Экспат

Глава 1.4

Место: Старый Город.

Локация: Кафе-бар «Грязный Гарри».

Время: 22-10 по местному времени.

Хотя заведение гордо именовалось «кафе-бар», в родном пригороде Эрнеста такие обычно называли «Дыра в стене». Узкое помещение, дым стоит столбом так, что на него можно повесить кобуру, нормальные столики – только на улице. В таких мог скрываться бриллиант барной культуры – или натуральный притон. Правда, в отличие от памятных «дыр», эта на первый взгляд, выглядела весьма прилично. И на полу не были посыпаны опилки.

Деревянные стенные панели (пусть и рассохшиеся), не лишенные изящества светильники (хоть и дающие мало тусклого света). Посетители тянут коктейли не сплошь из «Коллинзов» и шотов. Пепел стряхивается не на пол, а в керамические пепельницы. И даже вышибала был одет чисто, а не в рабочий комбинезон. В общем, на первый взгляд неплохо.

Лэндинг: Огни в Пустоши!Заголовок: Эксперт: Бары так называемой «Бесильни» неуклонно теряют популярность.Одобрено Хозяевами: даВидеотрансляция. Небольшая комната, заставленная подчёркнуто архаичным радиооборудованием. Электронные лампы горят через одну, заметно, что их начинка давно заменена на светодиоды и компактные плазменные осветители. Внимательный зритель может заметить, что проводной микрофон подключён к осциллографу.Ведущий: Как сообщает наш собственный корреспондент в Новом Городе Джим Замецки, новооткрытый бар «Двести Двадцать» привлекает всё больше гостей. Желающие занять столик столпились уже в семь вечера – представьте себе, за шесть часов до полуночи и четыре до экс-полуночи!Кадр переключается на дрона, зависшего над куском очереди. По видео невозможно понять ни место, ни время. Журналист надсаживается, ветер регулярно сносит дрон.Замецки: Да, друг мой! Расходятся совершенно дикие слухи! Поговаривают, что на открытии присутствовал десяток хозяев, и в режиме «зелёного» оно проработает не более трёх недель! Возможно, именно из-за этого тут столько народу! Дело в том, что я был внутри и поверьте мне, там ни…Видео резко переключается на студию.Ведущий (не моргая): Как сообщает наша техническая служба, ветер сильно снёс дрон. К сожалению, мы его потеряли. Впрочем, у нашей студии всегда есть запасной план! Видите ли, как сообщают наши личные источники в светских кругах, культурная активность человеческой части Города уже давно сползает в сторону Нового. Мы пригласили в редакцию нашего старого друга Вилли Екатерина, который в своё время лангуса съел на поиске новых шикарных мест. Вилли, что скажешь? Всё, старую добрую Бесильню можно вычеркивать из списка желанных заведений?Вилли: Хэй, хэй! Ну насчёт доброй ты конечно очень загнул, дружа. Но вообще да, кому нужна та Бесильня? Старые разваливающиеся здания и бары как дырка в стене – где пробили, там и устроили зал с барной стойкой. Никаких танцполов, никаких даблджойнтов, никаких кэмниска эмна, никаких модных голозвуков! Это совсем никак, дружа.Ведущий: То есть, Вилли, бары и дансинги Старого города безнадежно устарели?Вилли: Ну конечно! Дружа, там иногда есть бары с жёлтой, а то и красной сегрегацией! Не знаю как ты, а я совсем не хочу пить или жрать эмна рядом с каким-нибудь слизняком или разумным насекомым…<Комментарий аналитика Б.: не представляю, чем это должно нам пригодиться. обычный ксенофобный бред слишком плотно знакомящихся с химическими веществами><Комментарий аналитика Р: по крайней мере тем, что мы знаем точно, у кого они берут деньги. поставьте задачу на оперативников. пусть оценят их прейскурант.>

Несколько раз Эрнест глубоко вздохнул. Попытка пробежки всё ещё давала о себе знать. Ароматы тут конечно были… Лакричный дух абсента или анисовки, стойкий кислый запах пролетарского пота, смешанный с тонкими духами. И сверху всего этого – горькое послевкусие смеси дымов.

Спокойным, медленным шагом А.Н протиснулся мимо стойки и «стоячих» столиков, за которыми курили, пили и смеялись. Едва не оступился и не полетел вниз, в подвальный этаж. Из которого, в свою очередь, так же несло густым и сладким дымом. Но вкупе с несколько пугающими запахами, самой простым из которых был дух чистого спирта.

– Пешком шёл из дома через Лесопилку? – иронично осведомилась Агнетт вместо приветствия.

– Из дома я бы дошёл за десять минут, – парировал Эрнест, без спроса усаживаясь рядом. – Что пьём?

– Апероль. Буду благодарна, если возьмёшь мне ещё, – покачала пустым бокалом девушка.

– Учти, – серьёзно заявил свежеиспечённый хартист и безопасник, прежде чем развернуться, – если я вернусь от стойки с бокалами, а ты сбежишь – выпью оба и буду рад.

У стойки сильно поддатая разнополая и разновозрастная компания смотрела на голопанели некое реалити-шоу, и вовсю его обсуждала. А.Н было любопытно прислушался к содержанию программы, но ничего не мог понять из-за гомона.

– А вот что она это самое? – неопределенно махал руками мужичок, по виду – типичный «синий воротничок», отдыхавший после работы.

– Да что ты на неё, ты посмотри на него!

– Приятель, бутылку апероля и бокал, – попросил Эрнест, стараясь не кричать слишком громко.

– Местного, коренного или из метрополии?

– А они отличаются?

– Ох, мужик, – покачал головой бармен. – местный лучше не пить много. Травы у них сильно по голове бьют.

– Ладно. Что та рыжая пьёт, помнишь?

– Обижаешь, естественно. Два бокала средненького за то время, что я помню. По бюджету не ударит, по голове – вполне.

– Тогда давай бутылку и бокал. Сколько с меня в кронах?

– Боги, – закатил глаза собеседник и гулко поставил бутылку на стойку, словно отмахиваясь от кого-то. – Хочешь бесплатного совета от старого Эла? Бросай носить с собой эти бумажки. Бросай всё на карточку, её ломать куда тяжелее, чем челюсть. Двести.

– Спасибо за совет.

Эрнест на ощупь отсчитал две купюры, проверил. Пятисотенные. Хм, а если остальные тоже не сотенные? Вот чёрт, а чего ему в конторе подсунули так много? Он положил одну на стол и удостоился хмурого взгляда бармена, отвлекшегося от протирания стаканов.

– Малец, я по тебе вижу, что ты не убежишь и сядешь надолго с той ведьмой. Расплатишься по итогу, не бойся.

Оставалось только кивнуть и вернуться к столику с занятыми руками. Поражаясь местной доверчивости.

– Тебя только за смертью посылать, – проворчала Агнетт.

– Посылали, вернулся самостоятельно, – парировал А.Н. – Кстати, местные довольно доверчивы – обычно в Метрополии за такие объёмы просят расплатиться вперед.

– Вышибала найдёт подход к клиенту, – рассмеялась рыжая, и Эрнест не смог сдержать смешок. Но осёкся, увидев серьёзный взгляд собеседницы. – Им нечего бояться. «Нокс» прикрывают бар, а с ними шутки плохи.

– Банда? – лишняя информация никогда не помешает.

– Безопасники. Имеющие лицензию на охрану «синих» районов, а это чего-то, да стоит.

Алая жидкость полилась в охлажденные рюмки. Звонко чокнуться, пригубить. Дать горьковатому аперитиву растечься по глотке, «разнюхать» апельсиновое послевкусие, вздохнуть.

– И чего ты не взял что-нибудь лёгкое на закуску? – изогнула бровь рыжая.

– Ты же просила взять кордиал, а не шоты, – развёл руками он, – не сориентировался, уж извини.

Эрнест и Агнетт обменялись укоризненными взглядами и дружно засмеялись.

– Расскажи о себе, – повелительно вдруг сказала рыжая. – На дирижабле мы больше смеялись и обменивались байками. Пока я тебя ждала, поймала себя на мысли, что ничего о тебе не знаю. Ну, кроме того, что – она начала загибать пальцы, – ты где-то служил, пьешь шотами ликеры, куришь трубку и не лезешь за словом в карман.

– Ты знаешь больше, чем я. Так что предпочту пока послушать и покурить. Тяжелый день, нужно собраться с мыслями.

– Ну ладно, – неожиданно девушка осеклась и замолчала. Эрнест спокойно достал кисет и принялся набивать трубку. – Я из метрополии. Вторая дочь в очень приличной семье. Родители – профессор и доцент на одной кафедре хорошего университета. Очень спокойные и очень настойчивые. Только потом я поняла, что в таких семьях дочки обычно либо избалованные, либо – с комплексом самозванца.

– А на избалованную мадам ты не тянешь, уж извини.

– Мадмуазель, попрошу. Как же много ты можешь сделать выводов за три часа знакомства, – едко сообщила Агнетт, но пикировку развивать не стала. – Да, я была очень не согласна с тем, что за меня решали и решили родители. Часто срывалась в путешествия, какие-то глупые авантюры… без криминала или веществ – просто очень глупо звучащие сейчас. Я собиралась уйти в журналистику, но как назло, именно в момент поступления убили группу Боски.

– Подожди, это когда – коррумпированный мэр, мясорубка и шесть журналистов?

– Именно. В общем, была истерика, грань сердечного приступа, угроза остракизма. Пояснять, что такое остракизм, нужно?

– Не стоит.

– Как мило… так что я ушла в сторону социальной антропологии. Интересно, и есть потенциал оказаться подальше от дома. Четыре года, последипломный отпуск, стипендия. И вот я тут, дальше только глухие колонии.

– На мой взгляд, неплохое развитие истории.

Они чокнулись и снова отхлебнули.

– Знаешь, Агнетт, могло быть сильно хуже.

– Ну и насколько?

– Представь, что не ты тяжелый ребёнок у флегматичных родителей, а флегматичный ребёнок у тяжелых родителей. Отец – безумно ревнует мать и неспроста. Та уходит со всеми вещами, пока ты учишься в убогой школе, а отец пашет в мастерской. Не оставив даже записки. Твой старик пытается отвести душу хоть на чём-нибудь. А ты вытаскиваешь себя за шкирку из депрессивного, умирающего пригорода, и попадаешь в университет. А в то время, как тебе заливают сказки про постдок и научную степень – старик садится плотненько на отводящее душу занятие. На ставки.

Рыжая опустила глаза.

– Я не понимал, насколько это дерьмово, пока не увидел, как он спустил две тысячи крон за десять минут. Десять! Настаивать, блокировать счета обходными путями, давать пощёчины и ввязываться в драки – бесполезно. Он говорит «Это был последний раз», а потом знакомый букмекер встречает тебя на вокзале и сразу же начинает выбивать свежий долг. Я решил разорвать порочный круг, закрыть все долги и сдать отца в хорошую клинику, где ему бы поставили блок-имплант.

– Это очень дорогое удовольствие, – тихо проговорила Агнетт, внимательно следя за лицом Эрнеста.

– Особенно долги. Долгов было тысяч на двадцать. Эмэнэсы заработают столько за год. А за год он бы проиграл ещё пять минимум. Так что я отчислился и записался в армию, – глубокий глоток, долить апероль. – В экспедиционный корпус. Короткий контракт, два года. Там платят сорок восемь в год, если с доплатами определенного рода. Мне они полагались. Вот только когда я вернулся домой, то обнаружил, что папаша умудрился заложить не только всё и вся, включая этот самый дом и свою душу. Но и львиную, б… – осечься. – Значимую. Долю моих боевых. Заработанных, сама понимаешь, не только потом.

Пауза. Дальше была самая неприятная часть истории, которую А.Н крайне не любил рассказывать кому-либо. Впрочем, как и первую – но девушка умудрилась нажать на какие-то неведомые экспату струны души. Она подождала, пока собеседник опрокинет в себя ещё небольшую дозу алкоголя и только затем осведомилась. Легко и ненавязчиво.

– И ты нашёл выход?

– Да. Расплатился с некоторыми из займодателей, чтобы усыпить бдительность остальных. Подкупил знакомого офицера. Чтобы тот оформил моё опекунство над отцом и запустил расследование, чем спугнул «серых» и «чёрных» букмекеров и ростовщиков. Плюс, мне удалось официально обанкротиться прежде, чем получить боевые. Коррупция иногда здорово помогает, сама понимаешь. А дальше… дальше было проще, – поморщился Эрнест. – Перевёз отца на недальнюю колонию, в место потише. По местным законам его, как лудомана в возрасте, забрали в дом престарелых. Видишь ли, на нормальное по их меркам частное лечение денег уже не оставалось. Но оставалось на спокойную жизнь в приличном заведении, так что пришлось подчиниться. Иногда я получаю сообщения, что он и там умудряется играть. На конфеты.

– Я не тот, кто может тебя винить. Хотя, если честно, многие на моём месте станут, – хмыкнула Агнетт. – Кстати. Как ты выбил иммиграционную квоту? На одно рабочее место претендуют сотни людей и попасть в Город – то ещё приключение. С колонии и сюда… даже мне это стоило кучи нервов.

– Выполнял кое-какую не очень чистую работу, а что заработал – тем и платил. Не будем об этом.

Некоторое время они молчали, наблюдая, как через один столик от них двое крепких работяг всё громче спорят о «хозяевах». Точнее, девушка наблюдала, а парень остывал после резкой вспышки эмоций. Наблюдал за залом, старался не думать о прошлом, размышляя скорее о неведомом голошоу, пользовавшемся бешеной популярностью в "Гарри". История ещё не покрылась пылью, и сомнения о том, верно ли он поступил, никогда не выходили из головы А.Н.

Впрочем, как известно, чем меньше настроение выпивать – тем лучше идёт попойка. Так что дальше должно было быть лучше. А так «Грязный Гарри», несмотря на весь свой шум и дым, Эрнесту нравился. Много людей, но большая часть знает друг друга и периодически перебрасывается парой фраз. Незнакомых не задирают. Алкоголь не очень дорогой, а в помещении достаточно тепло при хорошей вентиляции. А что дым стоит туманом, и на нулевом этаже творится нечто – так бывает всякое.

– И где с таким багажом историй тебе можно работать? – наконец подала голос Агнетт

– О, много где, – вяло ответил Эрнест. Его отвлекала и раздражала парочка рабочих, угрюмо звереющих после каждой новой рюмки. А.Н хребтом чувствовал опасность, но пока не понимал, как её избежать.

– Ну, например? – продолжала допытываться рыжая.

– Грузчиком. Продавцом экскурсий. Управляющим. Потрошителем урдалебов.

– Ты их хоть видел? Они же пуськи, редко вылезают дальше бассейнов, светских раутов и вечеринок.

– Вот, ты поняла всю пикантность ситуации.

Снова мелодичный смех. Хотя пил в основном Эрнест, рыжая выглядела весьма навеселе. Подыгрывает? А.Н было плевать. Куда больше его настораживало, что соседи разбежались подальше от шумных рабочих. И ближайший столик, к кому могут направиться разгоряченные спором пьяницы – их.

– А так я работаю в сфере безопасности.

– Вышибалой?

– Патрульным вышибалой, – снова смех – и мой стаж превышает… а, извиняюсь, юбилей. Ровно полчаса.

Агнетт залилась смехом, пытаясь погасить звук ладонями. Не вышло. Эрнест услышал звук отодвигающегося стула и передвижения тел. Приблизился анисовый запах. Рыжая осеклась и отодвинулась подальше. Пришлось поднять взгляд и увидеть, естественно, еле держащихся на ногах «соседей».

– Чем-то могу помочь? – вежливо осведомился Эрнест.

– Можешь. Можешь заткнуть пасть своей дуре, – рявкнул мужик, ранее у стойки не замеченный. До лица А.Н долетело облако смердящего дыхания. – А, да, ещё кое-что. Метнись кабанчиком нам за анисовкой.

Эрнест оценил степень алкогольной интоксикации и размеры рабочих. Невысокие, но весьма широкие. «Носорог плохо видит, но при его размерах это – не его проблема» Мысленно вздохнул. Встал.