Перчатка немецкого рыцаря

Правда, улыбалась Арина только самой себе в зеркале, не на улице же встречным парням улыбаться, еще не так поймут.

Аглая Михайловна стала разговаривать с сыном почти каждый вечер и начала придираться к Арине. То не так сварила кофе, то принесла не тот батон из магазина, то оставила пыль в спальне, то плохо выгладила белье.

Однажды Арина подсмотрела в зеркале, как старуха сама разлила на кухне варенье и тут же начала выговаривать Арине – дескать, стол испортила, руки-крюки.

Арина молчала – по сравнению с ее отчимом старуха была не боец. Она, разумеется, хитра и коварна, но скандалил отчим не в пример лучше, орал громче, Аглае до него далеко.

Вечерами Арина обдумывала свое положение.

Стоит ли терпеть и дальше такую, с позволения сказать, бабушку? И не пора ли начинать самостоятельную, независимую жизнь?

Деньги на первое время у нее есть, можно искать работу. А пока продержаться уборкой. Работы она не боится.

Но Арина все тянула, пока старуха не распоясалась окончательно. То ли встала не с той ноги, то ли не смогла себя преодолеть, но однажды после ужина разразился скандал.

Старуха ворчала, Арина не выдержала и огрызнулась, тогда старая ведьма нарочно толкнула ее под руку, когда Арина держала в руках тяжелую кастрюлю с супом, которую собиралась поставить в холодильник.

Жирный мясной суп разлился по только что вымытому полу, Арина чертыхнулась.

И тут Аглая завелась, накручивая себя.

Слова «дармоедка», «приживалка» и «безрукая лентяйка» были самыми приличными.

Арина смотрела в распахнутый в крике старухин рот с безупречными коронками и думала, что вот не может человек себя преодолеть.

Ведь ясно же, что ей лучше с Ариной, это она сумела превратить этот сарай с антикварной мебелью в квартиру, в которой можно жить, не натыкаясь на паутину.

Арина ходит в магазин и готовит еду, старуха живет на всем готовом, как барыня, и денег за это не платит ни копейки, где еще найдет старуха такой вариант? Какого рожна ей нужно?

Аглая между тем вошла в раж и принялась за ее мать. И такая она и сякая, Арина вся в нее.

У Арины с матерью отношения были так себе, однако позволять говорить такое кому-либо, а тем более этой ведьме она не собиралась.

Арина бросила пустую кастрюлю старухе под ноги, развернулась на пятках и ушла в свою комнату. Старуха отвела ей самую маленькую, очевидно, когда-то давно там жил ее сын.

Аглая потащилась за ней, выкрикивая ругательства, но Арина успела заклинить дверь ножкой от стула. Стул этот и так уже был ломаный, сидеть на нем было нельзя, а сейчас совсем развалился, да и черт с ним.

Пока Арина собирала вещи, старуха угомонилась и ушла к себе.

Арина решила, что попросится переночевать к Гавриловне, а завтра уже будет искать квартиру и работу, кстати, может, Гавриловна и посоветует что-нибудь дельное.

Вот и все, вещичек немного. Арина огляделась и вынесла чемодан в коридор.

– Аглая Михайловна! – Она постучала в дверь старухиной спальни. – Дверь за мной заприте!

– Что такое… – Аглая возникла на пороге в халате, пахнуло каплями, которые она пила, когда говорила, что ей «неможется», вот именно это слово она употребляла.

– Я ухожу, вещички мои проверьте, чтобы потом не говорили, что у вас кольцо пропало! – Арина указала на открытый чемодан.

– Куда ты? – В голосе старухи прозвучал испуг.

– Проверьте чемодан! Меня обыщите, если нужно. Или лучше колечко свое в кулаке зажмите!

– Послушай, – старуха быстро сориентировалась, что и говорить, хоть и стерва первостатейная, но была она отнюдь не глупа, – я, конечно, может быть, немного погорячилась, но вовсе незачем… Зачем так болезненно реагировать…

Арина подхватила чемодан и пошла к двери.

– Арина! – Старуха закашлялась и посинела, потом с трудом подошла к кровати.

Арина принесла ей воды. Когда отдышалась, Аглая слабым голосом сказала, что просит прощения, очевидно, это от повышенного давления на нее накатило.

Арина не поверила ей ни на грош, но обещала остаться до утра, чтобы вызвать «Скорую», если что.

Не то чтобы ей было жалко старуху, но если та помрет, то привязаться могут, а ей в полицию на заметку попадать никак нельзя.

Наутро старуха встала бодрая, как огурчик, но, видно, поняла урок и больше Арине не хамила.

Арина наконец решилась зайти в деканат за документами, и Аглая увидела большой конверт в ее сумке. Слово за слово, все выяснилось.

Аглая Аринин поступок одобрила, сказала, что для молодой женщины это не образование, и работа потом будет скучная.

Тогда Арина завела разговор насчет работы, дескать, ей деньги нужны, потому что, кроме еды и квартиры, еще есть некоторые потребности, а уборка – это, конечно, не работа.

Странно, но Аглая Михайловна с ней согласилась, она вообще после скандала притихла и вечерами все пила свои пахучие капли.

И тут разразилась эпопея с диваном.

Диван восемнадцатого века стоял в гостиной, Аглая сидела на нем, когда смотрела телевизор.

В отличие от новехонькой плазменной панели диван был хоть и крепок, но стар, лет двести пятьдесят точно ему было. И если деревянная спинка и подлокотники были в относительно хорошем состоянии, то обивка совершенно истлела.

Когда Аглая Михайловна едва не свалилась с дивана, решено было позвать мастера.

Мастер оказался знающим человеком, он осмотрел диван и сказал, что нужна полная реставрация, за что он не возьмется. Потому как подходящей обивки у него нет и никогда не было, опять же пружины кое-какие нужно поменять, а если абы что поставить – то только вещь раритетную портить.

Был вызван Ираклий, который предложил старухе диван поменять, взамен этого он обязался привезти другой, тоже антикварный, но поновее. Так и на полу сидеть не придется, и еще в результате денег можно кое-каких получить.

Разговаривали Аглая Михайловна с Ираклием в гостиной, но, уходя, тот не сумел скрыть блеск глаз, и Арина поняла, что обязательно он старуху с диваном напарит. Но смолчала, не ее дело.

На следующий день приехали очень вежливые и интеллигентные грузчики, которые аккуратно запаковали диван и вынесли, сказали, что он поедет поездом в Москву, на него уже есть покупатель, там его и реставрировать будут.

А Аглая Михайловна получила диван похуже, но зато поновее. Она вздохнула, попробовала посидеть и сказала, что ладно уж, сойдет. А когда увидела пачку денег, которую принес Ираклий, то повеселела.

Но Ираклий что-то уж очень радостно потирал руки, так что Арина уверилась в своих подозрениях, что за тот диван он и пятой части не заплатил.

Однако старуха подарила Арине грошовую серебряную цепочку и стала называть «деточкой», что было удивительно. А потом завела разговор про ее будущее.

Она сказала, что уже немолода и хочет, чтобы Арина получила приличное образование. Советует поступать на искусствоведческий, это для женщины образование хорошее. Будет потом находиться в окружении красивых вещей и образованных людей, там и мужа найдет обеспеченного, бедные-то по антикварным магазинам да галереям не ходят. Тем более что Арине учеба понравится, она видит. А она со своей стороны оплатит ей хотя бы первый курс, а там, может быть, и на бесплатное переведут за хорошую учебу.

Арина согласилась и со следующего сентября приступила к занятиям. Девочки в группе подобрались непротивные, хоть все из обеспеченных семей. Поначалу на нее смотрели косо – одета по их понятиям нищенски, машины нет.

Арина ни с кем в конфликт не вступала, в подружки не набивалась, от вечеринок и посиделок в кабаках вежливо отказывалась – денег нет, а одалживаться не буду. Потихоньку ее стали принимать какая есть, тем более что в учебе она успевала.

С Аглаей Михайловной они не то чтобы ладили, но скандалов больше не было.

Старуха стала прихварывать, Арина все чаще сопровождала ее в поликлинику. Ее сын приходил редко, какие-то у него там были личные неприятности – не то с работы уволили, не то с очередной женой разводился, Арине это было неинтересно.

Потихоньку девчонки приняли ее за свою, теперь иногда можно было сходить в кафе или еще куда. С парнями Арина не встречалась – вспоминала Андрея, нет уж, ей хватило. К тому же она была очень занята – и учеба, и хозяйство, старуха требовала заботы, и нужно было как-то подрабатывать.

Так прошло почти четыре относительно спокойных года, а потом Аглая Михайловна умерла.

Просто села на диван, вздохнула и откинулась на спинку, а когда Арина пришла выключить телевизор, бабка уже холодеть начала.

За такую легкую смерть Арина простила старухе кое-что, она-то с тоской думала, что придется ухаживать за ней в старости. А так – все случилось быстро.

Явился сын, а с ним – вертлявая молодящаяся бабенка, которая тут же уставилась с подозрением на Арину.

Арина собрала вещи и переселилась пока к Гавриловне, та с удовольствием сдала ей комнату.

Там и нашел ее Аглаин сын, ему нужен был телефон Ираклия, потому что, как поняла Арина, денег у него не было даже на похороны.

Когда Ираклий явился (по случаю траура бант на нем был черный), оказалось, что по его совету Аглая Михайловна составила завещание, где аккуратно перечислила все, что у нее есть. Квартиру и все имущество она завещала сыну, кое-какие мелкие безделушки – Ираклию, а кольцо – Арине.

После похорон Ираклий вызвался оценить кольцо. Он повертел его и забормотал, что вообще-то кольцо не очень ценное, что сейчас такое время, что настоящую цену никто не даст.

Арина вспомнила про диван и сказала, что подумает.

Сама же показала кольцо своему преподавателю, который свел ее с человеком из Эрмитажа.

Кольцо и правда оказалось ценным, во всяком случае, антиквар, которого рекомендовал тот же преподаватель, купил его за такую сумму, что хватило на однокомнатную квартиру. Не в центре, конечно, но в приличном районе.

Вот тогда и закончился еще один этап ее жизни.

Несчастливое детство, беспокойная юность, все осталось в прошлом.

Арина ощутила вдруг, что замерзла, вода в ванне совершенно остыла. Все, хватит с нее воспоминаний, на этот раз точно хватит!

В середине дня Николай Баринов с охраной спустился в гараж. Теперь он нигде не появлялся без охраны. Последнее время он вообще старался поменьше бывать в опасных местах – то есть фактически не бывать нигде, кроме дома и офиса. Но сегодня у него была назначена важная встреча с очень влиятельным человеком. Встреча, которую никак нельзя отменить.

«Мерседес» уже ждал его.

Федор, доверенный, давний водитель, сидел за рулем. Баринов сел на заднее сиденье, один из охранников пристроился рядом, другой сел рядом с водителем. Остальные сели в джип сопровождения.

Автоматические ворота гаража поднялись, и обе машины выехали на улицу.

Ехать им нужно было на север города, в Коломяги. Дорога проходила через Удельную. Перед железнодорожным переездом, как всегда, скопилось множество машин. Перед самым переездом из боковой улочки вывернула красная дамская машина и втиснулась между «Мерседесом» Баринова и джипом охраны.

Федор, скосив глаза в зеркало заднего вида, поморщился и раздраженно проворчал традиционное:

– Нет хуже, чем баба за рулем!

«Мерседес», притормозив, перевалил через пути, и тут красная машина заглохла.

– Вот черт! – прошипел Федор.

И в этот самый момент опустился автоматический шлагбаум, и поднялось заграждение, с двух сторон блокирующее пути.

«Мерседес» оказался отрезан от внедорожника с охраной.

– Ждем, пока не подъедет джип? – спросил Баринова Федор.

Баринов быстро огляделся.

Все это выглядело подозрительно, очень подозрительно. Сначала втиснувшаяся между ними красная машина, потом шлагбаум… Это очень походило на ловушку.

На путях появился товарный поезд, медленно пополз мимо, наглухо перегородив переезд. Джип охраны пропал из виду, причем, судя по длине товарного состава, надолго.

– Нет, быстро уезжаем отсюда! – решил Баринов. – Нельзя терять ни минуты! И давай поезжай какими-нибудь боковыми улицами, где нас не ждут!

Федор кивнул, резко свернул на тихую, безлюдную улицу, погнал по ней на север.

Доехав до перекрестка, он свернул налево.

Теперь они ехали по узкой улице, где не смогли бы разминуться две машины. А впереди тащилась какая-то громоздкая фура, перекрывающая всю ширину проезда.