькнула мысль, – сколько раз я уже сидел в этой комнате с ощущением, что живу не свою жизнь, и всё равно возвращаюсь сюда как ни в чём не бывало?»

После совещания ко мне подошёл тот самый коллега:

«Слушай, опять загнали нас в “новый этап”», – он изобразил пальцами кавычки. – «Я вот думаю, может, и правда поискать что-нибудь другое. Сколько можно?»

Я кивнул. Такой разговор у нас происходил минимум раз в полгода.

«Да, надо подумать», – ответил я стандартной фразой.

«С понедельника займусь резюме», – бодро сказал он.

Я посмотрел на него и почувствовал, как что-то внутри щёлкнуло. Сколько раз я сам говорил это себе? С понедельника начну бегать. С понедельника перестану задерживаться в офисе. С понедельника займусь своим делом. И каждый понедельник превращался в очередной виток.

В обед я поймал себя на том, что ем ту же самую гречку с курицей из ближайшей столовой, за тем же столом, на том же месте. Даже пластиковый стакан с компотом стоял примерно там же, где всегда. Вокруг обсуждали те же темы: начальство, зарплаты, отпуск. Я мог не слушать, и всё равно знал, кто что скажет.

Я достал телефон и снова открыл Евангелие. Ту самую часть, где говорилось: «Спираль не создаёт новых историй. Она выводит на свет те, что ты начал и бросил».

«Что я начал и бросил?» – подумал я, ковыряя вилкой курицу. – «Сколько всего я обещал себе и отменял, даже не успев начать?»

В голове вспыхнули выброшенные увлечения: музыка, которой я когда-то занимался; книги, которые собирался написать; поездки, которые откладывал «до лучших времён». Все они лежали где-то в дальнем ящике сознания, как старые вещи, которые и выбросить жалко, и носить уже не будешь.

Коллега махнул рукой перед моим лицом:

«Эй, ты куда улетел? Опять в свои мысли?»

«Да так, о работе думаю», – соврал я. Настоящий ответ застрял где-то ближе к горлу.

«О работе думай», – усмехнулся он. – «Спираль тебе не премию платит».

День докатился до вечера по привычной траектории: задачи, ответы, маленькие раздражения, мелкие победы. Я выполнял свою роль в этом отрепетированном спектакле, как всегда. Но внутри появилось странное ощущение, что кто-то невидимый сидит в последнем ряду зала и помечает каждый мой повтор галочкой.

Когда я возвращался домой на том же автобусе, что утром, город уже горел окнами. В салоне было душно, кто-то громко говорил по телефону, кто-то слушал музыку без наушников. Я смотрел в окно и ловил отражение своего лица в стекле.

«Если это не мир со мной так поступает, – всплыло из Евангелия. – Если это я снова повторяю себя?»

От этой мысли стало неприятно. Проще верить, что жизнь с тобой несправедлива, чем признать, что ты сам снова и снова подписываешь один и тот же контракт.

Дома меня встретила тишина. Я разулся, бросил ключи на полку, прошёл на кухню. Кофе с утра так и остался в кружке у раковины, на поверхности застыла тонкая плёнка. Я вылил его, поставил чайник. Потом вернулся к столу, где лежала тетрадь.

Вчера я писал в неё, потому что не знал, что ещё делать. Сегодня я открыл её осознанно.

Сел, положил перед собой телефон с открытым Евангелием и несколько секунд смотрел то на экран, то на лист бумаги.

«Если спираль и правда существует, – мелькнуло, – то она наверняка сейчас смотрит, что я выберу: снова списать всё на усталость или честно признать, что этот день ничем не отличался от сотни других».

Я взял ручку.

На новой странице вывел:

«Глава, которую пишу себе сам. День, когда текст нашёл меня. Утро, в котором не изменилось ничего, кроме того, что я наконец заметил, как всё повторяется».

Я перечитал эту фразу и почувствовал лёгкий стыд. Получилось пафосно. Но одновременно где-то глубже было странное облегчение: хоть что-то в этом дне я назвал своими словами.

Телефон завибрировал. Пришло сообщение:

«То, что ты называешь мерзостью, для меня просто честность», – написал тот самый человек. – «Главное, не бросай тетрадь. Спираль всё равно вернёт тебя к ней. Лучше приди сам».

Я посмотрел на экран, на тетрадь, на строки, которые уже успел написать. Внутри поднялась привычная волна скепсиса: «всё это не работает», «люди не меняются», «жизнь сильнее любых текстов».

И всё же я открыл Евангелие на первой главе и начал читать заново.

Не как случайный читатель мотивационного поста. Как человек, который в этот раз решил не убегать с середины.

Глава 2. Я и моя линия

Вечером я снова оказался за тем же столом, под той же лампой. День честно отыграл свой привычный сценарий и рассыпался на мелкие сцены, которые можно было перепутать с любым другим днём за последние несколько лет.

Евангелие лежало рядом с тетрадью. Точнее, открытое на телефоне. Я поймал себя на том, что веду себя с этим текстом так же, как с людьми: немножко приближаю, когда хочу понять, и тут же держу на расстоянии, когда становится слишком неудобно.

В одной из первых глав говорилось про прямую линию. Про жизнь, которую тебе рисуют заранее: «будешь хорошо учиться – всё сложится», «выберешь нормальную профессию – будешь человеком».

Я уставился на эти строки и почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. Моя линия тоже когда-то казалась прямой. Настолько прямой, что я даже гордился этим.

Я открыл новую страницу в тетради и написал: «Моя линия». Без кавычек, но с тем самым ощущением, когда понимаешь: это уже не просто красивое слово.

В детстве моя жизнь умещалась в один простой маршрут: дом – школа – домой – двор. Иногда ещё «кружок» или «музыкалка», но в целом линия была удобной, как натянутая верёвка между двумя столбами.

Родители любили слово «правильно». Правильно сидеть. Правильно отвечать. Правильно вести себя в гостях. Правильно выбирать друзей. На кухне постоянно звучали фразы вроде: «надо жить с головой», «нормальные люди так не делают», «думай о будущем».

Будущее при этом выглядело как аккуратная прямая: сначала хорошие оценки, потом хороший вуз, потом хорошая работа. О том, что между этими точками есть ещё кто-то, кроме меня, почти не говорили.

В первом классе нам дали сочинение: «Кем я хочу стать, когда вырасту». Я помню, как сидел над тетрадкой и чувствовал странную пустоту. Все варианты казались как костюмы на вешалке: красивые, но не мои.

В итоге я выбрал что-то из списка «уважаемых профессий» и написал. Учительница сказала: «Молодец, всё правильно». И я тогда впервые почувствовал, как работает эта система: если выбираешь то, что одобряют, тебя хвалят. Если нет – с тобой разговаривают серьёзным голосом.

Так и началась моя линия. Я учился достаточно хорошо, чтобы на меня не кричали, и достаточно неидеально, чтобы мне всё время было, к чему стремиться. В дневнике копились оценки, как маленькие гвозди, которыми прибивали меня к этому маршруту.

Повторы начались ещё тогда, но я их не замечал. Каждую четверть я обещал себе: «с нового года точно буду делать уроки заранее». Каждый раз находилась причина отложить на завтра. Каждый «завтра» был похож на предыдущий, как ксерокопия.

Евангелие писало: «То, что ты называешь “просто так вышло”, часто и есть твой выбор по умолчанию». Я провёл ручкой черту под своими воспоминаниями и понял, что с выбором у меня давно всё плохо. Я просто привык считать, что если не сопротивляешься, значит, всё идёт как надо.

В старших классах линия сузилась до двух вопросов: «куда поступать» и «на кого похожим быть нельзя».

Поступать нужно было «в нормальное место». Это означало не то, чего хотел я, а то, за что было бы не стыдно родителям. Перед глазами стоял старый знакомый семьи, который «не реализовал себя», и его часто приводили в пример как анти-историю. Линия, с которой нельзя свернуть.

Я выбрал специальность не потому, что горел, а потому, что она звучала серьёзно. Вариант «попробовать то, что нравится» даже не обсуждался. Мне тогда казалось, что так у всех: сначала делаешь правильно, а уже потом как-нибудь разберёшься с собой.

Сейчас, когда я смотрю назад, вижу, сколько витков спрятано в этой прямой. Каждый год я говорил себе одно и то же: «потерплю, потом будет проще». Потом не наступало, просто менялся декор.

В университете линия получила новое оформление. Теперь маршрут выглядел так: пары – столовая – общага – сессия – практика – «всё не так страшно, все через это проходят».

Там у меня случились первые отношения, которые я называл серьёзными. Мы познакомились случайно, на какой-то паре, куда оба не хотели идти. Всё началось красиво: общие шутки, ночные переписки, разговоры о будущем. Я искренне верил, что вот она, новая ветка моей судьбы.