Красные страницы

Иду ускоренным шагом. Надо поторопиться, пройду между домами – срежу путь. Только я подошла к переходу и уже почти вошла в него, как вдруг раздался громкий выстрел. Испугавшись, я рефлекторно прижалась спиной к стене дома. Что происходит? Я подождала так секунд десять, но выстрелов больше не последовало.

Задержав дыхание, робко заглядываю в переход: там лежит человек, стреляли в него. Кто это? Приглядываюсь, уже отойдя от стены и сделав пару шагов вперёд. Русый, в белой кофте… Стоп! Такая же кофта у Марка. Нет! Неужели… Оглянувшись, подхожу ближе. Точно, это Марк! Нет! Почему? Что он вообще тут делал? Остановка в другой стороне, Марк так в школу никогда не ходит…

Подхожу к нему, и тут же отскакиваю, испугавшись увиденного. Слева, чуть ниже места, где, по моим представлениям, должно быть сердце, окровавленное отверстие, должно быть, от пули. Белая ткань школьной рубашки быстро окрашивается в красный цвет. Собравшись с духом, всё же, подхожу к Марку. Я вижу, что Марк дышит. Сердце, вероятно, не задето, но, я не знаю, насколько он плох.

Ещё пару секунд я стояла в ступоре, поняв, что надо делать, я судорожно начала искать в сумке телефон, чтобы вызвать службу спасения. О, нет! Второпях оставила телефон дома. У Марка должен быть свой. Надо поискать у него. Нерешительно склоняюсь над ним и обшариваю его карманы в поисках телефона. Нашла! Вот и телефон в правом кармане его кофты, а месте с телефоном лежит какая-то чёрная флешка. Может на ней что-то важное? Оставлю пока у себя.

На телефоне пароль, но службу спасения можно набрать, не разблокировав его. Набираю… Трубку взяли почти сразу:

– Служба спасения. Что у вас случилось?

– Здравствуйте! В человека стреляли! Он ранен!

– Где вы находитесь?

– Около шестьдесят пятой школы. В жилом дворе, напротив.

– Ясно. Попробуйте остановить кровотечение, сдавите рану как можно сильнее. Выезжаем.

Я аккуратно переворачиваю Марка, чтобы посмотреть, прошла ли пуля на вылет. Так в кино часто показывают. Нет, выходного отверстия нет, пуля внутри. Значит, надо быть крайне осторожной, а то, пуля сместится, и откроется сильное кровотечение. Это я тоже знаю благодаря кино. Осторожно переворачиваю Марка обратно на спину. Чем бы сдавить рану? Точно! Моя бандана! Я ношу её на руке. Развязав бандану, я сложила ее несколько раз пополам. Одной рукой плотно прижимаю рану и…

Мне показалось, что Марк перестал дышать. Вдруг, меня посещает страшная мысль: А Марк жив вообще?

Нет, Мия, не думай так! Всё с ним будет отлично! Скоро он придёт в школу, как обычно, и будет радовать нас всех своим озорным характером.

Другой рукой, на которой у меня надеты наручные часы, беру запястье Марка. Ели честно, мне страшно проверять, но тем не менее я нащупываю пульс. Сердцебиение замедленное: всего 50 ударов в минуту.

– Марк, не умирай! Ты нам ещё нужен! Таких дурачков как ты в мире немного! Ты о читателях своих, хотя бы, подумай. Ты вчера главу «Мы не идеальны» на самом интересном месте закончил, а сегодня новую должен выложить. Никто вместо тебя это сделать не сможет. Ты же никому не рассказываешь. Даже мне, сколько бы я не просила…

Слышу вой сирены – это скорая.

– Так что, давай, не умирай. Ты нам живой нужен.

Машина остановилась, и из неё выскочили два фельдшера. Под оглушающий вой сирены. Они быстро положили Марка на носилки и закатили в машину.

Один из фельдшеров мне что-то говорит на ходу, но, из-за воя сирены я почти ничего не слышу. Читая по губам, разбираю слова – «Садись с нами в машину! Помочь надо». Я залезаю в салон скорой помощи вместе с ними, прихватив ещё серый школьный рюкзак Марка. Когда дверь, наконец, закрылась, сирена кажется уже не такой громкой, и теперь я могу расслышать разговоры фельдшеров.

Фельдшер попросил меня подержать кислородную маску, пока он сам замеряет пульс. Держа маску, я стараюсь не смотреть на Марка, мне страшно: страшно смотреть на запёкшуюся кровь на одежде и коже, на закрытые глаза, на своего друга, находящегося на пороге смерти, да и чего уж там таить, на то, как он умирает.

Второй фельдшер сел рядом со мной:

– Как тебя зовут?

– Мия. Мия Вебер.

– Знаешь его? – он показал на Марка.

– Да, это мой друг, одноклассник.

– Как его зовут?

– Марк Петерс.

– Кто стрелял, знаешь?

– Не знаю. Только выстрел слышала.

– Понятно.

Я посмотрела на первого фельдшера. Измерив пульс, он едва заметно покачал головой.

– Что? Как он? – вопросительно посмотрела я на него.

– Пульс слабый.

– Когда я вас вызывала, было 50.

Фельдшер удивленно вскинул бровь.

– Умеешь оказывать первую помощь? Молодец. Не растерялась.

– У Марка есть шансы выжить?

Он ответил не сразу, подумал секунду и ответил пространно:

– Надежда есть… Всегда.

Обнадёживает меня? Ну, понятно, что просто успокаивает. Ладно. Я до последнего буду верить, что всё будет хорошо.

Машина остановилась: мы приехали.

Марка на каталке завезли в больницу. Я хотела войти, но в приемный покой меня не пустили.

Из дверей приемного покоя вышел молодой врач и подошёл ко мне:

– Вы сообщили о ранении этого мальчика?

Я на секунду опешила и не поняла, о чем он спрашивает, голова у меня занята ситуацией с Марком.

– Простите? – переспросила я.

– Я спрашиваю, это вы сообщил нам об инциденте? Вы же сопровождали парня с огнестрельным ранением, которого мы приняли только что?

– А! Да, я.

– Вы знаете его?

– Да, это мой друг и одноклассник.

– У тебя есть номер телефона его родителей? – доктор вдруг перешел со мной на «ты»

– Да. У меня мобильник Марка, там есть телефон его родителей.

– Надо позвонить и сообщить. Давай я, или сама?

– Лучше вы. Я такое сообщать не умею. Только… Телефон заблокирован…

Какой же пароль на телефоне Марка? Я часто видела, как он вводит пароль, но особо не обращала на это внимание. Но, кажется, первыми буквами были: «В», «С», «Е», «Г». Что это значит? Вспомнила! У Марка Вконтакте статус «Всего лишь писатель»! Всё понятно. Я ввела пароль и… Есть, телефон разблокирован! Я нашла в телефонной книжке номер мамы Марка и дала мобильник врачу. Врач взял телефон и подождал пока его мама не возьмёт трубку.

– Здравствуйте. Перес Марк – ваш сын…? Он доставлен в третью больницу с огнестрельным ранением… Этого мы не знаем… Приезжайте!

В трубке были слышны какие-то вскрики. Доктор несколько раз кивнул и закончил разговор:

– Меня зовут доктор Рифкен. Подойдите в приемный покой. – Он вернул мне телефон.

Доктор так спокойно всё сказал. Я подумала, что у него большой опыт в этом. Доктор Рифкен записал в свои бумаги мое имя и телефон. Он сказал, что это для полиции, и исчез в дверях приемного покоя.

Я не знаю, как на общественном транспорте отсюда добраться домой, я здесь раньше никогда не была. Можно, конечно, посмотреть в навигаторе в телефоне Марка, но лучше я позвоню папе. У меня стресс, я сейчас ничего не соображаю, поэтому и в школу вернутся не могу. Надеюсь, папа сможет меня забрать.

Набираю номер папы, даже не заметив, что звоню с телефона Марка:

– Алло? Папа, это я, Мия.

– Мия? А что это за номер?

– Я не со своего телефона звоню.

– Что случилось?

– Забери меня, пожалуйста. Я в третьей больнице.

– В больнице? Что случилось, Мия?!

– Не переживай, со мной все хорошо. Я тут… Короче, долгая история, позже все объясню. Заберёшь меня?

– Заберу. Сейчас приеду, я недалеко.

Папа сказал, что недалеко, значит скоро приедет.

Через десять минут рядом остановилась машина – приехала мама Марка. Она меня узнала и, буквально, подбежала ко мне.

– Здравствуйте, Лариса Андреевна.

– Здравствуй, Мия! Что?! Что случилось? – Лариса Андреевна старалась держать себя в руках, но было видно, что она на грани истерики. Она спрашивала меня на бегу в приемный покой, и мне пришлось бежать рядом с ней.

– Я вышла из дома и услышала выстрел. Посмотрела, а там Марк. Вызвала Скорую, и… и вот…

– А врачи?! Врачи что-нибудь сказали?!

Я не хочу говорить, что, с большой вероятностью, Марк умрёт. Да я и сама не хочу в это верить.

– Нет. Пока ничего.

– Ясно, спасибо!

Она забежала в больницу, а я притормозила у входа. Через пять минут подъехала другая машина. Большой чёрный внедорожник – это папа. Он выскочил из машины, как ошпаренный.

– Мия! С тобой все в порядке?! – подбежал он ко мне.

– Со мной все хорошо, – постаралась я успокоить его, но, вероятно, у меня плохо получилось. Он сгреб меня в охапку своими сильными руками и посадил на заднее сиденье, зачем-то, пристегнув меня ремнем безопасности. Мы молча проехали почти квартал, когда папа наконец спросил, уже спокойным ровным голосом:

– Может теперь расскажешь, как ты тут оказалась?

Я постаралась спокойно рассказать всё как есть. Папе, в отличие от мамы Марка, я сказала, что Марк может умереть.

– И ты пошла на выстрелы?! Мия!

– Выстрел, папа. Он был один.

– Марк… Петерс?

– Да. Помнишь его?

– Помню, помню. Просто он забавный малый. Как такого прикольного не помнить? А вообще жаль его. Хороший парень.

– Он ещё жив!

– Ладно, ладно. Держи, – он протянул мне с переднего сидения шоколадный батончик.

– Спасибо.

– Надо же тебе как-то настроение поднять. А то чуть не плачешь. Выходи, приехали.

Мы вышли из машины и пошли домой. Прошли мимо того самого перехода, где до сих пор была лужа крови. Бррр. Я ещё долго не смогу там ходить.

Мы зашли домой. Дверь открыла мама.

– Мия? Ты что так рано? Почему не в школе?

– Возилась с телом друга.

– Чего?! – не поняла меня мама.

– Долго объяснять, позже расскажу, ладно?

Я пошла в свою комнату, боковым зрением заметив, как мама застыла в недоумении. Папа обнял ее за плечи и что-то тихо ей говорил. Мне надо переодеться. Из брюк выпала флешка – та самая, которая лежала в кармане у Марка. Я подняла её и положила на стол. Что с ней делать? Впрочем, ладно, позже посмотрю, что на флешке. Не думаю, что на ней нечто важное. Может там просто реферат по биологии.

На телефон Марка пришло сообщение – это от Сани. Сегодня была репетиция мероприятия. Марку там завтра выступать, а его нет на репетиции. Саня спрашивает, почему он не пришёл.

На мой телефон тоже приходит сообщение – и тоже от Сани. В сообщении он спрашивает, почему меня не было. Ещё пишет, что Марка классная сожрёт, если он плохо выступит, а на репетицию Марк не явился.

Я ничего не ответила: не хочу, чтобы Саня знал, что произошло, да я и не знаю, что можно ответить в такой ситуации.

Мама позвала обедать. Я пришла на кухню: стол был уже было накрыт, но аппетита совсем нет. Теперь я понимаю выражение «кусок в горло не лезет».

– Мия, папа мне всё рассказал, – начала мама спокойно.

– Кто бы сомневался, – думаю я.

– Врачи или фельдшеры что-нибудь сказали?

– Ничего конкретного сказать не могут. Последствия не известны, – вожу ложкой в супе.

– Ну ты не переживай так. Всё с Марком будет хорошо.

– Надеюсь. Ладно, спасибо, я наелась.

– Но ты же ни ложки не съела.

– Мама, я не хочу, правда. Прости.

Я встала из-за стола и ушла в свою комнату. Там стоял мой брат – Женя. Ему 20 лет и он учится в университете на химика.

– Здарова, сестрёнка. Что это за флешка?

– Не знаю, не моя. Пойдём посмотрим, что на ней.

Мы ушли в его комнату и вставили флешку в Женин ноутбук.

– Хмм. На всех документах стоит пароль, – задумался он.

– Ладно, пусть у меня полежит. Потом разберёмся.

– А ты чего такая кислая?

– Иди обедать, там тебе всё расскажут. И ещё, я у тебя поставлю телефон заряжаться?

– Да, конечно.

Я поставила свой телефон на зарядку у Жени в комнате и пошла к себе. Надо как-то отвлечься. Пожалуй, пойду делать уроки. Я просидела с открытой тетрадью минут пятнадцать, так ничего и не решив. Я не могу нормально думать и вообще ничего не соображаю. До вечера у меня в голове крутится эта картина: как Марк с пробитой грудью лежит на асфальте и истекает кровью.

В дверь позвонили. В мою комнату зашел папа и позвал в гостиную. Оказывается, пришли полицейские. Один пожилой офицер в форме, уже седой, другой – молодой, в гражданской одежде, похож на стажера. Они показали папе и мне свои жетоны и удостоверения. Мы сели в гостиной. Офицеры задавали мне вопросы, в то время, как папа и мама сидели рядом со мной, внимательно слушая. Я толком и не помню, что я отвечала. Я даже вопросов-то и не помню. Да и что я могла ответить? Как случилось?… Говорил ли об угрозах?…Чем занимался?… Я просто отвечала на автомате: Не видела, кто стрелял, только услышала звук выстрела… Не говорил об угрозах… Странно себя не вёл… Обычный парень…

Полицейские все аккуратно заносили в свои планшеты. Видно было, что моя информация не очень-то им помогает. Пожилой офицер протянул мне планшет с текстом на нескольких страницах и попросил меня и моих родителей ознакомится и подписать этот документ стилусом, который он передал отцу. Я даже не читала текст протокола. Насколько я поняла, это был протокол. Так, кажется, подобные документы называют в фильмах. С ним внимательно ознакомились мои папа и мама. Я лишь поставила свою подпись внизу, где уже стояли подписи моих родителей. Полицейские поблагодарили меня за сотрудничество… (Какое сотрудничество, если я ничего им полезного не сказала??), попрощались и ушли.

Ночью я долго не могла заснуть. Я всё думала про Марка: строила догадки на счёт случившегося, но не надумала ничего похожего на правду. С чем это всё связано?

Я очень устала, поэтому, всё-таки, засыпаю после полуночи. Но сон мой продолжается не долго. В комнату входит Женя, судя по мелодии вызова, мне на телефон кто-то звонит.

– Мий, ты у меня телефон оставила. Кто тебе звонит по среди ночи?

Смотрю на часы на стене, показывающие 02:15 ночи.

В мою комнату заходят родители. Они тоже услышали звонок.

Я с трудом оторвала голову от подушки и взяла трубку, случайно включив громкую связь.

Это была мама Марка. По её рыданиям я, как и все присутствующие, поняла, что случилось. Марк умер. Похороны завтра вечером. Она поблагодарила меня за всё и положила трубку, избавив меня от необходимости говорить, то, чего я говорить не умею в таких случаях, в отсутствие такого опыта.

Все сначала секунд десять стоят в ступоре. Потом подходят и обнимают меня. Эти мгновенья для меня длятся вечность, пока Женя не спрашивает неловко:

– Ты хочешь побыть одна?

Ком в горле не даёт ничего сказать, и я просто киваю. Все вышли и закрыли за собой дверь.

Для меня время, будто бы, остановилось. Марк умер. Хоть это и было весьма ожидаемо, но тем не менее, для меня это большое потрясение. Случившееся просто не укладывается в голове. Я долго не могу осознать, что этого добряка, моего друга, да и просто хорошего парня, нет.

Чуть позже звоню Сане. Тот сначала шёпотом ругается за то, что я звоню ему посреди ночи. Когда я уже сообщаю ему трагическую новость, он сначала отказывался мне верить. Саня умолял меня сказать, что это просто глупая шутка. Но, увы, я сама хочу, чтобы это было неправдой.

Беру телефон Марка и листаю фотографии. Весёлые моменты с переменок, на улице, со мной, с Саней, с Марком. Картины становятся размытыми из-за навернувшихся на глазах слёз. Не в силах больше смотреть, я выключила телефон.

Марк был моим лучшим другом… а может он был мне больше, чем другом? Да какая уже разница? Марк умер, но… Но да, чёрт возьми! Да, я люблю его и хочу быть рядом с ним! Слишком поздно, слишком поздно. Казалось бы, Марк уже умер, любить некого, человека нет, но я люблю. Может и он любил меня, но я этого уже никогда не узнаю. Марк умер, и больше я никогда с ним не буду.

******

Утро. Не иду, а плыву по направлению к школе как в тумане. Первым уроком, по идее, должна была быть литература – любимый предмет Марка, но классная собрала всех у себя в кабинете. Все разговаривают, смеются, строят догадки, зачем же нас собрали. Они ещё не в курсе что произошло. Мне же ни о чём догадываться не надо. Я, к сожалению, знаю, о чем пойдет речь, как и Саня. Кстати, где он?

Я оглядываюсь по сторонам: Саня сидит за последней партой первого ряда без движения с одним наушником в ухе, прислонившись плечом к стенке и смотря в телефон. Я подошла к нему и села рядом. Вблизи стало видно, что глаза у Сани красные. Мы так просидели минут десять, не обменявшись ни словом, пока не вошла классная.

С порога она сообщает всему классу, что Марк Петерс больше никогда не придёт.

Весь класс, гудящий как осиное гнездо, мигом затихает. Тишину прерывает звук сдвинутого стула. Все оглянулись: Влад встал и стремительно вышел из класса, но за эти пару секунд, пока он выходил, а ещё точнее, выбегал, я успела заметить, что он бледен, как мертвец. Что это с ним? Так расстроился? С Марком он же почти не общался. Или он как-то связан с его гибелью? Нет, не надо так думать! Тем более, я ничего не знаю об их взаимоотношениях, а значит, не могу строить таких серьёзных догадок.

Вечером прихожу в церковь. Там собралось уже довольно много людей. Посреди зала стоит гроб, обтянутый черно-красным бархатом. Нет, гроб не стоит, а лежит на каких-то носилках с колёсиками. Носилки затянуты фиолетовой тканью. Черт знает откуда у меня возникает мысль, что ткань на гробе и ткань на носилках совсем не сочетается.

В отдалении стоят его родители и принимают соболезнования. Я подхожу к ним и говорю какие-то несвязные банальности, даже особо не обдумывая фразы.

– Марк много о тебе рассказывал. Спасибо, Мия. Ты сделала так много, чтобы его спасти, – сквозь слезы отвечает мне мама Марка.

Я подошла к гробу. На бордовой атласной обивке лежит Марк. Он одет в костюм с рубашкой и без галстука. Он никогда не носил галстуки, говорил, что ему в них не удобно. Его глаза закрыты, его каре-зелёные и вечно счастливые глаза, которые больше никто не увидит.

– Сколько тебе классная ни говорила, никогда ты галстук не надевал и последнюю пуговицу на рубашке не застёгивал – едва слышно говорю я ему. – Кстати, возвращаю.

Я достала его телефон и быстро положила его рядом с правой рукой Марка, у стенки гроба.

Провожу рукой по волосам Марка. Жёсткие и густые. Но это уже не человек – это просто тело.

– Прощай, Марк. Я буду помнить тебя.

Ко мне подходит девочка лет шести. Я ее узнала – это Настя, сестрёнка Марка. Они так похожи!

– Можешь положить, пока никто не видит? – она протянула мне конфету в ярком фантике.

– Что это?

– Я дала её Марку, а он ее так и не съел. А мама не разрешила положить ему…

– Ладно, давай положим.

Я взяла у неё конфету, стараясь не шуршать фантиком, аккуратно положила в карман брюк Марка.

– Спасибо. А как тебя зовут?

– Мия.

– А! Ты та красивая одноклассница Марка?

– Мм-м.. – я даже не знаю, что ответить.

– Марк рассказывал о тебе. Ты и правда красивая.

– Ты тоже очень красивая, и вы с Марком очень похожи.

– Спасибо, Мия. А вы бы могли быть красивой парой… – она ушла, оставив меня в растерянности.

Настя меня сильно смутила. Но она такая милая. И впервые за последние сутки она заставила меня улыбнуться. Красивой парой? Где она такое услышала?