Мое письмо тебе. Живи не идеально. А по-настоящему

Часть первая. Настройка системы

Сознание человека – странная штука. Слишком странная, чтобы с ним было просто. Снаружи – вроде бы обычный человек: кожа, кости, глаза, зубы, ногти, паспорт. А внутри – вечный апгрейд. Не в смысле «становится лучше», а просто – мутирует. Как операционка, которую всё время обновляют, но никто не понимает, зачем.

Миллионы лет человек эволюционировал физически. Увеличивался объём мозга, уменьшались челюсти, менялись мышцы, перестраивалась форма костей, менялось зрение, походка, хват. Постепенно вырисовывался привычный нам облик человека. А потом – «стоп. Поработаем над мозгом. Похоже, у него слишком много свободного времени». Даже сейчас, миллионы лет спустя, в сознании современного человека – всё ещё идёт настройка. Оно что-то ищет, чего-то боится, придумывает нам разные занятия, а потом: «Блин, зачем я это сделал?» Если бы разум имел руки – он бы чесал в затылке.

Если взглянуть со стороны, человек – существо не самое выдающееся. Он не самый сильный, не самый быстрый, не умеет летать, у него ни клыков, ни когтей, ни меха. Одно у него – мозг. И даже им мы не умеем пользоваться. Но мозг – не просто орган. Это как будто второе тело, которое растёт не сразу, а постепенно. Пока ребёнок маленький, мозг у него – как новый телефон с заводской прошивкой. Функции есть, но почти всё – в зачатке.

Настройкой телефона, конечно же, занимаются родители. Они первыми подключаются к системе и начинают устанавливать свои параметры: тревожность, страхи, ожидания, стыд и встроенный антивирус «не лезь – убьёт». Родители при этом – не всегда профи. Иногда они путают любовь с тревогой, а в голове у них самих – набор старых заплаток и глючных программ. Так в этот свежий, чистый мозг ребёнка загружается всё подряд: фобии, запреты, комплексы, странные советы, обиды, кривые установки – в общем, всё, что под руку попадётся. Часто – с самыми добрыми намерениями.

Сознание – конструкция капризная. Настроить его сложно, сбить легко. А иногда лучше бы и не трогали. Жак Фреско однажды сказал: «Среда формирует человека. Он может быть китайцем, но если вырос в России – он русский, а не китаец». (из интервью проекту The Venus Project). Вот так и растёт человек: вроде сам по себе – но не сам. Он будто бы автономен, но с прошивкой, в которую вмешались все, кому не лень. И только когда система начинает глючить, мы замечаем: что-то пошло не так.

Часть вторая. Начало пути

Одна из психологических концепций предполагает, что у человека с рождения заложены определённые типы восприятия и поведения они как внутренние прошивки, встроенные в нас эволюцией. Каждый отвечает за определённые черты характера, реакции, стремления и страхи.

Один из ярких подходов к пониманию человеческой природы предложил «Юрий Бурлан» в своей теории «Системно-векторной психологии». Согласно этой идее, внутри каждого человека можно проследить врождённые психоэмоциональные особенности – векторы. Их восемь, и каждый формировался как эволюционный отклик на задачи выживания древнего сообщества.

Ниже я опишу их так, как сам это понял, упрощённо

и образно – чтобы было легче увидеть в себе или других определённые черты.

Когда наши далекие предки – еще не совсем обезьяны, но и не совсем люди – спустились с деревьев, началась цепочка странных превращений. Это был момент первой большой мутации: тело начало меняться под новые задачи. Обезьяна больше не просто хватала банан – теперь ей нужно было добыть мясо, догнать добычу, объединиться в стаю, защищать и нападать. Так родился охотник. А вместе с ним – ловкий, быстрый, сметливый тип, тот, кто первым начал двигаться в сторону цивилизации. Не в смысле «вежливо здороваться», а в смысле – «придумал ловушку», «сделал копьё», «запомнил, где бродят кабаны». Их кожа стала чувствительной к боли – чтобы быстрее реагировать, а психика – чувствительной к выгоде. Эти люди стали первыми мини-инженерами природы. Назовем этот психоэмоциональную особенность как «Стратег-добытчик». Сегодня такие люди – лучшие инженеры, архитекторы, бизнесмены… или жулики, если их потенциал направили не туда.

Но потом, когда человек впервые решил остаться дома. Когда решил: «А я никуда не пойду. Я тут костёр развёл, у меня пещера, у меня – она» (показывает на женщину, а у той уже ребёнок, и не один), случилась вторая мутация и началась эпоха оседлой жизни.

И тут в игру вступил новая мутация, назовем ее домосед. Это те, кто не рвётся вперёд, а держит в голове вчерашний день. Те, кто копит опыт, строит стены, передаёт знания. Они не первые в атаке, но зато последние, кто сдаёт позиции. Если кожные были воинами налёта, то анальные стали защитниками очага. Их внимание – к деталям, к памяти, к справедливости. Они уже не бегали за добычей – они охраняли тех, кто добычу разделывал и жарил. В современном мире это – педагоги, военные инженеры, архивисты, бухгалтера, юристы, историки, системные администраторы – те, чья сила в опыте, точности и надёжности.

Но с этими психотипами игра, под названием эволюция, только началась. Человек – существо не только прямоходящее, но и многослойное. Он рос не только вверх, но и вглубь. Пока одни охотились и строили, в других начали просыпаться более тонкие материи.

С этого момента природа больше не делала человека универсальным солдатом. Она начала специализировать. Появились роли. А вместе с ними началась внутренняя архитектура психики, где важна была не просто форма тела, а целая «настройка прошивки»: кто будет чувствовать, кто – строить, кто – говорить, а кто – молчать.

Следующим появился психотип у которого очень развито зрение, назовем его Эстет – когда появился страх и красота. Вот, например, однажды человек, сидя у костра, вдруг задрал голову к небу. И не просто так – а чтобы посмотреть, как там красиво: звёзды, закат, птицы. И в этот момент в нём открылся зрительный вектор. Тот самый, который делает человека способным к сопереживанию, к чувствам, к восхищению и страху. Страх – главное слово. Он чувствует опасность на уровне взгляда. Он боится, но и благодаря этому выживает. Он первый скажет: «Мне что-то не по себе. Пойду проверю». И иногда именно это спасёт племя нежеланных гостей. И он же нарисует на стене пещеры бизона. Потому что зрительный человек – первый, кто захотел а красиво жить.

В современном мире – это тонкие, чувствительные, социальные люди, психологи, художники, музейные работники, актёры, телеведущие, модели, пиарщики, организаторы событий, стилисты, дизайнеры, маркетологи, блогеры. Их сила – в умении быть яркими, гибкими, эмоциональными и при этом быстро адаптироваться к новой среде.

Чувствительные к звуку люди, назовем их Мыслители – когда появился вопрос: «А зачем всё это?» А потом, когда всё уже вроде бы есть: мясо, пещера, костёр, дети – появился кто-то, кто сел в стороне, молча, и сказал: – А зачем мы всё это делаем? И вот с этого вопроса начинается все и началось. Самый таинственный. Самый отстранённый. Тот, кому не интересен кабан, но интересна тишина внутри себя. Это архетип смысла. Философа. Интроверта. Он может неделями молчать, и при этом чувствовать больше, чем те, кто орал на мамонта. Звуковик – это первый, кто начал слушать не снаружи, а внутри. И пошёл думать. Искать. Молиться. Сочинять музыку. Или уходить в лес, чтобы побыть наедине с вопросами, которые другим кажутся ненужными.

Кто он в современном мире – это философы, программисты, музыканты, системные архитекторы, теоретики, нейрофизиологи, писатели, композиторы, физики, исследователи, футурологи.

Оратор – это не тот, кто говорит громко. Это тот, кто когда-то впервые приручил слово. Когда остальные мычали и тыкали пальцем, он уже шептал: «А-а!» – как крик.

Потом: «Сюда!» – как зов. А потом – вдруг: «Ты знаешь, как я себя чувствую?..» С этого всё и началось.

Он – не самый умный. Он просто не мог молчать, когда было важно сказать. Он вскакивал, размахивал руками, тараторил, запинался, шутил, убеждал, спорил. Он говорил – и его слышали. Потому что ему было не всё равно.

Это энергия болтовни и вдохновения. Это шаман у костра, который знает: Слово – это не просто звук. Это способ прикоснуться.

Он говорит – и ты вдруг понимаешь себя.

Он говорит – и у тебя внутри щёлкает.

Он говорит – и ты смеёшься, даже если больно.

Это не про речь. Это про живого человека, который умеет превращать молчание в жизнь.

Современные профессии для них: Ведущие, стендап-комики, актёры, шоумены, спикеры, блогеры, журналисты, дикторы, PR-специалисты, TikTok- и YouTube-креаторы, преподаватели, мотиваторы, политтехнологи.

Лидер – немногословный, но яркий. Тот, кто никогда не стоял в очереди. Кто всегда бежал первым – даже если туда, куда не надо. В стае он был впереди. Не самый сильный – но самый дерзкий. Его задача – прорыв. Свобода. Воля. И он не знает, что такое «для себя». Он живёт «для всех» – даже если все этого не просили. Это вождь, которому не нужен трон. Он сам – как огонь. Он не терпит границ, а потому часто попадает в беду. Но именно он тащит за собой племя туда, где новые земли, идеи, возможности.

Кто он в современном мире – политики, реформаторы, основатели, полевые командиры, военные лидеры, первооткрыватели, визионеры, лидеры социальных движений.

Когда появился шепот в темноте. Редкий, тонкий, скрытный. Он никогда не кричал и не прыгал. Он нюхал. Он чувствовал, кто опасен. Кто лжёт. Кто слаб. Он был стратегом. Шаманом. Тайным советником вождя. Это серый кардинал который не работает на публику. Он работает в тени. Его никто не замечает – но именно он может управлять всеми, оставаясь в тени. В племени он мог быть хилым, но влиятельным. Потому что понимал – больше всех.

«Кто они – в современном мир „серые кардиналы“?» Разведка, спецслужбы, аналитика, стратегии безопасности, биохимия, фармацевтика, вирусология, криптография, теневая политика. Иногда – сценаристы и писатели, которые видят людей насквозь.

Назовём его просто – работяга. Без обиды, с уважением. Это тот, кто не задавал вопросов, а просто вставал и делал. Когда надо было тащить, копать, носить, защищать – именно он был рядом. Без слов, без «зачем», без претензий. Потому что его природа – служить общему делу. Не выделяться, не думать о вечном, а быть частью – племени, команды, земли.

Работяги – это не про «я», а про «мы». Он – тот, кто стоит в строю. Кто часами пашет поле, охраняет границу, чистит оружие, складывает мешки. Он не ищет смысл – он просто делает, что надо. Без понтов, без амбиций,

но с настоящей внутренней силой. Потому что он – основа. Опора. Он может молчать всю жизнь – и при этом быть самым надёжным. Он не герой, не гений, не артист. Но если бы не он – не было бы ни племени, ни цивилизации.

Сегодня они – это рабочие, спасатели, солдаты, водители, строители, фермеры, монтажники – те, на чьих руках держится всё физическое пространство мира. Если он реализован – он спокойный, надёжный, устойчивый. Если нет – может деградировать в безынициативность, алкоголь, полную потерю себя. Но именно он – последний, кто сдастся. И первый, кто пойдёт за тем, кого признал старший.

Вот так, шаг за шагом, эволюция не просто лепила тело. Она лепила модули психики. Поведенческие программы. Кто-то рождался с одним. Кто-то – с четырьмя наборами качеств.

И каждый человек – это уникальная комбинация: охотник и философ, молчун и балагур, строитель и разрушитель. И все эти программы работают до сих пор. Просто вместо пещеры – офис. Вместо мамонта – дедлайн. А вместо стаи – семья, соцсети и общество.

Часть третья. Почему девочка – это не просто маленькая женщина

В конном спорте нет мужских или женских соревнований. Конь – он и есть конь. Мощный, грациозный, с копытами. Если скакать умеешь – скачи, неважно, кто ты. А вот на Олимпиаде – всё строго. Прыжки в длину? Мужчины отдельно, женщины отдельно. Бокс? Тем более. Даже в шахматах, где мышцы не участвуют, – всё равно деление.

Почему? Потому что человек – не конь. Он куда сложнее. И главная сложность началась не тогда, когда человек стал умным. А когда стал ходить.

Когда-то давно нечто, похожее на обезьяну, спустилось с дерева и решило: «Хватит лазить, пойду пешком». И пошло.

А с этого момента начались проблемы.

Раньше самка рожала, не вставая с четверенек. Быстро и без лишнего вмешательства. Всё логично. А прямоходящей уже и падать было и неловко, и небезопасно. А рожать всё ещё нужно. И вот перед эволюцией встал вопрос: как приспособить женщину к новой позе и старой задаче. С этого момента тело женщины пошло по своей особой траектории. Всё ради одной-единственной задачи – продолжения рода.

У женщин сместился центр тяжести. Изменился таз – стал шире и пластичнее, чтобы ребёнок мог пройти через родовые пути. В результате женщины начали отставать в скорости и выносливости, а со временем стали физически слабее. Охотиться вместе с ними стало опасно – они уже не могли угнаться за добычей или защищаться так же, как мужчины. Появился подкожный жир – не только запас энергии, но и защита внутренних органов.

Гормональный фон стал более сложным и чувствительным – чтобы можно было вынашивать, кормить, переживать, тревожиться, быть осторожной. И вместе с телом изменилась и психика. Самка человека стала той, на ком держится забота, предчувствие опасности и эмоциональная устойчивость в хаосе.

После всех этих изменений человекоподобные обезьяны начали формировать первые поселения, переходить к оседлому образу жизни – женщин оставляли в лагере, а сами уходили на охоту.

Но у этой конструкции была одна серьёзная плата: человеческий ребёнок начал рождаться недоношенным. Если бы ребёнок оставался в утробе дольше, его голова могла бы не пройти через родовые пути – а значит, роды стали бы смертельно опасными. Поэтому природа выбрала компромисс: пусть рождается пораньше. А дальше – кто-нибудь с ним посидит. И с ним начали сидеть. Мама, бабушки, племя, позже – детсад.

У лошади жеребёнок через несколько минут после рождения уже стоит на ногах. У медведицы всё ещё проще: беременность проходит в спячке, в спячке же рождаются медвежата. Они лежат, пьют молоко, растут – пока мама спит. И вот весной, с первыми капелями и яркими солнечными лучами, пробивающимися в берлогу через щели, медведица просыпается. Опа! А у неё уже почти взрослые дети. Удобно? Не правда ли.

У человека – нет. Он появляется в мир, где ничего не умеет. Только кричать. А дальше – нужен уход, настройка, поддержка. И чаще всего – со стороны женщины.

Пока мужчина бегал с дубиной и орал на мамонта, женщина сидела в пещере и старалась сохранить тепло, пищу и детёныша. Это были не просто разные роли. Это были две параллельные программы выживания.