Волчица

– Оля, ты не слишком давишь на людей? – осторожно спросил Сергей, когда жена в очередной раз пришла домой взвинченная после конфликта с подчинённой. – Всё-таки библиотека – не военная часть.

– Именно поэтому там такой бардак, – отрезала Ольга. – Десятилетиями всё делалось спустя рукава. Никакой системы, никакой дисциплины. Я наведу порядок, хотят они того или нет.

– И всё-таки… – начал было Сергей.

– Не учи меня управлять людьми, – перебила Ольга. – Лучше посмотри, что Ленка опять натворила. Все коленки в синяках, в дневнике замечание от воспитателя.

Маленькой Елене было уже пять лет, и она росла активным, своенравным ребёнком. В детском саду она верховодила другими детьми, организовывала игры и нередко ввязывалась в конфликты, отстаивая своё мнение.

– Она просто живая девочка, – вступился Сергей за дочь. – В детстве все дети такие.

– Ей скоро в школу, – Ольга покачала головой. – Нужно приучать к дисциплине. Иначе вырастет неуправляемой.

В этом вопросе Волковы часто расходились во мнениях. Сергей любил дочь с той безоглядной нежностью, которая свойственна многим отцам. Ольга же видела в Елене прежде всего продолжение себя, свой проект, который нужно было развивать в правильном направлении.

– Лена должна быть лучшей, – говорила она мужу. – У неё будет то, чего не было у меня – правильное образование, правильные связи, правильная карьера.

– А если она сама захочет чего-то другого? – осторожно спрашивал Сергей.

– Она не захочет, – уверенно отвечала Ольга. – Я воспитаю её так, чтобы она сама понимала, что для неё лучше.

Однажды Лена вернулась из детского сада в слезах. Оказалось, что другая девочка сломала ее любимую куклу.

– И что ты сделала? – спросила Ольга, вместо того чтобы утешить дочь.

– Плакала, – всхлипнула Лена.

– Плакала? – Ольга нахмурилась. – А нужно было заставить ее ответить за это.

Она присела на корточки, глядя дочери прямо в глаза:

– Запомни раз и навсегда: никогда не показывай слабость. Если кто-то причинил тебе боль, ответь так, чтобы больше не смели. Поняла?

Лена испуганно кивнула, а Сергей, наблюдавший эту сцену из кухни, почувствовал, как холодок пробежал по спине. Ему показалось, что жена готовит дочь не к жизни, а к войне.

Летом 1984 года в жизни Волковых произошло важное событие – они впервые поехали отдыхать на море, в Крым. Путёвки в ведомственный санаторий Ольга получила через горком партии – одна из первых привилегий её нового статуса.

– Представляешь, Серёжа, там будет весь партактив области, – говорила она, упаковывая чемоданы. – Это отличная возможность познакомиться с нужными людьми.

– Я думал, мы едем отдыхать, – вздохнул Сергей, которому не особенно хотелось проводить отпуск среди партийных работников.

– Отдых – это тоже работа, только другого рода, – наставительно заметила Ольга. – Особенно для тех, кто хочет чего-то добиться в жизни.

В санатории под Алуштой Ольга действительно не теряла времени даром. Пока Сергей с дочерью купались в море и загорали на пляже, она активно участвовала во всех культурных мероприятиях, организовывала литературные вечера для отдыхающих, подружилась с женой секретаря обкома и даже выступила с небольшим докладом о роли библиотек в идеологической работе на импровизированном семинаре, организованном отдыхающими партработниками.

Однажды вечером, возвращаясь с очередного мероприятия, Ольга увидела пожилую даму, сидящую одну в беседке с видом на море. Что-то в ее лице показалось знакомым.

– Простите, мы не встречались раньше? – спросила Ольга, подходя ближе.

Женщина внимательно посмотрела на нее:

– Волкова? Ольга Волкова из библиотеки Харловска?

– Да, это я, – Ольга была удивлена. – А вы…

– Зоя Семеновна Лебедева, – представилась женщина. – Я была в комиссии, когда тебя принимали в партию.

– Конечно! – Ольга тепло улыбнулась, хотя внутри напряглась. Лебедева была известна как жесткий идеолог старой закалки. – Очень рада вас видеть.

– Присядь, – кивнула Лебедева на скамейку рядом. – Я наблюдаю за тобой с первого дня здесь. Активная, целеустремленная. Такие нам нужны.

– Спасибо, – Ольга скромно опустила глаза.

– Но, – Лебедева подняла палец, – карьеризм – это не то, что мы ценим в партии. Идейность – вот что важно. Понимаешь разницу?

– Разумеется, Зоя Семеновна, – поспешила заверить Ольга. – Я всегда ставлю интересы партии выше личных.

Лебедева долго смотрела на нее, потом медленно покачала головой:

– Не верю. Но это неважно. Важно, что ты умеешь действовать. Таких как ты партия использует… пока вы полезны.

Ольга похолодела от этих слов, но сохранила улыбку:

– Я просто хочу приносить пользу.

– И принесешь, – кивнула Лебедева, вставая. – Если не переоценишь свои возможности. Запомни: в нашей системе незаменимых нет.

Эти слова заставили Ольгу задуматься. В тот вечер она впервые осознала, что партийная система может не только возносить, но и сбрасывать вниз тех, кто стал слишком самонадеянным.

– Товарищ Волкова проявляет незаурядную активность, – заметил второй секретарь обкома Игорь Степанович Бобыкин, наблюдая, как Ольга организует экскурсию для группы отдыхающих. – Такие кадры нам нужны.

– Она из нашего Харловска, – с гордостью сказал Кравцов. – Я давно приметил её перспективность.

– Может, пора двигать её выше библиотеки? – задумчиво произнёс Бобыкин. – С такой энергией и правильным пониманием линии партии она могла бы принести больше пользы на более ответственном участке.

Кравцов понимающе кивнул:

– У меня есть некоторые соображения на этот счёт.

Вечером того же дня Ольгу пригласили на «товарищеский ужин» в компании руководителей. Сергей не был приглашён.

– Как я могу пойти без тебя? – для приличия спросила Ольга мужа, хотя её глаза уже загорелись предвкушением.

– Иди, конечно, – вздохнул Сергей. – Я с Ленкой посижу, мультики посмотрим.

Ольга вернулась за полночь, возбуждённая и воодушевлённая.

– Серёжа, ты не представляешь! – она присела на край кровати, где муж уже пытался заснуть. – Игорь Степанович сказал, что я могу рассчитывать на перевод в городской отдел культуры!

– В отдел культуры? – сонно переспросил Сергей. – Это повышение?

– Конечно! Это же исполком, понимаешь? Совсем другой уровень, другие возможности, другая зарплата, наконец!

Сергей приподнялся на локте:

– Но ты же любишь библиотеку…

Ольга посмотрела на мужа с лёгким раздражением:

– Библиотека – это лишь ступенька, Серёжа. Первая ступенька. Я всегда хотела большего.

В этот момент Сергей окончательно понял, что его тихая, мечтательная жена, которая когда-то любила поэзию и говорила о книгах с таким воодушевлением, исчезла. На её месте появилась другая женщина – целеустремлённая, амбициозная, готовая на многое ради карьеры.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, – тихо сказал он.

Ольга улыбнулась и поцеловала его в щёку:

– Я буду счастлива, когда достигну всего, чего хочу. И ты будешь гордиться мной, вот увидишь.

Возвращение в Харловск после отпуска стало для Ольги началом нового этапа. В сентябре 1984 года её назначили заместителем начальника городского отдела культуры. Эта должность давала ей контроль не только над библиотеками, но и над всеми культурными учреждениями города: музеем, домом пионеров, музыкальной школой.

Однако не все приняли ее назначение с радостью. Некоторые коллеги шептались за ее спиной, что должность была получена «не совсем заслуженно». Особенно недоволен был Иван Андреевич Антропов, заведующий городским музеем.

– Какой опыт у этой библиотекарши? – говорил он на встрече руководителей культурных учреждений. – Расставлять книжки на полках? А я двадцать лет в сфере культуры!

Ольга услышала эти слова, проходя мимо. Вместо того чтобы устроить публичный скандал, она улыбнулась и прошла дальше. Но уже через неделю в музее началась внеплановая проверка, обнаружившая «серьезные нарушения в учете экспонатов». Антропова уволили, а на его место Ольга назначила свою бывшую коллегу из библиотеки.

В новой должности Волкова проявила себя как жёсткий, требовательный руководитель. Она проводила бесконечные проверки, требовала строгой отчётности, безжалостно критиковала малейшие недостатки. Её подчинённые быстро поняли, что с новым замом шутки плохи.

– Слышала, как Волкова разнесла директора музыкальной школы на последнем совещании? – шептались сотрудники отдела. – Бедная Анна Михайловна чуть в обморок не упала.

– Говорят, она метит на место начальника отдела, – отвечали другие. – Ходит на приём к самому Коростелеву.

Константин Иванович Коростелев был председателем исполкома Харловска – фактически, главой города. Немногие имели доступ к этому влиятельному человеку, но Ольга каким-то образом сумела обратить на себя его внимание.

Ходили слухи, что решающую роль сыграл некий инцидент на областном совещании, когда Волкова спасла Коростелева от публичного унижения, предупредив его об ошибке в докладе за минуту до выступления. С тех пор председатель исполкома благоволил к молодой чиновнице, видя в ней не только профессионала, но и полезного союзника.

– Вот смотрю я на вас, Ольга Алексеевна, и удивляюсь, – говорил Коростелев, принимая её в своём кабинете. – Такая молодая, а уже такая хватка. Откуда это у вас?

– Жизнь научила, Константин Иванович, – скромно отвечала Волкова. – Я с детства поняла, что никто ничего просто так не даст. Нужно самой брать.

Коростелев одобрительно кивал:

– Правильное понимание. В нашей работе нужно именно так. Цепкость. Умение видеть цель и идти к ней, невзирая на препятствия.

– Я всегда так и действую, – Ольга прямо смотрела в глаза председателю исполкома. – И готова взяться за любую задачу, которую партия сочтёт нужным мне поручить.

Дома Ольга теперь бывала редко. Утром уходила раньше всех, вечером возвращалась последней. Семейные ужины стали редкостью, воскресные прогулки в парке – и того реже.

Сергей взял на себя большую часть забот о доме и дочери. Он научился готовить, помогал Лене с уроками, водил её в кружки. Постепенно между отцом и дочерью сложились особенно тёплые, доверительные отношения.

– Папа, а почему мама всё время на работе? – спрашивала семилетняя Лена, когда они вдвоём ужинали на кухне.

– У мамы очень важная работа, – терпеливо объяснял Сергей. – Она делает много полезного для нашего города.

– А что она делает?

Сергей задумался. Он сам не совсем понимал, чем конкретно занимается его жена в последнее время.

– Она… управляет культурой. Следит, чтобы в городе проходили концерты, выставки, чтобы библиотеки и музеи хорошо работали.

Лена нахмурила лобик:

– А почему тогда дядя Витя говорил, что мама всех строит и держит в страхе? Я слышала, когда вы на кухне разговаривали.

Сергей вздохнул. Его друг Виктор, работавший в доме культуры, действительно рассказывал о том, как новый заместитель начальника наводит «свои порядки», и отзывы были не самые лестные.

– Дядя Витя просто не понимает, – дипломатично ответил Сергей. – Мама очень ответственный человек и хочет, чтобы все работали хорошо.

Лена ещё немного подумала и вдруг сказала:

– Я не хочу быть как мама. Не хочу, чтобы все меня боялись.

Сергей обнял дочь:

– Люди не должны тебя бояться, Леночка. Нужно, чтобы уважали и любили.

– Как тебя? – улыбнулась девочка.

– Да, солнышко, как меня, – Сергей погладил дочь по голове, но в душе у него было тревожно. Он видел, как меняется его жена, как всё больше отдаляется от них с дочерью, и не знал, как это остановить.

Однажды вечером Ольга вернулась домой особенно поздно. Сергей ждал ее на кухне, нервно постукивая пальцами по столу.

– Уже за полночь, – сказал он вместо приветствия. – Я волновался.

– Было важное совещание, – Ольга бросила сумку на стул и устало опустилась за стол. – Потом поехали с Коростелевым в ресторан, обсуждали планы культурного развития города.

– В ресторан? – Сергей напрягся. – С Коростелевым? Вдвоем?

– Нет, конечно, – Ольга раздраженно махнула рукой. – Там были все руководители отделов. Что ты себе навыдумывал?

К 1985 году Ольга Алексеевна Волкова стала заметной фигурой в городской администрации. Её энергия, организаторские способности и умение находить общий язык с руководством вывели её в число перспективных кадров. Когда начальник отдела культуры ушёл на пенсию, именно она стала его преемницей.

– Поздравляю с назначением, – сказал Коростелев, вручая ей приказ. – Теперь вся культура города в ваших руках.

– Спасибо за доверие, Константин Иванович, – Ольга позволила себе лёгкую улыбку. – Я не подведу.

Новая должность принесла новые привилегии: отдельный кабинет с секретарём, служебную «Волгу» с водителем, возможность входить в кабинет председателя исполкома без предварительной записи. Но главное – теперь у неё был собственный бюджет и реальная власть.

Однако даже сейчас Ольга чувствовала, что это лишь промежуточная остановка. Настоящая власть была выше, в обкоме, в министерствах, в Москве. И она уже прикидывала, какой будет следующий шаг.

Однажды утром, когда она выходила из дома, из припаркованной напротив машины выскочил мужчина:

– Ольга Алексеевна?

– Да, – она напряглась, инстинктивно отступив к двери.

– Вам записка от Игоря Степановича Бобыкина, – мужчина протянул ей конверт и быстро ушел.

В машине Ольга вскрыла конверт. Внутри была короткая записка: «В 14:00 в охотничьем домике. Важно». И схема проезда.

Волкова узнала почерк секретаря обкома. Необычная просьба о встрече вне официальных мест могла означать только одно – речь пойдет о чем-то крайне деликатном. Это мог быть как шанс, так и опасность.

– В областной центр? – удивился водитель, когда она объяснила, куда ехать.

– Да, срочное дело. И держите это в секрете, – Ольга строго посмотрела на него.

Охотничий домик оказался уютной дачей в лесу, на берегу небольшого озера. Бобыкин ждал ее на веранде, с бокалом коньяка в руке.

– Рад, что вы приехали, Ольга Алексеевна, – он указал на кресло напротив. – Выпьете что-нибудь?

– Нет, спасибо, – она напряженно улыбнулась. – Что случилось? Почему такая секретность?

– Потому что я собираюсь предложить вам кое-что… необычное, – Бобыкин отпил из бокала. – Скажите, вы верите в наше социалистическое будущее?

Ольга удивленно моргнула:

– Конечно. Я член партии и…

– Бросьте, – перебил он. – Мы здесь одни. Я спрашиваю честно: вы верите, что нынешняя система продержится долго?

Она помолчала, взвешивая ответ. Этот разговор мог стать либо трамплином, либо западней.

– Если честно… нет, – наконец сказала она. – Слишком много проблем. Экономика стагнирует, руководство стареет, люди разочарованы.

– Именно, – Бобыкин удовлетворенно кивнул. – Система требует обновления. Реформ. И они грядут, поверьте мне.

– Вы о Горбачеве? – догадалась Ольга.

– Да. Скоро все изменится. Новые люди придут к власти. Молодые, энергичные, готовые к переменам. Такие, как вы.

Он подался вперед:

– Мы с единомышленниками создаем… скажем так, неформальную группу влияния. Людей, которые будут готовы поддержать реформы, когда начнется перестройка системы. Вы нам нужны.

– Почему я? – прямо спросила Ольга.

– Потому что вы умны, амбициозны и, что важнее всего, не связаны старыми обязательствами. Вы новый человек в системе, не замешанный в ее грехах. Такие как вы будут представлять новое лицо партии.

Ольга внимательно слушала, понимая, что ей предлагают опасную, но потенциально очень выгодную игру.

– Что конкретно от меня требуется?

– Пока просто будьте на нашей стороне. Продолжайте работать как обычно, но время от времени мы будем просить вас о… небольших услугах. Информация, влияние на определенные решения, организация общественного мнения. Ничего противозаконного.

– А что я получу взамен?

Бобыкин улыбнулся:

– В краткосрочной перспективе – поддержку, защиту, продвижение. В долгосрочной… кто знает? Может быть, кресло в областной администрации. Или даже в министерстве.

Ольга почувствовала, как сердце забилось быстрее. Это был шанс, о котором она даже не мечтала. Прыжок через несколько ступеней карьерной лестницы.

– Я согласна, – твердо сказала она. – Что будет моим первым… заданием?

– Для начала информация, – Бобыкин достал из кармана маленькую записную книжку. – Нам нужно знать всё о деятельности Коростелева. Особенно о его контактах с представителями теневой экономики.

Ольга почувствовала укол тревоги. Коростелев был ее покровителем, благодаря ему она получила нынешнюю должность. Но выбора, похоже, не было.

– Хорошо, – кивнула она. – Я сделаю все, что в моих силах.

Когда она уезжала от охотничьего домика, то ясно понимала: сегодня она переступила некую невидимую черту. Теперь пути назад не было.

– Директор дома пионеров не справляется со своими обязанностями в связи с преклонным возрастом, – докладывала она на заседании исполкома спустя месяц после назначения. – Предлагаю освободить его от занимаемой должности и назначить Шипицину Розу Петровну, которая имеет профильное образование и опыт идеологической работы.

– А кто такая эта Шипицина? – поинтересовался один из членов исполкома.

– Моя бывшая коллега по библиотеке, – ответила Волкова. – Ответственный работник, член партии. Я лично ручаюсь за неё.

Решение было принято единогласно. Это стало первым, но не последним кадровым решением Ольги Алексеевны. За следующий год она почти полностью обновила руководящий состав культурных учреждений города, расставив на ключевые позиции лояльных людей.

– Ты превращаешься в настоящего царька, – заметил Сергей, когда Ольга в очередной раз рассказывала об увольнении неугодного ей сотрудника. – Казнишь и милуешь по своему усмотрению.

– Не по своему, а по рабочим показателям, – холодно ответила Ольга. – Если человек не справляется, он должен уйти. Это принцип социалистической меритократии.

– А мне кажется, это принцип «кто не с нами, тот против нас», – вздохнул Сергей. – Когда ты в последний раз хвалила кого-то из своих подчинённых?

Ольга задумалась и не нашла, что ответить. В последнее время она действительно больше критиковала, чем хвалила. Но разве не так поступают все эффективные руководители?

Тем временем по заданию Бобыкина она собирала информацию о Коростелеве. Как оказалось, председатель исполкома имел какие-то связи с «теневиками» – подпольными цеховиками, производившими дефицитные товары.

Однажды ей удалось сфотографировать встречу Коростелева с известным в городе подпольным предпринимателем. Эти снимки, переданные Бобыкину, стали началом конца карьеры ее благодетеля.

В марте 1985 года, когда к власти в стране пришёл Михаил Горбачёв, начались перемены, которые затронули все сферы жизни. Новые слова – «перестройка», «гласность», «ускорение» – звучали с трибун и телеэкранов.

Ольга Алексеевна быстро уловила новые веяния. Теперь на совещаниях она говорила о «новом мышлении» и «творческой свободе», на культурных мероприятиях появились произведения ранее запрещённых авторов, в музее открылась выставка художников-авангардистов.

– Ольга Алексеевна у нас теперь демократка, – посмеивались за её спиной сотрудники. – А ещё год назад готова была выговор объявить за упоминание Пастернака.

Но Волкова не обращала внимания на шёпот за спиной. Она чувствовала, что перемены в стране могут открыть новые возможности для тех, кто умеет быстро адаптироваться, и не собиралась упускать свой шанс.

На одном из партийных собраний она произнесла пламенную речь о необходимости обновления культурной сферы города в духе перестройки, о поддержке молодых талантов, о создании творческих площадок для свободного обмена мнениями.

– Товарищ Волкова прекрасно улавливает дух времени, – заметил секретарь горкома, сменивший Кравцова. – Вот такие кадры нам нужны – гибкие, современные, понимающие линию партии.

А вечером того же дня Ольга Алексеевна устроила разнос директору дома культуры за то, что тот разрешил провести выступление местного рок-клуба.

– Но вы же сами говорили о поддержке молодёжных инициатив, – растерянно возразил директор.

– Инициатив, а не безобразий, – отрезала Волкова. – Одно дело – творческая свобода, и совсем другое – потакание низменным вкусам. Мы должны направлять культурное развитие в правильное русло.

Директор понял, что спорить бесполезно, и покорно кивнул.

Жизнь семьи Волковых тоже менялась. Лена перешла в среднюю школу, где проявляла незаурядные способности, особенно в математике и языках.

Однажды вечером, когда Ольга всё же выбралась на школьное родительское собрание, учительница отозвала её в сторонку:

– Ольга Алексеевна, ваша дочь очень способная девочка, но… есть проблемы с поведением.

– Какие проблемы? – нахмурилась Волкова.

– Она слишком… доминантная. Командует другими детьми, бывает резка в высказываниях. Недавно довела до слёз новенькую девочку, сказав ей, что та «неправильно одета и вообще не в ту школу попала».

Ольга Алексеевна внимательно выслушала учительницу и неожиданно улыбнулась:

– Знаете, Марина Владимировна, это не проблема. Это характер. В наше время девочка должна уметь постоять за себя и иметь собственное мнение. Я не вижу здесь ничего плохого.

– Но другие дети… – начала было учительница.

– Другие дети должны привыкать к сильным личностям, – отрезала Волкова. – Жизнь – не пионерский лагерь с всеобщей дружбой. Чем раньше они это поймут, тем легче им будет во взрослой жизни.

На следующий день Лена снова довела одноклассницу до слез. Когда девочка пожаловалась отцу, тот пришел прямо к Волковым домой.

– Ваша дочь – настоящая маленькая тиранша! – возмущенно заявил он Сергею, встретившему его у двери. – Она издевается над моей Юлей, дразнит ее из-за одежды, не пускает в свой кружок!

– Я разберусь, – пообещал Сергей и действительно серьезно поговорил с дочерью.

– Но мама сказала, что я правильно делаю, – растерянно объяснила Лена. – Что нужно показывать, кто главный.

Сергей закрыл глаза на мгновение, пытаясь справиться с раздражением:

– Лена, послушай меня внимательно. Быть сильной не значит быть жестокой. Настоящая сила – в умении помогать слабым, а не унижать их. Понимаешь?

Лена серьезно кивнула:

– Значит, мама ошибается?

Вопрос поставил его в тупик.

– Нет, просто… мама говорила о другом. О том, что нужно быть смелой, уверенной в себе. Но не обижать других.

Вечером он рассказал об этом разговоре Ольге:

– Понимаешь, она берет пример с тебя. Во всем. А ты сейчас… не лучший пример в том, что касается отношения к людям.

– А ты, видимо, лучший? – глаза Ольги сверкнули. – Мягкий, уступчивый, всегда готовый подставить другую щеку? Так ты хочешь, чтобы выросла наша дочь – слабачкой, которой все будут помыкать?

– Есть разница между силой и жестокостью, Оля, – тихо ответил Сергей. – И если ты ее не видишь, то у нас проблема. Серьезная проблема.

В тот вечер они долго не разговаривали. Сергей чувствовал, что с каждым днём теряет ту женщину, которую когда-то полюбил. А Ольга… Ольга была слишком занята своим восхождением, чтобы замечать, как меняется её семья.