Экспат

Глава 1.5

<передача данных возобновлена>

Место: Старый Город.

Локация: Кафе-бар «Грязный Гарри».

Время: 23-25 по местному времени.

Отказываться не было ни причин, ни желания.

– Агнетт, Агнетт. А я-то думал, приличные родители…

Девушка закатила глаза и извлекла откуда-то изящную маленькую папку. Портсигар, длинный и тонкий мундштук. Процесс сбора курительной принадлежности (мундштук-фильтр-папироса) напомнил ему сборку полирежимки и он улыбнулся. Агнетт почувствовала взгляд и впервые за вечер тепло улыбнулась – просто так. Без причины, не в ответ на шутку. Или удачный удар. Это было необычно.

Эрнест попросил у бармена знак «Занято», а в залог оставил новую (и опять-таки початую) бутылку. За это время рыжая накинула на себяуже знакомые по дирижаблю пальто и маленький рюкзак. Они вышли, по дороге принимая комплименты за удары. Причём все озвучившие одобрение сходились во мнении, что бутылка апероля сыграла решающую роль в кабацкой драке.

Кроме них, никто не решился курить снаружи, и уже выйдя, свежеиспеченный барный хулиган/безопасник/хартиец понял, почему. Стоял крепкий мороз, и безо всякого табака у пары изо рта валил густой пар. Тротуар и дорога были покрыты густой изморозью. А у рыжей начинали краснеть щёки, чуть пониже острых скул.

– Вот уж не думал, что посреди пустыни ночью может быть так холодно, – проворчал Эрнест, закуривая трубку.

– А ведь это ещё конец зимы, – выпустила сизеватое кольцо дыма Агнетт. – А вот когда лето, то ооох. Перепады температуры куда более резкие и крупные. Днём можно спокойно ходить в бикини, но ночью – не меньше, чем в свитере.

– Я бы посмотрел на это зрелище.

– О да, мой шерстяной свитер – зависть женской половины города.

Они синхронно фыркнули. На улице почти не было прохожих и машин. Хотя сверху, на эшелонах, машин было много, тут, на уровне земли царила тишина. Лишь где-то сверху вдалеке выли двигатели. Некоторое время они курили. Молча, просто любуясь видом ночного Нового Города, возвышающегося над Старым. В какой-то момент Эрнест почувствовал, что его взяли под руку. Противиться не стал.

– Может ну его, этот бар? – услышал он тихий вопрос. И решительно ответил:

– Ну уж нет. Теперь я просто обязан выпытать у тебя, где же ты научилась бить людей по голове бутылками.

– Эй!

Тычок в бок, хохот и – они снова в баре. Не под руку, но активно болтающие друг с другом. В помещении жизнь продолжала бить ключом. Четверо упившихся вусмерть парней (по виду – студентов) пытались вытащить из подвала пятого, беспомощно болтающего конечностями и головой. На верхней ступеньке замыкающая пара разъехалась в стороны, сотворив воздушный шпагат. Бар охватил вой проснувшегося «раненого бойца». Вздохнув, один из вышибал отогнал «носильщиков», поднял под руки всё ещё матерящегося студента и прислонил к стенке. Его товарищи либо скатились вниз, либо кое-как поднялись на верхнюю ступень и истерично хохотали.

– Кое-что мне это напоминает, – шепнула в ухо рыжая, обдав Эрнеста ароматом аперитива и малиновых духов.

Уже за столиком Агнетт рассказала, как в шестнадцать она пошла добывать «репортаж» о подпольных боях, и едва отбилась от букмекеров, принявших её за новую проститутку. По совпадению – тоже рыжую, но с ещё более резким характером. Когда-то тогда она и ударила в первый раз бутылкой. В тот раз – из-под шампанского.

– Из-под шампанского или с шампанским?

– Ой-ой, подловил. Из-под, я знаю разницу, поверь. Так вот, там был боец, который три раза падал в нокдаун, но умудрился нокаутировать противника. И он точно так же, как эти парни, стоял на четвереньках, блевал и в перерывах – истерично хохотал.

В ответ Эрнесту пришлось поведать историю, как его в незнакомом месте постоянно пытаются ограбить. Город был лишь девятым, даже не юбилейным, в списке. Правда, пришлось умолчать, что пару раз приходилось уйти без ценностей и денег. И едва живым. Конечно, без таких специй история теряла в драматичности. Но оно и к лучшему – драмы сегодня было и так много.

Разговор сам по себе разогнался и не думал останавливаться. Они перескакивали с одного забавного случая на другой. Задевали современный и старый кинематограф, не сошлись в отношении к театральным видам искусств. Начали ожесточённо спорить, закидывая друг друга аргументами и срываясь на прикрикивание. И только через пятнадцать минут не без чужой помощи поняли, что Эрнест имел в виду линейку кинетических пистолетов «Хауэр», а Агнетт – роли некоего древнего актера синемы.

В общем, бутылка апероля медленно, но верно, опустошалась, а разговор смещался в целом в сторону города.

– Хотела бы я жить в Старом Городе, – вздохнула рыжая. – Но квартиру дали мне в Новом, вот так ирония.

– А ты когда-нибудь видела «внутрянку»? Жить в ней удовольствие не для всех, прямо скажу.

– Ты в ней жил, чтобы так говорить? – нахохлилась собеседница.

– Живу, почему же.

– И сколько?

Эрнест взглянул на часы. Час ночи.

– Целых двенадцать часов. Почти целая жизнь.

Двойной взрыв смеха. Дать подкурить в дымину пьяному мужику, подошедшему за огоньком. Спокойно, с улыбкой выслушать его искренние и удивительно чистые комплименты Агнетт. Отсалютовать рюмкой, улыбнуться, выпить. Попрощаться. Заметить внимание на лице у девушки. Словно она заметила что-то неожиданное в А.Н.

– Ты напрягся, – сощурилась рыжая. – Когда мужик просил подкурить.

– Инстинкты, что поделать.

Вздох.

– Ты не думал, что поймал ПТСР?

– Отчего же, думал. Стараюсь контролировать себя. И судя по тому, что это замечаешь только ты – это у меня выходит. Всё же ты весьма внимательная девушка, этого не отнять или приглушить не могу.

– Надо тебя будет регулярно напаивать. Пьяным ты перестаешь говорить этими своими рублеными фразочками, и сильнее похож на нормального человека.

– Это мне говорит социальный антрополог?

– Эй, я могу и обидеться! – возмущённо воскликнула Агнетт.

– А я думал, совершишь камлание над синими камнями, и у меня отвалится что-нибудь.

– О, смотрю, ты заметил местную особенность?

– Если и заметил, то не понял, – признался А.Н.

– Камни посреди площадей и скверов. Нет?.. Местные, «хозяева», почитают две вещи превыше всего. Камни и воду. Остальное: звёзды, луны, метеоры – сильно слабее. Вода для них – символ жизни и мира живых. Камни – мир мёртвых, где все они рано или поздно окажутся.

– А причём тут камни на площадях. Они поклоняются смерти?

– Нет, нет, ты не дослушал. Те, что лежат на площадях, состоят из специфичного минерала, который меняет цвет. С коричнево-красного на насыщенный синий во время дождя и на некоторое время после. А синий…

– Священный цвет, угадал?

– Да. Эта дуалистичность камня для них – как связь с загробным миром и напоминание о том, что жизнь занимает всего лишь мгновение на мёртвом камне. Я не перебрала?

– С аперитивом – чуть-чуть. А вот с терминами – не очень. Не забывай, у меня хоть и оквадраченные армией, но гуманитарные мозги. Уж дуализм от архаизма могу отличить.

Разговор свернул куда-то в сторону общегуманитарных знаний, а тем временем «Грязный Гарри» затихал.

Дело в том, что бар работал до середины ночи. Но впереди была рабочая неделя, и люди потихоньку начали разбредаться по домам. Первыми давно ушли старики, чувствовавшие в кипении бара ритм жизни. Потом упорхнули «синие воротнички», проклинающие ранний подъём. За ними – «белые», давно чётко вычислившими необходимое время сна. Вовсю расходились шумными компаниями работяги с регулярных и иррегулярных работ, приехавшие с вахты. Оставалась только очень шумная молодежь, к которой (формально) принадлежали и они с Агнетт.

Эрнест уже решился уходить. Несмотря на приятную компанию и то, что придется оставить или утащить с собой бутылку. Но никак не мог начать разговор о прощании.

– Знаешь что, давай наконец-то обменяемся номерами коммуникаторов, – подала голос рыжая. – Ты не мог получить работу без карты хартиста, значит и чип тебе выдали.

– Выдали. Записывай… – Эрнест спокойно надиктовал номер, дождался звонка. Принять, поёрничать в трубку. Заслужить укоризненное выражение лица Агнетт, сбросить. Записать её в «контактные данные». Вздохнуть: – Кажется, пора расходиться.

– Пора, – уныло согласилась рыжая, но оживилась: – Но сначала давай допьём рюмки и подымим на свежем воздухе.

Они опрокинули в себя кордиалы, и Агнетт пошла к стойке, относить посуду. А.Н. упаковал бутылку в свой рюкзак и принялся набивать заранее трубку. Он заканчивал утрамбовывать табак, когда малиновый аромат вперемешку с духом апероля возвестил о возвращении рыжей. Прежде, чем ледяные ладони закрыли глаза.

– Угадай, кто?

– Агнетт Рыжая, леди болота, хранительница убойной бутылки аперитива.

– Зануда, – фыркнула рыжая и нетвердой походкой двинулась к выходу, вращая берет на пальце.

К удивлению Эрнеста, он шёл куда твёрже, хоть ему и приходилось концентрироваться на цели. Через некоторое время приличное количество алкоголя без закуски ударит по желудку, но до этого времени необходимо будет закрыть небольшой долг чести. Главное, чтобы у дамы был схожий взгляд на ситуацию. А.Н. уклонился от закрывающейся двери, умудрившись не просыпать табак, и поднял взгляд. Наткнулся на застывшую зачарованной статуей Агнетт. Поднял глаза.

В воздухе стояло серое сияние, а улицы резко побелели. Снег! Он был редким и очень медленным, но смотрелся максимально необычно. Особенно когда мимо бара, шкворча на непонятном языке, со скоростью резвого инвалида проползло нечто, напоминающее синего слизня. Но с два метра длиной и нарушающее общую гармонию не то фырчанием, не то шкворчанием.

– Намму, – прокомментировала рыжая, обратив, наконец, внимание на Эрнеста.

– Кому? – поднял брови А.Н.

– Намму, дурак. Причём, судя по интонации, любящий снег.

– Они способны ещё и различать эмоции?

– Это ты не видел их резьбу по камню. Почитай о них хотя бы лёжа на диване, довольно любопытные «гости».

– Учту. У меня как раз есть диван. Правда, если на него лечь – ноги немного свесятся, – фыркнул А.Н.

– Покажешь?

– Уж твои ноги точно не немного свесятся с него, – фыркнув, выпустил кольцо дыма Эрнест. – А ты где живешь?

– Общага на улице Легионеров.

Эрнест про себя чертыхнулся, вспоминая карту. Улица Легионеров хоть и начиналась на границе Старого Города, но по диагонали пересекала весь Новый Город. Возможно, было бы действительно проще положить рыжую у себя дома.

– Улица Легионеров большая, – озвучил свои сомнения А.Н.

– Ой, кто-то настолько не хочет вести девушку к себе, что изучил карту? Дом 3А, не волнуйтесь, сир Гавейн, – засмеялась Агнетт.

– Тогда веди меня, зелёная леди, – усмехнулся Эрнест, выставив локоть.

Рыжая усмехнулась, взяла за локоть и резко взяла старт с места. Едва пробежав в таком состоянии сто метров, парочка поскользнулась и едва не грохнулась на тротуар, окатив немые стены улиц хохотом.

Несмотря на холод и то перестающий идти, то усиливающийся снег, прогулка оказалась приятной. Никто их не посмел задирать, наоборот – пару раз патрули безопасников останавливали парочку, проверяя документы. И как потом призналась Агнетт, отдельно спрашивали – всё ли в порядке с ней лично и по своей ли воле она идет.

Старая вычурная архитектура уступило место бруталистским небоскрёбам и блок-зданиям из стекла и полибетона. Прохожие почти исчезли с тротуаров – в этой части города предпочитали перемещаться воздухом или монорельсом. Правда, постепенно снижался и шум с воздушных трасс. Улица Легионеров находилась в стороне от главных эшелонов, а город постепенно впадал в спячку.

– А вот и моя общага, – кивнула рыжая

– Небоскрёб с цоколем в стиле ар-деко?

– У тебя неплохое образование, но нет. Бетонная коробка рядом с ним.

– Оу.

– Да, всё куда хуже, – усмехнулась девушка. – Но внутри уютнее, чем кажется.

Оставшиеся метры они прошли в тишине, только Агнетт ещё теснее прижалась к Эрнесту. Наконец, они остановились у распашной двери, за которой горел тусклый свет и виднелся пост охраны. С хмурым и сонным нарядом сил.

– Извини, но дальше нельзя. Не пойми меня неправильно… – рыжая замялась. – Много бумажек нужно заполнять для входа, и они имеют права отказать. Из-за алкоголя в крови.

– Женский монастырь прямо.

Рыжая виновато развела руками, но затем игриво улыбнулась.

– А ты только и рад, тоже мне, рыцарь!

Звонкий смех разлетелся по пустой улице и угас. Тишину нарушали только редкие мобили, с воем несущиеся где-то сверху, на эшелонах.

– Это был хороший вечер, Агнетт, – негромко произнёс А.Н.

– Согласна, – улыбнулась глазами девушка.

Молчание.

– Ты же меня не заблокируешь утром?

– А ты думаешь, зачем мне нужен был твой номер?

Хохот. Эрнест протянул руку.

– Тогда до встречи?

Рыжая нарочито широко размахнулась рукой и ударила по ладони:

– До встречи!

Так, посмеиваясь, они и разошлись.

Обратно Эрнест с чистой совестью прокатился на такси – замёрз. Тяга к путешествиям на сегодня была израсходована, да пить на улице алкоголь «для согрева» не хотелось. Уже дома, на диване, потягивая пиво и матерясь на холодные батареи, А.Н взвешивал итоги дня. Даже если с рыжей ничего не выгорит, а СБ окажется бандой мудаков – сегодня был отличный день.

Интерлюдия 1

Место: Мыловарни.

Локация: Штаб-квартира банды «кислых»

Время: 19-30 по местному времени. Две недели от прибытия Кандидата. Весенний сезон.

Каждый, вне зависимости от сегрегационного цвета, пола и возраста, мог зайти в любое время суток на базу «кислых». Таково было неофициальное правило, заведённое ещё со времён молодости Весельчака Димми. Гости могли попросить о помощи, сотрудничестве, торговле. Или же – испытать свою удачу вместе с удалью. То есть – попытаться влиться в ряды «кислых».

– Так значит, хотите вступить в банду? Молоко хоть с губ облизали?

Окружавшие вожака «быки» загоготали. Весельчак Димми неприязненно осмотрел троицу. Быки чувствовали себя не в своей тарелке. А вот тощий держался нагло, несмотря на желтые следы на лице и грубо зашитые следы рассечений. Недавно его очень серьёзно били – как впрочем, и остальных из числа новичков. Кто бы это не сделал – Димми готов был его взять в число «кислых» сразу. А вот с этими щеглами нужно будет повозиться.

– Мужик, на нашей совести пятеро трупов… – начал тот из быков, что помельче. Осекся, увидев повелительный взгляд Весельчака. И вскоре уже катался в покрывавшей пол пыли, под ударами настроенного «на боль» нейрошокера.

– Мне плевать, сколько там на вашей совести мертвяков. На моей вот ни одного, – начал вожак, почесав щетину. – А знаете почему? Не знаете, вы слишком тупы, чтобы дойти до этого. Потому что срал я на этих ваших убитых. Мной, тобой, им – вообще срать!

– А что насчёт грабежей? – поднял взгляд, не голову тот, что тощий. – Чистых, как слизь наммунга, старых добрых грабежей. Мы можем действовать аккуратно, если нужно.

– Если нужно? Эй, ребят, у нас тут чистюля!

Новый взрыв хохота.

– А иначе бы никто из нас не выжил, мужики. Да и вы тоже, – сверкнул глазами тощий.

Димми встал. Отобрал нейрошокер. Активировал его на максимальную боль. Фиолетовое свечение, окутавшее кончик тонкого посоха стало таким ярким, что шлюха, устроившаяся было на подлокотнике кожаного трона вождя, испуганно пискнула и сорвалась вниз.

– А ты значит, из всей троицы умный, посмотрю. Да?

– Да, – спокойно подтвердил тощий.

– Ну и как тебя зовут, умник?

– Барри.

– Барри, по фамилии Схреналли? Ладно. Люблю умников. Но предложение для них такое же. Стандартное, простое и лёгкое, как чёртово монеро. Каждый из вас – наедине с очень злым джосером. Кто выдержит пять минут, тот получит место в банде. Остальные пойдут на корм арахнидам. Сегодня мне лень вынянчивать куски мяса. Усекли?

Молчание.

– Усекли, – подтвердил Барри, улыбаясь не очень-то здоровой ухмылкой.

– Вот и славно. Кто не согласен – может идти к мамочкиной сиське прямо сейчас, держать или отправлять на мясо никто не будет. Так что валите, вперед!

Меньший из троицы встал, бросил неприязненный взгляд на толпу и лично на тощего Барри. Развернулся и под всеобщее улюлюканье пошел к выходу. Его никто не задерживал.

– Ну что ж, – с широкой улыбкой посмотрел Весельчак на оставшуюся пару, – отправим наших Ганзеля и Грету на встречу с великаном!

***

Место: Пустоши, точное местоположение неизвестно.

Локация: Оперативная база «Логово».

Время: 25-20 по местному времени. Два месяца от прибытия Кандидата. Весенний сезон.

Аналитик второго класса Радим как раз заканчивал скармливать лазерному шредеру документацию и свои оперативные наброски по закончившемуся проекту, когда на коммуникационный имплант пришёл вызов. Кто-то из Организации нуждался в нём, однако абонент предпочёл скрыть имя. Или же – был обязан скрыть.

– Ох, да чтоб вас всех туда и обратно, – обратился аналитик в потолок, пока система лазеров неспешно превращала в пепел последнюю пачку покрытых каракулями листов. Правильный почерк в его лаборатории считался моветоном.

Сигнал повторялся. Судя по звуку и цвету уведомления, это был кто-то из нижних отделов. Однако какие-либо пометки о срочности отсутствовали. Что странно. Заинтригованный Радим, придерживая почти уничтоженные листы, принял вызов.

– Отдел три-восемь слушает.

– Радим, – сухо ответил голос, от которого у служащего самопроизвольно вытянулся хребет, – спустись ко мне. И прихвати отчёт по сто двадцать восьмым. Жду через пятнадцать минут.

– Есть, – только и оставалось ответить Радиму. Дождавшись, когда из уголка глаза пропадёт пиктограмма активного вызова, он тяжело вздохнул.

Вызывает Третий.

Третий Мастер всегда считался чем-то совершенно непредсказуемым. Не такой жестокий, как Второй, но и не такой прямой. Не такой человечный, как Четвёртый или Пятый, но и не Первый, всегда остававшийся для рядовых исполнителей мрачной фигурой в маске и странном костюме. А уж любовь к какао с пряностями вошла в местный фольклор ещё до вербовки Радима.

Упрямый шредер, как по мановению руки, съел последнюю партию без запинки. Аналитик отметился в журнале и, прихватив со стола нужную опечатанную папку, понёсся к лифту. Уже прошла треть отведенного срока. И все Мастера, кроме разве что пятого относились к опозданиям несколько… неприязненно.

Скоростной лифт. Остаток шесть минут. Гермодверь в стороне от гигантских, сейчас задраенных ворот (напряженный период, обычная процедура). Шлюз, сканирование тела, сканирование радужки, сканирование чипа, небольшой укол – проверка биоматериала на примеси. Четыре минуты.

– Мастер ждёт вас в атриуме, – сообщил охранник, сверив данные.

Короткое ругательство. Радим сорвался на рысцу, однако перед атриумом притормозил. Сегодня Третий был в созерцательном настроении и любовался искусственным водопадом, украшавшим ближнюю стенку. Отведённые и отфильтрованные грунтовые воды, пущенные по грубым камням декоративной кладки. На приглушенные шаги человек внимания не обратил. А вот «ближняя гвардия» – очень даже обратила. И задержала Радима, причем довольно грубо.

– Пустите его, – бросил Третий, не отвлекаясь от созерцания водопада. Амбал, закручивавший руку аналитика назад, выкрутил её обратно и пожал плечами, дескать, не суди строго.

Радим и не собирался, однако приветственная речь от болевого приема вылетела прочь, как депортированный мигрант из Города – после облавы.

– Присядь, – указал на кресло сбоку Мастер, взяв большую чёрную кружку. – Извини за мою оплошность. Новички ещё бывают слишком рьяные. Путевка в Монтаук тебе и жене, под окончание летнего сезона. Отгулы – за счёт Организации, дорога – за твой. Идёт?

– Гм… конечно,

– Тогда к делу. Для начала расскажи мне об основных тенденциях происходящего.

Радим вздохнул. Он готовил доклад совсем не по тому, но материал давно уже был у него в голове. Привычка. Профессиональная деформация, если угодно.

– Развёрнутые отчёты будут готовы к концу недели. Из тенденций, от менее критичных к наиболее. Несколько служб безопасности опасно пересекли неофициальную границу власти. «Хагуро», «Викси» и «Гагана» втроём контролируют шестьдесят процентов рынка.

– У вашего отдела есть варианты нивелирования их роли в городе?